Текст книги "Мифы древней Скандинавии"

Альвы, эльфы и сокровища богов

Скандинавской мифологии известна целая категория мужских духов – это альвы, которых Снорри делит на темных, «чернее смолы», живущих в земле и близких хтоническим карликам-двергам (или цвергам), и светлых, «обликом прекраснее солнца». Само солнце называется Альврёдур – Светило альвов. Светлые альвы обитают в Альвхейме, на небесах, и в мифах сближаются с богами, особенно с ванами – жилище самого Фрейра также именовалось Альвхеймом. Вообще альвы – это духи природы, воспоминание о которых сохранилось в европейском сказочном фольклоре: это эльфы, в счастливом царстве которых оказалась после долгих приключений андерсеновская Дюймовочка. Как и всякие сверхъестественные существа, они могут быть опасными для людей, оказавшихся в их владениях: таков «лесной царь» в стихотворении Гете – ему полюбился младенец, которого отец ночью вез через волшебный лес, и эльф похитил его душу.

В норвежской народной балладе о маленькой Керсти рассказывается о судьбе девушки, которую полюбил лесной царь – повелитель эльфов-альвов. Керсти ждет от него ребенка и не может скрыть этого от матери. Та знает, что у эльфов не счесть сокровищ, и спрашивает, что он дал дочери за любовь.

Три дара получила девица от эльфа – шелковую рубашку, туфли с серебряными пряжками да золотую арфу. Рубашку и туфли она уже сносила, осталась лишь арфа – ее звуки призовут эльфов на помощь.

Струны арфы зазвучали в полночь, и духи пробудились в лесу (мы еще не раз вспомним об этом музыкальном инструменте, звуки которого достигают иного мира). Король эльфов велит духам седлать его коня – он слышит, как Керсти зовет его на помощь. Он является на двор к возлюбленной и велит ей собираться, прихватив с собой шкатулку с драгоценными кольцами.

Конь эльфа мчится через пропасти и сумрачные долины, а Керсти плачет в седле лесного царя. Эльф утешает ее – ведь она будет жить в золотом дворце.

Наконец перед ними поднимается гора – здесь начало царства эльфов и конец света. Там рождает Керсти ребенка – дочь эльфа, но не может забыть своей Норвегии. Тогда эльф велит дочери налить ей волшебного напитка и бросить туда три чудесных зерна. Сделав три глотка, Керсти забывает о доме, она говорит, что родилась в горе, хочет здесь жить и быть королевой эльфов.

Подобного лесному царю альва мы еще встретим, когда тот явится ночью сватать дочь самого громовержца Тора. Сейчас же вспомним об Инглинге Свейгдире, отправившемся на поиски Жилища богов, его заманил в скалу альв, и с тех пор Свейгдир сгинул – ведь альвам известен напиток забвения. Но альвы заманивали в свои каменные жилища людей не только для того, чтобы погубить их.

В другой, уже шведской балладе, говорится, как рыцарь скачет на службу к королю и встречает в дороге двух молодых девиц. Каждая из них держала серебряную чашу с напитком (так валькирии встречали героев в загробном мире). Девицы приласкали всадника и ввели в свой дом, неведомо откуда взявшийся. Там рыцарь сел за пиршественный стол, и, когда пир закончился, девы повели его к постели.

Но в постели его ждали не любовные утехи – там мучилась от родов женщина-эльф. Но тут пропел петух, и у эльфихи разорвалось сердце. Крик петуха спас героя – иначе он остался бы в жилище эльфов, в черной горе.

Эта баллада связана с популярным поверьем о том, что духи нуждаются в помощи человека при родах; так и русалка явилась к конунгу Вилькину, чтобы родить сына на суше. Но помощник, особенно если он сам вступил в любовную связь с эльфами, рискует навсегда остаться в их потустороннем царстве.

В языческих культах эти существа могли быть и покровителями не только природных урочищ – лесов и камней, но людей и их поселений. Один из потомков Фрейра – Олав Гейрстадальв – именовался Альвом Гейрстадира, хутора в норвежской области Вестфольд, где правил конунг Олав (имя другого Инглинга было просто Альв). На кургане Олава приносили жертвы, чтобы был урожай и мир – культ альвов был связан с культом Фрейра. Имя знаменитого англо-саксонского короля IX века, победителя викингов, Альфред, означает «Совет альфа» (эльфа). Это значит, что альвы могли ассоциироваться с предками не только королевских родов, но и людей вообще. Они считались благодетельными существами, живущими под курганами. Некая целительница, именуемая вёльвой в «Саге о Кормаке», излечивала раны тем, что велела приносить в жертву альвам быка, которого убивали на кургане.

Подземные жители цверги, или дверги, подобно европейским гномам, оказываются владельцами подземных сокровищ и сказочными умельцами-кузнецами. В «Младшей Эдде» рассказывается, как они сковали сокровища и чудесные предметы для богов. Цверги Брисинги изготовили золотое ожерелье для Фрейи, так что ее обладательнице завидовали не только великаны, но и боги. Не меньшим сокровищем были золотые волосы богини Сив, также выкованные чудесными кузнецами – сыновьями Ивальди. Они же изготовили волшебный корабль Скидбладнир для Фрейра и копье Гунгнир для Одина.

Мифологический провокатор Локи поспорил с другими карлами – братьями Брокком и Эйтри, – что им не сделать подобных сокровищ. Под заклад Локи поставил свою голову, и тогда карлы пришли в кузницу, положили в горн свиную кожу и стали что-то плавить. Брокк стоял на мехах и поддувал, когда на руку его села назойливая муха и стала нещадно жалить. Но кузнец не прерывал работы, пока из горна не был извлечен вепрь с золотой щетиной. Вновь Эйтри положил золото в горн и велел Брокку поддувать не прерываясь, и опять та же муха, усевшись на шею карлику-подмастерью, стала жалить его еще сильнее. Но и теперь работа была завершена, и кузнец вынул из горна золотое кольцо Драупнир. В третий раз кузнец положил в горн железо и опять велел не прерываясь работать мехами, но тут муха ужалила Брокка прямо в веко, да так, что глаз залила кровь. Кузнец быстро отогнал муху, да меха успели опасть. Однако из горна все же был вынут готовый молот, и Эйтри послал своего брата в Асгард, чтобы получить заклад.

Брокк принес свои сокровища, Локи – изделия сыновей Ивальди, и три высших бога – Один, Тор и Фрейр – сели на судейские престолы, чтобы рассудить, кто из кузнецов искуснее. Тут Локи решил уважить судей и отдал копье Одину, сказав, что оно разит, не зная преграды. Волосы достались обезображенной самим коварным асом Сив, корабль же – Фрейру, и чудесные свойства его были таковы, что стоило поднять над ним парус, как тут же начинал дуть попутный ветер, а когда кончалось плавание, можно было спрятать корабль в простой кошель.

Настал черед черных альвов показать свое искусство, и Брокк отдал Одину кольцо Драупнир: с него каждые девять ночей капало восемь таких же колец. Кольцо было под стать Одину – ведь он сам провисел девять ночей на мировом дереве, чтобы получить духовные сокровища – сокровенные знания. Фрейру достался вепрь, который мог мчаться по суше и по воде быстрее любого коня и в самой Стране мрака освещать путь своей золотой щетиной. Тор же получил молот Мьёлльнир («Молния»), который всегда поражал цель, как далеко бы она ни была, и всегда потом возвращался к своему хозяину[1]1
  В античной мифологии молнию Зевса – перун – также куют существа из подземного мира, циклопы.


[Закрыть]. Молот мог менять свои размеры и умещаться за пазухой у хозяина. Одна недоделка была у этого оружия – рукоять получилась слишком короткой.

Как ни старался Локи переиграть искусных карлов – ведь это он обернулся мухой и из-за него у молота громовника была короткая рукоять, – суд асов постановил, что молот – самое ценное сокровище, ибо он дает защиту от великанов. Локи и тут удалось увернуться от расплаты, и об этом будет рассказано дальше. Мы же вспомним еще раз об искусстве альвов – ведь даже злодеи Фьялар и Галар оказались достаточно искусными для того, чтобы изготовить из крови Квасира мед поэзии.

Высшие боги

Альвы были волшебными умельцами, но они не были богами. Да и о ванах, не вошедших в число асов, специально в скандинавских мифах ничего не рассказывается. В поэтических текстах (и комментариях Снорри) различаются языки асов, ванов и альвов – они по-разному называют богов и объекты мифологической вселенной. Но в религиозном культе, с которым обычно связана мифология, почитаются лишь те ваны, которые остались у асов и стали равными им богами.

Асы и ваны могут именоваться богами лишь постольку, поскольку известен их культ – жертвоприношения и мольбы, клятвы их именами и т. п.; боги должны дать что-то взамен людям (так, славянское слово «бог» означало в языческие времена «наделяющий богатством»). В мифах асы и ваны по преимуществу лишь два рода сверхъестественных существ. Поэтому христианин Снорри так легко рассказывает эти мифы – его читатели не станут поклоняться мифическим богам и совершать грех перед Богом христианским.

Но Снорри знал, что скандинавы почитали Одина и других асов как богов, приносили им жертвы, помнил и о тех святилищах, которые располагались не на небе, в мифическом Асгарде, а на земле – в реальной Швеции. Поэтому он изображал языческих богов реальными людьми, историческими правителями, которые были настолько умудрены, что в состоянии оказались внушить подданным веру в свои сверхъестественные способности.

Первым, кто должен был поверить в силу асов, был тот самый любопытствующий Ганглери, под именем которого скрывался шведский конунг Гюльви. Асы оказались мудрее Гюльви в тех словесных состязаниях, «хитростях и мороченьях», на которые он первым решился, явившись в их чудесный город и назвавшись Ганглери. Согласно «Саге об Инглингах», Гюльви пошел на мир с Одином, уступив ему земли в Швеции. Тот обосновался в месте, называемом Старыми Сигтунами, на озере, созданном великанскими быками его невестки Гевьон. Там Один построил капище и стал приносить жертвы по обычаю асов, и все свои земли он называл Сигтунами и селил там жрецов. Прочие асы получили жилища в Швеции, и Снорри дал им названия небесных жилищ Асгарда: Ньёрд поселился в Ноатуне, Хеймдалль – в Химинбьерге, Тор – в Трудванге, Бальдр – в Брейдаблике; Фрейр же поселился в Упсале.

Жилища Одина и Фрейра в Швеции не были мифическими. Сигтуна – это столица средневековой Швеции, но само название Сигтуна было действительно распространено в этой стране и связано с одним из имен Одина: «Сиг» – значит «Победа», характерное имя для бога сражений. Упсала – один из древнейших шведских городов, рядом с которым до сих пор высятся три огромных кургана, традиция приписывает их правителям из рода Инглингов; рядом с ними – еще один курган с плоской вершиной, это курган тинга, народного собрания. Фрейр, или Ингви-Фрейр, которого Снорри поселил в Упсале, был основателем династии Инглингов и над ним первым насыпали курган. Так в «Саге об Инглингах» Снорри перешел от мифической истории асов к реальной истории конунгов Швеции и Норвегии.

Фрейр, согласно Снорри, воздвиг святилище в Упсале; и это был главный храм Швеции, хорошо известный по описанию другого – латиноязычного – ученого клирика, жившего в Германии в XI веке и именовавшегося Адам Бременский. В этом храме, изукрашенном золотом, и располагался собственно скандинавский пантеон, (собрание богов, буквально – «все боги») где стояли идолы трех главных богов. Самым могущественным Адам назвал Тора, который сидел на своем престоле посреди храма. По сторонам от него сидели Водан – Один и Фрикко – Фрейр. Тор почитался как бог грома и молнии, ветра и дождя, от которого зависит хорошая погода и урожай. Имя «Водан» значит «ярость», и он вселяет в людей храбрость в битвах. Фрикко, пишет Адам, вселяет в людей сладострастие. Каждому богу присущ специальный атрибут: у Фрикко это – огромный детородный орган, Водан изображен в доспехах, как латинский Марс (вспомним, что, по Тациту, Марсу поклонялись и германцы, а Один в песнях «Старшей Эдды» именовался «блещущий доспехами»), Тор же со своим скипетром – так Адам назвал молот – напоминает Юпитера.

Может быть, датский автор назвал Тора главным среди богов как раз потому, что он напоминал этому знающему античную мифологию ученому римского царя богов Юпитера, или в Упсале почитали, прежде всего, древнего громовержца, а не новоявленного воинского бога – сказать трудно. В языческой религии – религии многобожия – вообще трудно сказать, какой бог считается безусловно главным. Ведь в разные моменты жизнедеятельности древних людей главным делом могла оказаться забота об урожае, или победа в войне, или продолжение рода. Снорри рассказывает, будто сам Один заповедал совершать жертвоприношения три раза в год: в начале зимы – за урожайный год, в середине зимы – за весеннее прорастание, и летом – когда урожай уже выращен – за победу; свой собственный культ бог войны поставил на последнее место…

Мы еще вернемся к упсальской святыне в главе 8, где речь пойдет о религиозном культе. Сейчас обратимся, наконец, к главным богам скандинавского пантеона, воплощающим три главные для разных индоевропейских народов функции: магической мудрости, божественной силы и божественного плодородия.

Один и Вальхалла: магическая мудрость и воинские культы

Мы уже знаем, что Один – тот, кто зовется скальдами Всеотцом – отцом всех богов и людей, на самом деле не отец всем богам, что боги плодородия Ньёрд и Фрейр – вообще из другого рода. Один именуется отцом Тора – его матерью называется Ёрд, воплощение земли, которая была Одину одновременно дочерью и женою, но и это отцовство историки религии могут считать приписанным Одину. Брак неба и земли – священный брак во многих религиях, – как правило, заключается между светлым небесным богом, тем же громовержцем или другим воплощением неба, но не богом бури и боевой ярости. Древним небесным богом у скандинавов был Тюр, лишившийся руки ради спасения мира богов и людей. Его имя стало в скандинавской мифологии синонимом «бога» вообще. В многочисленных именах самого Одина, любившего менять прозвания и обличья, сохраняется это имя – бог войны может именоваться Аса-Тюр («Тюр асов»).

Вероятно, Один и Тюр дополняли друг друга как бог магической власти и бог права. Один был магом: пока его тело лежало бездыханным, дух бога (хамингья) превращался в зверя или птицу, рыбу и даже змею, чтобы проникать во все миры. Бог воспользовался этой способностью к оборотничеству, когда добывал в Стране великанов мед поэзии – и об этом будет рассказано особо. Своим словом он мог потушить огонь и усмирить море, повернуть ветер в нужную для плавания сторону. Колдовством он умел вызывать из могилы мертвецов и узнавать у них тайны иного мира, судьбы людей, насылать порчу и смерть недругам, отнимать силу у одних и передавать другим. Не брезговал он и просто ограблением древних курганов – заклинаниями он лишал силы погребенных там мертвецов и отнимал их сокровища.

Снорри писал в «Саге об Инглингах», что колдовство – это зазорное для мужей искусство: ему больше обучались женщины-жрицы. И это не приговор писателя-христианина: колдовство, как и оборотничество, не считалось занятием, достойным даже языческого бога; это был, скорее, удел нечистой силы и ведьм, превращавшихся в лошадей, волчиц, тюленей и т. п.

В эпоху бесконечных войн, знаменовавшую Переселение народов, и в завершивший эти переселения век викингов магия и воинская ярость оказались выше традиционного права. Один оттеснил благородного Тюра и стал именоваться Отцом всех богов, Богом богов и т. п.

Те, кому Один действительно стал отцом, не были богами, но присоединились к божественному миру. Он именуется Отцом павших, ибо павшие в бою становились его приемными сыновьями. Они именовались эйнхериями, и одно из многочисленных имен Одина – Херьян, Воитель – напоминает о связи бога с павшими героями. Для них Один выстроил в Асгарде два загробных чертога. Главным был Глядсхейм – Вальхалла, или Зала мертвых, другой – Вингольв, «Обитель блаженства» (она должна уцелеть и после гибели богов). Вингольвом именуется и святилище богинь на небе, что, может быть, не случайно. Одна из богинь делила поровну с Одином павших героев, и может показаться странным, что это была Фрейя, а не супруга Одина Фригг. Тем не менее именно чертог Фрейи Фолькванг означал «Поле боя», и там Фрейя решала, где сядут герои.

Участие женских персонажей в воинских культах и загробной жизни эйнхериев становится понятным, если мы вспомним, что главными помощницами Одина были девы-воительницы – валькирии. Их название означает «выбирающая мертвых», они определяли судьбу тех, кто вышел на поле боя и кому суждено на нем пасть, пополнив дружину эйнхериев. Сам Один в «Речах Гримнира» перечисляет имена своих валькирий; значение некоторых из них ясно свидетельствует о занятиях воинственных дев:

 
Христ и Мист
пусть рог мне подносят,
Скеггёльд и Скёгуль,
Хильд и Труд,
Хлёкк и Херфьётур,
Гёль и Гейрахед,
Рандгрид и Радгрид
И Рейнглейв тоже
цедят пиво эйнхериям.
 

Христ – «Потрясающая», Мист – «Туманная», Хильд – «Битва», Труд – «Сила», Хлёкк – «Шум (битвы)», Херфьётур – «Путы войска». В первом Мерзебургском заклинании речь идет о неких девах, именуемых идисами, которые куют оковы и останавливают войско, другие, напротив, развязывают узы – их немецкое наименование сходно со скандинавским именем «дисы», так могли называться все богини и валькирии. В «Младшей Эдде» специально говорится еще о трех валькириях – они скачут на поле боя и решают исход сражения. Их имена – Гунн («Битва»), Рота («Сеющая смятение») и Скульд («Долг») которая именуется «младшей норной».

Павших героев валькирии встречали с рогом меда в Вальхалле и, зная воинские обычаи реальных дружин викингов, которых сопровождали в походах женщины, можно представить, что валькирии не только прислуживали героям за столом. Девы Вальхаллы напоминали гурий мусульманского рая – ведь там тоже должны были наслаждаться загробной жизнью те, кто пали в священной войне. «Сага о Вёльсунгах» рассказывает о том, как валькирия ослушалась Одина и сделала так, чтобы в бою пал старый конунг, а не юный герой, и бог наказал ее за это несчастливым браком. Валькирии были возлюбленными, но не женами, скандинавских эпических героев, легендарного конунга Хельги и кузнеца Вёлунда – об этом пойдет еще речь. Значит, валькирии были ближе богине любви и плодородия Фрейе, чем богине законного брака и помощи в родах Фригг. Любовь не была запретна для дев Одина, но этим девам претило замужество и жизнь за пяльцами.

Как и другие девы судьбы – дисы и норны, – валькирии имеют отношение к пряже, прядению нитей жизни, но страшна эта пряжа. В «Песни валькирий» из исландской «Саги о Ньяле» двенадцать дев подъезжают к дому и садятся у ткацкого станка: основа ткани из человеческих кишок предвещает смерть, вместо грузил – человеческие черепа, вместо ткацких инструментов у них – копья, стрелы и мечи. Валькирии ткут боевой стяг, но не завершают работы – рвут ткань и мчатся прочь, в битву, на диких конях без седел. Песнь была знамением – этих валькирий видел некий человек перед великой битвой при Клонтарфе в Ирландии (1014), в ней погиб сам ирландский король Бриан, но он разбил войско викингов.

Эйнхерии в Вальхалле продолжают жизнь боевой дружины; днем они сражаются и гибнут в поединках, чтобы вечером воскреснуть к пиршественному столу. Чертог этот огромен – ведь он должен вместить всех павших в битвах от сотворения мира, в него ведут «пять сотен дверей и сорок еще». Историки думали даже, что на это описание Вальхаллы повлиял некогда увиденный во время войн с Римом Колизей – ведь там тоже непрестанно сражались гладиаторы.

Сам Один так описывает Вальхаллу в «Речах Гримнира»:

 
Легко отгадать,
где Одина дом,
посмотрев на палаты:
стропила там – копья,
а кровля – щиты
и доспехи на скамьях.
 

В Вальхаллу ведут ворота Вальгринд («Ворота мертвых»), запоры которых неведомы простым людям. Сам же пиршественный зал окружает бурный, вздувшийся поток Тунд – его приходится переходить вброд эйнхериям. В потоке играет некая рыба Тьодвитнира – в ней видят мирового змея, кольцом опоясавшего Мидгард. Значит, Вальхалла, построенная у мирового дерева в центре Асгарда, одновременно воплощает и Срединный мир в целом.

У Одина есть священный престол Хлидскьяльв; это название означает то ли отверзающуюся скалу или утес, то ли сторожевую башню, но главное, что с него видны все миры. Значит, этот престол сродни мировому дереву. В мифах многих народов в центре мира располагалось не космическое дерево, а гора, скала или камень, вроде античного омфала – «пупа земли». Памятные камни с острова Готланд с изображениями светил, мирового древа и самой Вальхаллы были такой «моделью» космоса. Гора Одина – распространенное название урочищ у германцев, там некогда существовали святилища бога. Вальхалла, Асгард и Мидгард – Срединный мир в целом – оказываются взаимосвязанными и даже отчасти совпадающими в мифологическом пространстве, центр которого – мировое древо. Так, слово «хейм» означает мир в целом (хеймскрингла – земной круг), отдельную страну или область мира (Альвхейм, Ванахейм, Нифльхейм) и просто дом.

С настоящим мировым деревом связан в Вальхалле нескончаемый источник меда для дружин эйнхериев, текущий из вымени козы Хейдрун. Но воинам нужно и мясо: повар Андхримнир готовит им мясо чудесного вепря Сэхримнира в котле Эльдхримнире – съеденный вечером, к утру вепрь опять цел.

Сам Один, сидящий на высоком престоле за пиршественным столом, пьет только вино и не притрагивается к еде – он бросает ее двум волкам, что вместо псов лежат у его ног. Гери и Фреки – Жадный и Прожорливый – именуются волки. На плечах у бога сидят два ворона – Хугин и Мунин – Думающий и Помнящий. Один отправляет их летать над миром – они приносят ему все вести и нашептывают их на ухо своему хозяину. Волки и вороны – животные бога смерти и на поле боя: они питаются трупами. Но другой гигантский волк висит на западной стене Вальхаллы; это Фенрир, скованный волшебной цепью, – ему суждено поглотить самого Одина в конце времен.

Это постоянное напоминание заставляет Одина своим единственным глазом пристально всматриваться во все миры – благо его престол высится у самого мирового древа, откуда должно быть видно все на свете. Но ему мало этого взгляда и мало того, что доносят вещие вороны Хугин и Мунин, – он сам странствует по всем мирам, для чего ему и нужен восьминогий конь Слейпнир. Один должен знать заранее о приближении Судьбы богов.