Текст книги "По прозвищу Адмирал"

Путь прошёл без проблем, немцев видели лишь раз в воздухе, да и то снова недалеко от Москвы, на большой высоте шестеро летели, надеюсь наши МиГи их перехватят. Так что пулемёт остался зачехлён. В Горьком, как оказалось, наш маршрут не заканчивался. Там втиснули на баржу ещё две полуторки, одна явно с радиостанцией, и два мотоцикла с колясками, загрузили какие-то ящики с приборами, мне кажется, это геологов к чему-то готовят. Хотели ещё эмку впихнуть, но уже некуда было. Пополнили припасы и топливо.

К нам приставили для охраны двух бойцов, сержанта с красноармейцем с полными сидорами за спиной и скатками шинелей, оба были вооружены длинными винтовками. Устроились они на барже, в кузове одной из машин, и время от времени то один то другой прохаживались у борта. Общались мы с ними только по вечерам, когда к берегу приставали, они с нами ужинали.

Путь наш теперь шёл сначала к Казани. Там частично на баржу, частично на баркас погрузилось пятнадцать студентов-геологов – среди них было шесть девушек – с массой вещей, палатками и разным имуществом. Вот с ними было веселее.

А в Казани мы узнали, что нам надо идти в сторону Камы и дальше вверх по её руслу. И только сейчас я сообразил, что этих геологов направляют по одному из моих писем к одному из богатых нефтяных месторождений Татарстана, возле будущего города Лениногорска. Сейчас его пока нет, не отстроили нефтяники. Я даже нисколько не сомневался, что неслучайно оказался в этом рейсе. Чую чью-то руку в этом деле.

Когда мы добрались до Набережных Челнов, пройдя мимо огромного элеватора, хорошо видного с реки, то причалили, где указал помощник начальника порта. Тут же прибыло начальство экспедиции встретить своих сотрудников и матчасть. При выгрузке мы лишь помогли девчатам спустить их узлы с вещами и чемоданы с книгами. Машины снимали с борта с помощью крана и отгоняли в сторону, где их проверяли местные водители.

Обратно порожними мы конечно же не пойдём, и сейчас нужно перегнать баржу к причалам у складов с мукой. Да, в этот раз мы повезём муку. Причём у нас с начальником порта возник спор. Через деда, ведь официально он был за старшего, я отказывался перевозить подобный груз без защиты. Да и обрешётки внизу не было, не хватало ещё намочить. Мы уже пару раз попадали под ливни. Пусть брезент выделяет. И ни о каком возврате речи не шло, начальник это понимал не хуже нас, поэтому и шёл торг. Брезент мы не получили, но плотную материю дали. Также по договорённости шестеро плотников должны сбить настил на барже. И завтра можно начать погрузку.

Вот такая работа у нас. А что, мне нравится. Всем нам нравится. За этот месяц с начала первого рейса я окреп, на свежем-то воздухе и хорошем питании, да и остальные тоже стали меньше уставать. То ли ещё будет!

Окрестности Ростова-на-Дону. Неизвестное место

Два с половиной месяца спустя.

Начало августа 1942 года

Застонав, я открыл глаза, находясь ещё на гране беспамятства. Но то, что глаза улавливали свет, я смог понять плавающим сознанием, значит, день. Чёрт, что же случилось, отчего мне так фигово? Да и где я?

Эта мысль всё же помогла мне прийти в себя, и, шире открыв глаза, я повёл ими туда-сюда. Судя по ощущениям, лежу на соломе в каком-то сарае. Видна висевшая конская упряжь на стене, сильно потёртая и явно не раз ремонтированная. Неструганые доски и стропила наверху. Несколько досок чернели пятнами гнили, похоже, крыша протекает. Ну и ещё много что по мелочи висело на стенах, включая сломанное тележное колесо. Вот железа, кос и остального не было, это я сразу отметил.

Я попробовал приподняться, но сразу закружилась голова, и я рухнул обратно в солому. Видимо, шорох соломы разбудил кого-то, кто лежал рядом.

– Командир? – услышал я сквозь шум в голове знакомый голос моего механика.

Ромка за эти два месяца стал неплохим специалистом. Из-за активной эксплуатации мы дважды полностью разбирали движок, проводя его обслуживание или меняя поршень, как это было в последний раз. И наш грек справлялся.

Тут снова послышалось шуршание, и я, осмотревшись, обнаружил всю нашу команду и деда, потирающего рядом лысину. Оказалось, было раннее утро, и все просто спали.

– Мы что, в плену? – задал я вопрос: сарай и наш вид у меня как-то ассоциировался с попаданием в плен. Тем более я стал вспоминать, чем закончился вчерашний день.

За последние месяцы где мы только не были, даже разок с запасом продовольствия дошли до Онежского озера. Но уже третий раз подряд следовали по маршруту Москва – Ростов-на-Дону, доставляя войскам, что тут стояли, разные грузы. В основном ящики с автозапчастями, покрышки и всё такое для местных автобатов. И внезапно на берег высыпали немцы, открыв оружейно-пулемётный огонь, мы с Юркой не растерялись, сдёрнули чехол с пулемёта и открыли ответный огонь. Успели почти полностью выпустить одну ленту, как появившийся из-за кустарника немецкий танк, «четвёрочка», сделал выстрел. И всё, больше ничего не помню. Кажется, ленту я дострелять не успел. Но, что попал – это точно. С десяток немцев положили, те покатились по откосу к кромке вод Дона.

То, что мы не в плену, я уже и сам разобрался, створка дверей была незапертой, лишь прикрыта. Осмотревшись и услышав ответы, что мы не в плену, я хриплым голосом велел:

– Рассказывайте, а то я ничего не помню.

– Ещё бы, два дня в беспамятстве был, – надев свою фуражку, пробормотал дед. – Контузило тебя.

Кроме меня и Юры, которого тоже контузило и слегка зацепило осколком, никто больше не пострадал. Так что мне наперебой стали раскрывать, что было в тот день. Плавание проходило как обычно, как вдруг появились немцы. Причём внезапно для всех, даже для наблюдателя за воздухом. Ни стрельбы вдали, ничего такого, раз – и те на берегу. Да ещё танк ревёт за деревьями. Немцы с ходу палить начали. Егор, стоявший за штурвалом, увидев первую пулевую пробоину, сразу упал на доски. Это его и спасло, всю рубку изрешетили. Враги, наверное, увидели антенну и стреляли по возможному нахождению радиостанции. Так что не я основной целью был.

Один осколочный снаряд попал в борт на носу под пулемётом, и буксир камнем пошёл под воду. Все поплыли к противоположному берегу под прикрытием дрейфующей баржи, с которой охрана из трёх бойцов, успевшая обрезать канат, палила по немцам из винтовок. Её течением утащило дальше за поворот. Танк по ней тоже стрелял, но пустил на дно или нет, никто точно сказать не мог. Местность, где нас подловили, хоть и была холмистой, но леса не имела, разве что такой же кустарник, что до этого скрывал немцев. Когда меня вытащили на берег и помогли Юре, перевязав его, сделали импровизированные носилки из ветвей и по очереди, сменяясь, понесли моё бессознательное тело. Добравшись до небольшой рощи, забрались в уцелевший сарай рядом со сгоревшим домом и стали дожидаться, пока я очнусь.

Без еды, фактически без вещей, как потерпевшие кораблекрушение, мы находились примерно в девяти километрах от того места, где выбрались на берег. И непонятно, что вокруг творится. Да, надо что-то делать.

– А погреб есть?

– Так дом сгорел, – пробормотал дед и хлопнул себя по лбу: – Вот я старый дурак! Олег, лезь наверх, наблюдать за местностью будешь. Я за Сашей присмотрю, а вы ищите и откапывайте погреб сгоревшего дома. Должно там что-то остаться. Юра, проследи.

– Разведчиков по окрестностям потом пошли, – слабым голосом посоветовал я.

Меня напоили из фляжки, единственной сохранившейся, и я снова вырубился…

Когда я очнулся в следующий раз, была ночь и, судя по барабанящим каплям, снаружи шёл дождь. Дежурный Егор, заметив, что я пришёл в себя, напоил меня и дал поесть картофельного пюре, в котором отчётливо ощущался дымок костра. Понятно, картошку напекли и размяли её для меня. Чуть почувствовав сытость, я едва успел наклониться, как всё пошло обратно. Егор ловко подставил тазик – дед опытный, знает, что такое контузия, и успел всё подготовить и проинструктировать, чего ожидать от меня. Дальше не помню, опять провалился в беспамятство.

Очнувшись в третий раз, почувствовал, что стало по-легче, и первое, что сразу бросилось в глаза, – висевшая у створки ворот на ремне винтовка Мосина. А рядом стоял прислонённый немецкий карабин «маузер». Похоже, произошли какие-то события, и они прошли мимо меня. Фигово. В этот раз размышлял я вполне здраво, ясности в мыслях больше. Хотя те и плавали. Лежу – ещё ничего, а как начну приподниматься, чтобы хотя бы сеть, и, как в прошлый раз, чувствую себя очень плохо. Сознание двоится, и мутит. Хорошо, заикой не стал, как многие после контузий, насколько помню, общался вполне нормально.

В сарае никого не было. Я лежал обнажённым, видимо, пока находился в беспамятстве, ходил под себя, что при моём положении было в порядке вещей. Но подо мной свежая нарезанная трава. Слышать я также стал лучше, уже меньше звона в ушах, поэтому расслышал голоса снаружи. В это время внутрь сарая кто-то бросил тень, и, не слышно ступая, в сарай вошёл Волк. Оба пса так и сопровождали нас в рейсах, став за это время вполне неплохими мореходами. Все тяготы и невзгоды с нами терпели. К счастью, в этот раз они тоже уцелели. Баламут, наверное, где-то снаружи.

Волк подошёл и стал лизать мне лицо.

– Уйди, – слабо оттолкнул я его, и он лёг рядом, положив морду на лапы.

Так, стоит подумать, что делать дальше. Информации для размышления пока мало. Покидали баркас в спешке, так что на всех были тельники и брюки, жарко, и только на четверых была обувь. У деда сапоги, а у меня, Юры и у Олежки – ботинки. Егор, Игорь и Рома бегали босыми по палубе, так в воде и оказались. (Димки сейчас с нами не было, в прошлом рейсе он неудачно упал, запнувшись, и сломал руку, так что загипсованный к своему большому горю остался дома.) Курток ни у кого не было, фуражки вроде трое сохранили. Моя, похоже, пропала. Ножи, даже если перочинные, у всех должны быть, у кого в ножнах на поясе, у кого по карманам. Ну вот и всё пожалуй. Ну и фляжка Игоря. Теперь появилась какая-то еда, видимо, из откопанного погреба, и вот эти две единицы оружия. Неизвестно, где мы, только точно, что нас расстреляли вблизи Ростова, километров двадцать не дошли. Где сейчас немцы и где наши, тоже не знаю, но немецкий карабин настораживает. Откуда его наши притащили? Или у нас гости?.. Ладно, пора своих звать.

Мысли меня изрядно утомили, но проваливаться в сон я не спешил, нужно получить новости, ну и поесть, в конце концов, если есть что, я чувствовал приступы голода. Позвать я не успел, в сарай заглянул Ромка, так что все быстро собрались внутри. Окинув их взглядом, новичков я не обнаружил. Только Егора не было, наверное, наблюдает за окрестностями.

– Мне чуть лучше, – успокоил я всех. – Только есть хочется.

Как оказалось, с этим проблем не было. Меня напоили довольно сытным бульоном, это Егор добыл петуха на окраине села, сбив его камнем с плетня. Село находилось недалеко, в четырёх километрах. Поев, я насел на команду. Рассказывал в основном дед, если где нужно, он давал голос разведчикам, чтобы рассказали, что видели они. Значит так, уже точно известно, что мы у немцев в тылу. Глубоко или нет, не ясно, но канонады уже второй день не слышно. С момента потопления баркаса шёл седьмой день. Моя одежда, постиранная, сушилась за головой, поэтому я её не видел. Егор и Олег, бегая к дороге, видели частые колонны немецких войск, танки, артиллерию, и немецкие самолёты постоянно в небе висят. Оружие нашли на месте боя. Никаких окопов или ячеек, похоже, просто схватка произошла на дороге, немцы и наши наткнулись друг на друга, и была стрельба. Видимо, пехота с обеих сторон была, битой техники там не имелось. Гильз много везде разбросано, а тел нет. Виденное мной оружие глазастые пацаны нашли в траве на обочине. У винтовки пустой магазин, затвор был в открытом положении, а в немецком карабине ещё три патрона. Больше боезапаса нет.

По поводу нашего убежища: когда мне его описали, оно как-то перестало мне нравиться. Не очень надёжное. Хотя сгоревший хутор стоял в стороне от дороги – судя по мелким воронкам, дом обстреляли с воздуха – и парни разводили костёр только ночью и в ямке, чтобы не выдать светом, но рано или поздно нас найдут. Место, конечно, глухое, но всё равно ненадёжное. Команда строила планы двинуть дальше, догонять своих, но я наложил на это вето. Не все дела наши тут завершены, и велел перенести стоянку, забрав с собой всё, что может пригодиться. В рощу уходить не нужно, её первым делом прочешут. Самое идеальное – овраг, а их тут много, да ещё с кустарником. Вот там можно укрыться. И Олег сразу убежал искать подходящий. А все остальные стали готовиться перебираться. Под этот шорох и негромкие шепотки я и уснул.

Ещё пять дней я восстанавливался. Уже спокойно ходил, хотя бегать не пытался, тяжело, да и зарядку делал самую лёгкую, но небольшой путь выдержать мог. Всё это время мы жили в овраге, картошки пока хватало, да и соленья кое-какие были. Ребята шарились по окрестностям, искали, что может нам пригодиться. Были на берегу, видели полузатопленную баржу, её недалеко течением унесло. И вот радость, нашли выброшенную на берег мою фуражку. У дороги находили убитых. В основном наших, но было и два немца незахороненных. Без оружия и поясов, нам неинтересны. А вот от наших принесли три винтовки, одна из которых ухоженная СВТ, да и патроны теперь были, шесть десятков, и даже одна граната РГД. Был ещё сидор с запасным бельём и немудрёным красноармейским имуществом.

Под вечер пятого дня прибежал взмыленный Олежка, он в наблюдении был чуть дальше, где отличный вид на окрестности.

– Какие-то странные немцы, в пятнистой форме, берег осматривают.

– Может, наши? – уточнил я.

– Пилоток нет.

– Дождались. Похоже, это ягдкоманда, специальное подразделение для зачистки тылов и ликвидации партизан. Нужно уходить, мы тут изрядно натоптали, а следопытов у них хватает. Идём через правый отворот оврага, по нему Юра с Егором возвращаться будут, перехватим их.

Так и вышло, встретились вскоре, где мы, увешанные оружием, вышли им навстречу. Немцы у сарая так и не появились – ребята со стороны приглядывали за ним, но не ворчали, даже когда позапрошлой ночью был дождь. Неподалёку на перекрёстке был пост фельджандармерии, однако они на пожарище не заглядывали. Меня они заинтересовали только насчёт трофеев и получения информации. Подумав, я посоветовался с Юрой и дедом, и мы двинули к посту. Мотоцикл, два автомата, карабин, два пистолета и пулемёт, установленный на коляске, нам всяко пригодятся. Как и карта местных дорог: я решил твёрдо пробираться в Ростов. Дело у меня там было. Пока не знаю, впустую или нет, но очень хотелось его выполнить. Также были надежды на продовольствие, картофельная диета нас уже достала.

Подобраться к жандармам вплотную будет сложно. Я это сразу определил, когда стал рассматривать их пост метров с шестисот. Двое работали, один в сторонке у мотоцикла и шалаша развёл костёр и подвесил на самодельной треноге котелок. Котелок нам тоже не помешает.

– Всё, дорога пустая, вечер, немцы к ночёвке готовятся, – сказал я, немного отползая назад. Сложно маскироваться, если у всех нас верх полосатый из-за тельняшек. Осмотрев команду, что устроилась на дне овражка, со склона которого я наблюдал за немцами, добавил: – По ночам они не ездят, что позволит нам взять пост.

– Тихо не получится, а село рядом, – сказал опытный дед.

– Учтено, деда, учтено. Я открою огонь из немецкого карабина, который у нас имеется. Немцы – опытные вояки, его звук знают и не обеспокоятся, в отличие от звука наших винтовок. Расстояние большое, но я в себе уверен, не промахнусь. Юра, Игорь и Егор, готовитесь стартовать. Как только я выстрелю во второй раз, со всех ног бегите к посту. Третьим выстрелом я постараюсь ранить жандарма. Ваша задача – скрутить подранка. Нам нужен язык. Это будет старший поста, невысокий такой. Звания не разгляжу, но именно его приказы выполняют двое других. В плечо ему пулю отправлю. Патронов к карабину у нас по воле случая как раз три, но потом я вас с СВТ подстрахую. Всем всё ясно?

– А может, мы просто пойдём по дороге к ним, и, когда подойдём, ты начнёшь стрелять? – почесав щёку, предложил Юра. – Так у нас будет больше времени. Мы же подростки, они на нас не обратят внимания. А я сниму тельняшку.

– Чёрт, так просто, – покачал я головой, и почему мне это в голову не пришло? – Отличная идея. Готовьтесь и выходите. Верёвку только приготовьте вязать.

Мы разделились, парни ушли к дороге и, выбравшись на неё, направились к посту, делая вид, что идут мимо. Как и ожидалось, те хоть и привлекли внимание немцев, но не заинтересовали: те не остановили их и даже не окликнули, устроившись у костра. Мы тоже двинули чуть ближе, сократив расстояние до поста на пятьдесят метров, и я выстрелил. Первая пуля вошла командиру в плечо. Двое других только вскакивали, как я выбил стреляную гильзу и произвёл второй выстрел. Высокий худой немец с закатанными рукавами френча упал, схватившись за грудь. Третий немец метнулся к мотоциклу, где стоял пулемёт. А нужно успеть до того, как он начнёт стрелять, из этой косилки он может меня достать. Матерясь, я выбил вторую гильзу и снова выстрелил. Пуля попала в голову. Даже с такого расстояния было видно кровавое облачко брызг. После третьего выстрела парни, подскочив, стали крутить старшего поста, тот уже шевелился, отходя от шока после ранения. А мы, подхватив вещи, побежали к посту.

Мы с дедом бежали в конце группы, мне дыхалки не хватало, а у него возраст давал знать. Ромка приотстал, чтобы быть с нами, а Олежек вырвался вперёд и, добежав первым, почти сразу согнулся в приступе рвоты, увидев безголового немца. Егор отвёл его в сторону, успокаивая, он и сам был бледен. Командира, оказавшегося унтером, они всё же связали, обезоружив. Тот уже почти достал пистолет, когда они на него навалились, трое подростков, хоть и с трудом, но справились с раненым взрослым мужчиной.

Присев у мотоцикла, стараясь отдышаться, я открыл канистру в держателе на боку мотоцикла и учуял запах бензина. Топливо есть, это хорошо. Заметив на сиденье в коляске термос литров на пять, открыл его и обнаружил воду. Полтермоса было. После этого я стал командовать:

– Юра, Игорь, снимите с этого безголового всё ценное, обувь не забудьте, и за ноги оттащите его подальше. Второго также. Всё забирать – это значит всё. Документы тоже. Деда, тут в термосе вода, вот пилотка немецкая, протри мотоцикл, а то он весь в брызгах. Ром, что там с ужином?

Немцы уже сняли котелок с огня, достали миски и ложки, так что завалил я их вовремя.

– В котелке гороховый суп, готов. На скатерти свежий хлеб, сало нарезано, лук есть, чеснок и печенье… А вон и чайник стоит, только он холодный. Кажется, не успели вскипятить.

– Хорошо, собери посуду, марать её не будем, быстренько из котелка поедим и поедем на мотоцикле. Всё в него грузите. В багажный отсек и под ноги в коляску.

– А уместимся? – засомневался Юра, возвращаясь с напарником от перетаскивания первого тела, которое в траве спрятали.

– Уедем, – обнадёжил я.

Взяв планшет, снятый с унтера, я внимательно ознакомился с картой, особенно с метками, и подошёл к офицеру. Его за мотоцикл утащили, чтобы Олег от костра его не видел. Пнув немца в плечо, отчего тот взвыл и попытался ударить ногами, я после недолгой предварительной работы – потыкал веточкой в рану, и немец быстро сломался – повёл допрос. Немецким языком я владел свободно, всю зиму учил и весну, да и летом почитывал немецкие книги, а в районе Ростова-на-Дону, где радиостанция доставала, слушал переговоры немцев. В основном люфтваффе. Первый же вопрос о реке и шлюзах расставил всё по местам.

Реку немцы контролировали плохо, а до первых шлюзов просто не дошли, слишком далеко, хотя и маханули за сто километров от нашего теперешнего местоположения. Заодно я развеял своё недоумение. Харьковской катастрофы теперь не было, была другая. Ну не умеют наши ещё готовиться к наступлению, соблюдая все режимы секретности. Немцы узнали о подготовке чуть ли не ранее советских войск, что должны были наступать, вот и ударили навстречу, когда наши утратили наступательный порыв, увязнув в плотной эшелонированной обороне. Они снова рвутся к Сталинграду. Но уже вдоль Дона. Кстати, до Волги не так и далеко им осталось.

Добить немца мне не дали: когда я, подняв лежавший в куче оружия ремень с подсумками, извлёк штык-нож к немецкому карабину, дед забрал его, отстранив меня, и сам прирезал немца. Спокойно и легко, как дома, бывало, животину резал. Юра с Игорем утащили его, и когда мы сели за стол, сметая с него всё, что было, никого не озаботило то, что неподалёку оплывают кровью тела трёх мужчин. Ложки так и стучали по котелку. Потом мы запихали всё возможное в мотоцикл, часть навесили на себя, я пистолет унтера забрал, подвесил на боку тяжёлую кобуру с парабеллумом, и этакой группой полосатых пчёл покатили по дороге в сторону Ростова. Больше постов до города не будет, я это уточнил у языка, разве что на въезде. Но там комендантские стоят.

А устроились так. Олег на бензобаке передо мной, я за рулём, так как кроме меня им управлять больше никто не умел, за мной Ромка и дед. В коляске оба брата, и Юра на запасном колесе. Даже из пулемёта можно стрелять, Игорь к нему уже примеривался. Лайки бежали рядом.

На Юре был контроль тыла, и не успели мы проехать и километр, как он привлёк наше внимание. Остановив мотоцикл, который с перегрузом шёл тяжело, тем более на песчаное место дороги попали, и привстав на подножках, всмотрелся в трофейный бинокль. К уничтоженному посту выбегали те, пятнистые, о которых рассказывал Олег, и махали нам руками.

– Никак наши, – пробормотал я. – Хотя расцветка комбинезонов действительно незнакомая, но на голове лётные десантные шлемы. Оружие, правда, немецкое, автоматы, пулемёт и вроде снайперская винтовка. Семерых вижу… Так, рассредоточиться, занять позиции справа и слева на обочине, оружие к бою. Юра, давай к ним сбегай, узнай, кто такие, мы тебя прикроем. Я за пулемёт сяду. Сейчас развернусь.

Перехватив поудобнее автомат, Юра трусцой побежал обратно к уничтоженному посту. Остальные залегли по обочинам, дед приготовил винтовку Мосина, она дальнобойной была по сравнению с МП. А я, газанув, развернул тяжёлый «Цундап» и, заглушив движок, пересел в коляску, поводив стволом пулемёта. Вся семёрка бежала по дороге к нам, но видно их было всё хуже, наступала ночь. Ничего, у нас осветительные ракеты есть. Я достал ящик и передал подскочившему Олегу. Если что случится, запустят в небо. Это тоже трофеи с поста. Удобная штука, для ночи самое то.

Правда, они не понадобились. Глаза быстро адаптировались к темноте, а висевшая луна освещала округу. Было видно, как, достигнув неизвестных, Юра о чём-то с ними разговаривал, не долго, минуты две, после чего побежал обратно, а семёрка уже неторопливо последовала за ним. Волк встретил подбегавшего Юру и вернулся с ним, сопровождая.

– Это наши, из разведки, – подбегая, выдохнул тот. – Представляешь, они нас искали. Нашего «Адмирала». Уже знают, что его потопили недалеко, и начали осматривать берег. Хотели хоть что-то найти. Баржу уже видели, были на ней. Нашли только ящики с запчастями и тело одного бойца из охраны. Остальных не отыскали.

– Понятно… – со странной интонацией протянул я.

Откуда ветер дует, стало сразу ясно. Выбравшись из коляски, я встретил подходивших разведчиков.

– Ты даже не представляешь, парень, как мы тебя искали, – мельком осветив меня фонариком, опознав и представившись, сказал капитан Караулов, пожимая мне руку.

– У меня хорошая фантазия, так что могу представить.

– Представь тогда четырёх раненых, которых мы оставили в не самом надёжном укрытии, и два холмика могил. На немцев наткнулись.

– Плохо. Нужен транспорт, – задумался я.

– У нас приказ вывести вас, но рация погибла вместе с радистом. Похоже, придётся устроить марш-бросок к передовой и переползать её.

– Не вариант, у меня другие планы, – возразил я. – Если вы с нами, то нужен транспорт, – повторил я. – Есть у меня идея, как вернуться к нашим, причём не пешком, и вы мне точно пригодитесь.

– Слушай… Александр, извини, если резко скажу, но у меня приказ, и на твои планы мне плевать. Возьмём вас за шкирку и доставим куда нужно. Всё ясно?!

– Извините, товарищ капитан, а мне плевать на ваш приказ. Эти суки моего «Адмирала» на дно отправили. Я компенсацию собираюсь стребовать.

Тут в стороне ругнулся дед, который, как и остальные, нас внимательно слушал.

– А я-то думаю, чего это он в Ростов собрался? Ему порт нужен. Решил какое-нибудь судно у немцев угнать. У них наверняка с Азовского моря основной поток грузов идёт, пока дороги и чугунку восстанавливают.

Я промолчал, так как хорошо знавший меня дед был на все сто прав, именно это я и собирался сделать. Правда, унтер насчёт Ростова меня просветить не смог: не был в нём и что творится в порту не знал. Поэтому я надеялся на пост на въезде в город. Комендачи всё знают. Если ничего интересного там нет, сваливаем к своим, пока бензина на мотоцикле хватает, а если есть… Попытка не пытка. Под покровом темноты вполне реально увести судно. Тем более немцы охотно используют трофеи Красного флота. Разберёмся.

– Да чушь, – возмутился Караулов. – Кому может прийти в голову такая авантюра? Скажи, Александр?.. Чего молчишь?

– Дед меня хорошо знает, – вздохнув, повторил я свои мысли.

Этого хватило, и я выслушал от капитана много о себе нового. Хорошо завернул, я даже заслушался. Тем более Юра уже сообщил, почему мы тут задержались и каково было моё состояние после контузии, об этом тот тоже помянул, закончив, называя нас бандой рахитовой наглой матросни.

– Хватит орать! – жёстко сказал я, отчего капитан явно поперхнулся. – Вы или с нами или без. Если с нами, то слушаете, что нужно делать. Угнать из ближайшего села машину, забрать ваших раненых, бросить мы их не можем, и едем к посту у Ростова. Я вижу, у вас есть пистолеты с глушителями. Кстати, кажется, выделки нашей с дедом мастерской. Вы снимаете пост, оставив одного для допроса. Если подходящего судна нет, уезжаем в сторону передовой, если есть, то по ситуации. Я сторонник импровизации, а тут без неё никак.

– Кхм, – прочистил горло один из бойцов, – тут недалеко в овраге брошенная полуторка стоит, с дороги столкнули. Мы её осмотрели, вроде целая, только бак пустой. Можно её использовать.

– Кто умеет управлять мотоциклом?

Выяснилось, что двое, вот одного я и решил отправить с водителем для полуторки к машине. Они же и раненых заберут.

– Ты чего раскомандовался?! – наконец возмутился потерявший дар речи капитан. – Это мои бойцы! А вы куда задёргались выполнять чужой приказ, да ещё мальчишки?!

– Да я взрослый уже, мне уже двадцать… через семь лет будет.

Этот немудрёный юмор разрядил обстановку, и капитан, подумав, махнул рукой, разрешив обоим бойцам уехать. Моя команда частично разгрузила мотоцикл. Вернуться те должны примерно через час.

– Ладно, рассказывай, что ты там задумал. Только в подробностях.

Мы сошли на обочину, наконец познакомились с остальными бойцами, что с нами остались, и, устроившись на траве, пообщались. Капитан и его зам в звании лейтенанта только крякали, когда мы закончили живописать наши приключения. Потом уже я выполнил просьбу командира, выложив свой план. Поколебавшись, тот решил, что они с нами. Пройдёт афера с угоном или нет, ещё неизвестно, но двигаться по реке гораздо комфортнее, чем пешком. Да и раненых тогда есть шанс спасти, а сейчас его фактически не было. Тем более выяснилось, раненых охранял один легкораненый боец, так что их там пятеро было. Тут ещё я намекнул, что в порту нужно сделать большой бабах, чтобы не сразу сообразили, что там был угон, пусть думают, что судно затонуло, это даст нам время уйти как можно дальше. Подрывник в группе был, а порт полон военных грузов, так что тот обещал всё сделать.

– Ясно. Если что будет для угона, каковы наши действия? – спросил капитан.

– Я не диверсант, это вы проходили соответствующую подготовку. Так что это ваша задача провести нас в порт, и тела патрулей хорошо прятать, чтобы до утра не отыскали, зачистить нужное судно, а дальше уже наша работа, вы пассажирами станете. Главное, полная тишина, использовать только тихое оружие.

– Хм, хорошо, принимается.

Чтобы не тратить силы, мы прямо здесь и разлеглись отдыхать, перехватить часть ночи. Тем более я очень устал после этого суматошного вечера. Столько сил потратил! Вырубился моментально и проснулся только от знакомого рёва мотора, к нам подъезжала полуторка, за ней тарахтел мотоцикл. Не знаю, почему тот сзади ехал, хотя логичнее возглавлять эту небольшую колонну для маскировки. Быстро собравшись, мы загрузились в кузов машины, на мотоцикле поехали трое с замом командира группы, их задача взять пост. Там должно быть пол-отделения, шесть немцев со старшим. Язык обязателен. Обоих псов тоже закинули в кузов.

Двигались на максимально возможной скорости, чтобы не растрясти раненых, и ближе к полуночи были на месте. Как всё происходило, я не видел, наверное, немцев подкупило то, что мотоцикл был их, характерные подвывания мотоциклетного движка было трудно с чем спутать. Налицо пять трупов и шестой, старший, в звании обер-ефрейтора, в качестве языка. Лично допросив ефрейтора, мы с капитаном стали обсуждать, что будем делать, пока мои парни шуршали по посту, собирая трофеи. Это они восполняли потери в личных вещах, зато теперь каждый имел наручные часы, даже запасные были. Потом сняли станковый пулемёт и со станиной отволокли его в кузов. К нему – пара ящиков с патронами. Тут же стоял ещё один мотоцикл, лёгкий одиночка. Вероятно, посыльный. Вот на нём я поеду.

А судно мы будет брать, к заметному расстройству капитана, тот явно рассчитывал, что мы ничего не обнаружим. Но обер-ефрейтор как раз днём был на охране порта, так что знал, что было там к вечеру. Первое: средний морской буксир, притащивший десантную самоходную баржу типа «Зибель», у которой при десантной операции отказали движки, и она дрейфовала, вот и выслали буксир, дотянувший её до порта. Без десанта, его раньше сняли. Почему сюда, в Ростов, не знаю, ефрейтор тоже был удивлён, но постараюсь узнать. Второе: в порту находился бронекатер – наш бывший советский большой речной бронированный катер проекта «1124», взятый немцами в качестве трофея. Ну и третье: в порту Ростова готовили во вспомогательные патрульные катера разные лоханки, вооружая их.

Караулов был за захват катера, мол, они смогут взять его на абордаж. Это хоть и внове им, но он был в себе уверен. Где тот стоит, мы теперь знали. Я сам у того пирса свой буксир ставил, так что ориентировался в порту лучше, чем капитан. Я же был за захват морского буксира. Долго спорить мы не стали, я просто предложил брать оба. Взять на буксир бронекатер и так утащить его, на что капитан дал добро. Мы обговорили захват, а парни в этом деле действительно заметно плавали. Например, обувь – она будет греметь по палубе, так что захват будут вести только босиком. Опасно повредить ноги о железки, но делать нечего, тишина – наше всё.