Текст книги "Новик"

Почти сутки мы простояли на месте встречи, пополняя припасы и проводя бункеровку, у нас теперь было аж два угольщика. После чего я отдал приказ начать движение. И направились мы к Порт-Артуру, так как я собирался избавиться от всего балласта, что нарос со времени угона японского крейсера. Конечно, после того, как японцы провели действительно блестящую акцию и брандерами закупорили фарватер, ничего крупного войти или выйти из бухты не могло. Однако тот самый офицер миноносца, которого я допрашивал в японской рыбачьей деревушке, также сообщил, что русские броненосцы на днях видели в Жёлтом море. Это можно было принять за утку, ну, померещилось японским морякам, бывает, только такие миражи не стреляют и не топят миноносцы. Да-да, с русской эскадрой случайно повстречались два «истребителя» и направились посмотреть, кто там дымит. Случайным снарядом один миноносец был потоплен, а второй рванул к своим. Так что информация точная, значит, за эти полтора месяца Макаров как-то умудрился освободить фарватер, вот и передадим ему мои трофеи. Причём все. Больно уж планы у меня резко изменились с новостями, что принёс Гаранин. Дело тут не в том, что он видел большой конвой из английских грузовых судов, шедший в сторону Сасебо, где шли большие восстановительные работы, а в том, что в сопровождении были английские боевые корабли, но под японскими флагами. То, что они английские, сомнений не вызывало, почти все он знал, видел, и не раз, в Шанхае, а тут они под японцами. Самое поганое – в сопровождении помимо шести крейсеров, два из которых были броненосными, было три броненосца. Широко англичане замахнулись. В общем, я решил преподать им урок, но делать это придётся одному. От балласта из временных подчинённых нужно избавляться, мне свидетели ни к чему. А вот Макаров, думаю, обрадуется призам, тут и продовольствие в тему, и уголь, да и снаряды моим прошлым трофеям тоже пригодятся, ведь не все типы боезапасов этого стандарта были на складах Порт-Артура, а тут мы даже итальянским крейсерам привезём хоть и куцый, но запас. Что там по полтора боекомплекта для их главного калибра?

Пока шли, я редко появлялся на мостике. Лишь указал кривую линию, как будем идти. Да и двигались не сказать, что быстро, на десяти узлах, подстраиваясь под самого медлительного из призов. Большую часть времени я проводил у себя, время от времени вызывая кого-то из офицеров «Маньчжура». Этот корабль до начала войны почти неделю стоял на базе английского флота в Вейхае, доставив туда русского консула, потом вернулся в Шанхай, где и встретил начало войны. В общем, я составлял планы, как наведаться в этот порт. В Сасебо я уже был, японцы до сих пор «счастливы» от этих моих двух посещений, пора и англичан порадовать.

Всё же соскочить с каравана кораблей и призов до прихода в Порт-Артур мне не удалось. Просто не успел. Была причина раньше сойти с «Отрока»: несмотря на то что командовал теперь Макаров, всё же русской стороне я не до верял. Не раз удавалось убедиться, что не стоит иметь с ней никаких дел. Дело в том, что на второй день – а мы проходили недалеко от Циндао, больше приближаясь к китайским берегам, чем к корейским, где встретить японцев было труднее, – мы повстречали наши боевые корабли. Заметив дымы на горизонте, миноносец Карташова «побежал» на восемнадцати узлах посмотреть, кто это там идёт. Вернулся он через три часа в сопровождении двух наших миноносцев из Порт-Артура. Это Макаров, узнав о нашем конвое, отправил миноносцы встретить нас. Причём с достаточно жёстким приказом командиру группы лейтенанту Рощаковскому доставить меня пред очи адмирала. Уж очень он хотел меня видеть. Ладно, хоть опознались благополучно, несмотря на иероглифы на бортах и явно японский вид нашего трофея. Правда, военно-морской флаг России имелся на флагштоке, но японцы уже показали свою иезуитскую хитрость, так что флагу можно было не доверять.

Делать нечего, я, взяв сумку с рапортами, спустился на миноносец лейтенанта, и мы на максимальной скорости пошли к эскадре. Второй миноносец остался сопровождать конвой. Пока шли, я прямо на мостике опрашивал Рощаковского о действиях эскадры за последний месяц. Тому было что поведать. Кстати, именно он, когда находился на дежурстве у входа в Порт-Артур, встретил «Мариуполь». Добрался-таки инвалид. В частности он рассказал, как удалось очистить фарватер. Там были и водолазные, и взрывные работы. В общем, напрягая до предела силы, удалось сделать невозможное, и вот уже как неделю был свободный вход в бухту. Также лейтенант описал, как японцы вскрыли их минные поля, чтобы провести брандеры, точно кто-то из местных помогал, ну и как шла служба. О Владивостокском отряде крейсеров поведал. Неделю назад, как раз до окончания очистки фарватера, те умудрились прославиться. Внезапно вышли из своего порта, причём японские наблюдатели это как-то прощёлкали, телеграф за два дня до этого был блокирован, и двинули к Корейскому проливу. А там… Короче, за сутки отряд отправил на дно одиннадцать японских судов, а шесть в качестве призов привёл обратно во Владивосток. Помимо гражданских кораблей, но с военными грузами им было встречено несколько миноносцев и старый китайский крейсер, захваченный японцами и переименованный в «Сайен». Его использовали для охраны транспортных коммуникаций. «Громобой» догнал его и вынудил принять бой, чуть позже подошла «Россия» и потопила старичка. С воды удалось поднять едва тридцать матросов и ни одного офицера. Чуть позже появился броненосец, сопровождавший несколько грузовых судов, идущих в Корею, «Громобой», что к нему «сбегал», сообщил, что это «Фусо», тоже старичок, но уже из японского состава, зачем-то японцы его вывели на свои коммуникации. На этом их последний выход и закончился. До него были не такие яркие. Пяток перехваченных пароходов максимум.

Четно говоря, командуя таким отрядом, я ещё пошуровал бы на японских коммуникациях, а тут как-то неприглядно всё выглядело. Высунула мышка-отряд нос из норки-порта, схватила кусок сыра-призов и быстро обратно. У меня в мыслях сразу замелькали картинки, что бы я делал, имея такой отряд. Эх, мечты-мечты… Причём, слушая лейтенанта, я сам не молчал, комментировал подаваемую информацию, получалось едко, но командир «Решительного» не обижался. Я тоже поведал ему, где был, не видя смысла скрывать, особенно подробно описал свою встречу с адмиралом Того. Лейтенант не просто смеялся, а ржал, представляя, как себя чувствовал японский адмирал, узнавая, что у них из-под носа из защищённой бухты увели боевой корабль. На бывший «Талбот» он уже успел полюбоваться. О том, как адмирал описывал операцию по блокированию фарватера Порт-Артура, я тоже рассказал подробно. Тут Рощаковский очень внимательно слушал, для него многое представало с обратной стороны, как и для меня когда-то.

Наконец мы подошли к эскадре. С «Петропавловска», идущего под адмиральским флагом, нам просигналили подойти к правому борту. Швартовка, если это можно так назвать, была проведена практически идеально. Я, шагнув, перешёл на трап, передал матросу, который мне помогал, тяжёлую сумку с рапортами. По старой привычке в каждом запечатанном пакете была картечь, чтобы, если что, за борт, сразу на дно пойдут, не доставшись противнику.

Когда я поднялся на палубу, к моему изумлению, меня встретили, как адмирала, то есть с теми же почестями. Чуть позже узнал, как мне шепнул вахтенный офицер флагмана, это был приказ Макарова, но и сами офицеры были рады меня видеть. С других кораблей эскадры флажками мне передавали приветы и благодарности. Когда торжественная часть была закончена, вместе с командиром броненосца я был сопровождён в адмиральские покои. Когда я вошёл, стало понятно, почему адмирал меня не встречал. Трость у стола и забинтованная нога. И ведь никто не сказал, только Рощаковский мельком упомянул, что командующий «немного прихворнул».

– Здравствуй, Максим, давно не виделись.

– Больше полугода прошло, Степан Осипович, – согласился я, ответив на приветствие.

Адмирал пригласил меня присесть и, одобрительно пронаблюдав, как я выложил на его письменный стол с десяток пакетов с рапортами, которые составлялись чуть ли не после каждой операции, попросил меня описать всё, что было со мной с момента, когда я покинул территорию России на арендованном судне. О рапорте, переданном мной через консула, он знал, но тот всё ещё шёл диппочтой. За всё время беседы нас почти не беспокоили, хотя я видел, поднявшись на борт, что офицеры с флагмана желали пообщаться со мной. Нам лишь принесли чай, потом обед да ужин. Мы действительно засиделись. Да прерывались раз, когда корабельный врач осматривал рану на ноге Макарова. Адмирал сказал, что его ранили два дня назад. Причём удалось, благодаря жандармам, которые вели это дело, обуздать слухи и пустить свой, что Макаров немного «приболел». Да и рана несерьёзная была, не глубокая. Стрелка взяли, почти всю сеть вскрыли. А вот то, что тут поработали японцы, вызывало сомнение. Я лично думаю, это всё нагличане, Макаров был со мной согласен, он со своим активным командованием был у них как кость в горле.

Эскадра, взяв под охрану мои суда, уже была на подходе к Порт-Артуру, когда я наконец закончил повествование своих приключений. Естественно, о том, о чём лучше не говорить, я умолчал. Описывал, где были свидетели моих действий. Правда, о моих походах в Чемульпо и Сасебо указал.

– Что значит «не хочешь в Порт-Артур»? – грозно нахмурился адмирал. – Что значит «свои планы»?

– Степан Осипович, я ведь вам уже сообщил о пополнении японского флота благодаря англичанам. Стоит им за это ответить. Не скрою, хотя и подумывал об этом: я собираюсь тайно посетить их военно-морскую базу в Вэйхае и провести акцию вроде Чемульпо. Тайную, чтобы ни на вас, ни на меня не подумали. Более того, хотелось бы и те корабли, которые они уже передали, навестить. Я знаю, где они стоят. Несмотря на то, что на них были японские флаги, как мне удалось узнать через одного японского капитана призового судна, перегоняли их английские команды. А вы должны знать, сколько длится приём и освоение кораблей. Вон наша команда уже почти неделю осваивает «Отрок», и конца-края этому не видно.

Адмирал задумчиво и как-то отстранённо потирал перебинтованную ногу, слушая меня. Когда я замолчал, в адмиральском салоне на несколько минут воцарилась тишина, только гул судовых машин был слышен. Звякнув стаканом, я налил себе вишнёвый сок, а адмиралу коньяк.

– Скажу честно, Максим, я хотел бы тебя отпустить, но в Порт-Артуре тебя ждёт флигель-адъютант его императорского величества Шепелев. Прибыл буквально за два дня до выхода эскадры. При нём пакет. Его содержимое мне не известно. Пакет был направлен на твоё имя, и Шепелев ожидает, чтобы его вручить именно тебе.

– А что там может быть? – нахмурился я.

– Думаю, личное приглашение его императорского величества посетить Санкт-Петербург и императорский дворец. За твои действия, то, что ты принёс нам в этой войне, тебя осыпать должны наградами. Фактически все наши победы, которые числятся за флотом, совершены тобой. Как это ни странно, флот в войне себя никак не проявил. То, что пишут в газетах, в большей части преувеличение и приписка флоту того, что он не совершал. Мне не нравится это.

– Возможно-возможно… – задумчиво протянул я и посмотрел на адмирала, мысленно прикидывая, что делать.

Эскадра, как нам доложили, уже подошла к Порт-Артуру, и в начавшейся сгущаться темноте первые призы стали заходить в порт. Время свалить ещё было. Почему-то встречаться с посланником императора мне не хотелось. Предчувствие нехороших новостей? Возможно. Опыт получения таких новостей у меня был. В глюках ничего этого не было, я тогда повёл конвой во Владивосток, на траверзе покинул его, оставив командование всей корабельной группы на Головизнине. Сейчас всё по-другому. Да и то, что в глюках я планировал загнать набитый боеприпасами японский пароход в Токийский залив к одной из баз флота Японии, причём собираясь поджечь его, тоже не получилось. Там пароход с боеприпасами я пустил на дно, в реале им командует Гаранин, но до Токийского залива мы не дошли и сторожевое судно не потопили, как было в моих глюках.

– Если порученец императора действительно прислал приглашение, то получается, пока я мотаюсь туда и обратно, японцы введут в строй и освоят те корабли, что передали им англичане?

На лицо Макарова снова набежала тень, и он поморщился. Об этой подлости англичан адмирал даже слышать не хотел. Бесило это его. Интересно, как лорды Британии будут оправдываться перед Россией, которой были якобы союзником? Как-то будут. Думаю, Макаров отправит на имя императора за действия англичан такой рапорт, тут реальная работа против союзника, что тот вынужден будет как-то реагировать.

– Ничего, справимся своими силами. Ведь и мы должны показать себя, не всё тебе воевать, пока мы ремонтируемся и готовимся… Кстати, спасибо за обоих угольщиков, да и за снаряды, у нас действительно вскоре с ними могли возникнуть проблемы. Японцы вот-вот перережут железную дорогу. Всё же у нас очень мало пехотных частей. Я уже оформил в представительстве Сибирского торгового банка в Порт-Артуре чековую книжку, держи. За все те призовые суда и боевые корабли, что были тобой взяты, должны поступить деньги, там чиновники налогового департамента работают, призовые через них будут проходить. Приказ о призовых выплатах уже подписан императором, а ты у нас самый везучий на это дело. Думаю, скоро ты станешь самым обеспеченным человеком в России и от опекуна уже не отобьёшься. Твой номинальный опекун, назначенный мной, тот, которого ты не одобрил, тут не поможет.

– Мне опекуны не нужны, вы же знаете… Ладно, встречусь я с этим флигелем, а там по ситуации.

На своё место стоянки флагман встал в полночь, но к тому моменту я уже спал глубоким сном в выделенной мне каюте, где я обнаружил и все свои вещи и коллекцию мечей. Значит, передали их с «Отрока». Жаль, что с учителями по фехтованию проститься придётся, очень уж мне пришлись по душе такие тренировки. Что ж, значит, как они и советовали, буду совершенствоваться сам, основы-то они мне дали. Даже удары успели поставить. Серьёзные парни и учителя великолепные. За пять дней с момента начала учёбы такой прогресс!

– Это что, шутка? – Макаров заморозил взглядом Шепелева, закончив читать послание, которое, изучив, я ему передал в руки с кривой усмешкой. Почему-то ничего другого я и не ожидал.

Пребывать в ярости у того была причина, примерно те же эмоции я испытывал, читая письмо, написанное канцелярией императора. На нём стояла его личная подпись и печать. Правда, когда закончил читать и передал его адмиралу, то уже перешёл из состояния крайнего бешенства в спокойное, даже несколько беспечное. Что ж, раз судьба сделала новый поворот, пусть так и будет. Причина таких эмоциональных скачков была в том, что в послании императора было не совсем то, что ожидал Макаров, пытаясь предсказать содержание. Император достаточно вежливо попросил меня больше не участвовать в этом вооружённом конфликте, мол, его просто забросали жалобами послы разных стран. Все жаловались на меня, особенно англичане преуспели в этом. В письме императора указывалось, что Тихоокеанская эскадра сильная, как никогда, и обойдётся без моей помощи. Под конец посоветовал больше не нарушать международные законы и не пиратствовать. Последнее совсем убивало, будто я для себя это делал.

Это была фактически пощёчина, причём понятная даже Макарову, более чем понятная, раз его лицо темнело, наливаясь злостью.

– Это не шутка, – невозмутимо ответил посланец. Вот уж кто был совершенно флегматичен.

Тогда адмирал, подозревая подлог, стал выпытывать у него, откуда письмо. Но нет, с разочарованием узнал, что получил конверт Шепелев лично из рук начальника канцелярии императора. Более того, их было два. Второй он должен был вручить адмиралу после того, как я прочитаю своё послание, что и проделал. Теперь, после прочтения своего послания, Макаров побледнел как полотно и ещё несколько раз перечитал, после чего лист в его руках был смят в комок, а из уст вырвался настоящий морской загиб.

– Тут приказ арестовать тебя за оскорбление императорской семьи, – тихо сказал он мне.

– Не понял, – удивился я. – Когда это я их оскорблял?

– Заметки того немецкого журналиста. Ты ведь там по всем прошёлся, как члены августейшей семьи легко продаются за денежку малую и работают на врагов страны. Ох и острый у тебя язык.

– За правду не обижаются.

– Это приказ, и я должен его выполнить, – тяжело вздохнул Макаров, откинувшись на спинку высокого резного стула. Мы находились во дворце наместника, ранее занимаемом Алексеевым, чтобы ему пусто было вместе с императором. Посмотрев на Шепелева, адмирал велел: – Подождите в приёмной.

Когда тот покинул кабинет, нам занесли чай на подносе. Вот так чаем мы немного успокоились. Когда Макаров пришёл в себя, то сказал:

– Я не могу не выполнить этот приказ, однако и терять свою честь, а поступок такой я считаю бесчестным, не могу и не хочу… У тебя ведь есть опыт незаметного покидания Порт-Артура?..

Мы оба понимающе улыбнулись. Спасибо, адмирал, хоть за это. Подлый удар в спину мне был, конечно, неприятен, однако, раз моя помощь не нужна, как я уже не раз говорил, пусть справляются сами. В принципе Макаров был уверен в своих людях, может, действительно справится. Вон, как-то я планировал отдохнуть, в Бразилии побывать. Отдохнул тогда в Токио, но планы насчёт Бразилии не изменились, теперь можно спокойно их осуществить.

– Твои вещи прибыли из Владивостока по железной дороге, я приказал всё разгрузить на охраняемый склад. С тем, что ты привёз к нам из последнего рейда, можно поступить так же, могу отправить незаметно в любое удобное для тебя место.

– Хм, неплохо. Не подставитесь? Недругов, что метят на ваше место, у вас хватает, узнают об этом и сообщат кому нужно. Подпортят вашу репутацию.

– Поверь, не подпортят. Даже если подобное случится, матросы и офицеры будут на моей стороне. Это в столице ничего не видят и не знают, а во Владивостоке и Порт-Артуре тебя если не благодарят за все действия, то очень уважают точно. У тебя, кстати, также недругов из старших офицеров хватает, завидуют успехам и везению, но при этом также испытывают к тебе неподдельное уважение. Пехотные офицеры и простые солдаты тебя готовы на руках носить за пулемёты и опытных пулемётчиков. Ты знаешь, что твой бывший слуга Ен уже урядника получил и два Георгиевских креста? В казаках он нынче. Думаю за последний рейд ему хорунжего дать. Рассеял полковую колонну на марше, а также увёл у них обоз с артиллерией. Как тебе?

– Молодец Ен и в чинах быстро растёт.

– Я, когда его в последний раз награждал, долго расспрашивал о тебе в этом же кабинете. Много интересного узнал. Нововведение это, тачанки, оказывается, тобой придуманы, а пулемётные засады?

– Тут важно не то, что я передал это Ену, а то, что он внимательно выслушал и на практике всё осуществил. Это тоже нужно смочь, Степан Осипович.

Адмирал открыл ящик стола и положил на столешницу орден и какой-то листок.

– Когда я сюда ехал, чтобы принять командование, то получил на руки награду для тебя за потопление броненосцев Того в первый день войны, ну и за захват миноносца. Хотел вручить торжественно, перед строем. Здесь приказ о присвоении тебе звания мичмана Российского военного флота. За захват броненосных крейсеров итальянской постройки тебя ждало звание лейтенанта и ещё награды, однако… С последним письмом от императора теперь эта наша благодарность тебе недействительна. Император отметил это в письме… Может, задним числом проведём?

– Не нужно, не достоин так не достоин.

– Не достоин?! – резко разозлился Макаров и прошипел: – Я такой рапорт на имя императора напишу… Он должен понять, как ошибался.

– Думаю, его окружила такая когорта прихлебателей, причём большая часть работает на англичан, эти последние письма вам и мне, предположу, их работа, что и вам к нему не пробиться.

– Нужно лично отправляться в столицу, но я не могу бросить эскадру.

– Ничего страшного, я переживу. Не стоит расстраиваться, у вас сердце и ранение. Давайте лучше обговорим план моего «побега» из-под стражи…

Сидя на вынесенном на берег топляке – судя по блестевшему стволу, как скамейку его использовали давно, даже странно, что на дрова не утащили, тут с этим проблемы, – я рассматривал стоянку кораблей эскадры. С некоторых призов шла неспешная разгрузка. «Американец» стоял у борта «Петропавловска», там царил аврал, шла загрузка бункеров броненосца углём. С того первого дня, когда я впервые увидел стоянку, состав эскадры заметно увеличился, вернулись в строй корабли, что были на ремонте, трофеев хватало. Фактически эскадра была в полной боеготовности. Однако всё равно с последними приобретениями японцев, что усилились благодаря англичанам, флот их был сильнее. На два броненосца, но всё же.

После вчерашних шокирующих новостей я чувствовал в душе опустошение. Подленький удар императора под дых немного выбил меня из колеи, но за прошедшую ночь я уже пришёл в себя и просто плюнул на него. Прогнал так прогнал. Снова я был на нелегальном положении, снова на мне корейские одежды, и снова я фактически в бегах. Сам побег был ничем не примечательным. Макаров вызвал конвой, о чём-то поговорил с офицером один на один, после чего меня вывели наружу и повели в сторону местной тюрьмы. Не дошли, меня просто отпустили и, когда я отошёл подальше, затерявшись в улочках туземного города, дали несколько выстрелов, собирая ночные патрули, чтобы сообщить о побеге узника. В принципе меня и не искали. Утром, как и договорились, я встретился и пообщался с представителем адмирала. Он сообщил, что эскадра бурлит, до бунтов в связи с моим арестом пока не дошло, но всё к этому идёт. Тем более Макаров, сегодня утром собрав офицерский состав эскадры и крепости, зачитал им с мятого листа приказ императора, пришедший на его имя. Всё, что касалось моей персоны. В общем, оборона на данный момент фактически небоеспособна, так как сообщение адмирала с площади мигом разнеслось по всем подразделениям и кораблям. Если бы японцы узнали об этом, они крепость взяли бы голыми руками.

Деньги у меня были, почти вся касса с трофеев в котомке, что висела на плече, так что я собирался незаметно покинуть город, причём по земле, думаю, повторяться с джонкой не стоит, доберусь до Гонконга, а там будет видно, что делать дальше. Макаров обещал отправить всё моё имущество в Харбин. Там я его заберу, ну и буду держать путь в Китай. Всегда хотел посетить древние китайские города. Посмотреть их архитектуру, можно сказать, прочувствовать ритм жизни этого времени. Кстати, документы мне тоже все вернули, даже штурманский патент, они тоже в котомке.

Сменив позу, я продолжал отстранённо рассматривать залив, размышляя. После того как мне лично император надавал по рукам, да хорошей такой увесистой палкой, у меня как-то резко отбило желание продолжать участвовать в этой войне. Не, ну реальная подлость, причём предпосылок к этому я не могу найти, тем и неожиданней такой поворот событий, что ещё больше унижало меня и, что уж говорить, обижало. Не знаю, кто подталкивал императора к написанию этого письма и принятию подобных решений, но он своего добился, рукоплещу мастеру. Участвовать в Русско-японской войне я больше не буду. Из принципа. Планы мои снова дали резкий и неожиданный поворот, так что, позабыв о старых, я сидел на бревне и создавал мысленно новые. Раз воевать закончил, значит, будем путешествовать, что я любил не меньше. По морским волнам, естественно. Только подберу себе нормальное судно, хочу в одиночку путешествовать. Однако сначала Китай, изучить его я не передумал.

Время посидеть и поразмышлять у меня было. Поезд на Харбин уходил вечером, до него ещё о-го-го сколько, почти семь часов оставалось, так что подготовиться успею. Тем более по подложным документам я уже купил билет, подойду перед самым отправлением. Посмотрев на часы и увидев, что время уже обеденное, невольно от удивления поднял брови. Ничего себе, три часа на бревне в задумчивости просидел! Я встал и, размяв ноги, направился к ближайшей точке общепита. Ну нравятся мне китайские пельмени, и всё тут, да и суп из лапши тоже ничего.

Поев и вернувшись обратно, я стал рассматривать «Отрока». Его плохо было видно из-за корпуса «Севастополя», однако то, что там велись активные работы, наблюдал. Кстати, Макаров подтвердил все мои назначения: Головизнин остался командовать крейсером, в ближайшее время его ждало повышение в чине до капитана второго ранга; Гаранин как был на «Американце», так и оставался, судно действительно отличное, сейчас его планировали довооружить, да и в состав эскадры уже включили в качестве вспомогательного крейсера. С нашим приходом в состав эскадры вошло семь судов, это «Отрок», «Американец», ещё два судна в качестве вспомогательных крейсеров, миноносец Карташова, который остался на нём командиром, он так и оставался номерным, и ещё два судна в качестве транспортов обеспечения. Один из них угольщик. Со своими крейсерами, включая вспомогательные, Макаров планировал устроить несколько рейдов на морские транспортные коммуникации противника, они как раз для этого и предназначались. Раз Владивостокский отряд не мычит не телится, адмирал создал свой. «Отрок» туда же вошёл.

Ладно, это уже дела местных и меня не касаются. Свои я сделал, получил за это «благодарность», так, чтобы не сделать хуже, дальше не буду вмешиваться.

Вдруг со стороны ремонтных мастерских в небо взлетела ракета, отчего я удивлённо поднял голову, рассматривая её. Мы обговаривали с Макаровым экстренные средства связи, и сейчас, судя по сигналу, со мной хотели срочно поговорить. Встав, я отряхнул штаны, лицо грязью испачкал и, горбясь, подволакивая левую ногу, направился в сторону места встречи. Да, меня если и узнают, не сдадут, но раз снова на нелегальном положении, то и вести себя нужно соответствующе.

На назначенной точке встречи находилась адмиральская коляска с адъютантом Макарова, причём мичман так сиял, что на него прохожим смотреть было больно, столько радости.

Пробежавшись вокруг и убедившись в отсутствии засады, кроме адъютанта был лишь возница-моряк, я подошёл к коляске и, кланяясь, стал канючить денежку. Тот меня не узнал, бросил мелкую монету и брезгливо махнул рукой, мол, проваливай.

– Чего звали? Чего экстренного случилось? – спросил я у него.

Мичман от неожиданности чуть на полметра не подскочил, но, присмотревшись, просиял. Узнал. Вот что он мне быстро выложил. Кстати, предложил сесть в коляску. Но я отказался, он мне так легенду рушил, как стоял рядом с коляской в полусогнутом положении с почтением и подобрастием на лице, так и стоял. Да и со стороны мы внимания не привлекали, офицер, сидевший в коляске что-то бормотал, а молодой кореец его внимательно слушал. Возница отошёл, в стороне прогуливался, чтобы не слышать нашу беседу и не мешать.

А она была более чем интересная. После того как Шепелев вручил нам письма, он прямо тем же вечером отправился на телеграфную станцию и отстучал в столицу о выполнении приказа. Потом там, как доложили телеграфисты, шёл долгий обмен письмами, закончившийся уже утром, как раз когда Макаров на площади послание императора зачитал. Тут Шепелев примчался к нему во дворец с выпученными глазами и новым сообщением-приказом от императора, мол, оба письма, отправленные на моё имя и адмирала, считать недействительными, подложными. Также мне его императорским величеством предписывалось незамедлительно отправиться в Питер. Ага, сейчас. Бегу и падаю.

– Нет, Серёга, умерла так умерла, – сказал я мичману. – Степану Осиповичу передашь мою просьбу: все мои вещи отправить в столицу, на мою квартиру. Адрес он знает.

– Подожди, – попытался остановить он меня. – У меня же приказ доставить тебя прямо в кабинет его превосходительства.

– Нет, послание императора было последней каплей. У любого с таким правительством и командованием шарики за ролики заедут. Зря я в Россию приехал. Всё, прощай.

Мичман пытался меня остановить, но я уже затерялся среди местных жителей. Общались мы в тупичке в центре туземного города. Хм, о поезде можно забыть, придётся плагиатить себя же. Снова лодка и снова открытое море. Опять планы меняются. Вот сейчас придётся прятаться, Макаров все силы бросит на мои поиски, так как знает, как я хочу навестить англичан и хорошенько проучить их. Хотя, может, наоборот, сделает всё, чтобы я спокойно ушёл, он их тоже очень не любил, а с последними событиями наверняка мне еще и судно полное динамита предоставит, чтобы точно хватило. Такое судно было среди последних наших призов.

Ушёл я из города без проблем. Что-то делать в порту – значит, подставиться, логичнее всего меня там искать. Нет, пока я воспользуюсь поездом, как мне сообщили, не перерезали железную дорогу. Японцы способны наступать только из-за острой нехватки патронов к нашим пулемётам, так что ситуация тут, можно сказать, сложилась патовой. На душе у меня было легко, фактически император тем письмом, которое хранилось у меня в котомке среди бумаг, снял с меня все моральные обязательства перед Россией, которые хоть как-то сохранились. Общее ощущение свободы и радости – вот что меня переполняло. Ну а на ту чушь, что передал Сергей, адъютант Макарова, я и внимания не обратил. Лишь отметил, что теперь Макаров мне не помощник, он лицо подневольное. Да, он говорил, что собирается подать рапорт на имя главы Морского министерства об отставке, не понравилось ему, что происходило. Но рапорт до окончания войны подать Макаров не мог, у него были свои моральные принципы, и просить эскадру он пока не мог. Судя по поведению, другие офицеры собирались поступить так же, считая поступок императора бесчестным. Но тихо, чтобы жандармы не слышали, которых с лёгкой руки Макарова тут стало много. В основном буйствовала молодёжь, те, что постарше, спокойнее себя вели.

Ладно, это его дела, у меня были свои.

Выйдя из города – а наблюдателей из частей крепостной обороны хватало, но на меня никто не обратил внимания, подумаешь, ещё один китаец (я по пути сменил одежду на китайскую, взяв её из заранее подготовленного схрона), да ещё инвалид, хромает, не интересен я никому был, – я пошёл вдоль железной дороги. Мне лишь пару раз повстречались казачьи разъезды, причём второй разъезд был из казаков подъесаула Елисеева, видимо, на тех лошадях, что мы отбили у японцев. Меня они не опознали и даже не остановили. Быстро их к делу приставили, едва сутки прошли.