Текст книги "Новая Империя. I книга из цикла «Тюремные записи»"

Ранее 2040 года. Россия

Турецкое правительство отбросило заветы Ататюрка, страна отошла от светского принципа государства и стремилась восстановить что-то наподобие бывшей Османской империи. Тем более, что современный пример превращения Республики в Империю был под боком – Россия.

Также турки начали теснить интересы США и Британии на аравийском полуострове, схлестнулись с французами в Африке и начали помогать Ирану обходить санкции в ущерб интересам Израиля, не говоря уже о греках, с которыми османы постоянно конфликтовали и в которых даже успели пострелять.

Виктория прекрасно помнила тот день, когда чуть было не началась большая война из-за кипрского газа.

– Папа, папа! Ты читал последние новости? – маленькая Вика подбежала к отцу.

– Нет, что там случилось? – он погладил её волосы, оторвавшись от подготовки лекции для университета, в котором преподавал.

– Турецкий корабль начал стрелять по буровой платформе Кипра! – Викуля очень волновалась, так как почти каждый год её семья старалась провести на острове хотя бы десять дней, чтобы отдохнуть.

Отец включил на компьютере новости телеканала Россия Сегодня: – Нам пришло официальное подтверждение, что три часа назад корвет турецкого флота открыл огонь по буровой платформе Одиссей, находящейся в территориальных водах кипрской республики, – диктор надрывался выдать срочную сенсацию. – Один из рабочих на Одиссее снял момент обстрела на свой смартфон. Давайте вместе посмотрим.

На кадрах было видно, как корабль с турецким флагом подходит в упор к киприотам и начинает их расстреливать из систем Гатлинга. Погибло двенадцать греков, ещё шестеро было ранено.

Диктор продолжил: – только что министр обороны Турции выступил с заявлением, что кипрская буровая платформа ведёт свою деятельность в территориальных водах, которые Турецкая республика считает своими. Моряки не раз предупреждали Никосию, чтобы платформу отбуксировали, но никакой реакции не последовало. В следующий раз плавучий бур будет уничтожен.

Для девочки такие новости казались очень плохими, но отец почему-то не проявил никакого ажиотажа.

– Пап, ты разве не боишься, что турки с греками начнут воевать?

– Нет, Вика. Иди сюда, присядь. – он обнял её одной рукой. – Во-первых, они постоянно конфликтуют с семидесятых годов прошлого века. Ведь Турция оккупировала северный Кипр. Во-вторых, оба государства являются членами Североатлантического военного альянса: на Турцию будут давить европейские страны, чтобы никакого горячего продолжения не было. И, в-третьих, Турция просто не посмеет, так как получит военный ответ не только от греков, но и от других стран.

Правда Вика заметила, что по третьему пункту папа и сам сомневался. Действительно, эта история потом пойдёт совсем по другому пути.

Через пару месяцев Турцию с позором выгонят из НАТО за военную провокацию. Проект «Новая Османская империя» не устраивал ни Францию, ни Италию с Германией, в том числе и потому, что многомиллионные миграционные потоки беженцев Турция успешно сплавляла в Европу через ту же Грецию и Болгарию – приходило время возвести «высокий забор». Прирост восточного населения в Евросоюзе за годы переселения стал таким стремительным, что в некоторых странах арабский стал вторым официальным языком. Так, обстановка напряжённости в Причерноморье и Средиземноморье сохранялась вплоть до 40хх годов. И вот к 2041 турецкие власти посчитали, что их страна готова отвоевать силой все спорные с Грецией острова. В ночь на 15 мая османы планировали объявить эллинам войну, которые к тому моменту уже имели военно-политический союз с Русской империей.

Но до сих пор Турция не имела своей электронной промышленности, и закупала телекоммуникационное оборудование, платы и микросхемы в основном в Китае и Индонезии, где подешевле.

Военные системы были либо натовского производства старого образца, либо собственных разработок. И так как китайцы обменивались с русскими разведывательной информацией в рамках военного сотрудничества, у Виктории Серебрянской имелся исчерпывающий список критических уязвимостей различного оборудования, стоявшего в фундаменте турецкой инфраструктуры.

А устаревшие натовские системы давно были хорошо изучены на предмет дыр в безопасности.

В ответ на нападение турок на греческий флот был запланирован ракетный удар по турецким военным объектам, а русские хакеры должны были предотвратить ответный удар турок. Далее – обрушить всю энергетическую и телекоммуникационную инфраструктуру, транспортную систему и водоснабжение.

Проникновение и постановку программных закладок наши специалисты начали делать ещё пять лет назад. Предполагалось, что ответный удар русских хакеров произойдёт за четырнадцать часов до основного контрудара вооружённых сил Империи, то есть 15 мая 2041 года в 0.00 часов утра.

14 мая 2041 года. Италия

Ольга Евсеева выступала на международной конференции по когнитивным исследованиям в Милане. Она очень любила Италию, раз в год приезжала сюда с семьёй на отдых. Теперь ей повезло вдвойне – на четыре дня она была предоставлена любимой работе, общению с коллегами, учёными из других стран и вечерним прогулкам по городу.

Специалисты всего мира, изучающие, как соединить человека и машину, яростно ратовали за то, что homo internetus – это новая ступень эволюции человека.

Действительно, по сравнению с homo sapiens новый человек мог хранить в голове в разы больше информации, обрабатывать огромные массивы данных, как компьютер. Соответственно, память работала иначе, чем у предыдущего поколения людей – по ключевому слову можно было «вспомнить» все загруженные сведения.

При подключении к интернету появлялись и вовсе феноменальные способности, больше похожие на магию – дистанционное общение с другими людьми, как будто скайп был встроен прямо в голову.

Для разговора даже не надо было что-то произносить в слух, достаточно было подумать фразу и её тут же «слышал» собеседник.

Вся мощь данных открытого интернета так же была к услугам homo internetus: подумав о чем-то, можно было загрузить нужные статьи из википедии, поисковых систем или облачных хранилищ. Дополнительно к этому электроды, соединённые с мозгом человека, по его команде могут на постоянной основе регулировать уровень гормонов, вырабатываемых разными участками мозга, а значит, управлять настроением, стрессом, страхом и так далее.

Однако все эти прелести Ольгу не столько интриговали, сколько пугали. Как учёный, она с трибуны конференции задавала те же три вопроса, которыми интересовалась израильская разведка – да и не только она. Евсеева спрашивала разработчиков Нюралинк, сидевших в зале:

– Можно ли без ведома человека подключиться к его интерфейсу?

– Можно ли загрузить вирус или дистанционно манипулировать сознанием homo internetus через чип?

– Есть ли риск того, что можно управлять волей и выбором человека через его подключение к общей сети? И если да, то как быть с демократией и правами человека, если тот, кто может найти и эксплуатировать уязвимость интерфейса, станет влиять на политические предположения человека? Список рисков можно продолжить.

В ответ Ольгу обозвали луддиткой и сказали, что это не её дело. В общем от вопросов просто отмахнулись.

После конференции Ольгу поймала её коллега из Пекинского технологического университета Сюй Юэ.

– Добрый день, доктор Ёсева, – китаянка не могла выговорить её фамилию по-английски.

– Меня зовут доктор Сюй. Я занимаюсь схожими с вами вопросами в Пекине.

– Здравствуйте, рада познакомиться, – вежливо ответила Ольга, и обе пожали друг другу руки. – Всегда приятно встретить единомышленника из другой страны, особенно когда тебя только что отполоскали на трибуне.

– Давайте прогуляемся? – предложила русская.

– Отличная идея, – улыбнулась китаянка.

Они вышли из здания, любуюсь красотами итальянского города.

– Понятно, что американцы и европейцы никогда не признают, что с технологией Нюралинк есть большие риски, – начала Сюй. – То, что вы сказали с трибуны, мне видится очень правильным. И, насколько я знаю, мои коллеги в Китае в целом разделяют аналогичную позицию.

Ольга внимательно слушала и кивала головой.

– Скажите, а как далеко вам удалось продвинуться в исследовании мозга в вашем в институте? Не поверите, но я читала все ваши статьи, – сделала комплимент китаянка.

Ольге было очень приятно. Но в голове загорелась красная лампочка: нельзя случайно в разговоре выдать данные «для служебного пользования», поэтому Евсеева решила быть очень краткой.

– Ну, нам удалось описать функциональность всех участков мозга, а также однозначно идентифицировать разные электрические сигналы, производимые мозгом при мыслительном процессе.

– Правильно ли я поняла, – перебила её китаянка, – что фактически вы научились читать мысли человека с помощью внешних неинвазивных датчиков?

Опасный вопрос, подумала Ольга.

В принципе ответ «Да» был почти был бы почти правдой: Евсеева знала, что коллеги из другого отдела разрабатывали какой-то специальный шлем дополненной реальности, считывающий мысли солдата. Но подробностями она не владела.

– Нет, однозначно нет, – соврала она. Интерес китаянки сразу подугас.

– А вы какое направление развиваете?

Сюй снова оживилась: – Мы считаем, что будущее за мощным искусственным интеллектом, который сможет корректировать систему управления обществом. Но мы ещё в самом начале пути, – Сюй Юэ решила сразу отрезать вопрос о китайских успехах в этом направлении.

Они общались на разные темы и гуляли по древним улочкам Милана, мимо огромного Собора на Пьяца деи Дуомо, бродили по галерее, прошлись в кафе дель Соль.

Оставшись, наконец, вечером одна, Ольга размышляла о своей работе и о будущем человечества. Её коллеги учёные из института мозга к сегодняшнему дню добились серьёзных результатов – удалось резко повысить активность мозга подопытных, но много времени уходило на описание и переподтверждение полученных результатов. А так, чтобы выйти уже на массовое усиление когнитивных способностей подданных Империи – до этого было ещё далеко, хоть Ольга и не сомневалась в успехе.

Напротив, американцы с их мозгомашинным интерфейсом уже добились колоссальных успехов и стремительно строили центры чипирования покупателей по всему миру.

США, Канада и Европа раскупали Нюралинк как айфоны тридцать лет назад, когда они только появились. Очередь на имплантацию интерфейсов растянулась на много месяцев вперёд. Так просто убедить мировое сообщество в рисках применения этих технологий было невозможно.

Также Ольгу продолжали мучить новые вопросы. Например, если соединить мозг человека и компьютер и управлять его настроением, выработкой гормонов, то не станет ли человек больше похожим на киборга – биологическое создание с машинным поведением без эмоций, без сострадания и, главное, без любви? Не в смысле любви плотской (хотя и это вопрос – не останется ли секс лишь развлечением из прошлого?), а речь идёт про родительское самопожертвование. Дети требуют внимания, личного времени, здоровья родителей.

Если у homo internetus возобладает машинная логика, то останется ли в ней место биологическому размножению? Не приведет ли это к краху человечества в конце концов?

А когда у Ольги и её коллег получится доработать технологию homo sophos (человек мудрый) – так она называла своё творение, то какие будут взаимоотношения между ним и homo internetus? Кто из них в итоге окажется неандертальцем и исчезнет из мировой истории?

Пока Евсеева гуляла и думала, мимо неё проплывали старинные итальянские домики. В них выключался свет, жители ложились спать. Так и старый мир исчезал в ночи, чтобы никогда больше не вернуться.

13 – 14 мая 2041 года. Минск, ВКБ

Виктор Молотов ехал в Минск. Он уже заранее связался с местными активистами, и они сообщили ему основные идеи по подготовке городских студенческих митингов против работы БелАЭС. Они пока собрали около сорока участников, которые в ближайшую пятницу точно выйдут на улицу. Готовились транспаранты – один из членов ячейки подрабатывал в типографии.

Молотов понимал, что сорок человек для городской демонстрации – это ни о чём. Для начала надо было вывести хотя бы пятьсот демонстрантов. А потом через несколько дней подтянутся и их знакомые.

Студенты решили выйти на центральную площадь у Собора Святого Духа на Немиге в десять часов утра, предварительно обзвонив все центральные СМИ.

Никаких уведомлений о митинге в городскую администрацию никто, естественно, не подавал; акция была незаконной.

Утром в пятницу Молотов и несколько его товарищей – активистов пришли к главному входу Белорусского государственного университета, загородили собой проход внутрь, и Виктор по громкоговорителю начал деловито объявлять:

– Товарищи студенты! Занятия отменяются! Сегодня все участвуют в массовой демонстрации. Все идём на Немигу!

И так он повторял много раз, отправляя группы доверчивых и послушных белорусских студентов на неожиданную для них городскую тусовку.

Было солнечное утро. Вода Свислочи переливалась цветными лучиками; старая ратуша радостно смотрела на проходящих мимо туристов; молодёжь начала скапливаться у весёлых фонтанчиков перед собором, распугав голубей, которых кормила какая-то старушка.

– Стоп АЭС! – закричал один из координаторов митинга в красной майке и резво выкинул вверх сжатую в кулак худую руку.

– Стоп АЭС! – радостно закричали студенты вокруг. Девчонки хитро искали взгляды мальчишек, надеясь, что те обратят на них внимание. Мальчишки же от этого только распылялись и громче кричали, представляя себя в этот момент героями из эпоса 12 подвигов Геракла. Понаехали журналисты, начали снимать кричащую толпу. Подтянулись милиционеры.

Вдруг откуда-то из-за грузинского посольства подъехало два автозака, из них выбежали человек двадцать омоновцев и начали выдёргивать из толпы студентов в красных майках.

Среди них оказался и Молотов.

– Стоять! Руки за спину! – его на всякий случай ударили по спине дубинкой, так как он был рослым и крепким парнем, которого просто так скрутить было сложно.

Виктора за ноги и за руки понесли в машину, обыскали, защёлкнули наручники на сведённых за спиной запястьях и затолкали в одиночную клетку.

Молотов, возбуждённый, опомнился только через несколько минут, когда автозак резко начал движение. Наручники сзади сдавливали кожу.

Клетка, в которой он находился, представляла собой замкнутое пространство, куда не попадал ни один луч света. Сверху навязчиво гудел маленький вентилятор, гонявший затхлый воздух с улицы.

Плечи Молотова упирались в металлические стенки с обеих сторон, колени бились об дверь. Когда машина дёргалась, Виктора начинало немного укачивать.

Из других клеток кричали девчонки и мальчишки.

– Всем заткнуться и ехать тихо! – орал конвойный. Наконец, автозак остановился. Задержанных стали доставать из заточения и переводить в непонятное здание, похожее на тюрьму. Виктора грубо толкнули в какую-то зелёную комнату размером метр на метр. Кроме него там находились ещё три человека. Было очень тесно, присесть невозможно.

Это был первый опыт пребывания Молотова в тюрьме. Он выяснил у томившихся с ним мужчин, что попал в изолятор на Окрестина, а комната, в которой он сейчас стоял, называется «стакан». В нём задержанные ждали обыска и распределения по камерам.

Часа через два, когда Виктору уже давно хотелось есть и пить, его вывели в общее помещение и заставили полностью раздеться в присутствии пятерых чужих людей. Затем он голым должен был трижды присесть – так проводился обыск.

С него сняли нательный крестик, срезали шнурки с кроссовок, отобрали часы, мобильный телефон и всё содержимое куртки.

– Построиться вдоль стены, руки на стену, чтобы я их видел! – кричал конвойный.

– Повернулись налево! Пошли! – два десятка задержанных двинулись по мрачным коридорам наверх. В колонне были не только студенты. Были женщины, много мужчин среднего возраста.

Молотов с ещё одним протестующим студентом оказался в камере №27. С ними сидел человек, проведший, с его слов, в лагерях более двадцати лет жизни за кражи. Виктор был уверен, что его дело правое, и тюрьма его не испугает. Ужин уже был пропущен, есть и пить до утра было нечего, и Виктор бухнулся спать.

14 мая 2041 года. Париж

Кристофер Скалли всё хотел проконтролировать сам. Ужасный вирус, созданный под руководством его гения, готовился в одной из военных лабораторий в Портон-Даун. ДНК вируса была модифицирована таким образом, чтобы от его действия умирали представители конкретных народов – китайцы, русские, негры, латиносы, арабы и многие другие. Только носители белых англо-американских генов не должны были пострадать, а также те посвящённые, кто заранее получит прививку – антидот. Их-то и привёз в Париж доктор Менгеле.

Из французской столицы курьеры должны были отправиться в аэропорт Шарле-де-Голля и разлететься по всему миру, чтобы заранее раздать живительные ампулы спасения.

Профессор Скалли любил иногда побаловать себя чашечкой кофе в Латинском квартале. Его не сильно заботила судьба окружающих его жителей города, особенно чернокожих или арабов.

В голову доктора давно был имплантирован интерфейс Нюралинк премиальной серии, позволяющий ему чувствовать своё безграничное превосходство перед глупыми овцами, какими он считал простых людей. Однако собственные привычки прошлого, в том числе кофейный ритуал, прочно сидели в его подсознании, и он иногда позволял им проявляться.

Отреставрированный Норд-Дам величественно возвышался над Сеной; парочки бодро щебетали по-французски, обсуждая, чем сегодня будут ужинать и какой фильм смотреть. Импозантные ценители старины деловито торговали монетами и открытками на блошином рынке у моста кардинала Люстиже. Народ целеустремлённо забегал во французскую булочную напротив кафе.

Было время обеда, до встречи с Ранье Пикаром, председателем французского круглого стола, оставался ещё час. Его резиденция располагалась тут же, в трёх минутах от Собора Парижской Богоматери на острове Иль-де-Франс.

– Пообедаем здесь, – сообщил Кристофер Скалли двум телохранителям. – Позвоните Ранье, пусть он присоединится ко мне.

Один из охранников сжимал в руке старомодный бронированный портфель с антидотами, которые надлежало передать французам. Троица расположилась на открытой веранде, осеннее солнце нежно грело их лица. Официантка деловито крутилась вокруг столика и принимала заказ. Всё шло по плану.

Одна из программ Нюралинка позволяла профессору замечать происходящие вокруг него странности, выбивающиеся из привычного контекста.

Ему вдруг приглянулись трое взрослых мужчин, стоявших у перекрёстка. Они не были европейцами, но и не арабами тоже. О чём-то живо переговариваясь, один из них выразительно посмотрел в сторону Скалли, – он это про себя отметил.

– Приветствую вас профессор, – его мысли перебил низкорослый француз пожилого возраста. Одетый с иголочки, манеры выдавали в нём важного человека. Это был магистр Пикар, чей дом располагался в старинной резиденции по соседству с кафе.

– Присаживайтесь, коллега, – небрежно предложил ему Кристофер. – Хорошо, что вы к нам присоединились.

Француз сел на свободный стул.

– В этом чемодане находится то, что я должен вам передать. Детали обсудим у вас в кабинете. Завтра же вы должны собрать всех своих людей.

– Хорошо, – ответил Ренье, – но многие находятся за границей, некоторые в океане на своих яхтах.

– В их интересах, – грубо перебил его Скалли, – собраться в вашей резиденции как можно скорее.

Профессор хотел ещё что – то сказать, но вдруг услышал какой-то лёгкий шум слева от себя и машинально повернул голову.

Те же секунды. Париж

– Отработаем его прямо сейчас.

Аслан Амирханов был сыном главы чеченского землячества во Франции. Он руководил несколькими незначительными бизнесами в пригороде Парижа. Но его настоящая работа была иной. Аслан и его братья были штатными ликвидаторами ГРУ и уничтожали врагов Империи по всей Европе.

Вчера им пришёл срочный приказ встретить на вокзале Гар-дю-Норд скоростной поезд из Лондона и обнаружить конкретного пассажира: была только его фотография. С ним может быть охрана. В руках объекта будет чемодан – его нужно выкрасть любой ценой и переправить в Москву. Фраза «любой ценой» означала, что операция на контроле у высшего руководства разведуправления.

Как и ожидалось, объект с охраной вышел из Евростара в 12:40 и сразу направился к выходу, где его ждал автомобиль с водителем. В 13:20 объект сел в кафе на Иль-де-Франс вместе с охраной. Чемодан был при одном из телохранителей.

Аслан решил действовать быстро и дерзко – напасть на объект немедленно, отобрать чемодан и скрыться на одном из складов в десяти минутах езды отсюда. А уже утром аккуратно вывести чемодан из города и где-нибудь отсидеться, пока полиция будет их искать.

Это история могла стать билетом в один конец, но Аслана это сейчас не очень волновало. Они разделились – первый сел на маленький, типичный для Парижа скутер, сунул руку внутрь куртки и снял с предохранителя свой пистолет с глушителем. Двое братьев тоже выдвинулись: один стал заходить слева, другой справа от кафе. Далее всё случилось стремительно.

Аслан нарочито медленно подъехал к кафе – на него никто не обратил внимания. Даже охранники объекта бросили на него взгляд, но отвлеклись на принесённые официанткой кофе.

За пять метров до них ликвидатор резко выхватил пистолет и выстрелил два раза, словно Джейс Бонд, прямо в голову обоих охранников, один из которых, дёрнувшись, стал ронять чемодан. Два брата начали быстро подбегать к месту происшествия, один нацелился схватить падающий чемодан, другой открыл огонь по сидевшему за тем же столиком лысоватому старику.

Чеченец, разобравшись с телохранителями, обратил свой взор на объект и готовился в него также выстрелить, но, к его удивлению, тот успел вскочить со стула и, как пуля, прикрывшись официанткой, скрылся в открытой двери кафе, будто имел глаза на спине.

Закричали женщины, побежали посетители, сидевшие на веранде кафе. Стрелять уже было нельзя – на линии огня вмиг оказалось много посторонних. Брат Аслана схватил чемодан и бросился в переулок. Другой побежал в сторону Норд-Дама.

Ликвидатор спокойно вернулся на свой скутер: свидетели в кафе и в булочной напротив должны были заполнить именно его, чтобы оградить брата от преследования полиции. Через четыре минуты он бросил мопед в одном из многочисленных переулков Парижа и пошёл пешком. Задание было выполнено.