Текст книги "Дирижер в суфлерской будке"

Глава 1

Мое глубочайшее почтение. Наверное, нам придется пробыть вместе некоторое время. И раз уж так сложились обстоятельства, есть смысл представиться. Звать меня Нил, и я бумагомарака. Или как еще? Пачкун, писака, щелкопер-хроник. Что ни отыщете в словаре синонимов, все будет в точку.

Ух, прямо гора с плеч: проявил искренность, облегчил душу. Теперь, как принято в анонимных клубах по маниям и фобиям, дружно поднимаем попы со стульев и аплодируем!

Что-то тихо. Тогда сейчас. Тоже нет? Ничего, подождем.

Так вот, редкое имечко досталось мне в наследство от изобретательных родителей. Видели чужедальнюю, загадочную Африку они на глобусе да сквозь пыльное стекло телевизора. Зато единственному в семье ребенку подобрали имя размером с реку.

Что же касается неутешительного диагноза – тут непрозорливую родню при всем желании не обвинишь. Это я уже сам расстарался. Без зазрения совести гублю собственную жизнь своими же руками. Привык, знаете ли, связывать буквы в слова. И с переменным успехом занимаюсь подобным крючкотворством, сколько себя помню.

Сказать по правде, писанина моя, как ни пытался взять Олимп на приступ, до бумаги не добралась. Осталась набором неприкаянных единичек и нулей на жестких дисках. Что и неудивительно: сейчас каждый третий – писатель. А каждая третья – вообще поэт-песенник. Где уж тут растолкать плечами бодрую, несущуюся вприпрыжку к свету литературную братию! Сотрутся плечи-то по самые ключицы.

Итак, в свою защиту прошу отметить – да, пописывал. Но греха на душу не взял! Ни одно дерево от неконтролируемых потуг словоблудия не пострадало. Этим фактом, между прочим, и утешался неоднократно, отыскивая в провале положительные моменты. Умудренные опытом ведь все так делают? Самовнушение, что бы ни говорили, великая вещь. Как там?.. Я не чихну, не чихну… я-а-а… а-а-апчхи-и-и-и!!! Это не я, это не я…

И, учитывая вышеизложенное, приговор при желании можно значительно смягчить. Бумагомарака – чересчур громко сказано. Пусть будет по-клавишам-стучака. Слегка вычурно, но в общих чертах подойдет.

Если интересно, страсть к изящной словесности я откопал в себе, работая помощником следователя. Протоколами, выходившими из-под моей легкой руки, зачитывался весь отдел. Зачитывался и покатывался. Начальство, сдержанно крякая в кулачок и приговаривая: «Ну, Смоляк!..», растаскивало отчеты на цитаты. А потом с печально-постными лицами заставляло переписывать.

Это я потом понял, что, наглотавшись «чернухи» и «бытовухи», рассудок искал способ сбежать от нелицеприятной действительности. Прогрызал, хитрец, по мере возможности отдушину в серости будней. Грыз, грыз и выгрыз. Теперь вот это всё.

Карьеру на поприще государственной службы я по прошествии лет оставил. А вот въевшуюся в мозг привычку графоманить вытравить не вышло.

Ну а что, а почему бы, если разобраться, и нет? Человек, можно сказать, женился на работе, с ней душа в душу провел лучшие годы. В недобросовестности и изменах не замечен. А когда разбежались как в море корабли, она оставила его беспечной обеспеченной «разведенкой». В комплекте с отставкой прилагалась уйма свободного времени. Ну и отчего бы не тратить себя на то, что нравится?

Умаявшееся было влечение мое вспыхнуло с новой силой. И легкому слогу да едкому слову нашлось вдруг применение.

Знаете, где собираются такие, как я? О, у нас теперь свой собственный благоустроенный рай. Свои коммунальные нирвана и чистилище. Бесконечное пространство, где аккуратно, присваивая идентификационные номера, складируют мне подобных. В шаговой доступности, удобно, места всем хватит…

Поджидая добычу, проголодавшаяся росянка наливается густым липким соком. Для доверчивых рыбешек морской дьявол вырастил на лбу фонарик. А ради скучающих раздолбаев умные люди сплели сеть, удерживающую надежней, чем муху паутина.

И не прогадали, собрав обильный урожай человеческих душ.

Все здесь, в опутавших планету невидимых нитях. Экстраверты и затворники. Нимфоманки и скромницы. Революционеры и планктон. Невразумительные типы. Непризнанные гении.

Признанные, к слову, тоже тут, куда ж без них. Этим золотым рыбкам жизненно необходимо поводить плавниками среди нас, простых смертных. Подпитаться, так сказать. Ведь мы же, заурядные, и сделали их теми, кто они есть.

Нет, не так, что ли? А уберите визжащих у ограждения девчонок с еще не просохшими звездными автографами на щечках. Только всех и сразу. И эта самая звезда может потихонечку осваивать профессию дворника.

Наконец сбылось пророческое: теперь мы вместе. И стало более-менее ясно – в каком.

Можно, жонглируя точками зрения, выяснять до хрипоты. Вот только суть не меняется: мы все – улов. Вызнать бы еще, кто потирает руки с другой стороны удилища.

Затрепыхавшись в Сети, я писал отвратительно много. Ну, или даже если не «много», – случаются и более запущенные экземпляры – то уж за «отвратительно» поручусь с уверенностью. Однако, подобно человеку, злоупотребляющему алкоголем, отказывался признавать собственную запойность. И продолжал ласкать острые уголки клавиш ночи напролет. А они отвечали мне взаимностью, распаляя еще и еще.

Говорят, все надо попробовать, чтоб не было потом мучительно больно. Даже секс втроем, раз уж на то пошло. Так вот – это вздор. Ведь вышеупомянутый процесс от количества вовлеченных не меняется. Только хаос да нагрузки в разы!

Сами представьте, собирается, скажем, первобытный человек добыть огонь трением. Палочку навострил. Заготовил, значит, трут, бревнышко подходящее. Трет сидит, пыхтит-старается. А вокруг него все остальное племя, да? Отвлекают, мешают, руками тянутся: «Не так дуешь! Не в ту сторону вертишь! Дай я!» Ну ерунда же получается!

Так что с многопользовательским сексом перемудрили. А касаемо написательства, с удовольствием порекомендую отведать любому.

Его и страстью-то можно назвать с огромным допущением. Скорее сказать, это тяга создавать пусть и выдуманные, но миры. Словно выдуваешь в полный вакуум резиновый шарик. А потом, насколько хватит наглости и прочности стенок, расширяешь его границы. И в конце концов бережно заполняешь действующими лицами.

Ну да, ненастоящими, казалось бы, выдуманными. Но только не для того, кто их смастерил! И не для тех, кто, читая, пропитывает этот мирок своим воображением.

А еще, помотавшись по литературным конкурсам и заведя полки шапочных знакомых, я встретил свою вторую любовь. Нашлись добрые люди и объяснили доходчиво: оказывается, мой ноутбук годится не только для того, чтоб плодить рой нестройных строчек. Имея потребность, его можно использовать в качестве окошка, позволявшего сунуть нос в новый захватывающий мир.

А вот кому еще один портал из обыденности? Заманчиво же.

Да, прошу не судить строго – меня увлекли компьютерные игры. Причем до такой степени, чтоб просаживать на них деньги и здоровье. Хотелось бы для успокоения совести выдумать что-нибудь вроде: «Я не сам, меня заставили». Но это точно будет первосортным враньем.

Все вышло, как на танцевальных вечерах «Кому за тридцать» – без лишних разговоров и по обоюдному согласию. Мне ненавязчиво предложили, завлекли яркой, живущей по собственным законам картинкой. И я послушно поплелся за щедрой на посулы дудочкой крысолова.

Вот вы скажете: взрослый, серьезный мужчина и туда же: впал в детство – игрушками балуется!

А знаете что… хм… а вы правы. Наверное, с моей стороны это была очередная глупость. И вообще, совершать глупости – это, как сейчас модно говорить, мое. Собственно, одной больше, одной меньше. Я и не так могу накосячить, готов поручиться. И чудачества во мне, как майонеза в холостяцком холодильнике.

Однако уверен: на случай, когда жизнь трещит по швам и душит, каждый прячет за душой что-нибудь для души. Как в той же игре – крохотное запасное сердце, чтоб продолжать жить. То, что в очередной раз заставит встать с постели наутро, не съехать с катушек днем и не выйти в окно вечером.

Ну признайтесь, многие же на досуге занимаются просмотром развлекательных фильмов? А что, если вам, сидящим перед экраном, предложить собственноручно поменять ход действа?

Допустим, сделать так, что немой дворник не утопит беззащитную собачку. И даже наоборот – разгневанный песик отправит палача за борт. А затем, выбравшись на берег, искусает до потери сознания взбалмошную помещицу. Потом, обуянный жаждой мести и справедливости, еще и усадьбу ее помножит на ноль.

Так какой из фильмов вы выберете: закостеневший в прокрустовом ложе сценария или гибко меняющий русло, повинуясь прикосновению? Не-не-не, не отвечайте! На то он и выбор, что для каждого свой.

Скажете, сюжет игры прописан разработчиком? И откуда тогда возьмется пресловутая свобода выбора? Но ведь, начиная вершить судьбы героев, получаешь стойкое ощущение сопричастности. Обращаешься в соавтора, что ли. Бывает же, дядьки с тарелкой на коленках спорят с телевизором? Что, мол, неправильно все на экране, недостоверно. И они вообще иначе бы сняли.

Так чего, дорогой ты мой человек, спорить? Бери и делай, вот этими пальчиками, что сжимают пульт в пластиковом пакетике. Измени все к лучшему хотя бы в этой выдуманной вселенной. А там, глядишь, и с обратной стороны монитора научишься.

Поэтому я брал и делал… беру и делаю до сих пор.

Да, взрослый до седины на остатках шевелюры мужчина. Но опять же, почему нет? Почему не растрачивать себя так? Я ж не агитирую «за» или «против». Всего лишь пытаюсь – пока, как мне кажется, не слишком убедительно – отыскать оправдания собственным поступкам.

Тем поступкам, которые подзуживали меня регулярно нырять во Всемирную сеть с головой. И, в конце концов, принудили вляпаться в историю.

Как начинается история? Действующее лицо открывает глаза, просыпаясь, и поехали. А, да… лицо лица предварительно щекочет «шустрыми лучиками» солнце. Хорошо, а если ночь? Все, беда, щекотать некому. Тогда уж судьбе приходится выкручиваться, выдумывая незаштампованные и не притянутые за уши будильники.

Моя же история будто бы и не начиналась совсем. Просто накапливалась в течение всей жизни. Росла как снежный ком. И терпеливо ждала на вершине горы подходящего момента, чтоб рвануться вниз и увлечь за собой попавшихся на пути. Ну или же, подобно налетчику, караулила в подворотне. А я зазевался и, получив ломиком по затылку, послушно пополз в нужную негодяйке сторону.

Истории в массе своей похожи. Видимо, по этой причине все снова началось со слова. Оно стало последней снежинкой, спланировавшей на тот самый ком и сдвинувшей его с места. Слов было три – коротенькое письмо-записка: «Приезжаю завтра, Мурмаша». Этого хватило, чтобы дернулись плохо смазанные шестеренки дремлющих событий.

После, правда, были еще слова. Но значили они мало, лишь уточняя второстепенные подробности. Вдохнули жизнь в историю первые три. Как сказочный принц, добывающий себе очередную принцессу: застал спящей, разбил хрусталь, один поцелуй – и понеслась!

Я сидел перед монитором и не верил глазам. На всякий случай перечитал сбившее с толку сообщение трижды, хотя ошибиться в двух десятках букв нужно еще суметь. И убедился, что судьба решила проверить на прочность мой рассудок, явив доказательство того, что в этой части вселенной возможно все.

А причина засомневаться в собственном психическом здравии имелась весомей не придумаешь. Чтоб понять глубину и искренность удивления, нужно знать, кто такая эта самая Мурмаша, грозившаяся разбавить мое вполне комфортное одиночество.

Во-первых, пусть и звучало имя ласково, любителям ванильно-приторных прозвищ не стоит обольщаться. К слову «гламур», а также к кошачьему мурлыканью отношения оно не имело совершенно. Это самое «мур» родилось из безжалостно обрезанного «мурена». И полностью соответствовало истине.

А во-вторых, местом жительства нежданно-негаданной гостьи был Мурманск! И это делало ее визит потрясающе невероятным.

Ну да, я приглашал Машу приехать погостить. А она привычно отшучивалась, что, мол, для бешеной собаки и сто верст не крюк. Что когда-нибудь навестит всенепременнейше. Благо у нее где-то поблизости отыскалась родня.

Но уж если начистоту, я ни на мгновение не верил в возможность осуществления обещаний. Ведь разделяли нас совсем не сто верст, а раз двадцать по столько. И какая бы энергичная ни была собака, у нее сели бы батарейки еще на полпути! Да что там версты, мы жили в разных странах, для порядка разделенных границей.

Я уже молчу, что с распростертыми объятиями ждать Машу будет заочно знакомый человек. Виделись мы с ней только через малоинформативную замочную скважину веб-камеры. А что стоило мне во время нашего такого скудного общения вместо себя предъявить другого? И в жизни я – агрессивный мохнатый крепыш со шрамом во всю щеку и маниакальным прищуром глаз? На самом деле нет, но все-таки?

Вот и выходила совсем непонятная картина. «Бешеная собака» Мурена грозилась явиться не далее как завтра. Без предупреждения и без обсуждения подробностей. К человеку, могущему на поверку оказаться кем угодно – брачным аферистом, людоедом, да хоть инопланетянином, в конце концов.

Это кто на такое способен вообще?! Беззаветный авантюризм не просто зашкаливал – он разбивал ограничитель шкалы и проворачивал стрелку.

Нет, наша Маша, конечно, уникум. И определенно могла удивить взбалмошностью и безуминкой. Но это уже было слишком даже для нее!

Перебирая многочисленные варианты и отметая заведомо ложные, я подхватился на ноги и принялся мерить комнату шагами. До тех пор пока вырвавшаяся из затянутого паутиной мозга мысль не заставила остановиться. Она свалилась, будто забрало на рыцарском шлеме. И сделала остальные рассуждения тускло-размытыми.

Вывод мне показался единственно верным. Все говорило о том, что Мурмаша – Маша-стервочка, Маша-кремень – летела не «к кому», а «от кого». То есть на такие вот безумные поступки способны люди, попавшие в неприятности. И моя кандидатура отлично вписывалась в такой подход – живу далеко, никто про меня не знает и с ней не свяжет. Лучшего убежища, чтоб пересидеть неспокойные времена, и не придумать.

К тому же Маша была в курсе, каким ремеслом я совсем недавно зарабатывал на жизнь. И заручиться поддержкой отставного сотрудника уголовки – вполне приемлемый вариант. Особенно если решение принималось на бегу и впопыхах, как первая реакция… вот только на что? Ответа не было.

Оставалась, правда, возможность, – и она, не скрою, грела душу мохеровым шарфом – что я тороплюсь с выводами. Вдруг это все мое обаяние натворило? И симпатичная молодая девушка вызвалась приехать ко мне за тридевять земель, потому что я весь такой… ну… подходящий. Увлек и вскружил голову, чертяка.

Однако верилось в это слабо. Тут уже или самооценка подвела, или опыт, полученный на службе, подсказал, что не бывает так просто. Да еще совпадения все эти. Не бывает, короче, потому что не может быть.

Я раздумывал об этом, когда следом за первым в мой почтовый ящик брякнулось второе сообщение. Также не особо многословное. Но в нем хотя бы указывалось, где и когда мы встретимся. Да еще в довесок горсть извинений за внезапность и обещание объясниться по приезде.

И я постарался вытряхнуть из головы все неудобные мысли и предчувствия. Поскольку Мурмаша и вправду была молоденькой и симпатичной. А гости противоположного пола в моем холостяцком гнездышке – да еще с вышеозначенными характеристиками! – не такое уж проходное явление.

Так или иначе, гадать дальше не имело смысла. Проще было подождать денек. Приедет Мурена и все расскажет. Вместе потом еще похохочем над моей подозрительностью.

Я попробовал вспомнить, как Маша смеется. И поймал себя на мысли, что не могу: то ли память ни в какие ворота, то ли не видел никогда. Нет, она, конечно, улыбалась, но и только. Сдержанная она, эта Мурмаша, даже замкнутая где-то.

Ну и прекрасно! Вот и будет возможность растормошить и увидеть наконец, как Мура заливисто ржет. С этой мыслью я погасил монитор и вытащил за пыльный хобот пылесос из шкафа.

Глава 2

Не понимаю людей, пренебрежительно относящихся к аэропортам и вокзалам. Даже причалы речные – места особенные! И дело не в субстанции, которую назвали загадочным словом «энергетика». Точнее сказать, не только в ней.

Секрет в том, что вокзалы – да чего уж, и остановки маршрутных такси! – это пункты пересечения параллельных миров.

К примеру, тянешься ты с чемоданчиком из точки «А» в «Д». И нет тебя уже в «А», все, съехал. И отсутствуешь в «Д», только еще катишь. Где-то посредине завис виртуальный ты. Сохраненная копия, которую по приезде распечатают на принтере и отправят по жизни дальше. И не понимает дубликат, какой воспользовался привилегией.

Ведь это словно компьютерную игру на паузу поставить. А самому попить чайку и подумать, как завалить очередную злобную гадину.

В реальной жизни такая опция почти полностью отсутствует, не предусмотрена Разработчиком. Только вокзалы и им подобные аномалии способны на маленькое чудо.

Улетать я, естественно, не собирался. Но все-таки допустил слабость и попал под действие малоизученной магии. На меня навалились какофония звуков и купаж запахов. Странно же, ведь чем пахнет аэропорт? Небом? Авиационным керосином и трущимися при торможении о взлетную полосу колесами? Вероятно, нет. Но, готов поклясться, ничего подобного не вдыхал нигде больше.

А еще аэропорт подарил время на размышление. Вот сейчас Мура спорхнет с трапа, и что дальше? Распознаю ли ее неизменную издевательски-снисходительную ухмылочку? А если да, что скажу? «Привет, я тебя такой и представлял».

Но ведь стыд же! Как зеленый пацан с рогаткой – решил блеснуть перед девушкой «домашней заготовкой»! Захотелось впечатлить, прикинуться лучше, чем есть на самом деле?

С другой стороны, ведь Маша… она же такая… недосягаемая, что ли. Где я и где она! Хочешь не хочешь, а будешь тушеваться и из кожи вон лезть.

Момент нашего знакомства я помню смутно. Но произошло это в бытность увлечения литературными конкурсами. Иначе и случиться не могло. Поскольку Мурмаша – девушка, поцелованная в макушку богом писателей.

Любой критик, пускаясь с ней в полемику, рисковал оказаться в таких глубинах, что выбираться ему довелось бы до скончания времен. Да еще освещая путь пламенем горящих от стыда собственных щек!

Но Мурмаша слонялась в Сети среди подобных мне кустарей. И по первой просьбе самоотверженно бросалась на помощь. Не жалея времени, учила желторотых графоманов постигать тонкости ремесла. Или разносила их кургузые, растяпистые нетленки в щепки.

Думаю, вредительство чинилось с той же целью – критика на многое открывает глаза. Если, конечно, получающий ее найдет силы предварительно закрыть рот.

В общем, Маша-Мурена по зову сердца являлась то музой, то злым гением. И раздавала себя, не скупясь!

И вот я сидел в зале ожидания и сосредоточенно готовил приветственную речь.

Но самолет приземлился, и старания отправились коту под хвост. Поскольку далекую и удивительную Мурмашу окутывал ореол таинственности. А когда она сошла с трапа, все спецэффекты рассеялись.

Оказалось вдруг, что моя гостья – вполне обычная. Без малейшего намека на исключительность. Невысокого роста, зябко кутавшаяся в растянутый свитер. На вздернутом носике огромные, как у черепахи из старинного мультфильма, очки. Остальное место на лице занимала задорная, откровенно детская улыбка.

Маша стащила очки и, близоруко прищурившись, протянула мне тонкую загорелую ладонь. Я, замешкавшись слегка, осторожно потряс Мурины пальчики. И, должно быть, угадал: гостья порывисто обняла меня и похлопала по спине. Сделала она это совершенно по-товарищески. Так не поступают с теми, кому предлагалось интимное рукоцелование.

– Ну ты, конечно, и ло-о-ось! – протянула Мура, высвободившись из объятий.

В ее исполнении фраза прозвучала ласково, почти нежно. А главное, совершенно искренне. Поэтому я отнес ее в разряд комплиментов и скромно пробубнил:

– Спасибо.

Хотелось добавить: «Ты тоже». Но не стал, вдруг шутка заденет чувствительную струнку. Ведь Маша со своим росточком не тянула даже на «лосенка». А обувь при этом носила на высоком каблуке. Значит, хотела казаться выше. Тут и до обиды недалеко.

Багажа у Мурмаши не было. Она пробормотала что-то о любви путешествовать налегке. И потрясла в воздухе единственной поклажей – сумочкой мышиного цвета с золотым тиснением. Навскидку туда мог поместиться набор «юной шпионки» – пистолет и кружевные трусики. Ну еще книжица – почитать на сон грядущий, да и все.

Это обстоятельство снова навело меня на нехорошие мысли. А вдруг Маше пришлось экстренно удирать, прихватив то, что было в руках? Ведь в такую тару не влезет обычная дамская мишура вроде центнера косметики и бейсбольной биты.

С другой стороны, была ли Маша-Мурена обыкновенной женщиной? Вот уж вряд ли.

А вообще, мне бы порадоваться, а не запущенную паранойю тешить. Сама собой отпала необходимость тащить чемоданы. Так нет же, снова нагнетаю, выискиваю! Как тот старик черную кошку, которой нет в темной комнате.

Да, кошки нет. Зато есть тараканы! Вот их бы и вытравить в голове одному недоверчивому типу!

На выходе из аэропорта Мура заставила меня остановиться. И, опершись на мой локоть, виновато пожаловалась:

– Слу-у-ушай, я, если честно, разваливаюсь с дороги. Не могу никак собрать мысли в кучку. Давай, пожалуйста, условимся так: все расспросы потом. А сегодня будем считать, что это просто давно обещанный визит вежливости, хорошо?

Как по мне, не выглядела она чересчур изможденной. Но, вне всякого сомнения, существовали обстоятельства, беспокоящие ее до такой степени, что она согласна была врать, рискуя быть раскрытой. Это и настораживало!

Вот только желания разоблачать ее у меня не водилось никакого. И я решил подыграть, произнеся беззаботным тоном:

– Так не вопрос, поехали, я тебе уже и постелил, – а чтобы еще больше усыпить ее бдительность, уточнил: – Разумеется, в отдельной комнате.

Однако отдых, как оказалось, в Мурины планы не входил.

– Э-э-э, не-е-ет, – протянула она, подтвердив мои догадки. – Давай ты мне город покажешь.

Гуляя, Мурмаша радовалась как ребенок в тех местах, где и положено детишкам радоваться. И тут же переключалась на взрослую даму с академическим образованием, обсуждая витражи и готические окна костела.

Наблюдая за нею, я поймал себя на мысли, что в литературных кругах она жила так же. С каждым разговаривала на его языке. Умела влезть в душу и там произвести качественные изменения. Хотелось бы верить, что всегда в лучшую сторону. Поскольку некоторое время она хозяйничала в моей давно не стиранной душонке.

Я искренне любовался моей гостьей. Но невеселые мысли не шли из головы. А вдруг Маша изучает местность, чтобы знать пути отхода? Ну или попросту подыскивает место, где сможет заночевать? А назавтра с рассветом в аэропорт, и «до встречи, мой толстокожий друг!»

Но, подумав так, я тут же назвал себя подозрительным неблагодарным упырем. Судьба, возможно, в кои-то веки благосклонна! А я все норовлю проверить подаренную золотую монетку на зуб. Ну не упырь?!

В общем, лопоухого хирург-косметолог исправит.

Видимо, прогулка по городу развеяла Машины опасения. Как бы то ни было, она теперь точно не собиралась удирать в гостиницу. И, окончательно выбившись из сил, попросила с виноватой улыбкой:

– Поехали домой.

Всего два слова, а вызвали грандиозный сумбур в мыслях. И неудивительно, ведь Мурмашу нимало не смутило, что дом вообще-то мой. Но никаких уточняющих «к тебе» не прозвучало. И я воспринял это как добрую примету – значит, успокоилась. Значит, доверяет.

На обратном пути мы заехали в магазин. Маша исчезла на некоторое время, заблудившись между рядами. А когда вернулась, в объятиях ее жалась к груди пузатая бутыль.

– Ничего?.. – показала она улов.

Я недвусмысленно ухмыльнулся. А что она хотела услышать в ответ? «Положи немедленно, где взяла»? Или же: «Предъявите паспорт!» Возможно, это была последняя проверка. И Мура выясняла, не злоупотребляю ли. Поэтому на ее вопрос я лишь пожал плечами.

Она же, судя по всему, прочитала мои потаенные мыслишки. И даже слегка покраснела. Видно, поняла, что погорячилась с избыточной вежливостью. Два взрослых человека. Кто тут кому должен что-то запрещать или разрешать?

Водитель забрал деньги и, подмигнув фарами, укатил в поисках новой добычи. А Маша с восторгом оглядела мое жилище и прогудела одобрительно:

– О-го-го! Кучеряво живешь! Сам такой роскошный домище отстроил?

«Домище» я, разумеется, не строил. Бывший владелец, приятный в обхождении старичок, со своей еще бойкой хозяйкой перебрался поближе к морю, к теплым местам. И дом за кругленькую сумму перешел в мою собственность. Одноэтажный, с толстыми стенами из белого кирпича и высоким, под три метра, забором. В лесу, до ближайшего жилья – минут двадцать. Не дом, а крепость!

Однако чертик, проживающий в потемках души, с озорством уколол меня рожками. И убедил, что знать эту скучную историю Маше абсолютно необязательно. Ну что будет, если приписать себе несуществующую заслугу? Бывшие хозяева не узнают, а поэтому и не обидятся из-за беспринципного нарушения их авторских прав. А вот юная гостья, глядишь, впечатлится. И я кивнул, на всякий случай опустив взгляд.

Маша, побродив некоторое время по дому, вернулась ко мне и еще раз с одобрением поцокала язычком. А потом на нее вдруг снизошло озарение:

– Слушай, я ж забыла, ворона! – Она вытащила из оставленной у порога сумочки небольшую отливающую металлическим блеском коробку. – Вот, ноут мой поставь на зарядку, пожалуйста. А то в самолете аккумулятор высосала досуха.

Порывшись в сумке, оказавшейся на поверку более вместительной, чем на первый взгляд, Маша выудила скрученный в комок шнур и протянула мне. А сама попыталась изобразить просительный взгляд. Однако в ее исполнении он все равно вышел нагловатым и с издевкой. Мурена, что тут скажешь!

Я решил отыграться за это ее легкое нахальство. Поэтому предложил не моргнув глазом:

– Конечно, без проблем. Ставь в холодильник.

Маша некоторое время смотрела на меня как на умалишенного. Должно быть, она наконец уяснила, какую необдуманную глупость совершила, приехав.

А я, насладившись произведенным эффектом, взял из ее рук ноутбук и открыл холодильник. Точнее сказать, то, что снаружи выглядело холодильником, однако таковым не являлось.

Дело в том, что мне до смерти надоело спотыкаться о связки проводов. Можно было, конечно, убрать их в короб. Но я пошел дальше – купил корпус холодильника, подкрасил и оборудовал в нем уютное гнездышко для нас с компьютером. Так и пыли меньше, и выглядело сооружение гораздо аккуратней.

Когда все выяснилось, Мурмаша с явным облегчением выдохнула и рассмеялась. Неудивительно, любому полегчает, когда убедишься, что твой новый знакомый не такой уж и псих, как казалось.

Я состряпал ужин на две персоны. А вторую персону почти в приказном порядке отправил в душ. И тут же услыхал щелчок запираемой на замок двери. После этого нечего было сомневаться: Мурмаша хоть и доверяет, но не настолько, чтоб оставить мне возможность застать ее врасплох, голенькой и распаренной. Хотя не выйдет же она из ванной в одном намотанном на голову полотенце. Подобное только в кино бывает, да и то в таком, где мне бы пришлось играть роль чистильщика бассейнов или сантехника.

После омовения Мура в моем халате с подвернутыми рукавами плюхнулась в кресло у стола. И, наплевав на приличия, схватила тарелку, заполненную бутербродами. А затем, жуя и довольно улыбаясь, с наслаждением откинулась на спинку. Казалось, еще немного, и Маша разнеженно заурчит, подобно пригревшемуся коту.

– Как там в сказках?.. – проворковала она, с жадностью пираньи прикончила бутерброд и, копируя интонации грубого мужского голоса, потребовала: – В баньке попарь, накорми-напои, а потом и спрашивай!

Я молча ожидал продолжения, несмотря на то, что получался Бабой Ягой, а она добрым молодцем.

– Значит, в баньке, допустим, было. – Маша отставила тарелку и стала загибать длинные тонкие пальчики с покрытыми желтым лаком ногтями. – Накормить тоже ставим галочку. И значит – что?

– Что? – уточнил я, вовлекаясь в игру и старательно копируя интонацию. – Можно начинать расспрашивать? Или этот год неудачный, подождем до високосного?

Но Мурмаша меня снова переиграла, осадив на взлете.

– Тихо-тихо, нечего мне райдер портить. Там еще пункт «напои» имеется. Так что… – Она взяла со стола бокал и протянула мне: – Ты же составишь компанию?

Вино я по неопытности пролил на скатерть. Но в бокалы тоже попало достаточное количество. Маша взяла свой бокал, легонько коснулась им второго и, прижав к груди, села обратно в кресло.

А вот то, как она поступила с его содержимым, мне очень не понравилось. Примерно так, торопясь на службу, я выливал в глотку остатки остывшего кофе. Они не встречали препятствий, даже глотать почти не приходилось. Как бензин в бак автомобиля: заправился и езжай.

Выходит, на пристрастие к алкоголю в магазине Маша меня не проверяла. Поскольку сама неровно дышит к этому делу. Или все-таки показалось? Перенервничал человек, все же незнакомый город, едва знакомый мужчина. Вот и успокаивает беззащитная дама нервы. Похоже ли на правду? Не уверен, просто хотелось бы, чтоб так и было. Чтоб хэппи-энд и все с ним связанное.

Но вдруг боится Мурмаша не меня, а в принципе боится? И заглушает страх регулярно? Тогда снова приходят на ум мои невеселые гипотезы. А я уже почти списал их со счетов, расслабился.

Так может, взять и спросить в лоб: «Чем обязан визиту, сударыня?» Или еще хлеще: «Чего приперлась, кошка драная?»

Спросить-то можно, с меня не убудет. Да только в ответ почти наверняка получишь: «А ты что – не рад? Я летела за тысячи километров, а он!..»

Ну или выпишет Маша за хамство смачную пощечину. Не то чтоб это пугало с ее силищей. Но не хотелось бы так бездарно потерять расположение небезразличной мне леди. Да и Муриных субтильных ручек жалко – ушибет же о мой фасад. А мне потом до утра дуй на больные места и лед прикладывай!

Оставался более затратный по времени, но менее бестактный вариант – зайти издали. И выбрав его окончательно, я спросил первое, что пришло на ум:

– Чем сейчас занимаешься? Тебя год на конкурсах не видно.

Маша сморщила нос и сдвинула бровки, словно близоруко высматривала бегающих по мне муравьев.

– Ай, – неопределенно махнула она рукой. – Что толку от этих конкурсов? Да и от литературы, если разобраться.

Вероятно, на Мурену накатил кризис среднего возраста. Во всяком случае, ее последние слова иначе как полнейшим разочарованием не назовешь. И выпивать она стала по такому чудному поводу. А явилась ко мне, подталкиваемая страстью к перемене мест, чтоб начать с чистого листа.