Текст книги "Прапорщики по адмиралтейству"

Цирюльник с брезгливой миной быстро обработал меня и содрал аж три копейки. Однако я уплатил без возражений и покинул цирюльню. Надел картуз – чёрт, на глаза спадает, теперь он мне не по размеру. Ну и ладно, зато лысую голову с расчёсами скрывает.

Сбив картуз на затылок, я поспешил к рынку. Там уже собирались, но я успел. Купил кусок солёного сала с чесноком, свежий, этого года, грамм на двести хватило, полкаравая хлеба и одну луковицу. Это всё.

Покачав головой – какой дорогой хлеб, я-то хотел целый каравай взять, – направился к окраине города. Там, на опушке леса, у меня были спрятаны мои трофеи, завтра утром на рынке буду их продавать. А сейчас – как же я хочу спать…

Утром следующего дня с полным вещмешком за спиной я вернулся на рынок. Было часов семь, но рынок уже давно работал. После вчерашних покупок я был прилично, по-городскому, одет, но денег не осталось, всё потратил, до последней копеечки. Вот и будем продавать трофеи.

Вчера я купил кусок дёгтя, и сегодня утром, позавтракав (доел и хлеб, и сало с половинкой луковицы), на костре на ветке растопил дёготь и оторванным рукавом своей бывшей рубахи навёл лоск на сапоги халдея. Ливрею я высушил и пригладил двумя нагретыми на костре камнями, она тоже на продажу пойдёт. Всё сложил в вещмешок. А свою рванину выкинул, больше она не нужна.

Сначала я прогулялся по рынку, посмотрел цены. Мне удалось за полтора рубля продать ливрею: очень она заинтересовала одного торговца, занимавшегося скупкой. Дорога не сильно сказалась на её внешнем виде, берёг я её. Ну и торговался, конечно. Торговец рубль давал, а я с трёх начал, в итоге на полутора остановились.

Выяснив цены на сапоги, не стал сдавать местным. Это ливрея заметна, но ведь я в городе задерживаться не собирался. А такие качественные сапоги около пяти рублей стоили.

Так что вышел я с рынка и прямо на входе, встав чуть в сторонке, начал их продавать, звонким голосом расхваливая товар. Время от времени приходилось возвращать сапогам блеск, чтобы в них, как в зеркало, можно было смотреться, а то пыль ложилась. Как известно, покупатели на всё яркое и блестящее кидаются.

Интересующиеся были, не без этого, и через час я продал сапоги одному горожанину за четыре рубля и двенадцать копеек. А начинал я с пяти, постепенно уступая, уж очень он торговался.

Положив деньги в кошель, а кошель – в вещмешок, я поспешил обратно на рынок. Там продал ремень с пустыми кошелями и нож халдея, уж больно они приметные. После этого первым делом стал искать себе обувку по ноге. Нашёл отличные чёрные полусапожки с мягкими голенищами. Тут же была и материя на портянки. Я в стройбате служил, у нас кирза была, так что, как наматывать портянки, на всю жизнь запомнил после первых кровавых мозолей.

Полусапожки были чуть больше по размеру, но я взял на вырост, также купил второй комплект портянок. Всё это обошлось мне в три рубля. Надевать не стал, убрал в вещмешок: ноги грязные, помою, тогда и надену. И носить нужно постоянно, снимая только перед сном. Я отметил, что ноги к обуви непривычны, буду привыкать.

Пообедав на рынке, я сбегал на берег Волги, где искупался. Отмыл ноги, сдирая мозоли на подошве найденным грубым камнем; часа два работал, пока результат меня не удовлетворил. Потом надел сапоги. М-да, походка изменилась, привыкать нужно.

После этого я уверенно направился в сторону центра города, к железнодорожному вокзалу. Хотел узнать, сколько стоит билет до Москвы, самый недорогой. Однако пока стоял в очереди у касс, услышал такое, что резко изменило мои планы на ближайшие дни. Кстати, самый дешёвый билет до Москвы, в плацкарте, стоил семьдесят пять копеек. Может, бывают и дешевле, но в наличии были только эти. Брать не стал.

Покинув здание вокзала, я рванул обратно на рынок. Планы точно меняются. Рынок я и так собирался снова посетить, но хотел сперва выяснить цены на билеты, чтобы знать, сколько можно потратить на покупки. А теперь-то уж что?

Первым делом пошёл к кузнецу, у него и его коллег был отдельный ряд. Этот кузнец меня знал: я ему в качестве материала продал ту связку ключей, найденную у халдея. Пусть всего копейку заработал, но хоть что-то. Вообще, это последний раз, как я пришёл на рынок, а то уже примелькался тут. Кузнеца я попросил продать мне ломик. У него на прилавке было несколько таких, с гвоздодёром с одной стороны. Они меня при первом посещении удивили: не знал, что они уже есть.

Кузнец смерил меня подозрительным взглядом. Видать, товар неоднозначный: воры тоже их использовали. Но я лишь смотрел на него честным взглядом, и в конце концов он продал мне ломик за два рубля. Торг за него был долгий, цену сбить слабо получилось, но зато неплохой нож с ножнами я приобрёл почти задаром. Лезвие сантиметров пятнадцать, самое то в пути.

Нож и гвоздодёр я убрал в вещмешок. Жаль, ушёл запас денег, что я на котелок отложил. Жидкие блюда хотел готовить, супы, но средств уже не хватало. Я смотрел: трёхлитровый медный котелок семьдесят пять копеек стоил. За пятьдесят копеек я приобрёл неплохое одеяло из плотного материала, вместо ливреи мне будет во время сна. После этого приобрёл коробок спичек, тут это редкость, потому и дорого, и огарок свечи сантиметров пятнадцати.

Закупил также съестного: соль в туеске из берёзовой коры, грамм сто будет, каравай хлеба, шмат сала в килограмм, десять пирожков с картошкой (я их в запасную портянку завернул). Взял головку чеснока, пяток луковиц и бутыль молока. Причём бутыль выкупил: фляги нет, а воду в чём-то носить нужно. Бутыль была на полтора литра, с длинным горлышком, из прозрачного стекла, от какого напитка – не знаю.

На кармане осталось семь копеек тремя монетками, и я занялся делом. Мне нужна была некоторая информация, и я её получил. Да это просто было: уточнил у прохожих и выяснил, что нужно. Потом изучил мою цель со стороны, особенно подходы.

Закончив, рванул в сторону леса. Пообедав, я сделал лежанку из елового лапника и, скинув сапоги, завернувшись в одеяло, постарался уснуть. Не сразу удалось, поэтому я пробежался мысленно по своему плану.

Мой интерес был спровоцирован разговором двух купцов, который я подслушал на вокзале. Одеты они были дорого, видно, что не последние люди в городе. Один провожал другого, который ждал поезда, идущего в Казань. Ну и общались, причём один из них был довольно экспрессивен.

А услышал я, как этот нервный купец, явно переживая потерю, плакался знакомому, что сегодня заплатил губернатору пятьдесят тысяч ассигнациями за то, чтобы тот помог ему по одному делу. По какому, не говорили, но второй, видимо, и так знал, о чём речь, раз кивал да успокаивал: мол, в четыре раза больше возьмёшь потом на этом деле.

Что они дальше говорили, обсуждая жадность губернатора, я уже не слушал. Деньги! Те самые огромные суммы, что мне нужны! Мысль ограбить губернатора сама собой пришла в голову. Вот я и занялся подготовкой: закупил на рынке, что нужно, чуть позже обозвав себя идиотом: вот на черта мне свеча и спички? Я ещё не до конца осознал и принял свою способность к ночному зрению, вот и сработал стереотип о том, что подсветить потребуется. Ладно, и эта покупка тоже пригодится. Чуть позже, но наверняка нужна будет. Кому-нибудь.

Так вот, я изучил со стороны особняк губернатора. У входа стояла будка, в которой находился полицейский, что нёс охрану, да по территории (дом был на приусадебном участке) ходил сторож. Или дворник? Он с метлой был.

В общем, шансы есть. А пока стоит отдохнуть, набраться сил перед ночной работой.

С чего я взял, что деньги в доме будут? А где ещё? В банк он их вряд ли повезёт в конце рабочего дня. Скорее всего, в сейфе хранит, у себя в кабинете. Но даже если и нет, всё равно – другое что ценное будет, да и деньги наверняка тоже.

Вот такой у меня был план по личному обогащению, и никаких сомнений он у меня не вызывал, в том числе и с точки зрения морали. Губернатора ограбить я смогу легко, в любом смысле этого слова. Эти держиморды и так уже получили немало, сидя на хлебном месте. Пора делиться.

Ещё до того, как я узнал о губернаторе, я уже прикидывал, где добыть денег. Понятно, что много я не заработаю, поэтому украсть или ограбить – это единственный для меня быстрый способ получить нужную сумму. Если и будет меня мучить совесть, то недолго, ну и выбирать стоит тех, после ограбления которых эта самая совесть голову не поднимет.

Думал я и о революционерах. Коммунисты шестидесятых и дальше мне были симпатичны, неплохую страну построили, а вот этих фанатиков-бомбистов я презирал, да и вообще их за людей не считал. Я не в курсе, когда к ним пойдут щедрые денежные вливания от иностранных агентов; мне кажется, позже; те сейчас сами бедны, как церковные мыши. Но я их всё же рассматривал как одно из средств обогащения. Ну и на втором месте чиновники-взяточники. Мне как раз о таком и удалось подслушать. Аж целый губернатор. Интересно, он шум поднимет? Если да, ор до небес будет.

Очнулся я от очень странного ощущения. Сев, мельком глянул на небо. Уже темнеть начало, вовремя встал.

Попытался осознать, что происходит. Ничего не понимаю. Вот я сижу на лапнике, отбросив полу одеяла, глядя на густые зелёные лапы ели рядом, и вот тоже я открытыми глазами гляжу на белёный потолок какой-то хаты. Какого хрена происходит?!

Я лёг на лапник и, прикрыв глаза, попытался сосредоточиться и разобраться в ситуации. Глаза у того меня, что лежал в хате (а пахло в ней, кажется, больницей), всё также были открыты.

Пошевелив руками, я сел, используя тело того, в хате, которая оказалась больничной палатой. Осмотрелся. На одной из коек пошевелился дедок и вдруг сказал:

– О, беспамятный очнулся. Седмицу ведь пластом лежал.

Мельком глянув в окно, где тоже уже темнело, я поинтересовался у дедка:

– Дед, скажи, где я? Кто я?

– Память, никак, отшибло? Ты в больнице для неимущих, которую построила купчиха Фёдорова. Она и сейчас её содержит. В Одессе мы. А тебя неделю назад принесли, голова в крови. В порту у складов нашли. Их грабили, вот на тебя лежачего полицейские и наткнулись. Пристав уже приходил, узнавал, пришёл ты в себя или нет. Думает, что ты из банды.

Информация была интересной, но обдумать мне её не дали. Вошла санитарка и, увидев, что я очнулся, срочно убежала за врачом, который проживал во флигеле рядом со зданием больницы. Оказалось, он отдал распоряжение звать его в любое время, как я очнусь.

Я ощупал голову. Обрили и тут, и повязка на голове. При свете ярко горящей свечи (хотя ночное зрение у меня и тут работало) я изучил себя в маленьком круг лом зеркальце, которое попросил у врача.

Паренёк, очнувшийся несколько минут назад, смирно сидел, пока врач осматривал его, а тот первый я, лёжа на лапнике, ржал каким-то нездоровым, нервным смехом:

– Попал! Вот попал так попал! В близнецов! Одно сознание на двоих! Альфа и Бета! А-ха-ха-ха!..

Надо сказать, что смех, перешедший в истерику, не мешал мне в то же самое время управлять и вторым телом. Оно ощущалось мной как родное. Ну, было одно тело: две ноги, две руки и одна голова, а теперь удвоилось всё. Немного сложно было с непривычки на два потока работать, управляя телами близнецов. Я также отметил, что сознание моё не стало в два раза мощнее, однако и деградации не было, не заметил, чтобы тупил. Это хорошо.

В течение тех двадцати минут, когда врач осматривал моего Бету, как я решил пока называть второго близнеца, я успел позавтракать и сложить вещи под лапником, служившим мне лежанкой.

После чего побежал в сторону города. При мне были только вещмешок с ломиком и нож на ремне, остальное я оставил. А что, планы отменять я не собирался. Тем более теперь, раз меня стало больше (пусть и странно это звучит), деньги стали ещё нужнее. Бросать второе тело я не собирался: не идиот, уже осознал, какое это преимущество.

Ха! Пока я ел, у Беты слюноотделение пошло и желудок забурчал. Это заметил врач и попросил санитарку принести с кухни что-нибудь поесть, несмотря на позднее время. Санитарка нашла лепёшку и кусок варёной морской рыбы, так что Бета поел и лёг, а вскоре и уснул.

А я отметил, что с каждой минутой мне всё легче и легче управлять обоими близнецами. Труднее принимать и осознавать, что у меня теперь два тела на одно сознание.

Я – Бета – во время осмотра врача, поставившего диагноз «амнезия», поинтересовался, когда меня выпишут, и тот сказал, что ещё несколько дней, около недели, я точно полежу, а дальше видно будет.

Так что деньги мне необходимы, поеду в Одессу за Бетой. Вот близнецов раскидало! Интересно: до того, как я вселился в их тела, они знали о существовании друг друга? Ладно, всё это, конечно, неожиданно, одна ко планы я уже чуть скорректировал и дальше по ним буду действовать.

Так я добрался до окраин города, после чего, стараясь держаться тёмных проулков, добежал до центрального района, где жили именитые люди и стоял особняк губернатора. Осмотрел со стороны территорию участка. Полицейский спал у себя в будке. И тут я мысленно выругался: о том, что на огороженную территорию ночами выпускают собак, я не знал. Но это меня не остановило.

Пришлось побегать по проулкам, и наконец, мне удалось поймать кота. Он орал так, что я не сомневался: кот и есть. Вернувшись к ограде, за которой глухо рычали собаки, я перекинул через неё кота. Не стоит думать, что на корм собакам, я же не живодёр какой. Там яблоня росла, ветви были не так и далеко, и мне хватило сил закинуть довольно тяжёлого кошака (ну ничего мельче мне не попалось!) на ближайшую ветку.

Собаки рванули к яблоне, одна из них повисла на ветке, вцепившись в неё зубами, и чуть не стряхнула кота. Кот держался молодцом: когда ветка под его тушей прогнулась, он рванул к стволу под лязганье зубов подпрыгивающих собак и мигом взобрался повыше.

Вот пока псы занимались любимым делом – охотой, – я отбежал чуть в сторону и быстро перебрался через ограду, едва не порвав при этом штаны, после чего метнулся к зданию. Собаки своим лаем шум подняли изрядный, из будки появился полицейский и маячил теперь у ворот, а из дома вышел старик в накинутом на плечи кафтане, держа в руках фонарь, внутри которого горела свеча, и, подслеповато щурясь, направился к источнику шума.

Вообще, мне просто повезло. Обычно дом губернатора охраняет десяток казаков, но хозяин поругался с местным атаманом и тот их забрал. Солдат гарнизона губернатор, видимо, сам не хотел брать, и нашёл альтернативу – вот этих собак. И надо сказать, метод неплох.

Старик вышел через чёрный вход, не парадный. И у него, между прочим, револьвер был в руке. Не рассмотрел модель, но не наган точно, длиннее. Значит, тоже в охране работает.

Через приоткрытую дверь я скользнул в дом. Как выбираться буду, пока не знаю, сейчас главное, что я в особняке.

Проходя мимо открытой двери, я заглянул в комнату и увидел четыре койки. На трёх спали, видать слуги, одна была пустая, одеяло откинуто. Видимо, старик вышел именно отсюда. Лай собак здесь был слышен глухо, но всё же различим.

Времени было мало, и я побежал дальше, стараясь ступать мягко и бесшумно, чему не очень способствовали кожаные подошвы моих сапожек. Так что крался на цыпочках. Вот и лестница на второй этаж, роскошная, широкая, украшенная, как во дворцах. В целом особняк имел довольно претенциозный вид, вполне возможно, что тут и балы устраивают.

Я стал проверять все помещения подряд, приоткрывая двери и заглядывая внутрь. В основном это были спальни. Кроме них мне попались будуар, курительная комната и, наконец, спальня хозяев, из которой доносился солидный храп.

Несколько дверей были закрыты. Я заглянул в щели под ними. Одна закрытая – это точно библиотека: полки с книгами видно. Возможно, она же и кабинет, однако находилась она далеко от спальни хозяев, почти в другом крыле. А вот другая закрытая дверь была рядом со спальней хозяев. Не это ли кабинет губернатора?

Ломать – долго и шумно. Я и подумал: а нет ли двери из спальни в кабинет? И что я сделал? Снял сапожки, убрал их в вещмешок, закинув его обратно за спину, чуть приоткрыл дверь спальни и осторожно скользнул внутрь. С этой стороны двери скрывали тяжёлые портьеры. Хозяева спали; у губернатора, оказывается, супруга была.

Осторожно ступая, я подошёл к двери, расположенной в стене со стороны соседней комнаты, подозревая, что это и есть кабинет. Ура, она оказалась не заперта. Приоткрыв её, я заглянул, убедился, что это кабинет и есть, и взгляд мой сразу приковал стоявший в углу массивный сейф. Ножки его были отлиты в виде львиных лап. Хм, гламурненько.

Адреналин во мне начал бурлить, ещё когда я через ограду перелезал, сейчас накал постепенно снижался и начались тремор рук и потоотделение. Оказалось, такие дела сильно влияют на нервную систему: вон как меня нервная дрожь бьёт.

Прикрыв за собой дверь, я прошёл к столу, положил вещмешок на столешницу, сел на стул с мягкой подушкой и высокой прямой спинкой и замер, делая глубокие бесшумные вдохи. Нужно успокоиться, иначе я сейчас в таком состоянии просто ни на что не буду способен.

Тут ещё Бета из-за моего волнения проснулся. Пришлось сгонять его в туалет; тот находился на улице, но ничего, тепло, прогулялся туда и обратно и снова лёг спать.

Чтобы прийти в себя, мне потребовалось порядка десяти минут, но теперь я точно успокоился. Взяв лежавший на столешнице ломик, подошёл к сейфу. Хм, заперт, конечно, и курочить его моим ломиком смысла нет: всех перебужу. Так что нужен ключ. Где бы я стал его хранить? Нет, на цепочке, на шее вряд ли: я посмотрел, замочная скважина большая, ключ массивный, доставлял бы неудобства губернатору. Нет, ключ где-то тут. Будем искать.

Ящики рабочего стола губернатора были частью закрыты, частью открыты. Закрытые я смог открыть ломиком, и осмотрел все вещи на предмет ценности и нужности для меня лично.

В вещмешок ушли две тысячи ассигнациями и небольшой мешочек с серебряными монетами. Также среди находок были золотые часы, не имевшие никаких надписей, кроме оттиска производителя, – Буре. В общем, золотые и безликие, взять можно. Они были в коробочке, явно подарочные. Потом я нашёл ещё одни часы, уже серебряные, да ещё с цепочкой. Карманные часы – штука нужная, секундные стрелки у обоих были, прибрал и те, и другие.

Нашёл также кожаный футляр с маникюрным набором, германской работы. Ногти мне давно стричь пора, я ножом халдея подрезал, да только криво, заусенцы нужно убрать. А тут всё есть, даже помазок, бритва и настольное зеркальце. Тоже в сумку, вещь нужная. Мелочовки в столе вообще было много, но всё не то. Значит, надо искать тайник.

Я стал обшаривать всё, час убил, а помог мне случай. Сев в кресло и проведя пальцами по столешнице, я вдруг сдвинул планку. Наклонившись, толкнул пальцем дощечку и увидел нишу, а в ней ключ, как раз по размеру сейфа вырезан. Грубая работа. Неужели сам губернатор делал? Достал ключ, проверил, и тот подошёл. У меня как камень с плеч рухнул: я уж думал всё, ни с чем уходить придётся.

Сразу нараспашку открывать дверь сейфа не стал, сначала чуть приоткрыл, проверил: мало ли, сигнализация. Нет, понятно, что тут это вряд ли есть, но протянуть леску к колокольчику в соседней комнате могут. Оказалось, чисто. Так что, открыв дверцу, я чуть не захохотал в голос, и быстро освободив вещмешок, стал укладывать в него пачки с деньгами.

И тут же замер от шума в соседней комнате, спальне хозяев. Подкравшись к двери, прислушался. Услышал журчание и мысленно хмыкнул: кому-то ночью на горшок захотелось.

Вернувшись к сейфу, продолжил заниматься приятным делом. Денег было немало, где-то сто с лишним тысяч точно. Несколько пачек, примерно тысяч на пятьдесят, лежали отдельно. Видимо, это те самые деньги, которые губернатор получил вчера от купца. Именно вчера, время уже полвторого ночи.

Были в сейфе и акции, и шкатулка с драгоценностями, но я их не брал, меня интересовало только безликое – то, по чему меня не смогут отследить. Обнаружив ещё две коробочки с часами (видимо, их губернатору часто дарят), я их забрал, как и мешочек с золотыми червонцами. Тяжёлый мешочек, тут монет двести будет, я так думаю.

Что меня особенно заинтересовало, так это лежавший на полке револьвер. Кобуры не было. Я его проверил – заряжен. Это был шестизарядный русский револьвер системы Смита – Вессона, 4,2-линейный, уже снятый с вооружения армии и флота. А я ещё удивлялся тому, что в столе нашёл средства для чистки и пузырёк оружейного масла. Их я тоже забрал.

На уложенные в мешок пачки денег я положил мешочек с монетами и остальные трофеи, сверху – револьвер, а под него – бумажные пачки с патронами. Меня заинтересовало то обстоятельство, что сотня патронов была именно к найденному мною револьверу, а ещё семьдесят пять штук были для нагана, но ни в сейфе, ни в столе я его не нашёл. Может, под подушкой у губернатора? А что, вполне логично. Патроны все забрал, к нагану тоже.

Завязал горловину вещмешка, закинул его за спину и с ломиком в руке подошёл к двери, которая вела не в спальню, а в коридор. В одном из незапертых ящиков стола я нашёл связку ключей. К сейфу они не подошли, а к двери – вполне. Стараясь не шуметь, щёлкнул замком, вышел из кабинета, снова закрыл дверь и поспешил вниз. Во второй руке я нёс сапожки, внутрь которых убрал портянки.

И надо же такому случиться, что, спустившись вниз, я столкнулся с тем самым старичком. Хорошо, тот меня не видел: в темноте, шаря по стене руками (фонарь потерял где-то, что ли?), он шёл к двери в спальную комнату, где была его койка. Подумав, я подкрался и приголубил его ломиком. Старался аккуратно. Пусть это мой первый опыт (ещё не доводилось оглушать людей), но вроде получилось. Едва успел подхватить его, положил на пол.

За ремнём у него я обнаружил брата-близнеца того револьвера, что лежал у меня в вещмешке. Забрав его, сунул за свой ремень. В кармане у старика нашёл с десяток патронов (их тоже прибрал) и кисет с махоркой, который меня не заинтересовал, но всё же я его взял.

Подумав, я надел сапоги, сунул ломик в вещмешок, который повесил на груди, и, с трудом закинув старика на закорки, шатаясь, вышел из дома. Собаки меня не тронули. Кружили рядом, подходили, нюхали меня, тыкались в ноги носами, но старик, которого я уже тащил волоком, служил мне живым щитом. Как я и думал, собаки не трогали тех, кто был рядом со стариком.

Так я добрался до ограды, где и оставил старика. Он зашевелился, приходя в себя, глухо застонал, и я мигом перелетел на ту сторону и рванул прочь. Ё-моё, неужели получилось?! Сам себе не верю.

Свои следы я не забывал щедро посыпать махоркой. Знаю, что в таких случаях лучше мешать её с чёрным перцем, но чего нет, того нет. Пока добирался до места лёжки, часть пути прошёл и по воде, чтобы окончательно сбить собак со следа.

Добравшись до места, я собрал оставшиеся вещи в узел из одеяла и, закинув его за спину, к вещмешку, рванул прямо по дороге в сторону Москвы, прочь от Нижнего. Рисковать, оставаясь тут, я не мог. Поднимет шум губернатор или нет – уже не столь важно, я тут и так слишком примелькался.

Бежать было трудно. Немощное тело постоянно требовало отдыха, мучила одышка, узел из одеяла выворачивал руки, но до рассвета я отмахал километров десять от Нижнего. Нашёл подходящее место для днёвки, обустроил лагерь, поел и вскоре уснул. Сало – очень калорийная пища; надеюсь, что быстро наберу массу, да и в пути тоже не отдыхать буду, телом нужно серьёзно заняться. Такой недокормыш! Точнее, теперь уже два недокормыша: Бета мало чем от Альфы отличался, и мне это не нравилось.

Выспался я отлично. Никто меня не нашёл, я ведь от дороги довольно далеко отбежал и забрался в самую чащобу.

Вообще, после побега из имения помещицы бродяг я не видел, но в Нижнем Новгороде их хватало. Не так много, как будет лет через двадцать, после революции, там они вообще всё заполонят, но всё же были. А для таких бродяг я лёгкая добыча, особенно если свидетелей нет. Так что желательно иметь хорошее укрытие, чтобы спокойно спать, а двигаться по ночам. Да, оружие есть, но если на тебя во сне навалятся, про него можешь и не вспомнить, так что я перед сном ещё колючками обезопасил свою лёжку вокруг.

Проснулся часа в три дня – полдень, считай. Река недалеко, сбегал умылся, искупался, заодно воды набрал в бутыль (молоко-то выпил) и, вернувшись, сел завтракать. Доел хлеб и пирожки, от сала треть осталась. Я не экономил на еде.

Дождался темноты и побежал дальше. Двое суток был в пути. В деревне по дороге прикупил ещё еды. Станция Станция в этой деревне была проходная, тут пассажиров не брали, а вот дальше, в крупном селе я приобрёл билет в вагон третьего класса до Москвы.

Поезд отправлялся сегодня вечером, вид у меня был неплохой, не успел в дороге поистрепаться за эти дни. В ожидании поезда я прошёлся по лавкам, рынка в селе почему-то не было. Ходил налегке, всё ценное спрятал за городом, из оружия при мне был только нож, а кроме того небольшая сумма денег. Билет стоил мне аж рубль и двадцать две копейки. Пусть вагон третьего класса с четырёхместными купе, но всё же с жёсткими диванами и полками. Это максимум, что мой статус позволял мне взять.

В одной из лавок я приобрёл дорожную сумку – такой недлинный баул на завязках. В другой – нормальную двухлитровую фляжку, пусть из кожи, но хорошего качества, а также трёхлитровый котелок с крышкой, две кружки, две глубоких тарелки, две ложки и вилки. В трактире купил чайной заварки, рисовой крупы, десяток луковиц, пачку соли, два килограмма солёного сала, каравай хлеба и два десятка пирожков.

С сумкой пробежался за город, переложил по вещ мешку и сумке все вещи. Добычу так и оставил в вещ мешке, только одеяло сверху сложил и на него револьвер. В сумку положил еду и вторую единицу оружия. После чего вернулся в село, избежав внимания полицейского, бывшего тут, и в здании вокзала стал ожидать поезда.

За это время я активно развивал связь с Бетой. Не разговаривал – о чём разговаривать с самим собой? Просто осваивал управление и этим телом тоже. Сложно объяснить, но я как будто и там, и тут находился, причём никакого диссонанса при этом не испытывал, всё было так, как будто так и нужно. В первое время, конечно, непривычно было, а потом так освоился, что и сам перестал замечать, что двумя телами одновременно управляю.

Бета всё также находился в больнице, проходил осмотры и лечился. Еда в больнице скудная, но от голода не помрёшь. Меню в основном рыбное, что не удивительно – рядом море. Три раза в день кормят – и то хорошо. Хлеба не было, пекли лепёшки из отрубей.

За эти трое суток с момента, когда узнал, что у меня второе тело есть, я вполне неплохо освоил одновременное управление обоими. И надо сказать, что пока мне всё нравилось. Четыре руки и четыре ноги, да ещё разделяться можем. Чёрт, да это здорово! Но пока нужно соединиться.

В купе нас было четверо: я и двое купцов, один из которых с супругой. Та всё муженька пилила, что не смог достать билеты в мягкий вагон второго, а то и первого класса, а взял что было. Мы познакомились. Все ехали в Москву. Я уже придумал легенду. Гимназист, еду после каникул у бабушки домой, в Москву. Нормально легенда прошла.

Ехали мы больше суток и прибыли в Москву утром. Дорога прошла благополучно, я в основном читал газеты, которые закупил в селе, изучая местный алфавит, вводивший меня в уныние (ну не разбирался я во всех этих ятях), и местную жизнь, о которой писали в газетах.

Бета всё так же лежал, отдыхал да принимал пищу, ему пока был прописан постельный режим и покой. Один раз за это время его посетил врач.

В пути я питался своими запасами. Вообще, у нас был общий стол на четверых, только чай у проводника заказывали. Меня угощали отварной курочкой, свежим душистым хлебом. Так и доехали.

После прибытия я вышел в город. Все экипажи и пролётки уже разобрали, но я поискал на улочках и нашёл один свободный. В Москве я решил не задерживаться, но сначала нужно было освободиться от багажа. Не стоит рисковать и возить всю добычу с собой. Решил всё в лесу спрятать. Возница пролётки, остановленной мной, отвёз меня за город.

В лесу я долго, больше двух часов, искал дупло. Вот подняться к нему было сложно, не догадался я заехать на рынок и верёвку купить. До нижних ветвей было не допрыгнуть. Пришлось искать тонкое поваленное дерево, подрезать его, тащить к найденному месту, ставить лесину и по ней забираться наверх. Наконец вся добыча в схроне, со мной всё так же сумка и вещмешок, и я, уже пешком, направился обратно в Москву. По пути меня подвёз крестьянин на телеге.

Первым делом я пошёл на Киевский вокзал, который тут почему-то назывался Брянским (видимо, не успели отстроить новый), и купил билет до Киева; там уже приобрету прямой до Одессы, тут не продавались. Поезд отходил завтра, вагон третьего класса, купейный.

Купив билет, я покатил в трактир, снял там комнату, уплатив сразу, заказал обильный обед и приступил к приёму пищи.

Будучи в Москве, я успел найти неплохого портного, который шил даже для дворян, и заказал пошить мне костюм, причём в двух экземплярах. Его соседу, сапожнику, заказал туфли. Оставил обоим аванс, сообщив, что уезжаю за город, буду через неделю, может две, так что время на пошив есть.

Это пока всё. Я имел при себе едва тысячу рублей, один револьвер да припасы. Всё остальное своё имущество оставил в дупле.

На следующий день я отбыл в Киев. Поездка оказалась интересной. До Киева-то ничего особенного, а вот когда мы тронулись из Киева в Одессу, то через три купе от моего я обнаружил молодого парня, лет двадцати пяти, в форме моряка торгового флота. Он оказался штурманом, служил в пароходстве КВЖД, на Дальнем Востоке, во Владивостоке, а сейчас ехал с супругой навестить родных.

Вот я к нему и подсел, объяснил, что хочу поступить учиться на штурмана. И поинтересовался: как там всё и что вообще нужно? и правда ли, что можно прапорщиком стать?

– Учиться на штурмана гражданского флота сложно. Это больная тема для России: качество обучения оставляет желать лучшего, – вздохнув, пояснил он. – Эти школы моряков были созданы с разрешения государства, но без его поддержки. Думаю, ты можешь понять, что на деньги граждан приобрести хорошие учебные пособия и нанять достойных преподавателей очень сложно, да и учиться туда шли не те, кому это нужно – дети моряков или сами моряки, – а случайные люди, желающие только получить диплом. Качество обучения крайне низкое, все его ругают.

Поэтому вот мой совет: езжай в Санкт-Петербург. Тебе нужны классы штурманов дальнего действия, только таким штурманам дают звание прапорщика и вносят в реестр. Я, кстати, тоже прапорщик в запасе. Именно в столице дают неплохую базу. Вообще, хороших преподавателей найти сложно. Но я сам там учился и знаю, что туда иногда заходят опытные капитаны торговых судов и делятся опытом. Мне это не раз пригодилось.