Текст книги "Философия в стихах"

IV. Основы теории познания

 
Не самоцель нам сознание! Целью является знание
Сути вещей, как основа всех благ созидания.
Идеалист говорит: наша сила в познаньи убога,
Знания все получаем мы как-то от бога.
А солипсисты твердят, что познание – мира творение,
Ибо считают, что мир – это их же ума представление.
 
 
Материализм же находит познания суть в отражении
Мира вещей и людей в его вечном движении.
Но метафизик считает, что тут отражение в зеркале –
Лучший пример, чтоб мы образ вещей не коверкали.
А диалектик решил, что сознание идеальное
Не искажает в себе состояние вещи реальное,
Но позволяет ему по его ж развиваться законам
Так, что мы сущность постигнем и внешний прогресс перегоним.
И хотя творчество здесь проявляем активное,
Главный продукт его – истина объективная.
 
 
Но о критериях истины судят по-разному люди,
Тут отправляясь от мнений об абсолюте.
Релятивисты считают критерием общее мнение;
Годно отчасти в быту, но в науке – недоразумение.
А метафизик, не любящий умственных сложностей,
Тут выбирает одну из противоположностей:
Либо критерии истины к чувствам он сводит,
Либо в логической связи суждений находит.
Где-то годится и так; но критерии эти непрочные,
И в перспективе круги порождают порочные:
Все ощущения ведь не проверишь в кольце ощущений,
И все сужденья – в кругу из одних лишь суждений.
 
 
Для диалектики, практика – высший критерий,
Что избавляет наш ум от нелепых мистерий.
Это – успех в регулярном преобразовании
Мира, с опорой стремления в сущностном знании.
Зная, что сущность воды – H2O, не иначе,
Разные можем отсюда решать мы задачи:
Можем и пламя мы этой водой погасить,
Можем и пламенный газ из неё получить.
 
 
В нашем хозяйстве, везде и для всякого люда,
Практика будто творит философское чудо:
Чувствами сущность для нас поверяет она,
Хоть сама сущность нам в чувствах никак не дана.
Может хоть спичкой легко убедиться народ,
Что из воды кислород получается и водород.
А заодно тут и взгляд формируется подлинно общий:
После проверки такой вряд ли кто-то на правду возропщет!
 
 
Хайдеггер нам говорил, что де истина – в мира открытости,
Но намудрил: позабыл он о сущности вещи сокрытости.
Раньше Хайям ведь сказал: то, что видим мы, видимость только одна,
И далеко от поверхности мира до дна!
Спор тут на деле идёт меж трусливым к рутине стремлением
И созидательным жизни людской обновлением.
Все рутинёры считают, что знание сущностей вредно,
Любят лишь то, что таинственно и заветно.
Кто же стремится менять этот к лучшему мир,
Знание сущностей – знамя тому и кумир!
Первый фантазии вечно лелеет астральные,
Методы ищет второй эффективные и реальные.
А философия, двигая ум наш вперёд,
Принципы методов этих везде задаёт;
Но для стихов сложноват этот мысли полёт.
 

V. Социальная философия

 
Неоднократно пытались создать метафизики
Социологию точную, прямо в подобие физики,
То есть – на опытных данных и математике,
Вплоть до любой, самой общей в предмете тематики.
Но получилась из этого только эклектика,
Ибо тут общее знанье даёт лишь одна диалектика.
 
 
Дело здесь в том, что для разума нету пределов,
Может он всё безо всяких границ переделать.
Значит, когда-то снесёт он любые препоны,
Тем задавая для жизни иные законы.
Если ты хочешь конкретно познать эти новые ритмы,
Новые должен изобретать алгоритмы;
Только самих изменений и связи законы всеобщие
Действовать могут всегда в человеческом обществе.
Вот потому, хотя сфера тут вроде особая,
А занимается ею сама философия.
 
 
Думают всё ж метафизики, что человеки
Есть вид животных, определённый навеки.
К тем же воззреньям обычно склоняет религия,
Ибо наш дух для неё – трансцендентная вроде реликвия:
Дескать, не сам человек разум свой создаёт из себя,
А как-то дарит господь, в нас подобье своё же любя
(Хоть и не очень понятно, как может быть люд
Телом похож на божественный абсолют).
Вот и Платон, с его мыслями вроде высокими,
Определил человека как зверя с ногтями широкими,
И словно птица – двуногого, только без перьев.
Да, не культурой, не разумом нас он измерил!..
 
 
Взгляд этот мы называем натурализмом.
Он сочетается часто с вульгарным социологизмом,
Что понимает людей лишь как общества клетки презренные.
В релятивизме найдешь ты истоки такого воззрения.
Росту его пособляет порой и людская среда,
Ибо владеем судьбой мы своей не всегда.
Ныне мы все глубоко от других и от рынка зависим;
Это рождает постмодернистские (проще – постыдные) мысли:
Нам говорят, что уж нет человека высоких преданий,
Есть лишь машины для действия низменных общих желаний.
 
 
Взгляд диалектики в сути своей историчен,
Он и глубок, и правдив, хотя в этой среде необычен.
Путь наш неровен, а всё-таки он, тем не менее –
Путь расширенья культуры, путь самоопределения.
Мы утверждаем своё постепенно над миром господство,
Разумом правя собой, над природой ценя превосходство.
 
 
К ценностям этим стремлением определён
Главный общественный, Марксом открытый закон.
Он говорит, что вещественных благ созидание
Всё направляет общественное сознание.
Массы бывают готовы порой и на рабство,
Если оно принесёт большинству приращенье богатства:
Ведь с расширением власти над внешней природой
Каждый из нас наслаждается большею, в среднем, свободой.
 
 
В обществе действует, как и при всякой возможности,
Принцип деленья всего на противоположности.
Следствия могут быть где-то эгоистичные,
Даже преступные или, увы, неприличные:
Кто со свободой хозяйства живёт не в ладах,
Ищет нередко свободы хозяйству в штанах.
Соль же свободы – не в извращениях тела,
Больше гораздо её в сфере мысли и дела.
 
 
В силу того же закона частей разделения,
Нет перспективы всеобщего замирения.
Нет и не будет во всём одинаковой массы,
Делятся люди на нации, группы и классы.
Прав Гераклит, что всегда в непрестанной борьбе
Счастие все существа добывают себе.
Это не значит, однако, что строится счастье
В мире людском непременно на чьём-то несчастьи.
Люди едины в труде и в бореньи с природой,
В битвах с врагом, устремляясь за общей свободой,
И от совместных усилий любой получает
Больше обычно того, что наследовать чает.
Вместе вперёд! – вот единственный мудрый призыв,
Что примиряет на время верхи и низы.
 
 
Но поджидает везде нас переворот,
Так что бывает и прямо наоборот:
Ведь неизбежны повсюду противоречия,
Только дальнейшим развитием они лечатся.
Кто это ясно своей головой понимает,
Тот лишней крови по злобе не проливает,
Тот избавляет себя и других от разрухи
И уменьшает в бореньи бесплодные муки.
Правда не в том, чтоб держаться всегда за старьё.
Каждой эпохе присуще строенье своё:
Где-то на пользу господствует частная собственность,
Где – коллективная, где-то – другая особенность.
 
 
Дважды бывали уже в глубине исторической
Общества с собственностью синтетической:
Средства для жизни тут каждый имеет свои,
Есть и хозяйство в общественном бытии.
В этой среде каждый может и сам прокормиться,
Но не стремится от общих забот уклониться:
Он благодарен душевно стране и народу,
Давшим ему драгоценную жизни свободу!
Впрочем, найдется тут ниша по вкусу для всех:
Выбери хочешь – покой, хочешь – светский успех.
 
 
Было так в лучшие сроки античности в Греции,
И в Возрожденья эпоху, допустим в Светлейшей Венеции.
Общество то породило культурный расцвет,
Там и научное знанье явилось на свет.
Закономерно вернутся к нам те времена,
Может быть, внуки твои насладятся уж ими сполна.
Будет эпоха та краше других; тем не менее,
Остановить не удастся и это мгновение:
Вечно одно бесконечное изменение!
 

VI. История философии

 
Мысль философская неформальна
И зачастую индивидуальна,
И философствовать не научишься,
Если как следует не помучишься,
Сложные изучая труды
Тех, кто выращивал эти сады.
Где-то история – сбоку от дела,
А в философии – часть её тела.
 

VI.1. Древний Восток

 
Все первобытные жили народы
Лишь присвоеньем продуктов природы,
Сущностей разумом не познавали
И философий не создавали.
Вся философия – дочь производства,
И земледелия, и скотоводства.
Но начался только с века железного
Рост постоянный в ней знанья полезного
(Ибо ускорился общества ход,
Что нас всегда к размышленью зовёт).
Тут и сложилась она как культура:
Школы, теории, литература.
 
 
Запад с Востоком одновремённо
Бросились в море её упоённо,
Были равны они в мыслях истоке,
Но торможенье росло на Востоке.
В этом «лидировал» Древний Китай,
Так что сначала о нём почитай.
 

 
В духе китайском избыток есть прозы.
Вызрев еще в глубине века бронзы
На трудолюбии среди грядок,
Он полюбил неизменный порядок.
А прогрессивные изменения
Часто приносят большие волнения:
Там, где за собственность зреет борьба,
Шаткой становится наша судьба!
Проще, где собственность коллективная,
Только хозяйство тут мало активное.
 
 
С плугом Китай как себя перерос,
И в его мысли стал остро вопрос:
Как бы найти нам такое решение,
Чтоб века бронзы продлить отношения,
И по душе для нас, и привычные,
И относительно гармоничные?
 
 
А применяли они издавна для того
Принцип у-син – пятиричность строенья всего,
Слаженность тёмного Иня и светлого Яня,
Принцип у-вэй – торжество надо всем недеянья.
Конфуцианство им чтить для того предлагало
Святость отцовства, начальства и ритуала.
Фацзя, законники, твёрдой рукой насаждали
Силу, опёртую на предписаний скрижали.
Были моисты – как будто времён тех марксисты,
Знания, техники, разума оптимисты;
Но когда поезд китайский пошёл под уклон,
Первым разбился их тёплый и светлый вагон.
 
 
Выжил зато даосизм, торжество недеяния
Мыслившей сутью любого существования.
Дао – и путь, и творящая пустота, –
Делает всё де, пустая пред ним суета
Наши усилия к лучшему мир изменять:
Лучше рутину понять и душою принять.
Мол, там удача бывает надёжная, где
Действует чувство рутины, по имени дэ.
 
 
И вот Китай погрузился надолго в рутину –
В древнем Египте такую лишь видим картину;
К миру всему повернулся широкой спиной,
Отгородившись высокой Китайской стеной.
Не было частной в Китае инициативы,
Были в хозяйстве подавлены все креативы.
Армии были повсюду зато трудовые –
Словно бы мумий восставших ряды неживые.
 
 
Но воспитал тот Китай для себя бюрократию
Так, что совсем не походит на пошлую братию
Ушлых чиновников, наших иль в странах иных.
Честность и знание стали по крови для них
Выгоды выше, хоть ниже начальства инструкции;
Не было в Древнем Китае чиновной коррупции!
В нём и философы были на редкость активные,
В жизнь продвигая учения не примитивные;
И миллиарды прекрасных культурных людей
Жили при свете их ясных и умных идей.
Эти великие, редкие достижения
Требуют нашего полного уважения!
 

 
В Индии хуже намного дела обстояли.
Шатко на древних основах индусы стояли,
Их на фантазии больше гораздо вело.
Глубже проникли в их общество зависть и зло,
Что неизбежно бывает во всяком брожении, –
И так застряло их общество в разложении,
Без продвижения толком ни взад, ни вперёд.
Душу любому то зло непрестанно дерёт,
И философия, в сути – о мире учение,
Тут превращается в общее психолечение.
Главный вопрос для неё: как душе той найти
К освобожденью от внутренней муки пути?
 
 
В жизни своей ты искал, но найти их не смог же –
Значит, свободу искать суждено тебе в мокше:
Телом навек умерев, растворясь в абсолюте,
Чтоб не терзали нам душу ни вещи, ни люди!
То угашеньем зовут, на санскрите – нирвана.
Это на вкус европейский пугающе странно,
Но для индусов – вершина блаженства, ананда.
Чтобы достичь её, долго стараться им надо,
Одолевая ступень за ступенью сансары:
Переселенья души многократного горькие чары
В новое тело по смерти, для новых страданий –
Кармой за что-то предписанных наказаний.
 
 
Эти, по сути, приниженные мучения
Там оформлялись в возвышенные учения.
Раньше сложились теории свежие настики,
Позже развились рутинные даршаны астики[13]13
  Говорящие, соответственно: его (Брахмы) нет, или – оно есть. Другие названия этих даршан (воззрений), соответственно: неортодоксальные и ортодоксальные школы индийской философии.


[Закрыть].
Первые знать не хотят никакой абсолют,
Ну а вторые о нём лишь по Ведам поют.
Этот обратный порядок развития важен,
И мы о настике тоже сначала расскажем.
 
 
Джайны – аскеты, герои высокой морали,
Подвигом разума карму сломать призывали.
А вот адживики трезвые, наоборот,
Ждали судьбу, у открытых зевая ворот.
Будда же, видя повсюду одно лишь страдание,
Сделал духовное сам себе обрезание,
И погрузился как будто в нирвану при жизни,
Дальше живя как на собственной праздничной тризне.
Эта нирвана – не самозабвенье в познании,
А погружение мысли в пустейшее самосознание.
Было обратное ведь у Сократа и у Спинозы:
Внешне похоже, да очень уж разные позы.
 
 
Есть там еще локаяты (чарваки) учение:
В мире сегодня ищи и бери наслаждение;
Кроме реальности этой, вещественной и локальной,
Нет сверхъестественной де и никакой идеальной!
 
 
Поросль древнейшая астики, санкхья хотела
Душу очистить от похотей низменных тела
Через тренаж под названьем «усилие» – йога,
Только реальных успехов тут было немного.
Дальше миманса скептичная, истовая веданта
Веды зубрить призывали с упорством педанта,
Чтоб через то постигать сущность мира как майю –
Морок, обман, неизбежно влекущий нас к краю.
Им помогали в том деле вайшешика с ньяей,
Как репетиторша с бонной и старенькой няней,
Ведая логику, зная про атомы мира,
Но не про то, отчего в нём живется так сиро.
Ну а позднее тантризм призывал к наслаждениям
Мясом в еде, да на мясе и в мясе движением.
 
 
Жив ведантизм: по дороге сегодня пройди ты –
Где-нибудь встретят тебя на пути кришнаиты,
Странные книжки тебе станут в руки совать,
Мантру свою, всё одну, без конца, распевать:
Харэ Кришна, харэ Рама!
(в них живёт де Вишну-Брама)[14]14
  Славься, Кришна, славься, Рама! Кришна и Рама считаются основными аватарами (формами воплощения) Вишну – главного бога-хранителя ведической религии, т. е. брахманизма.


[Закрыть].
 

VI.2. Античная философия

 
Запад был сразу не лучше, хоть старше Востока.
Мысль в нём дремала едва ль не до крайнего срока,
И получилось одно только там исключение,
В силу событий особенного стечения.
 
 
В бронзовом веке культура на острове Крит
Чтилась не ниже египетских пирамид,
Да подорвало её изверженье вулкана,
И достижение в волнах забвенья пропало.
Но нет и худа совсем уже без добра.
Как для внедренья железа настала пора,
Некому было в том месте держаться за прежнее,
Общество заново строилось свежее, вешнее.
Не было старого класса давящих чиновников,
Древнего культа, жрецов – торможений виновников.
Эллинов трезвенный, сильный и гибкий народ
Двинул и мысль, и хозяйство намного вперёд.
 
 
Мы отмечали уж выше, что для античности
Признаки свойственны в обществе синтетичности:
«Средства для жизни тут каждый имеет свои,
Есть и хозяйство в общественном бытии».
Каждый тут может и должен себя прокормить,
Голову вздором невыгодно было темнить;
Каждый – хозяин своей и земли, и судьбы,
Ищет ума для удачной житейской борьбы.
Меньше здесь почвы находят пустые иллюзии,
Нас приводящие часто к нелепой конфузии.
 
 
«Общество то породило культурный расцвет,
Там и научное знанье явилось на свет».
И философия в смысле научного знания
Истинной логики жизни и мироздания
Укоренилась в особенной этой среде,
Что не случилось в эпоху ту больше нигде.
 
 
Первыми были философы-фисиологи[15]15
  В другой терминологии, натурфилософы; не выделяют человека их природы.


[Закрыть]:
Почву явлений разрыли как археологи,
Чтобы начало-архэ в глубине отыскать,
И все явления в этом начале связать.
То объясняется здесь не случайною модой –
Связью в хозяйстве прямой индивидов с природой.
И в азиатском устройстве познать её хочется,
Но индивид там хозяйствует через общество.
 
 
В первоматерии видел Фалес и за ним ионийцы
Это архэ; как бы им вопреки, италийцы
И Пифагор ищут первую форму всему.
Те и другие блуждали нередко в дыму,
Воду за суть принимая иль целые числа,
Как Парменид, рассуждая без ясного смысла.
Спутав значения два «бытия» в полудетском сознании,
Он заложил метафизики с мистикой основание.
Есть Бытие лишь одно, – так учил Парменид, –
Нет становления, значит, всё стоймя стоит;
Множества нету, оно только чудится нам…
Чтобы поверить, коньяк надо пить по утрам!
 
 
Светом особенным средь ионийцев горит
Дух диалектики – царственный Гераклит.
Мир для него – это вечный природный огонь,
Сам создаёт он себе умный Логос-закон.
Но откровенье глубокое Гераклита
Было не понято многими, частью забыто,
И исказил его сильно философ Платон,
Смысл диалектики взявшись представить потом.
Де, она учит, что в реку двух раз не войти,
В ней ведь вода пребывает извечно в пути.
Но Гераклит сам писал, что, бегущим предав себя водам,
В реку одну дважды входим мы и не входим.
Для диалектики вещи по сущности самой двойны,
Ну а Платон лишь с одной посмотрел стороны.
 
 
А ученик Гераклита афинский Кратил
Вовсе идеи учителя извратил.
Он говорил: в ту же реку не входим и раз,
Ибо вода в ней меняется прямо сейчас.
Но ведь река же и есть постоянный поток
Новой воды, в том же русле несущей свой ток!
Перед законами логики мыслью нечистые,
Были Платон и Кратил тут, конечно, релятивистами.
 
 
Всё ж фисиологи, в поте трудясь, намечали
Выходы мысли своей из юдоли печали.
Анаксагор уже понял проникновенно,
Что расширяется космос – по-нынешнему, Вселенная;
Слово само «философия» ввёл Пифагор…
Но не решился ничьею победой их спор.
Ну а потом уж и в тень удалились они,
Ибо настали другие в политике дни:
В обществе стали слагаться сложнее реалии,
И появились философы-гуманитарии[16]16
  Отрывают человека от природы, а предмет философии сводят к человеку.


[Закрыть].
 
 
Тягу к познанью природы отвергли софисты –
Субъективисты, насмешники, релятивисты.
И Протагор среди них отчеканил навек
Формулу «Мера всего – это сам человек!»
Но толковал её так, что лишь мненье наше
Определяет не вкус, а вообще существует ли каша.
И в продолжение как бы другой софист, Горгий,
Релятивизма подсунул нам овощ прогорклый:
В мире де нет ничего, а что есть, то не можем познать,
А если знаем – не можем де это другим передать.
Но уже вскоре тут вновь наступает черёд
Тех, кто в познании общий прогресс создаёт.
 

 
Гуманитарий Сократ подготовил такую основу,
Чтобы создать философию будто бы снову –
Вместе способной природу и нас отразить,
То есть любую из целей умом поразить.
Он открывает для мира опоры всеобщие
Всякой науки, равно о природе и обществе.
Три их: разумная логика, строгие факты,
И обсужденья свободного неотменимые акты.
 
 
Этим Сократ в рассуждение ввёл диалектику,
Опровергая лукавых софистов эклектику.
Истину он утверждал вместо подлой эристики,
В спорах всегда побеждал без уловок софистики[17]17
  Эристика – созданное софистами учение, как побеждать в споре, используя также недобросовестные методы. В т. ч. – софизмы, то есть умышленно ложные умозаключения.


[Закрыть].
«Знаю одно, – говорил, – что и сам ничего я не знаю,
Только дорогу ищу я для всех нас к познания раю».
Мало о личном заботился в жизни Сократ,
А вот побиться за истину был всегда рад.
И, как всегда раздражительна и тупа,
К смерти за то осудила Сократа толпа.
 
 
Но в это время созрела для воспарения
Линия целостного мировоззрения[18]18
  Выделяет человека из природы, но находит для них общие законы.


[Закрыть].
Тут лишь свой путь осознали материалисты,
И отрицать его стали системно идеалисты.
Ясно учил Демокрит, что везде и всегда
Есть только атомы, а между них – пустота.
Да, пустота невещественна; что из того?
Значит, материя шире, чем вещество!
Ныне подобное знание обыкновенно:
Вакуум физик считает основой Вселенной.
Не вещество он, но важная форма материи,
Что доказуемо с точностью бухгалтерии.
 
 
С мутной концепцией эйдосов вскоре потом
Выступил против сего знаменитый Платон.
Эта теория, в сущности примитивная,
Всё-таки многих влечёт, как художественно активная.
 
 
Eidos есть «образ», понятие видовое,
Что-то, как призрак, живое и неживое,
Сам по себе бестелесная как бы скульптура,
Но по нему формируется как-то натура;
Он вне пространства как будто бы помещается,
Но на материю все же влиять умудряется.
Если есть конь, то за небом есть эйдос коня,
Только в нём больше гораздо красы и огня:
Косность материи вещи кривит и ничтожит,
Эйдосов рать ничего тут поделать не может!
 
 
Тот же Платон, первый явный идеалист,
Первый же был утопический социалист.
Он Атлантиду придумал, в которой мы вроде
Овоща, скажем – морковки на огороде:
Садят её как хотят и пропалывают бесстрастно!
Для человека, конечно, такое устройство ужасно.
Собственный опыт Платона отверг те видения,
И только имя живёт от его Академии.
 
 
Славой зато ученик Аристотель гремит,
Гений великий по прозвищу Стагирит.
Он говорил: мне Платон и учитель, и друг,
Но только истина выше всего для наук.
Не понимает Платон, как идею и тело
Можно связать, и об обществе неумело
Судит он так, словно это большая семья.
Правильней будет теория мира моя.
 
 
В мире сперва подвизаются индивиды,
И лишь потом появляются эйдосы-виды.
Ум-Перводвигатель общий прогресс направляет
Тем, что в своё совершенство все вещи влюбляет;
Действует всё-таки каждая из себя,
Свой идеал от природы своей же любя.
Так вот материя, где есть одни лишь возможности,
Форм достигает немыслимой силы и сложности.
 
 
Счастье, учил он, есть деятельность блаженная;
Редко встречается этика столь совершенная!
В правильном обществе быть должна собственность частная,
Жизнь без неё – это рабская доля несчастная.
А диалектики мало для знанья предметной реальности, –
И аналитику он создаёт на основах формальности[19]19
  В современных терминах – формальная логика.


[Закрыть].
Хоть диалектик я сам, Аристотель, считаю, тут прав:
Частным наукам формальный пригоднее нрав.
Сам применял не бездарно он логику эту,
Чем и способствовал мощно науки расцвету.
 
 
Он Александра, царя Македонского, пестовал,
Ради познанья за войском его путешествовал.
Но после дорого связь ему та обошлась:
Жизнь раньше времени из-за неё прервалась.
Школа ж его, под названием славным Ликей,
Многое в сфере познанья дала для людей.