Текст книги "Маг: Начало. Школа. Архимаг. Грандмастер"

– Красноармеец Вихров, сотый стрелковый полк… только вот нет теперь полка, весь раскатали танками.

– Граф Арни Ки Сон, магистр магии, – коротко представился я. – Ладно, красноармеец Вихров, пора прощаться, у меня еще дел много.

– А он как же? – неуверенно показал боец на гниду-напарника.

– Сам сдохнет через пару минут, – безразлично ответил я.

– Товарищ граф, можно мне с вами, я пригожусь.

– Да я к раненым еду, к эшелону, – махнул я рукой в нужную мне сторону, но посмотрев в умоляющие глаза двадцатипятилетнего парня, вздохнул и указал на танк: – Лезь на корму.

Тот выдернул винтовку из груди раненого напарника, наклонился и собрал по чехлам боеприпасы, как я рассмотрел, всего шесть патронов, после чего полез на танк. Сидора у напарника не было, но он был у бывшего раненого.

Вернувшись на свое место, я стронул тяжелую машину, и мы покатили дальше. Оставшийся путь до эшелона нам никто не мешал, правда, когда мы въехали в лес и прямо по нему, лавируя мимо крупных стволов и подминая молодняк, направились дальше, то красноармеец вынужден был забраться ко мне в боевое отделение, иначе его бы веткой смахнуло, мы и так чуть мотоцикл не потеряли.

Теперь он сидел на месте наводчика и, изредка поглядывая в смотровые щели, разматывал бинт на руке. Через пару минут я расслышал его удивленный возглас, видимо, он добрался до раны и обнаружил, что ее действительно нет.

Двигались мы по лесу напрямую к эшелону. Я, не отвлекаясь от управления, наблюдал за ними с помощью «Глаза», поэтому видел, что наше приближение обнаружилось только тогда, когда танк, подминая кустарник, выехал к полотну и остановился, покачиваясь на катках, буквально в паре метров от носилок с одним из раненых. Тот не мог пошевелиться, поэтому когда на него, лязгая траками, стало надвигаться бронированное ревущее чудище, только крепко зажмурился.

Да и для других, кто находился у эшелона, мое появление было полной неожиданностью, поэтому все замерли, глядя на танк с ненавистными крестами расширившимися глазами, не зная как на это реагировать, поэтому я сразу же после того, как заглушил «четверку», велел Вихрову:

– Посиди пока внутри, мне с местными пообщаться надо.

Открыв люк мехвода, я выбрался наружу и, спрыгнув на траву, привычно поправил форму и осмотрелся. Раненых у эшелона хватало, на носилках или просто на шинелях они лежали у полотна. Со стороны паровоза доносился лязг и удары кувалды по железу, но шум быстро стих. «Глаз» показал, что там прекратились работы, слух о нас и дотуда докатился.

Поправив ремень, я направился к одному из медиков, под белым халатом которого виднелась командирская форма. Надеюсь, он тут старший и может принимать решение. На ходу достав из пространственной сумки флягу с морсом, в танке было жарко и просто хотелось пить, я сделал пару глотков и, убрав ее на место, подошел к врачу, который отдал пару приказов двум девушкам в белых халатах и хмуро посмотрел на меня.

– Кто таков? – спросил он, в его голосе слышались командные нотки.

– Ух ты голосок-то какой, – искренне восхитился я. – Так и хочется вытянуться во фрунт и отдать честь… Вы тут старший?

– Да как вы?!. – он аж запыхтел от возмущения.

– Все ясно, нормального диалога не получится, – констатировал я и, развернувшись, громко крикнул: – Есть тут кто, кто может принимать решения и не солдафон?!

– Что вам нужно? – услышал я вопрос.

Повернувшись, я посмотрел на женщину-военврача, что стояла в тамбуре ближайшего вагона.

– Прежде чем начать договариваться, хотелось бы узнать, кто вы?

– У меня тот же вопрос, но на ваш отвечу. Старший санитарного эшелона военврач второго ранга Лютова.

– Граф Арни Ки Сон, магистр боевой магии к вашим услугам, мадам Лютова, – поклонившись и махнув согласно этикету «афганкой» перед собой, я водрузил ее обратно на голову.

– Что? – не поняла та.

– Я говорю, что я путешественник, путешествую по мирам и заглянул к вам. У вас тут война идет, меня она совершенно не волнует, это ваша война, но все же я рассчитываю с нее что-то получить. Сам я славянин по происхождению и помогаю вам, Советам, как вас тут называют. Но все же против немцев воевать не буду, мне за это никто не платит, а пока не платят, я не работаю. Только ради своего интереса. У меня такой есть. На оккупированных немцами территориях осталось множество складов, брошенных вами при отступлении. Мне нужны координаты этих складов с примерным их содержимым, кто-то из раненых командиров их знает, а я за это всех ваших раненых лечу и полностью восстанавливаю. Как вам предложение?

– Бред какой-то, – пробормотала главврач.

– Понимаю неверие с вашей стороны, но готов продемонстрировать чудесное исцеление любого тяжелораненого, у которого нет шансов. Но только одного, у меня не благотворительная организация, бесплатно не лечу. А то вылечишь так, так остальные на шею сядут и попросят остальных так же на халяву лечить. Не выйдет.

– Извините, я вам не верю, – твердо сказал Лютова, видимо приняв какое-то решение и посчитав меня психом.

– Верю не верю, вы раненого укажите, которого нужно вылечить, а потом сомневайтесь. Кстати, я одного уже вылечил, в танке у меня сидит. Вихров! – заметив, что в люке показалась голова бойца в пилотке, я махнул ему рукой, чтобы тот подошел.

Тот подбежал и встал рядом, повесив винтовку на плечо. Попросив объяснить, как он был ранен и о причинах его выздоровления, я иронично посмотрел на главврача и напомнил о демонстрации. Тот меня не подвел и еще показал продырявленный край рукава гимнастерки, заляпанный кровью. В этот раз раненого вынесли, хотя он и был на грани, это был практически превращенный в головешку танкист, лейтенант, как пояснила главврач.

Подойдя к носилкам, я посмотрел на черный, с трудом державшийся обрубок, из многочисленных ран которого сочилась сукровица, и попросил собравшимся медикам дать мне свободное пространство. Быстро сформировав плетение «малого чуда» из арсенала целителей, я все же был малым целителем, запустил его в лейтенанта, и на глазах ахнувших зрителей тот за пять минут снова стал человеком, но невообразимо худым. С виду явная жертва концлагерей. Но так и должно быть, вся масса ушла на восстановление ног и кистей рук.

Когда тот открыл глаза, я достал последний пирожок и, протянув ему, велел:

– Ешь, сейчас еще дам. Тебе массу наращивать надо.

Тот мгновенно ухватил его руками и стал с жадностью жевать. Медики вокруг были, скажем так, в аху… в общем, ошарашены они сильно были, но надо сказать, быстро пришли в себя и некоторые даже начали проявлять чисто академический интерес к раненому.

– Проблем с желудком не будет? – задала профессиональный вопрос Лютова, изумленно разглядывая и трогая кожаные покровы лейтенанта.

– Нет, все в норме. Волосяной покров сам отрастет.

– Просто невозможно, – пробормотала главврач и посмотрела на меня. – Теперь я вам верю, вы действительно можете вылечить всех раненых.

– Ну, я-то в этом не сомневался, однако хотелось бы поговорить о моем интересе. Мне нужны координаты со складами.

– Игорь, – посмотрела главврач на того врача-солдафона. – Сходи в командирский вагон и расспроси всех, кто знает об этих складах. Такого шанса поднять всех на ноги мы упустить не можем… Это чудо, это просто чудо.

– Хорошо, – кивнул тот и, прихватив двух медсестер или санитарок, не знаю, кто они были, скрылся в тамбуре ближайшего вагона.

– Вы можете и мышечную массу восстанавливать? – спросила главврач, наблюдая, как лейтенант вылизывает испачканные маслом пальцы. Пирожок он уже съел и взял протянутую мной флягу, жадно присосавшись к горлышку.

– Все могу, лишь бы голова была на месте и с момента гибели прошло не более трех минут. С лейтенантом могу сказать так, он может восстановить массу естественным способом, или могу ему помочь я, но тут еды много надо.

– Это понятно. Для такого дела и НЗ не жалко использовать. Хочу посмотреть на результат. Ежова, бегом в мое купе и принеси сидор, он лежит на верхней полке. – Санитарка рванула к вагону, а главврач повернулась ко мне и извиняюще пояснила: – Продовольствия у нас очень мало, но чтобы увидеть результаты, я готова его потратить.

– Ясно, – согласился я, и пока санитарка бегала, присел у лейтенанта, что с живым интересом нас слушал, флягу он уже допил и, достав из своих запасов последний пирог, ножом нарезал его, кивнул тому. – Ешь.

Того упрашивать не надо было, схватив в обе руки по куску, он стал жадно есть, а я изредка проводил руками над его телом. Результаты было видно невооруженным глазом. Когда он доел пирог, то уже не выглядел таким дистрофиком, просто очень худым. Так как я использовал все запасы, то лейтенант оставался все таким же голодным и встретил санитарку с сидором облегченным взглядом.

– Просто великолепно, – пробормотала главврач и снова склонилась над танкистом. Потом она начала над ним колдовать, градусник, слушала грудь, и тому подобное, даже встать на ноги ему велела, а меня отвлек тот врач Игорь. Он оказался хирургом и действительно имел довольно непростой, жесткий характер.

Тот доложил мне, а рассказ действительно был похож на доклад, что шесть командиров имеют нужную мне информацию. Причем один из них был старшина.

– Отлично, – обрадовался я и, велев Вихрову встать на часах у моего танка, а то мало ли оберут его, вон, сколько легкораненых ходят, десятка два, направился следом за хирургом в вагон. Лютову трогать сейчас не следовало, она вся ушла в исследования танкиста.

Большая часть командиров знали один, максимум два склада, с которых получали вещевое довольствие, я быстро записал координаты, но вот последний, в звании майора и без обеих ног, который колыхался на грани сознания, был начальником одного из таких корпусных складов и мог многое рассказать, но не хотел этого делать. Хирург его убеждал и так и эдак, поэтому отодвинув врача в сторону, я жестко сказал:

– Слушай, майор, пока ты тут кисейную барышню изображаешь, твои боевые товарищи умирают от ран, только что две души начали возноситься. На хрена ты скрываешь координаты, если они уже у немцев? У тебя есть шанс спасти своих сослуживцев, товарищей за уже ненужную информацию, а ты тут не мычишь, не телишься.

Чтобы тот не потерял сознание, я наложил на него пару «малых исцелений», и он недолго чувствовал себя вполне нормально.

– Это так? – спросил он у хирурга-Игоря.

– Да, есть шанс, – кивнул тот. – Своими глазами видел, как он вылечил полностью обгоревшего лейтенанта, вон он за окном босиком по траве ходит и приседает, как ему Лютова велит.

– У меня под койкой сидор, там планшет. В нем координаты не только моих складов, но и всех соседних нашего края. Там почти две сотни обозначений. Большую часть формировали за счет запасов с моих складов, – наконец ответил майор и сказал мне: – Ты обещал, парень.

Достав из сидора планшет, с интересом изучая указанную на карте информацию, я кивнул и ответил:

– Я всегда выполняю свои обещания, – после чего повернулся к хирургу-Игорю и сказал. – Вы свою часть договора выполнили, все, что нужно, я получил, теперь моя очередь выполнять свою часть договора, но есть одна проблема.

– Какая? – насторожился тот.

– Вы лейтенанта видели после того, как он восстановился?

– Продовольствие? – ахнул тот. – Черт, у нас нет продовольствия.

– Ну почему нет, – помахал я планшетом. – Тут в шестнадцати километрах находятся дивизионные склады одной из частей второй линии, а это восемь длиннющих бараков, набитых продовольствием и вооружением. Могу предложить вам вот какую идею, я восстанавливаю всех раненых, у которых последствия лечения не будут такими, как у лейтенанта, после чего формирую из них небольшую боевую группу и двигаюсь к складам. С охраной я разберусь сам, бойцы мне нужны только как грузчики, и то только для продовольствия, что отправится к вам, после этого мы возвращаемся, готовимся ко всеобщему восстановлению особо тяжелых раненых, и все, моя часть договора выполнена, и вы будете решать дальше ваши проблемы, а я навещу все остальные склады, что указаны на карте.

– Предложение интересное, но нужно разрешение Марии Игоревны.

– Это уже вы между собой решайте. Кстати, тут в пяти километрах от эшелона в овраге прячутся окруженцы в количестве двухсот человек. Там много раненых. Думаю, они согласятся поучаствовать в захвате складов и лечении своих людей. Только нужно кого-нибудь послать за ними.

– Нужно подумать, – кивнул врач.

Повернувшись к майору, что продолжал нас слушать, да и другие раненые командиры, лежавшие на соседних полках, активно грели уши, я хлопнул его по плечу и сказал:

– Часов через восемь будете плясать, можете быть уверены… Так, кто из вас в вагоне имеют легкие ранения? Будем лечить. Для меня легкие, это когда руки и ноги на месте… Не молчим, отзываемся.

– Лучше, наверно, я покажу и объясню, где какой командир или боец лежит и какие у них ранения, – предложил хирург.

– Идет, время тратить на диагностику не буду, – кивнул я. – У вас тут и тяжелые есть, я их подлечу, чтобы богу душу не отдали до нашего возвращения со складов.

Шли по вагонам мы недолго, мне быстро надоело смотреть на раненых, что с такой надеждой провожали нас взглядами, слухи о лейтенанте-танкисте мгновенно расползлись, многие из ходячих раненых видели это действие из окон, а много ли надо раненым, чтобы поверить в магию? Когда пуля в животе или ожог в половину тела, волей-неволей хочется верить в такое спасение.

Во втором же вагоне, тут были простые бойцы и младший комсостав, я махнул рукой и велел Игорю:

– Вытаскивайте всех, у кого руки-ноги целы из вагона, скопом лечить будем. Если по одиночке лечить, я тут на полдня застряну. Время к вечеру подходит, а мне через полчаса на складе нужно быть.

– Сделаем, – кивнул тот, – но…

Просьбу хирурга я выполнил и поднял на ноги три десятка раненых, которых можно назвать легкоранеными, не девушкам же носилки вытаскивать наружу, хотя до этого они в основном этим и занимались. Пусть мужики поработают.

Пока вылеченные мной раненые с изумлением двигали вылеченными конечностями или телами, там бегал Игорь, проверяя их состояние, я столкнулся на выходе из вагона с Лютовой.

– Скажите, – прямо спросила она, серьезно взглянув в глаза. – Если бы вы не получили, что хотели, вы бы так ушли и никого не лечили?

Почесав затылок, я честно ответил:

– Да лечил бы, почему нет. Только представьте себе то, что вы наблюдали с тем лейтенантом, произошло бы со многими тяжелоранеными… Что бы вы делали?

– Да-а, – протянула главврач, зябко передернувшись, и честно ответила: – Хреново было бы.

– Какой, однако, емкий ответ, ну да ладно. Я там еще три десятка поднял, трех командиров – остальные солдаты. Сейчас они примут как данность, что уже не раненые, и помогут вам вынести всех раненых на эту насыпь, и я вылечу их одним заклинанием.

Спрыгнув на уже утоптанную каблуками сапог траву у входа, я мельком посмотрел на десяток самолетов, что шли в трех километрах над нами куда-то в сторону отступающих советских войск, и услышал новый вопрос:

– А вот этими заклинаниями только вы можете пользоваться?

Та, видимо, давно его прокручивала в голове, потому как выдала быстрой тирадой, показывая ее явный интерес к этой информации.

– Да любой может, – пожал я плечами. – Я же, можно сказать, маг-универсал, хотя, конечно, по основной специальности боевик, но и артефактор с руками, что не из жопы растут. А специальные амулеты, которые могут использовать обычные люди, делать в принципе не так и сложно.

– Их действие можно продемонстрировать? – тут же заинтересовалась та.

– Можно.

– А сколько такой амулет стоит? – задала правильный вопрос главврач.

Осмотрев ее с ног до головы, та несколько нервно переступила с ноги на ногу, я задумался на секунду и переспросил:

– А что у вас есть?

– Ну-у… – протянула та и задумалась, поэтому я подсказал:

– Для магов наивысшей ценностью являются драгоценные камни. Самые обычные природные. Не искусственные драгоценные камни.

– Есть! – обрадованно та подскочила от радости и, развязав пояс халата, достала из нагрудного кармана портмоне, а из него золотое колечко с камешком.

С сомнением на нее посмотрев, кольцо явно было дорого женщине, я вздохнул и, варварски выдрав из кольца небольшой брильянт, осмотрел его, проверил и убрал в карман.

– Что вы хотите?

– А что у вас есть? – задала та тот же вопрос, что и я ей недавно. Почувствовав, что меня сейчас будут грабить, я неожиданно улыбнулся и ответил: – У меня около сорока амулетов и артефактов медицинской направленности, но только шесть из них могут использовать люди без дара, там встроенная система управления.

– Хотелось бы их осмотреть и испытать.

За время разговора мы отошли в сторону и не мешали трем десяткам раненых, которые частично привели себя в порядок, у многих форма была повреждена, поэтому бегали в галифе и с обнаженным торсом, ну или наоборот. Один из командиров, оказавшийся подполковником-танкистом, у него были обширные ожоги на спине и вытекший от жара глаз, сейчас восстановленный, общался с лейтенантом и, судя по тому, как тот тянулся, подполковник его непосредственный командир. Да и я узнал случайно, что раненые в основном из танкистов и мотострелков, чисто пехоты было мало, но встречались как артиллеристы, пограничники и даже один военный моряк. Откуда он тут взялся?

Сам лейтенант сначала сверкал обнаженным телом, его это волновало мало, он еще не пришел в себя, но он смущал девушек-медичек, поэтому по приказу Лютовой ему принесли старые застиранные кальсоны. А чуть позже Ветров по моему приказу достал из танка комбинезон, сапоги и пояс с кобурой, так что летеха спорол немецкие нашивки и среди бывших раненых смотрелся подтянутыми орлом. Подполковник тоже был не полностью одет, в кальсонах, поэтому они направились к танку, я уже разрешил использовать все, что в нем находилось, да и саму технику забирать. Даже из баула достал сапоги и вооружение, прихваченное с места моей первой встречи с нациками. Пригодилось, вооруженную охрану выставили и выслали дозоры в разные стороны.

Достав из баула большой платок, я расстелил его на траве. Многие девушки, что бегали по своим делам, глаз не могли отвести от такой роскоши. Еще бы, работа мага-портного, сияние красивых узоров и линии так и бросались в глаза на этом расписном платке, да и сама главврач замерла в восхищении, я же, расстелив его, выложил все шесть амулетов и артефактов. После чего, беря в руку по одному, пояснял, для чего каждый предназначен, а Лютова, зарисовывая образец магического конструирования, записывала пояснения по применению.

– Заколебали тут летать, голова уже болит от гула, – подскочив на ноги, я посмотрел на завывающих моторами в небе немецких бомбардировщиков и, подняв руку, выпустил шесть самонаводящихся фаерболов по числу аппаратов, что пролетали над нами. Буквально через семнадцать секунд все шесть германских машин рассыпались в воздухе в огненных искрах, перестав существовать вместе с экипажами. Фугасные самонаводящиеся фаерболы – это сила.

Естественно, особо самолеты мне не мешали, я играл на публику, а то раненых уже всех вынесли, и большая часть тех, что я уже восстановил, топтались неподалеку, наблюдая, как мы негромко общаемся с главврачом. Та после моих пояснений, естественно, пожелала провести испытания и под моим присмотром провела комплексную диагностику восьми раненым, и шестерых из них вылечила, причем у одного были серьезно обожжены ноги. Не танкист это был, водитель топливозаправщика. Ну а я, «выведенный из себя» шумами в небе, ликвидировал ближайшую группу люфтваффе, чтобы не мешала нам общаться.

После полученных результатов Лютова сказала, как девочка, от радости, она, по-моему, пропустила фейерверк в небе, да и не интересовало ее это, но я поумерил ее радость, сообщив, что зарядки накопителей хватит еще максимум на пятьдесят раненых, и показал, как проверять уровень маны в кристаллах кварца. Предупредив, что они не долговечны и могут рассыпаться. Да и сами амулеты не были особо навороченными. Один артефакт «среднего исцеления», два диагностических амулета, один амулет «малого исцеления», один «возвращатель», это типа что-то вроде дефибриллятора, его задача после смерти раненого запустить сердце и вернуть душу, если больше трех минут не прошло, конечно, ну и амулет искусственного выращивания утерянных конечностей. То есть он специализировался именно на этом. В паре с артефактом «среднего исцеления» ими можно поднимать и тяжелых раненых, а как их совмещать, я тоже показал Лютовой.

Эти двадцать минут общения и практики у раненых, где я обучал Лютову пользоваться магическими предметами, нам старались не мешать, с огромным любопытством следя за каждым движением со стороны. Когда мы закончили, ко мне подошел и, прочистив горло, привлекая внимание, тот самый подполковник.

Обернувшись к командиру, я отметил, что на нем был новенький комбез немецких танкистов, полусапожки и тяжелая кобура с «парабеллумом» на боку. Нашивки также были спороты.

– Подполковник Дружинин, комполка, – кивнул тот. – Разрешите вас на минутку оторвать от беседы с Марией Игоревной?

– Да, пожалуйста.

Мы отошли в сторону, после чего танкист, смущенно посмотрев на меня, видимо, он прикидывал, как ему разговаривать с парнем, которому на вид вряд ли больше семнадцати, да еще обладающим такими необычными способностями, поэтому пришлось пойти ему навстречу.

– Представлюсь, граф Арни Ки Сон. Можете называть меня по титулу, можете по имени. Я не обижусь.

– Хорошо… Арни, – кивнул и, набрав в легкие воздуха, сказал: – Спасибо вам за моего лейтенанта и за тех, кого лечите, но все же поговорить я с вами хотел по другому поводу. Немцы не могли не видеть, как сбили их самолеты. Судя по карте, до развилки дорог тут километра четыре. Вполне возможно скоро можно ожидать гостей, а у нас всего один танк, мотоцикл, восемь автоматов, шестнадцать карабинов и множество раненых на руках. Как командир я должен был вас поблагодарить за уничтожение бомбардировщиков, но как бывший раненый, что помнит, что такое беспомощность, все же остерегаю. На мне теперь ответственность за них и хотелось бы избежать подобных эксцессов в дальнейшем. Поясню, как старший командир, я принял на себя охрану раненых и санитарного эшелона.

– Похвально, – кивнул я. – Но вы немного запоздали, три минуты назад к нам свернула колонна немцев. Четыре танка, два бронетранспортера, семь грузовиков с пехотой и одной пушкой на прицепе, а также их сопровождают три мотоцикла.

– Усиленная моторизованная рота, – кивнул, задумавшись, подполковник. – Нужно уходить, танк ненадолго сможет задержать их.

– Этого не требуется, я специально сбил самолеты, ожидая такую реакцию, и она меня не подвела. Обычно фаерболы на лету не оставляют длинный дымный след, а тут пришлось постараться, чтобы со стороны его было видно.

– Но зачем?! – зло спросил танкист.

– Техника и вооружение, естественно, – пожал я плечами. – К вечеру мы навсегда расстанемся, и не хотелось бы оставлять вас с голым задом. Кстати, униформу целой получите, а то я смотрю, запасов у вас не имеется.

– Вы с ними справитесь? – уточнил Дружинин.

– Без проблем. Боевой маг я или погулять вышел? Тем более никакой защиты у них нет, работай не хочу. Вы пока готовьте людей. Я наложу на немцев паралич, и они не смогут пошевелиться, но сама техника движется и, неуправляемая, может повредиться. Подготовьте команды, что на ходу запрыгнут на нее и остановят. Пять минут вам на все про все. Людей расположите по обочине лесной дороги, но так, чтобы немцы их не рассмотрели, а после моего сигнала, пущу фаербол в небо, пусть они смело бегут и останавливают неуправляемую технику. Кстати, все офицеры и унтеры мне требуются живыми, остальных можете добить. Лучше штыками. Все, идите.

Оставив полковника пребывать в задумчивости, правда, он сразу из нее вышел и стал орать, раздавая команды, я вернулся к Лютовой.

– Просто восхитительно, – прошептала та, изучая прямо на глазах исчезающий шрам от ранения у очередного раненого. Стоявший рядом с ней хирург Игорь и еще одна женщина, видимо тоже врач, были с ней полностью солидарны.

– Кристаллы кварца, что вставлены в приемники накопителей, проживут максимум год, да и то при бережной эксплуатации, а при постоянной полгода, – подошел я к ним. – Да и самих зарядов с такой эксплуатацией надолго вам не хватит.

– Но они ведь заряжаются, я правильно понял? – спросил Игорь.

– Правильно. У меня есть специальный прибор, что заряжает сразу три кристалла накопителя, собирая природную ману вокруг себя, правда зарядка длится около десяти дней.

– Мы уже поняли, что бесплатно вы не работаете, да и вы намекнули об этом раз… пять, – разогнулась Лютова и встала прямо. – Мы уже подготовили шесть драгоценных камней. Что вы можете за них предложить?

Собирал я эти камни не от хорошей жизни. Мне реально их не хватало, а с теми тратами, которые предполагались, нужно мне их было очень много. Да-да, вы не ошиблись, тратил я их постоянно. На каждый склад и гараж уходило по одному камню. Причем только бриллианты подходили маленькие, остальные требовались крупные. Ведь все те склады и гаражи, что я сворачивал, имели накопители, полные маны, иначе я бы в жизнь их не свернул и не держал в таком положении довольно продолжительное время. Сейчас у меня на руках было порядка сотни подходящих камней и двух сотен, что были небольшими, но на артефакты и амулеты еще годились. Складов я собирался поднять с этих территорий много, вот мне и требовались драгоценные камни. Да, понимаю, что грабить медиков не стоило, а я этим и занимаюсь, но бесплатно я не работал, и мне нужны были драгоценные камни. Самим же потом все окупится.

Осмотрев, что мне приготовили врачи, видимо сбрасывались в складчину, я согласился на бартер, но в это время из леса, где виднелся туннель лесной дороги, выскочил один из бойцов и замахал руками, да и так немцев слышно было. Деревья, конечно, скрадывали звук, но рев моторов стал доноситься отчетливее. Я следил за немцами с помощью «Глаза», поэтому, как только последняя техника въехала в зону поражения, а на дороге уже стали виднеться покачивающиеся и дымящие выхлопом коробки, то запустил заклинание и выпустил в небо фаербол, где тот расцвел оранжевым цветком. Это не метафора, действительно в небе пару секунд висел цветок, лилия не лилия, но что-то похожее.

Самое сложное было сделать направленное излучение всей колонны, причем так, чтобы не задеть готовых к атаке бойцов и командиров. А с учетом того, что колонна растянулась и извивалась по отнюдь не прямой дороге, это было сложной задачей, но я справился.

Все, как ни странно, получилось практически благополучно. Я-то все видел сверху, а на глазах раненых и медиков, что занимались их обслуживанием, из леса выкатился явно неуправляемый мотоцикл с бессознательными немцами, который тут же подмял двигавшийся следом танк, на нем уже мелькали две бойцов, один был в кальсонах, другой в галифе на голое тело. Один из них страховал, другой нырнул внутрь через башенный люк.

Видя, что танк, после того как превратил мотоцикл с двумя немцами в лепешку, явно неуправляемый двигается на лежавших раненых, я поморщился и, приподняв его левитацией, развернул и отправил в лес. Тот не доехал и, остановившись, заглох.

В принципе, особых потерь не было, два мотоцикла с седоками подавило, тому, что следовал позади, лишь люльку и крыло помяли, да вот еще один боец не удержался на корме танка и свалился под другой, что следовал за ними. В результате Лютова убежала к нему, тот отходил, его танк пополам, по животу переехал, а я принялся торговаться с остальными.

Игорь оказался очень неплохим торговцем и за шесть драгоценных камней, три из них спокойно пойдут в накопители складов, выторговал еще три амулета, двенадцать запасных кристаллов кварца, переделанных в накопители, и прибор, что занимался зарядкой. Так что пока бывшие раненые под командами командиров вытаскивали из захваченной техники немцев, подполковник буквально лучился радостью, я инструктировал медиков, как пользоваться магическими приборами.

Под конец к нам подбежала счастливая Лютова и похвасталась:

– Он уже умер, когда я прибежала. Пришлось работать «восстановителем» и шесть раз использовать «среднее исцеление». Раненый уже в порядке и сейчас вернулся к службе. Правда от переноса раненых я его устранила, позвоночник был поврежден все же и часть грудной клетки. Дружинин его в охрану определил и выделил часть трофейных пайков на восстановление.

– Продовольствия много? – тут же заинтересовался я.

– Не знаю, еще считают.

– Ясно. Я уже объяснил, как пользоваться купленными приборами. Вы пока осваивайтесь, а я военных посещу. Пару вопросов задать нужно.

Я оставил медиков трястись над своими только что купленными богатствами, а по местным меркам это серьезное оборудование, хоть и медицинского направления, вон два особиста уже заинтересовались этим и, несмотря на то, что еще ранены и лежат на носилках, заставили Дружинина поставить рядом с ними пост из двух автоматчиков. Со мной они тоже желали пообщаться, но у меня просто не было времени, и я постоянно отмахивался.

– Как у вас? – спросил я подполковника.

– Просто отлично. Раз и техника наша, – ответил тот довольным тоном, пристально наблюдая, как технику из леса выгоняют к насыпи и ставят ровными рядами.

– Хорошо. Теперь по моим планам. Вам они известны?

– Про склады? Я же в купе был, когда вы с Виктором разговаривали и насчет координат его пытали. Слышал, конечно, только вот раз до этих складов шестнадцать километров, как мы до них доберемся? Я тут подумал, раз техника и форма захвачены целыми, то на ней идем?

– Нет-нет, это чисто для охраны эшелона и эвакуации всех. Поезд дальше не пройдет, немцы уже далеко отбросили ваших, так что только на колесах под видом немцев или пешком.

– Тогда как?

– Это мои проблемы. Я смотрю, офицеров и унтеров, как я просил, отдельно складываете? Это хорошо, – направился я к пленным.

– Зачем они вам? – догнал меня подполковник. Он не отрывался от наблюдения и отдавал команды громким голосом, одновременно общаясь со мной.

– Мне они не нужны, это прощальный подарок вам. Кроме лечения, я еще могу переносить знания из одной головы в другую. Предлагаю все знания и военный опыт немцев переместить в головы ваших бойцов. Те свою технику знают от и до, а офицеры опытные командиры, думаю, вам их опыт пригодится. Бонусом обучу писать и говорить на немецком языке.

– Раве такое возможно? – хриплым голосом спросил явно удивленный Дружинин.

– Конечно. Причем я уже использовал на практике. Освободил ваших, тоже, кстати, танкистов, и те знания усвоили моментом и использовали трофейную технику, как будто десять лет на ней воевали.