Текст книги "По прозвищу Адмирал"

Все погрузились в машину, впереди неё отправили на мотоцикле троицу абордажников, я сел на одиночку, и такой малой колонной мы по ночному городу доехали до затемнённого порта. Тут царила жизнь, поэтому особо наше появление внимание не привлекло, и мы сразу поехали к тому месту, где был пришвартован бронекатер. Абордажники босиком, ликвидировав полусонного вахтенного, уже сосредоточились у люков, которые вели внутрь боевого катера.

Взять его удалось на удивление легко. Только и было едва слышно хлопки пистолетов с глушителями и сдавленный вскрик, затерявшиеся в шуме порта. Кроме вахтенного были четыре члена команды, спавшие внутри. Где остальные, непонятно, может, ночевали в городе, отдыхая после тяжёлого перехода. Другого объяснения у меня не было, языка мы не брали.

Обыскав катер, разведка на вёсельной лодке отправилась к буксиру, видневшемуся вдали тёмной массой. Он стоял на якоре и был чуть ли не в три раза больше моего «Адмирала». Если всё получится, это будет хороший размен. Наш подрывник в одиночку скрылся в ночи, направляясь к месту закладки заряда. У него было около двух килограммов тротила и детонатор с часовым механизмом. Я попросил два с половиной часа, и пусть взлетает на воздух склад с боеприпасами!

Мы своей командой остались у бронекатера, бегая между ним и машиной. Сперва во внутренний кубрик спустили раненых, уложив их на койки команды. Старались действовать осторожно, но не всегда получалось, тяжёлые парни. Стукали их телами о переборки или лестницы, но те – кремни, ни одного звука, понимали, что может быть, если нас обнаружат. Тот легкораненый сержант, Ефремов, приглядывал, чтобы нами не заинтересовались.

Когда машина была полностью разгружена, Ефремов заминировал её и мотоцикл, а вот лёгкий мы привязали на палубе у рубки, это мой трофей, оставлю себе. У поста, кроме меня, никто на него прав не предъявлял. Правда, на нос теперь можно пройти только у правого борта, ну да ладно. Всё оружие и пулемёты спустили во внутренние отсеки, чтобы на палубе не мешали. Потом я помог Роме разобраться с двигателями, мы их запустили и, отойдя от пирса, направились к буксиру. Ха, никто так и не поднял тревогу, будто так и нужно! Я фигею. Думал, на полном ходу с боем прорываться буду, а тут всем плевать. И где известный немецкий порядок? Не думаю, что наш отход не заметили, но причину всегда можно найти, например, срочный приказ, который не довели до местного начальства. Значит, есть у нас время, и это радует.

Сигнала не было, да и не обговаривали мы его. Будешь подавать фонариком – заметят, так что действовали на авось. Шума со стороны буксира я не услышал. Когда мы подошли, чтобы пришвартоваться к борту, я обнаружил, что рядом с буксиром покачивалась на мелких волнах Дона та сама самоходная баржа «зибель». Причём на ней, кроме четырёх зенитных автоматических мелкокалиберных пушек и одной «восемь – восемь» бортового вооружения, находились два танка. «Троечки», вроде новенькие. В ночи поди разбери. Видимо, в десантной операции использовать их не получилось, а сейчас просто стояли в очереди на выгрузку. У меня тут же засвербело утащить и её тоже, а этот буксир упрёт её легко. Вот только раздвоиться мы не могли, команды на три судна у нас не было, на два ещё наскрести можем, разведчики помогут, но для баржи уже нет.

Мы осторожно причалили, и нас уже встречали, сообщив, что буксир полностью взят и с другого борта двое разведчиков сбрасывают тела команды в воду. Кстати, надо и пятёрку немцев катера тоже в воду отправить, здесь уже можно. Как доложил зам Караулова, когда буксир был зачищен, разведчики, опасаясь обнаружения, перебрались на баржу и зачистили её тоже.

Сначала вахтенных, которые спали, потом семерых в жилом кубрике. Больше никого не было, видимо, тоже на берегу. У этого типа самоходных барж команда должна быть довольно большой. Эта баржа относилась к типу «Д». Её отличали от других типов значительные изменения в конструкции. Корпус корабля удлинён и расширен, что привело к увеличению грузоподъёмности до ста сорока тонн. Усилено вооружение, вместо открытого поста управления установлена бронированная надстройка, которая вместе с моторным отсеком была вынесена немного вперёд. Надстройка кроме рулевой имела ещё и радиорубку. Кроме того, на кораблях данного типа появились жилые помещения для экипажа в двадцать пять человек. Именно поэтому кроме десанта тут и находились две «троечки» с удлинёнными пушками, а не огрызками, что были у них ранее. А вот танкистов не было, наверное, с десантом сняли. Кстати, та «четвёрка» тоже имела не «окурок» пушки, а вполне нормальную длинноствольную. Немцы такие танки начали выпускать в этом году. Вот нам повезло натолкнуться на новинки, дважды встретили…

– Я знаю, о чём ты думаешь. Даже не мечтай, – подскочил ко мне Караулов, когда я задумчиво рассматривал тёмную массу баржи.

– Да, её я тоже хочу забрать, наши починят, и будет у них специализированное десантное судно, ведь то, что у них имеется, – смех один. И танки пригодятся.

– У нас команды на неё нет, – пытался привести последний довод капитан.

Но на меня уже напал азарт хомяка, так что я быстро нашёл решение:

– Пофигу. Накинем конец, и как этот буксир притащил её сюда, так и уволочет.

– А катер? Катер я не дам бросить.

– Буксир и его утянет, легко. Бросим конец на баржу, и так караваном потянет. Только нужно, чтобы хотя бы кто-то был в рубке за штурвалом, чтобы не мотало по ходу движения.

Дед и почти все парни из команды перебрались на буксир, осматривая его внутренние отсеки, Рома ушёл в машинное отделение смотреть, как запускать дизели, а мы с Юрой и Егором перегнали катер к корме баржи и, бросив конец, привязали его, заглушили двигатели. Мы с Юрой по канату перебрались на баржу, и Юра остался на ней рулевым, тут же было два разведчика на случай, если придётся открыть огонь. Егор будет рулевым на бронекатере, там ему будет помогать сержант Ефремов, на котором и присмотр за ранеными.

Я на подогнанной шлюпке вернулся на буксир, и мы почти час убили, пока освоили все его незнакомые системы. Потом, отправив лодку за подрывником, я задним ходом подвёл буксир к барже, и разведчики помогли протянуть и закрепить толстый канат. Сняв баржу с якоря, мы двинули к выходу из порта. А когда вошли в русло реки, оставляя город, позади начали взлетать осветительные ракеты, а потом как долбануло… Похоже, ефрейтор не соврал, описывая, где хранятся артиллерийские боеприпасы, которые подрывник и заминировал, так что немцам стало резко не до нас, и мы уходили всё дальше и дальше.

Шли на максимальном ходу, благо этот фарватер я успел хорошо изучить. Особого опыта ночного движения у меня не было, вот и нарабатывал его. Благополучно проскочили железнодорожный мост, охрана не обеспокоилась. Встав у штурвала и поглядывая на едва заметные ориентиры, я весело насвистывал, и когда в ходовую рубку вошёл Караулов, звякнув автоматом, коим зацепился за створку, и разбудив спящего у входа Баламута, который сразу снова уснул, сказал ему:

– Ну что, и где тут сумасшедшая авантюра? Тихо пришли и почти тихо ушли. Взрыв я не считаю, это было прощальным подарком немцам… Кстати, через двенадцать километров, примерно там, где потопили нашего «Адмирала», имеется у берега рощица и густо разросся кустарник. Днём с воздуха нас быстро обнаружат и, несмотря на зенитки, разбомбят. Маскировка нужна, а вы, разведчики, в этом доки должны быть. Так что маскировка на вас, а мои парни помогут. На бронекатере есть тюк с масксетью, ею тоже можно воспользоваться. Готовь людей, на месте мы будем через час. И да, раненых с катера сюда перенесём, кубриков хватает.

– Хорошо. Сделаем.

Караулов вышел, задачку я ему поставил непростую, много работы для маскировки, особенно с баржой, так что нужно готовиться уже сейчас. Потрепав по шее Волка, сидящего рядом, я продолжил вести судно с буксируемыми боевыми кораблями.

Разбудил меня уже привычный плеск волн о борт. Хотя звук всё же был другой. «Адмирал» у меня чисто деревянным судном был, а этот полноценный буксир – железный, звонче волны бились. Да и иллюминатор капитанской каюты был приоткрыт. Слышно было не только волны, но и поскрипывание подошв прохаживающегося на корме часового. Потянувшись, я взял лежавшие на тумбочке у кровати – койкой её назвать не поворачивался язык – часы и посмотрел, сколько время. Заодно завёл. Три часа дня. Это я всем дал выспаться, так как закончили мы все дела только перед самым рассветом. Это я о маскировке и переселении раненых. Тогда, добравшись до берега, где было множество подходящей для маскировки зелени, и встав на якорь, я отправил на шлюпках людей на берег.

Двое разведчиков с помощниками, Ромой и Олегом, маскировали суда, превращая их в плавающие островки зелени. Другие парни перевезли на лодке раненых и сержанта Ефремова на борт буксира. Я также велел доставить и мотоцикл. Ну и всё оружие перевезли, хотя буксир был военный, и на нём была своя оружейная.

Когда всё было сделано, снялись с якоря и, порыкивая дизелями, двинули дальше. Где отстояться днём, я уже прикинул. Километрах в сорока от того места, где пустили на дно нашего «Адмирала», имелась старица, отличная для укрытия. Мы в ней однажды провели ночь вместе с баржой. Туда и «зибель» войдёт, и катер с буксиром. Тем более глубина там хорошая, нам подходит. А используя маскировку, можно сделать так, будто тут сплошной берег и нет никакой каверны.

Пару раз по пути мы замечали огни костров на берегу и силуэты техники. Наверняка в ночной тишине часовые нас засекли, так что если будут искать, а нас будут искать, то узнают, что мы тут проходили. Да и охрана на мосту подтвердит, что мы под ними проходили вверх по течению.

Подошли к укрытию мы уже перед рассветом и по очереди загнали суда в старое русло. Последним зашёл катер. Натянули между берегом и буксиром масксеть, наведя маскировку, выставили часовых и завалились спать. Вырубились сразу, я так точно. Укатали сивку крутые горки. На пределе сил держался.

Побудка была назначена на четыре часа. Но раз я встал, то стал поднимать остальных: нечего спать, когда капитан уже на ногах. Судно заполнил шум просыпающихся людей. Один из разведчиков, засучив рукава, творил на камбузе буксира на всех завтрак. Из малых кто тащил на палубу всё постельное бельё из всех кают, начиналась грандиозная стирка, кто шваброй ширкал, убирая засохшие капли крови и наводя лоск, кто внутри орудовал мокрой тряпочкой. В уборке нам помогали трое разведчиков. Мы же с дедом и Юрой обходили судно, проводя инвентаризацию всего имущества, ведя запись. Кстати, буксир хотя сам был явно немецкой постройки, но вооружён, что странно, советскими зенитками. На носу ДШК на зенитной треноге, за рубкой – ещё одна тренога, но усиленная, тут спаренная зенитная установка стояла, ДШКМ-2Б. Такая же, как на корме бронекатера. У обеих бронещитки имелись.

Если раньше туалетов у нас не было, свесился через борт при желании или ведром воспользовался, как обычно и делали, то тут было аж три гальюна. Один капитанский, второй для офицеров и третий у матросского кубрика. Даже душевые были. Опять так же: у капитана, офицерский и общий матросский. Изучили машинное отделение и все остальные. Так как вчера в большинстве все, где нашли, там и разлеглись, то сейчас я лично занимался расселением. Сам я в капитанской каюте уже жил, там мои немногочисленные вещи сложены, безошибочно её нашёл ночью. Лучшая и просторная. Деда заселил в каюту старшего помощника, а то он в другой ночевал. Найдя каюту боцмана, велел Юре в ней устраиваться. Рому в одной из офицерских устроил, судя по книгам, тут и жил старший механик. А остальных в матросский кубрик к разведчикам определил. Лишь капитану и его заму временно выдал разрешение поселиться в две оставшиеся каюты. Умеют немцы о своих согражданах думать при проектировании и постройке, большая часть кают одноместные, а не двух– или даже трёхместные, как у нас. Удобно.

Неприятность была – почти сухие баки буксира. Об этом мы и раньше знали, датчик показывал на панели управления в рубке, да и Рома подтвердил, сделал замеры. Как и на барже, буксир имел дизельные движки, два огромных двигателя, а баки на барже почти полные, Рома успел убедиться, так что можно перекачать, поэтому неприятность проблемой не стала. Бензонасос имелся, как и заправочные шланги. Я дал Юре и Роме распоряжение начать заправку, выделив им двух помощников, самых крепких из разведчиков.

Я объявил новым хозяевам кают, что им принадлежит всё, что имеется из личных вещей прошлой команды. В моей каюте на стене висела такая классная морская фуражка!.. Себе на память вместе с формой оставлю. Команда ведь спала, полуголых за борт сбрасывали, так что форма нам досталась целой.

Трофеев хватало. Во время следующей днёвки часть нужно будет перенести на буксир. По-любому бронекатер и баржу мы сдадим, передав советскому флоту, по-другому и быть не может, а вот буксир я планировал… да что планировал – стеной встану, но оставлю себе. Ну или пусть равнозначную замену выдают, на крайний случай. По ситуации посмотрим. А мелких трофеев, что можно прибрать в личную собственность, нужно набрать побольше. В эту мелочь я и мотоцикл включил, который, принайтовленный и укрытый брезентом, стоял на корме буксира.

На барже, кроме ящиков с боеприпасами, было много снарядов для танков, я даже забирался внутрь обоих. Имелось продовольствие, медикаменты, бензин в бочках, ну и всё, что могло пригодиться десанту и что они не забрали с собой при эвакуации с дрейфующей в открытом море десантной баржи. Хороший улов, зря тогда капитан сердился. Да сейчас он это и сам признаёт.

Когда стемнело, мы продолжили заниматься делами, но уже только внутри буксира, закрыв иллюминаторы брезентом, чтобы не было ни отсвета наружу, часовой за этим очень пристально следил. И с наступлением ночи мы никуда не пошли, из-за чего у нас с капитаном произошёл разговор.

– Объяснений? – задумчиво потёр я подбородок, откладывая вилку.

Мы сидели в кают-компании и ужинали макаронами по-флотски. Кок из разведчика, пулемётчика группы старшины Васильева вышел просто замечательный.

– Да, я хотел бы понять такой странный приказ: оставаться на месте, – подтвердил Караулов, отставляя кружку с крепким чаем.

Он уже поел и пил чай, когда я с частью команды пришёл ужинать. Дежурный по кухне звенел посудой, моя её после предыдущих едоков. Особо нам никто не мешал, хотя я видел, что некоторые прислушиваются. Снова взяв вилку и прожёвывая очередную порцию макарон, я обдумал ответ. Караулов ждал.

– Скажите, товарищ капитан, что сделают немцы, узнав о нашей афере, как вы её называете?

– Перекроют реку и расставят артиллерийские засады.

– Именно так. Думаю, перечень угнанного они имеют и знают, что у нас даже пушки есть. Значит, если они реку и не перегородили, то артиллерийские засады точно имеются. Да и разведчик, что жужжал на «шторьхе» над рекой, летая туда-сюда, тоже нас искал. Причём он пролетел утром, а вернулся вечером, видимо, где-то дозаправлялся. Это значит, ищут нас дальше по реке. Но никак не здесь. Любой речной капитан, зная возможности этого буксира, хотя бы примерные, и массу буксируемых судов, подсчитает, где мы можем быть. А это за сотни километров дальше, примерно, где находится передовая. Мы там должны были быть, если бы не задержались с маскировкой. Да и не пытался я за ночь такое расстояние пройти, не дали бы нам. Глупо всё потерять при первоначальном успехе, тут уже голову нужно включать и думать. Наши немцев не могут удержать и всё дальше откатываются, так что мы в глубоком тылу. Слушали ведь рацию, что фронт снова откатился на шестьдесят километров? То-то.

– Но они поймут, что мы просто не успели перебраться через передовую, и будут искать нас здесь.

– Так оно так, да не так. Радист у вас погиб…

– Ранен.

– Сами же говорили, что с радиостанцией погиб?

– Будем считать, что я оговорился. Но я сам радист, и если нужно зашифровать послание, а рации есть на всех трёх судах, то я готов. Не зря же ты спрашивал меня насчёт шифровальщика. Они ведь добьют до наших?

– Они и до Москвы добьют при желании, – слегка приукрасил я. – До наших точно докричаться можно. Думаю, вы поняли, почему я велел готовить катер к выходу. Нас тут ещё не ищут, метнёмся к окраинам Ростова, это позволит нам замаскировать выход нашей радиостанции в эфир, и вы одним пакетом передадите своим моё послание. Я его чуть позже напишу. Постараюсь покороче.

– Что в нём будет?

– Вы должны опознаться, сообщить, что задание выполнено, и попросить выпустить в газетах и по радио ложное сообщение, что ваш отряд совместно с моей командой в глубоком немецком тылу провели диверсию в порту города Ростова-на-Дону, угнав три корабля, два из которых военные, и уже пересекли передовую, двигаясь по глубокому тылу наших территорий в Москву. Эта информация не то что бы ложная, скорее, поданая заранее, так как я все три судна постараюсь по мере сил провести к нашим.

– О-го-го! – хохотнул тот. – Немцы перестанут нас искать и ослабят контроль, что позволит нам ночью проскользнуть мимо их позиций и уйти на нашу сторону. Хитро-о… Да и вполне может сработать. Это всё?

– Да, это всё. Правда, я подумывал попросить выслать самолёт с моряками для бронекатера, но решил не рисковать. Нас могут раскусить. Пусть пара-тройка ваших ребят сейчас пойдёт спать, завтра днём я хочу, чтобы они последили за ближайшими дорогами. Пусть высматривают небольшие группы с военнопленными. Нам люди нужны. Если есть возможность уничтожить охрану, пусть это делают. Брать только добровольцев, никого насильно не тащить. Но вблизи нашей стоянки не шуметь, пусть подальше пробегутся. Не меньше чем километров на двадцать. И если пленных освободят, возвращаются не напрямую, а кругами. Да не мне вам говорить, сами всё знаете.

– Пятерых пошлю, с замом. Справятся. А идея хорошая, может и выйти что с пополнением, пока мы тут стоим. Когда к Ростову уходим?

– Поедим, если вы мне дадите доесть, и выходим.

Опять хохотнув, капитан допил чай и ушёл отдавать приказы, чтобы подготовить группу к завтрашнему дню. Наша трофейная техника замаскирована хорошо, за день несколько раз разведчики усиливали маскировку, вон, самолёт над рекой пролетал, и пилот ничего не заметил. Ещё бы, у нас на палубах баржи и буксира деревья росли. Мы куски брезента вроде бочек использовали, корни внутри, и поливали землю в них. Говорю же – отличная маскировка.

После ужина я забрал всю свою команду и капитана и отплыл в сторону Ростова-на-Дону. Пора выполнить план по дезинформации командования поисковых групп. Как немецкие генералы узнают, что мы ускользнули – а такие мысли у них должны возникать, мы по скорости движения вполне могли уйти на свою территорию, – то свернут поиски, что позволит нам по-тихому уйти к своим. Хороший план. Пусть авиацию высылают нас искать в тылу, наши истребители проредят таких воздушных поисковиков. А пока катер на полном ходу спускался по Дону. Река была пустой, да и за световой день мимо никто не проходил, так что пока нас не обнаружили, и надеюсь, так и будет.

Сбегали мы, как ни странно, благополучно. Практически на окраине Ростова, в паре километров от моста, прижались к берегу, не привлекая со стороны внимания, а выглядели мы большим кустом, с разросшимися несколькими деревьями, правда ворчащего дизелями, но надеюсь, это никого не смутило. Капитан, устроившись в радиорубке, весь маршрут составлял донесение и шифровал то, что я ему написал. Сама передача заняла минут пятнадцать. Не позволительно долго, но ничего не поделаешь. С той стороны приняли пакет шифровки и подтвердили получение, указав время ответного сообщения. Мы же, развернувшись, неторопливо двинули обратно. На малом ходу двигатели практически не слышно было, маскировка – наше всё. Да и шли мы недалеко от берега, чтобы, если что, прижаться к нему.

Вернувшись, поставили катер на место и, проверив маскировку, завалились спать. Побудку я назначил своим в двенадцать дня. Изучение буксира и баржи ещё не закончено, и нужно серьёзно ими заниматься. Буксир нам был ещё плохо знаком. Имя я ему не давал, мало ли, отберут, обидно будет, а сам он имел только номер.

* * *

Ночь прошла благополучно. Когда вахтенный поднял всех, меня тоже разбудили, не сам поднялся, то доложил, что никого за утро не видели. Пятеро разведчиков ушли ещё засветло. На ближайшем холме сидит наблюдатель с биноклем. Сейчас на посту был наш легкораненый сержант Ефремов. Завтрак старшина приготовил, он и сухпай выдал ушедшим, да ещё усиленный: если действительно удастся освободить пленных, пригодится. Немцы наших военнопленных особо не балуют разносолами, да и кормят – раз на раз не приходится.

После завтрака мы продолжили работы на обоих судах. Раненые были подняты на палубу, пусть подышат свежим воздухом, а не спёртым душным в матросском кубрике. Все иллюминаторы да даже блестящие металлические части на всех трёх кораблях были замазаны грязью (какой позор для капитана) или прикрыты. С немецким лётчиком это сработало, ничего на солнце металлического не блеснуло. Сегодня самолёта не было. Или в другом месте ищут, или уже передали по радио всё, что я просил. Кстати, у буксира была неплохо оснащённая радиорубка, и Москву она ловила, доставала, так что сводки мы слушали, и задача вахтенного как раз время от времени, когда сообщают новости, слушать эфир, а он ничего не сообщал о таких новостях.

Опросив вахтенного, это был Егор, дал ему наряд вместе с подзатыльником и отправил отрабатывать к Юре. Тот, оказалось, уснул на вахте и проспал всё. Ладно хоть проснулся вовремя, смена наблюдателей разбудила, и поднял нас. Юра на такое дело свирепый, как это на вахте – и уснуть, так что Егор бегал взмыленный, наряд отрабатывал. До сводок ещё рано, они в определённое время выходили, кроме срочных естественно, так что мы с дедом продолжили ознакомление с буксиром, изучая его конструкцию, и с каждым часом тот нам становился если не роднее, то понятнее. Теперь будем знать, что и как делать в разных ситуациях.

Новости слушали все вместе, я включил на минимуме громкую связь. Есть, было повторение сообщения о захвате с абордажем трёх вражеских военных кораблей кригсмарине и то, что их по рекам гонят к Москве, скоро все желающие смогут изучить их у набережной столицы. Можно будет подняться на палубу. Хорошо сработали, я даже не ожидал.

Мы пообедали и продолжили работы. Частично они были перенесены на баржу и катер, буксир мы наконец почти освоили. Опыт работы на нём придёт со временем.

Когда наблюдатель поднял тревогу, мы с Ромой вылезли на крик из моторного отсека «зибеля». Поломка оказалась куда серьёзнее, чем казалось на первый взгляд, то-то команда на месте не смогла починить. Нужны были запчасти. Надеюсь, наши смогут отремонтировать и вернуть десантную баржу в строй. Дежурным по судну у нас был деда, он дремал у рубки, но отреагировал быстро, выслушал наблюдателя, и тот стал перебираться к нам на баржу, борт которой был заметно выше борта баркаса у кормы, а я поспешил ему навстречу. Да и Караулов, потирая заспанное лицо, вышел на палубу.

– Что там, разведка с пополнением возвращается? – спросил я.

– Нет, наблюдатель засёк три мотоцикла, восемь немцев. Далеко пока, в трёх километрах. Там малоезженая полевая дорога, скорее даже тропа, по ней едут.

– Разведка на нас навела? – повернулся я к капитану.

– Вряд ли, – очнувшись от задумчивости, покачал тот головой. – Я с парнями давно знаком и знаю их хорошо. Такого промаха они не допустят, в плен не сдадутся. Да и немцев мало для нашего захвата. Больше на патруль похоже.

– Логично, – согласился я, тоже обдумав ситуацию и то, что сказал капитан. – Если патруль, придётся отпустить: если они пропадут, где примерно нас искать, немцам будет ясно.

– Нас?

– Ну, не нас, тех, кто их патруль побил. Не-е, нам такого не нужно, пусть уезжают.

Капитан, прихватив старшину, оба вооружились МГ, ушёл к холму, решил подстраховать стоянку со стороны, мало ли что. Однако немцев рощица у берега не заинтересовала, они же не знали, что это водоплавающая роща. Так и укатили дальше, поглядывая по сторонам. Капитан с напарником, это был наш кок, вернулся только минут через сорок после того, как те скрылись вдали. Но контроль за округой мы усилили, как было видно, немцы тут всё же появляются.

Старшину мы старались особо не трогать. Помимо обязанностей кока, на нём были раненые. В качестве помощника ему придавался кто-то из моей команды. Сейчас это был Олег. Он сидел недовольный на камбузе и чистил картошку.

Под вечер я дал команде часовой отдых. И тут наблюдатель снова поднял тревогу. Прихватив СВТ, а за последние дни с сытной кормёжкой я чувствовал изрядный прилив сил, в сопровождении Олега я побежал на холм. Остальные стали проверять бортовое вооружение буксира, оба пулемёта. Юра их быстро освоил и сформировал расчёты. Вот на катер перебрался капитан и наш кок. Они залезли в башню от Т-28, что находилась на баке. Если что, поддержат артиллерийским огнём. Кормовую башню задействовать не получится, борт баржи мешал.

Добежав до небольшого окопчика, где и устроился Ефремов, я упал на землю и подполз к нему с винтовкой в одной руке и биноклем в другой. Что он приметил, сразу рассмотрел.

– Летуны, похоже, сбитые. Наши. С бомбардировщика. Трое.

– С «пешки»?

– Может, и из дальней, неполный экипаж. Не все собрались. Помните, всю ночь гудели моторами в небе? Наверняка эти «ночники».

– Да, согласен. У них тут одна цель – Ростов, порт и аэродром, что находится рядом с ним… Так, Олег, давай к ним, приведёшь сюда, к холму. О нас не распространяйся. И веди их той низиной, а то что-то спокойно идут, по сторонам смотрят, но особо не беспокоятся.

– Может, нас засекли и подводят так к нам своих агентов? – одной рукой открутив крышку фляги и сделав глоток, прищурился сержант. – Я такие истории слышал.

– Я тоже, – пробормотал я. – Пойду встречу их в низине у склона холма. Подстрахуй, если что.

Когда капитан днём ползал тут с пулемётом, он один оставил наблюдателю, старшина помог организовать неплохую позицию, так что сержанту есть чем нас прикрыть – станковым пулемётом и лентой на двести пятьдесят патронов.

Подхватив винтовку, я скатился с противоположного склона и, оббежав холм, вышел к низине. А вот и Олег с летунами. Заметив меня, он показал гостям в мою сторону. Сейчас и пообщаемся. Пополнение нам нужно, это точно.

– Ого, старые знакомцы, – ухмыляясь, пробормотал я.

– О, Сашка, а ты что тут делаешь? – сразу опознал меня невысокий плотный лейтенант в лётном комбинезоне и шлемофоне и, не дожидаясь моего ответа, отвернулся к своим спутникам и ткнул в меня пальцем: – Поляков. А вы не верили, что мы с ним знакомы.

– Лёха, не культурно тыкать пальцем в человека. Где только тебя учили?

– Чё?

– Чё – по-китайски жопа. Учи русский язык.

Олег хихикнул, он больше всего попадал на эту мою фразу из всей команды, так что даже он успел отвыкнуть произносить это вопросительное восклицание.

– Ну, ты нисколько не изменился, – хмыкнул лейтенант и, посмотрев на лаек, сопровождавших меня, снова хмыкнул: – И псы те же.

В прошлом году осенью он из Горького на своём транспортнике подкинул меня до Сталинграда. Дальше я уже на другом самолёте летел. Именно с ним я при посадке насчёт собак спорил: брать не хотел.

– А ты чего, в бомбардировщики подался? – поинтересовался я, подходя и здороваясь с ним, после чего поручковался и с остальными. – Экипаж, я смотрю, новый.

– Не-е, так же в транспортной. Задание ночью выполнили. Делали круг, чтобы затруднить поиск места выброски десанта, и нас сшибли. Откуда истребители взялись, до сих пор понять не можем. Один заход, правый двигатель горит, и рулевые тяги перебиты. Помнишь борттехника моего?

– Это усатый, что ли? Невысокий такой? С маузером в кобуре?

– Да, он хвастался, что его сам Котовский ему подарил, когда тот в его дивизии служил. Так он первым выбросился, мы чуть позже. Затерялись в темноте.

– Понятно. Будем посматривать по сторонам, может, приметим, как вас. А по поводу встречи с немцами я, кажется, догадываюсь, в чём дело. Ночью налёт наших на Ростов, похоже, был. Немецкие истребители-«ночники» их искали, а наткнулись на вас.

– Вполне может быть, – сбив шлемофон на затылок, задумчиво потёр лоб и подбородок лейтенант. – Да, тогда всё сходится. А мы уж думали, где сглупили, выхлопом патрубков себя выдали или какой пост наблюдения пролетали… Сам-то что тут делаешь? То, что ты в речники подался, я в курсе, по радио слышал, но тут же немецкий тыл?

– Есть такое. Присядем.

Мы сели на траву, где я стал живописать наши приключения. Не все, конечно, мало ли, но основное выдал, как и то, что мы три корабля у немцев угнали.

– Вот ведь, – хлопнул себя по ляжкам штурман, младший лейтенант Леонов. – Мы же ночью перед вылетом по радио об этом слышали. Столько шума вы наделали… Но ведь говорили, что суда уже к Москве идут?

– Ложный слух пустили по нашей просьбе, чтобы немцы нас тут не искали, а они искали.

– Понятно. Значит, они где-то здесь? – уточнил лейтенант.

– Не так и далеко. Идём, покормим вас, а то ведь наверняка голодные. Со вчерашнего дня не ели?

– Да, есть такое дело.

Собравшись, мы в обход холма прошли к нашей стоянке. Качество маскировки изумило летунов, они такого раньше не видели. Только вблизи можно было понять, что это не кустарник такой густой, а замаскированное судно. Летунов я разместил в матросском кубрике. Караулов с ними общался, оказалось, они были хорошо знакомы, именно Лёха со своим экипажем и высаживал разведчиков дней десять назад для наших поисков. Узнав, что штурман – радист-любитель, он утащил его в радиоузел. Запчастей для немецких радиостанций хватало, а капитан сохранил их переносную радиостанцию. Вот они со штурманом и пытались что-то сделать, раненый радист только советом мог помочь. Вряд ли получится, по моему мнению. Если только с катера взять запчасти, там советская радиостанция стояла. Немцы с катером особых работ не проводили, лишь перекрасили да флаг свой повесили. А коробка пробитой пулями радиостанции была раскидана по деталям, и два любителя занимались ремонтом. Чуть позже капитан ушёл сменить Ефремова на посту на всю ночь. Больше смены не было, а он за день успел выспаться. Летунов пока на посты не ставили, не то чтобы не доверяли… Да, не доверяли.

Но пополнение я без дела не оставил. Стрелков в случае налёта у нас фактически не было, так что я расставил их по боевым постам. Расчёты из моей команды для двух зениток на буксире имелись. Алексея я поставил исполняющим обязанности командира бронекатера. Когда мы двинем в путь, кто-то из его людей или он сам встанет к штурвалу. Троих пока мало, но это были крепкие молодые парни, справятся.