Текст книги "Отрок"

– Куда? – поинтересовался возница.

Достав из кармана квитанцию ростовщика, который выкупил у меня часы, я сообщил адрес. Оказалось, это было недалеко, доехали быстро.

– Вас ждать, молодой господин? – поинтересовался кучер.

– Да, постараюсь быстро вернуться.

Может, одежда на мне была и не самого лучшего пошива, но вёл я себя как дворянин, во всяком случае, старался соответствовать, вот тот так и обращался ко мне. Подхватив багаж, не оставлять же его в пролётке, я не такой идиот, зашёл в лавку менялы и приветливо кивнул хозяину.

– Я пришёл выкупить свои часы, – хлопнул я листком закладной по столешнице.

Тот, вытянув губы, изучил бумажку и, ощерившись, толкнул её обратно.

– Липа, – сказал он, насмешливо глядя на меня, будто не он сам выдал мне её недавно. – Я ничего не брал.

– Вот как? – холодно посмотрел я на него. – Не передумаешь?

– Пошёл отсюда, щенок, – сказал тот, покосившись в сторону двери, которая вела во внутренние помещения магазинчика.

Я тоже посмотрел туда. Там стоял крепкий мужик, видимо, вышибала хозяина. Я также окинул взглядом ассортимент лавки, мысленно прикидывая, что с этого наглого барыги можно поиметь, и ответил без особой угрозы в голосе:

– Ну смотри…

Вернувшись в пролётку, велел кучеру:

– На железнодорожный вокзал. Не знаешь, когда уходит ближайший поезд на Питер?

* * *

На вокзале я приобрёл билет до Санкт-Петербурга. К счастью, поезд отходил сегодня вечером. Потом, устроившись в углу за столиком привокзального ресторанчика, извлёк саквояж Земскова. Завернув деньги в рубашку, убрал их на самое дно большого саквояжа, но вот патроны, которые вчера вылущил из магазинов, пришлось вернуть на место. До конца магазины не снаряжал, по шесть патронов в каждый. После этого убрал пистолет в пустой саквояж врача, распихал по карманам запасные магазины и, пообедав, отнёс багаж в камеру хранения. Потом взял пролётку и поехал обратно к ростовщику.

Когда мы добрались до места, а адресом я назвал соседний с ростовщиком магазин, чтобы нас друг с другом не связали, ведь оставлять в живых кого-либо в лавке я не собирался, поэтому работал очень осторожно. Разозлил меня наглый купчина, а таких учить надо, в данном случае раз и на всегда. Пролётка, высадив меня, покатила дальше по улице, ну а я развернулся и, подойдя к нужному дому, на первом этаже которого и находилась лавка, вошёл в неё. За два часа моего отсутствия внутри ничего не изменилось, всё так же стоял за прилавком меняла, в углу возился его помощник. Посетителей не было, что облегчало мои действия, брать грех на душу, убирая свидетеля, мне не хотелось, хотя при необходимости на это я пойти вполне мог. Подойдя к стойке, сказал хозяину лавки:

– У меня ещё кое-что есть. Может, обменяете на часы?

– Давай посмотрим, – ухмыльнулся тот.

Когда я стал открывать саквояж, его помощник тоже усмехнулся с лёгким налётом презрительности. Правда, эти ухмылки тут же исчезли с их лиц, когда я достал пистолет и, невозмутимо глядя на них, процедил:

– Часы.

Ствол я направил на хозяина лавки, а его помощника контролировал боковым зрением, тот стоял не совсем удобно. Глядя на ствол пистолета, ростовщик потянул руки под прилавок, и его движение мне очень не понравилось.

– Куда?! – рявкнул я. – Выйди из-за стойки и встань рядом со своим подельником. Руки на виду держать.

Тот, побледнев, подчинился, на его лбу и висках появились крупные капли пота. Резко дёрнувшись в сторону и застонав от потревоженных ран, я посмотрел на рукоятку ножа, дрожавшего в стене.

– Неплохо, – хрипло пробормотав, кивнул я помощнику ростовщика. – Почти успел.

Подойдя к двери, я запер её и, обойдя бандитов стороной, зашёл за конторку. Часы обнаружились тут же, а то я беспокоился, что ростовщик их уже кому-то толкнул. Слишком жадным блеском сверкали его глаза, когда он рассматривал незнакомый ему позолоченный механизм. Ещё тогда, у себя в палате я начал подозревать, что могут возникнуть проблемы с выкупом.

Убрав часы в карман, я изучил, что ещё было укрыто под прилавком.

– Хм, «смит-вессон». У меня такой же был в прошлой жизни.

Револьвер с запасом патронов были отправлены в саквояж, туда же и деньги, найденные мной. Нож, с трудом выдернув, тоже прибрал. Хороший. Балансировка просто великолепная, это я как специалист по холодному оружию говорю.

– Что ещё есть ценного? Ты же должен понимать, что за свою жадность должен ответить.

– Нет ничего больше. Ты всё забрал.

– Ох врёшь, царю врёшь, – пробормотал я, заставив обоих воров удивлённо вскинуть голову.

Небольшую подушечку я приметил сразу, похоже, она не для продажи была, судя по потасканному виду, её использовал ростовщик в качестве противогеморройного средства. Взяв подушечку, я прижал её к стволу – немного заглушит шум выстрела. Так и оказалось. Быстрой серией я выстрелил три раза. Помощник ростовщика, получив две пули в грудь и одну в голову, завалился.

– Как видишь, я не шучу. Выстрелы приглушены. Возможно, их снаружи кто-то и услышит, но не обратит внимания. А я могу долго тебя убивать, сперва руки отстрелю, потом ноги, и до остального дойдёт. Ну так как, выдашь секреты?

Тот выдал после первого же выстрела, который разнёс ему колено, выболтал всё, что мог. Много мусора было, но и ценное выудить я смог. Пару тайников с деньгами и драгоценностями. Драгоценности принесли для продажи налётчики, и деньги за них, кроме аванса, получить пока не успели. Добив хозяина лавки, я обыскал её, и мной, в частности, была обнаружена мощная морская подзорная труба. Новенькая, в чехле. Когда я достал её, то чуть не пошатнулся от изумления. Она была один в один вроде той, что я видал в глюках. Охренеть и не встать, бывает же такое совпадение!

Сложив трофеи в саквояж, только подзорную трубу убирать не стал, большая по размеру, я покинул лавку. К счастью, за те полчаса, что я был внутри, никто не ломился в неё, так что я работал спокойно. На соседней улице увидев пустую коляску, нанял её и велел везти меня к больнице, той, где пролежал неделю. Там мы встали в засаде. Кучеру я сказал, что ожидаем мою даму сердца, тот получил трёшку и особо не возражал, натянув шапку на глаза и подрёмывая, пока я наблюдал.

Если кто подумал, что я решил навестить Пантелеймона, то он ошибается. Зла на него за то, что он ловчилу нечистого на руку привёл, я не держал, более того, за прибыток был ему благодарен, почти тысячу рублей взял, да и драгоценностей тысяч на десять, не меньше. Видимо, какой-то дворянский, а возможно, и купеческий дом обокрали. Нет, идея навестить окрестности больницы возникла у меня спонтанно и по другому поводу. Ведь Земсков не один работал, в организации состоял, значит, его сподвижники не могут не поинтересоваться причинами его ареста. Должен быть соглядатай от них, ещё как должен! Вот именно он мне и нужен. В тайнике у врача я нашёл только русские деньги, а эти революционные движения спонсировались из-за границы. В ближайшее время у меня в планах было покинуть Российскую империю, чтобы подготовиться к войне, поэтому нужно было прокатиться по разным государствам, соответственно, и наличка требовалась в валюте. Много. Именно её получением я и хотел заняться до отхода поезда, опустить этих революционеров на деньги. Серьёзно опустить. Выйти на куратора и, возможно, на валюту.

Я уже начал с беспокойством поглядывать на часы, до отхода поезда осталось полтора часа, когда моё внимание привлёк молодой парень лет двадцати, судя по одежде, работник в магазине, мелкий клерк. На пожарище ещё велись работы, разбирали развалины, а этот то там походил, то у крыльца с больными пообщался, то заторопился на улицу. Его ожидала коляска с кучером. Вот за ней я и направился. Наблюдал издалека, так как лиходеи проверялись насчёт слежки, но нас они не приметили. Запомнив, в какой подъезд тот шмыгнул, я отпустил извозчика и, припадая на одну ногу – трость осталась с багажом, – держа в руках саквояж, направился к нужному строению. Труда пройти в вестибюль и подняться на этаж выше мне не составило, хоть и взопрел. Дом был трёхэтажным, их ещё называли доходными. На каждом было по две квартиры, видимо, дом считался благоустроенным с расширенным метражом. Неплохо, надо будет попозже прикупить такую квартирку. На двух дверях имелись таблички с фамилиями владельцев. Я пробежал все этажи, вслушиваясь через дверь, что происходит в квартирах, однако везде молчок. Даже странно.

Я решил, что революционеры укрываются в одной из квартир, что не имеют табличек. Однако, когда я находился в пролёте между вторым и третьим этажом, заметил, как отворилась дверь четвёртой квартиры и оттуда вышли двое мужчин. Один явно хозяин, лет пятидесяти, с бородкой клинышком. Козлиная бородка. Одет как на приём. А вот второй – примеченный мной у больницы клерк. На табличке четвёртой квартиры была такая незатейливая фамилия – Лукин и инициалы, без всяких званий.

– Ну иди. Что делать, ты знаешь, – сказал старший, и клерк стал спускаться.

Я уже готов был рвануть, чтобы на его плечах ворваться в квартиру, но тот локтем прикрыл дверь, не запирая её, и начал спускаться. Меня удивило его поведение, поэтому я решил посмотреть, что будет дальше. А он вышел из подъезда, явно кого-то ожидая. Когда подъехала крытая пролётка, а почти сразу за ней вторая, я понял, что прибыли гости, и рванул в квартиру. Пока хозяин внизу встречал гостей, я, изумляясь такой его беспечности, обежал квартиру. Мне она понравилась, и я решил, что, когда буду покупать квартиру в России, приобрету схожий вариант. Ну да ладно, я проник сюда не для этого, а убедиться, что в ней никого нет. То, что прислуга имеется, приметил сразу, такую чистоту могла навести только она, но, видимо, Лукин отпустил её перед встречей. Пока гости с хозяином поднимались, я прикинул, где они устроятся. Было два варианта: кабинет хозяина и гостиная. После недолгого раздумья решил, что это будет гостиная. Тут был большой стол, за который они могут сесть всем скопом. В принципе, в кабинете тоже можно было устроиться, но не с такими удобствами.

Пройдя в гостиную, я быстро осмотрелся. Спрятаться можно было в двух местах: большой шкаф с зеркальными дверцами и стол, длинная скатерть скрывала то, что было под ним. Но стол я сразу исключил, логично, что меня там ногами запинают, когда рассаживаться будут, так что остаётся шкаф. Ключа в замочной скважине не было, поэтому я отмычкой открыл его, сунул внутрь свой саквояж и залез сам. Чуть по носу подзорной трубой не получил. Пришлось убирать её в сторону, чтобы не мешала. А чтобы видеть, что происходит, я оставил щёлку, не до конца прикрыв створку шкафа. Если не приглядываться, то не видно.

Сначала раздались шум в прихожей и приглушённые голоса. Через минуту отворилась дверь, и хозяин пригласил в гостиную приезжих. Невнятный говор приобрёл вполне ясную речь.

– Прошу, мистер Джонсон, присаживайтесь сюда, – на плохом английском сказал Лукин.

Тот, к кому он обращался, имел клетчатый костюм, коренастую фигуру, рыжую шевелюру и конопушки по всему лицу. Он насторожённо поглядывал по сторонам, а в левой руке у него был такой же саквояж, как и у меня. Судя по тому, как он держал руку, за полой пиджака у него было оружие.

– Благодарю, господин Лукин, но я лучше сяду на то место… – ответил англичанин по-русски, и говорил он куда чище, чем хозяин квартиры по-английски. Гость сел так, чтобы контролировать входную дверь, фактически спиной ко мне, продолжал держать саквояж в руке. – Сообщите мне о господине Земском…

Скажу честно, если бы не лимит времени, мой поезд на Санкт-Петербург отходил через полчаса, я ещё подождал бы, но времени не оставалось. В комнате было пять мужчин, помимо англичанина ещё одному было лет тридцать, остальные старше. В гостиной я прихватил небольшую подушечку с дивана, мне нужно было что-то на роль глушителя, хозяин её пропажи не заметил, ему не до неё было, так что, толкнув дверь, я прямо из глубины шкафа открыл огонь на поражение. Тот, кто сидел ко мне лицом, удивлённо расширил глаза, заметив, как открывается дверца. Этого англичанину хватило, отреагировал он молниеносно. Оттолкнувшись, начал падать вправо, но было поздно, и в его спине появились две небольшие сочащиеся кровью дырочки, а я уже стрелял по остальным. На каждого по одному выстрелу в грудь, чтобы наверняка. Стрелять пришлось в быстром темпе, постоянно меняя цели. Двоих, как и англичанина, я завалил ещё за столом, а двое других, включая хозяина, рванули из комнаты, один успел распахнуть дверь и повалился, захлёбываясь кровью, Лукин же споткнулся о него и упал на пол. Встать я ему уже не дал. Я быстро перезарядил оружие и пробежался, делая контроль: недобитые мне были не нужны.

Всю комнату заволокло дымом сгоревшего пороха. А я занялся сбором трофеев: бумажники, часы – в общем, всё ценное. Оружие было у троих. Два револьвера разных калибров с запасом патронов, но оба для карманного ношения. Англичанин же порадовал таким же «браунингом», что был и у меня. Правда, магазин запасной был всего один, зато имелась вполне неплохая оперативная кобура. Чуть позже в паху на хитрой подвеске я случайно нашёл ещё один пистолет. «Диренжер». Одноствольный и однозарядный.

Всем приобретённым я набил свой саквояж. Когда очередь дошла до багажа англичанина, я сразу понял, что обыск квартиры можно не делать, как собирался ранее. Этим я экономил уйму времени. Саквояж доверху был набит пачками денег. Вперемешку российскими рублями и английскими фунтами. На глазок последних было больше. Ага, понятно, похоже, мне повезло вместе с совещанием попасть и на время выдачи очередной партии денег. Не полагал, что тут такие солидные средства крутятся, думал, меньше будет. Видимо, этот Лукин входил в очень серьёзную организацию, или эти деньги должны были распределяться по другим группам, начав движение отсюда. Кто же теперь скажет?

Мне потребовалось минут пять собраться. Чехол с подзорной трубой на правое плечо, по саквояжу в руки, я запер квартиру и поспешил вниз. Приглушённые выстрелы если и донеслись до соседей, то, рассчитываю, у меня ещё есть время. Кстати, когда я спокойно вышел из подъезда и направился в сторону железнодорожного вокзала, взглядом выискивая свободных извозчиков, то приметил клерка. Он стоял чуть в стороне у входа в проулок, лузгая семечки, отслеживая всё движение на улице. А в стороне маячила и пролётка с извозчиком, которая довезла его до этого дома от больницы. Понятно, на стрёме, пока куратор со своими агентами встречался. Свернув на соседнюю улицу, я рванул к извозчику, который как раз высаживал пассажиров. Вовремя он мне попался, уже шатать начало, судя по своему состоянию, я немного переоценил свои силы.

– На железнодорожный вокзал, плачу по тройному тарифу, если успеешь.

– Будет сделано, вашбродь, – тут же сориентировался кучер и стегнул двух молодых жеребцов, так что я понадеялся успеть к поезду.

Успеть успели, но эта пролётка всю душу из меня вытрясла. Никакого понятия рессор тут не было, везде булыжная мостовая. Думал, зубы раскрошатся. Расплатившись, как и обещал, я подхватил оба саквояжа и, прихрамывая, побежал в камеру хранения. По пути приметил носильщика и дальше бежал налегке. Получив багаж, дальше уже опираясь на трость, поспешил к поезду. До отправления две минуты.

Билет я взял в комфортабельный вагон, моё купе было двухместным. В нём уже устроился пожилой господин. Непонятно, то ли купец, то ли дворянин. На первый взгляд не отличишь. Сейчас и купеческие дети имеют по два образования, так что могут похвастать печатью интеллекта на лице, благородными манерами и дорогой одеждой от лучших портных. Моё недоумение решило простое знакомство. Пока проводник укладывал на полки мой багаж, я коротко кивнул попутчику и представился:

– Максим Ларин. Сын французских промышленников русского происхождения.

– Граф Стольцев. Чиновник Департамента путей сообщения.

Мы довольно быстро нашли общий язык, так что наше путешествие проходило в беседе. Я довольно подробно рассказал о своих приключениях, пожаловавшись на бюрократию при получении гражданства, по секрету сообщив графу, что планирую решить эту проблему в столице.

– Любую проблему можно решить, имея на руках необходимые средства, – сказал граф. – У вас же с этим проблемы после ограбления.

– Проблем нет, – коротко ответил я и после небольшой заминки добавил: – Я нашёл своих слуг, сразу как покинул больницу. Точнее, одного. Они решили поделить добычу, в живых остался один. Так что я всё вернул за малым исключением, что те успели пустить на пропой.

– Наверное, и те двое были ещё живы, когда вы пришли, – понимающе улыбнулся попутчик.

– Были, да и третий, когда меня увидел, вдруг схватил со стола нож и нанёс себе в грудь шестнадцать ударов, потом воткнул нож в щель в полу остриём вверх и пять раз прыгнул на него спиной, а потом широким замахом вскрыл себе горло. Что только с людьми не бывает, да?

– Вы правы, Максим, чего только не бывает.

Мы свернули с этой скользкой темы и вернулись к получению гражданства. Нужной информацией сосед владел, помогал знакомому из Германии гражданство получить, так что довольно подробно всё объяснил, сообщив, что при наличии средств это можно сделать достаточно быстро.

В Питер мы прибыли утром. Мы распрощались с графом, и я на пролётке покатил в сторону центра города. В столице было холодно, тут-то и пригодилось пальто с подбоем, так что ветра я уже не опасался. Мне нужно найти пристанище, ненадолго. Задержаться в столице России я планировал лишь на то время, пока не решу свои проблемы по легализации и набору помощников, а они мне были нужны, без них никак. О получении гражданства и говорить не стоит, это одно из самых важных дел, запланированных на это время.

Город сиял, блестел, мне нравилось здесь, с любопытством поглядывая по сторонам, я любовался им и жителями. Извозчик, когда я задал ему вопрос о временном жилище, кивнул, сообщив, что знает, что мне подойдёт, и привёз к доходным домам. Правда, это было небо и земля по сравнению с теми апартаментами, где жил Лукин, но и небольшая малогабаритная квартирка мне вполне подходила. Документы у меня спросили, но после того, как я добавил ещё одну банкноту, этот вопрос был снят. Я получил ключ и заселился. Понимаю, что часть местной прислуги работает информаторами на полицию и сведения обо мне могут уйти на сторону, но я и не собирался здесь задерживаться.

Оплатил я также и служанку, что будет приходить убираться. Это дополнительная услуга. Так что я дождался, когда та застелет свежее постельное бельё, и, выпроводив её, стал прятать добычу. В тайниках я дока, так что укрыл всё. После этого, собравшись, осмотрел себя в зеркале, как выгляжу, и, прихватив свой единственный документ о выписке из больницы, припадая на одну ногу и постукивая тростью, покинул дом. Поймав извозчика, наказал отвезти меня в министерство.

Вот там я застрял, на себе испытывая, что без бумажки я букашка. Однако совет графа помог, хапали в основном те, кто сидел повыше, низы же имели крохи, хотя именно они всё оформляли и несли начальству на подпись нужные документы. В общем, я нашёл одного клерка, который сразу врубился, что я хочу, принял от меня мзду, пятьдесят рублей, три его зарплаты, между прочим, и после моего твёрдого обещания добавить столько же ему и двести его непосредственному начальнику, он подтвердил, что всё будет решено за два дня. Причём документы я получу на эмигранта из Франции, подтверждающие, что являюсь сыном промышленников из этой страны. Липа, конечно, но липа, вышедшая из стен министерства, липой уже не является.

Оставив свои данные, я скрепил договорённость рукопожатием и, прежде чем отбыть, спросил у клерка:

– Господин Лущин, не подскажете, где можно найти учителя японского языка? Это за дополнительную плату.

– Пять рублей, – быстро отозвался тот и, получив требуемое от удивлённого меня, сказал: – Со мной в одном доме живёт кореец, Ен его зовут. Он в Китае жил и, когда его японцы захватили, бежал к нам. Тут чистильщиком обуви устроился. Хороший мастер, старательный. Подрабатывает, если требуется перевести на корейский или японский. На русском и на японском как на родном говорит.

– Точно кореец? – с сомнением спросил я, подивившись второму совпадению, вспомнив о подзорной трубе, оставленной в квартире.

– Его дважды жандармы проверяли, знаю. Точно. Семьи у него нет, слугой пойдёт, если договоритесь.

– Ладно, уболтал. Где он живёт?

Узнав адрес, я направился по нему. Дома корейца не оказалось, нашёл я его на рабочем месте. Дождавшись, когда освободится место, устроился на сидушке и, наблюдая, как тот, ловко управляясь двумя тряпочками и щёткой, наводит блеск на правый сапог, спросил:

– Ен?

Тот дёрнулся, но работать не перестал, лишь насторожённо покосился на меня. Я уже не удивился, рассмотрев знакомое лицо. Именно знакомое, один в один, как тот мой слуга на миноносце из глюков. Да и глюков ли? Теперь даже не знаю. С виду он действительно был азиатом, хотя я легко мог бы его спутать с тем же таджиком. Это был молодой парень лет двадцати, с задором во взгляде и подвижный, как ртуть.

– Да, господин, я Ен.

– Хорошо. Мне нужен учитель японского языка, причём выучить я его должен за четыре месяца, край – пять. Справишься? Плачу очень хорошие деньги. На собственный дом здесь, в России, хватит. Насколько я в курсе, ты мыкаешься по съёмным квартирам, снимая их на пару с другими желающими. Ещё мне нужен слуга. Две зарплаты, как видишь, будешь получать. Помимо этого могу пообещать тебе множество стран, в которых мы побываем. И ещё одно. Думаю, ты не любишь японцев. Так вот, скоро будет война, и есть шанс серьёзно прищемить хвост этим макакам. Как тебе такое предложение? Это бонус.

Ен думал не думал, условия для него я действительно предлагаю царские. Обговорив оплату: деньги я платить ему не буду, а сразу куплю квартиру, вот он её и будет отрабатывать в течение двух лет на моём содержании. В принципе, я не против, главное, чтобы тот выполнял свои обязанности и обучил меня японскому языку и письму, что тоже немаловажно. А квартиру, пока тот со мной разъезжает, можно сдавать, что будет солидным подспорьем, когда Ен вернётся.

Оплатив чистку, Ен качественно поработал, я оставил ему адрес, по которому он прибудет ближе к вечеру – ему ещё нужно продать оборудование по чистке обуви, – и направился в Морское министерство. Открываться ему, кто я и откуда, не буду, один раз глупость подобную совершил, поэтому будем импровизировать.

К зданию Главного адмиралтейства, где располагалось не только Морское министерство, но и Главный морской штаб и Главное гидрографическое управление, я подъехал в три часа пополудни. Тут я тоже мудрить особо не стал и, посматривая, как из дверей Адмиралтейства выходят строгие офицеры и военные чиновники, выбирал жертву. Им также оказался мелкий клерк. Догнать его, даже прихрамывая, ничего не стоило. Несмотря на усталость, а я успел за неполный день очень устать, смог догнать неспешно шагавшего мужчину.

– Доброго дня, – поздоровался я. – Это не вы гривенник уронили?

– Боюсь, нет, молодой человек, чужого мне не надо, – обернувшись и смерив меня суровым взглядом, ответил тот. – Я понимаю, что вы что-то хотите от меня. Сразу говорите что, ложь я чувствую.

– Раны ноют, – неловко улыбнулся я, осторожно поглаживая болевшие места. – Вы правы, я хотел свести с вами знакомство. Это не касается вашей работы, если только косвенно. Мне больше нужны советы и небольшая помощь. Мне трудно стоять, может, пройдём в какое-нибудь бистро? Я угощаю.

– Хорошо, – после секундного молчания согласился клерк.

Мы направились к ближайшему ресторану, или ресторации, как её назвал работник Адмиралтейства. Когда я пошатнулся, вытирая пот со лба, тот спросил:

– Вас серьёзно ранили?

– Четыре огнестрельных ранения. По ногам и рукам стреляли, пытались живым взять.

– Не получилось, как я смотрю.

– Вы правы, в этот раз карта удачи легла мне. Отбился.

– Отбились? То есть всех?..

– Один ушёл, – угрюмо ответил я. – Я, конечно, стреляю как бог, как мне не раз говорили, но даже у богов, бывает, заканчиваются патроны. Пока полз к одному из убитых, чтобы трофейное оружие добыть, последний и сбежал. Я его в руку по касательной зацепил, но сбежать это ему не помешало.

Дальше мы шли молча, переваривая то, о чём беседовали. Я прикидывал, не выдал ли лишнего, вроде всё в тему, чтобы выглядеть отпрыском богатого семейства, несмотря на не самую хорошую одежду, а клерк явно обдумывал сказанное мной. Мы оба были голодны. Как оказалось, клерк тоже пропустил обед, так что мы сели за отдельный столик и сделали заказ.

После того как мы поели, я взял чай и, сделав глоток, умиротворённо посмотрел на клерка. Кстати, он представился Максимом Гариным, тёзкой оказался. Заметив мой взгляд, он кивнул:

– Слушаю.

– Думаю, вы знаете, что скоро начнётся война с Японией. Причём, по всем моим прикидкам, а я учился в военно-морском училище, хотя и не доучился, поражение России будет несомненным. Слишком несопоставимы силы на месте театра будущих военных действий, да и Англия поддерживает Японию, не особо этого скрывая.

Клерк, услышав мои слова, застыл, как статуя, с некоторой яростью рассматривая меня, комкая в кулаке край скатерти. А когда я замолчал, он хрипло спросил:

– Откуда?

– Из Англии, вестимо. Информация о намерениях японцев у меня прямо из штаба военного флота Великобритании. Ведь именно они и разрабатывали план военных действий, а японцы будут лишь ему следовать. Кстати, да, я знаю дату начала войны и каким оно будет… Тёзка, не смотри на меня так. Ваше командование об этом прекрасно знает, включая примерное время нападения, но на все рапорты никакой реакции нет и не будет. Я тоже не собираюсь биться лбом о вашу бюрократию. Я оставлю информацию на бумаге обо всём, что знаю, о будущей войне, как говорится, из первых рук, а сам буду готовиться. Добровольцем. Я имею в виду военно-морскую подготовку. Родители перед гибелью оставили мне большое наследство. Поэтому я хочу с вашей помощью набрать себе команду из списанных, но опытных военных моряков и по возможности офицеров. После этого отправлюсь с ними в Германию, где приобрету самую скоростную яхту, и, когда прибуду на театр военных действий, сделаю из неё вспомогательный крейсер. По всем прикидкам, как ни торопиться, но, скорее всего, я опоздаю к началу. Куплю вооружения и направлюсь на Дальний Восток. Буду участвовать в войне частным порядком. Знаю, что это пиратство, но у меня нет другого выхода. Каперского патента от вас я никогда не получу. Пусть я стану изгоем, пусть меня будут искать, чтобы заключить в тюрьму, особенно Англия будет об этом стараться, но хоть такая небольшая помощь нашим морякам в Порт-Артуре, по которому нанесут первый удар, и пехотинцам, но будет. Тем более я собираюсь купить в Дании сотню ручных пулемётов, думаю, это станет серьёзным подспорьем при обороне и осаде Порт-Артура. Ещё я хочу встретиться с Макаровым, но сейчас это не обязательно, уже смысла нет.

– Почему? – прямо спросил тёзка.

– Англичане просчитали, что после нападения правительство направит Макарова в Порт-Артур, чтобы принять командование. Сейчас на весь флот двести адмиралов в России, и всего несколько можно смело отправлять на место боевых действий с уверенностью в них, и на первом месте, по их мнению, это именно Макаров. Им не нужно, чтобы адмирал скрутил японцев в бараний рог, а он это сможет сделать, поэтому британцы начали подготавливать боевую группу для его ликвидации в Порт-Артуре. Отъехать те должны по железной дороге через три месяца. Теперь они никуда не отправятся: я и их куратора-англичанина, и их самих… Один выжил, но не думаю, что он решится действовать в одиночку, тем более кассу их я забрал, а бесплатно эти социалисты-революционеры работать не будут. Так что, поможешь с командой?

Гарин за всё время нашей беседы не сводил с меня пристального взгляда, лишь изредка поглядывал по сторонам, чтобы невольных слушателей не было, поэтому, когда я задал ему конкретный вопрос, медленно кивнул:

– Есть у меня некоторые идеи… То, что ты планируешь, – благое дело, и для меня будет честью тебе помочь… тёзка. Посидишь здесь?

– Зачем? – насторожился я. – Суть проблемы я озвучил. Скажи, как мне команду набрать, у меня время утекает как песок сквозь пальцы, и разойдёмся.

– С начальником моим нужно тебе поговорить. Очень нужно.

– Время, – постучал я по циферблату наручных часов согнутым пальцем.

Тот взглянул на часы незнакомого вида и, о чём-то подумав, сказал:

– Полчаса. Дай мне полчаса. Успею.

– Ладно. Жду, – вздохнул я.

Когда клерк вышел, я почти сразу встал из-за стола и, щедро расплатившись, направился к выходу. Столик я попросил оставить за мной, мол, сейчас вернусь, больно уж удобно он был расположен, и, покинув здание ресторации, направился к соседнему магазину. Да-да, пока мы шли к ресторации, я приметил магазин музыкальных инструментов и сейчас шёл к нему. Музыка спасёт мир, и я был с этим согласен. Выбор гитар был ограничен, честно говоря, они были в некотором дефиците, привозили по заказу, но аккордеоны имелись. Причём приличного качества. После недолгого осмотра я выбрал саксонский. Проверив его, поразился вполне неплохому качеству звучания. Чехол для него был, и мне быстро упаковали инструмент. Начав изучать наличие гитар, я посмотрел на часы и поморщился. До срока, названного мной самим, осталось меньше пяти минут.

Хватать что попало я не хотел, поэтому, забрав только аккордеон, который донёс до ресторации помощник продавца, вернулся. Как оказалось, опоздал, тёзка был уже тут, сидел за нашим столиком вместе с морским офицером. Если я правильно разбираюсь в местных званиях, это был ни много ни мало капитан первого ранга. Солидно.

– Сюда положи, – велел я служащему музыкального магазина и, когда тот положил аккордеон на указанное место, бросил ему мелкую монетку и коротко кивнул офицеру, представившись: – Максим Ларин, сын французских промышленников русского происхождения. Сирота. Сейчас провожу процедуру получения российского подданства. Надеюсь, она не затянется.

Каперанг, насторожённо изучавший меня заинтересованным взглядом, встал и тоже представился. Правда, как-то скомкано сообщил своё звание, тут я не ошибся, и фамилию, Соколов. А вот занимаемую должность он не озвучил. Думаю, и тут не ошибусь, если скажу, что он служит в военно-морской разведке. И он мне учинил форменный допрос. Приходилось часто прикладываться к стакану с соком, горло быстро пересыхало, но каперанг, делая какие-то свои пометки и записи, не останавливался. Я ему всё выложил о начале войны. Даже возможное уничтожение русских стационаров на рейде Чемульпо, без точных данных о кораблях, что там будут стоять. Причём всё говорил, будто получил эти сведения от своего знакомца из военно-морского штаба Англии, постоянно на него ссылаясь. Это всё они разработали, и если будут выть о подлом нападении японцев на наших стационаров на рейде Чемульпо, пусть не верят, японцы реализуют их план. Особенно долго капитан выпытывал об акте ликвидации Макарова, но где произошла наша схватка, я ему не сообщил, лишь подтвердил, что пролежал впоследствии неделю в московской больнице. Пусть проверяют.