Текст книги "Красноармеец. Одержимый"

Глава 4

Я уже два дня не поднимал коптер, хотя до этого активно его использовал, отслеживал ночами работу разведок разных стран, ночью они особо и не скрывались, только и перемещались, думали, ночь их скроет, да не тут-то было. Всех вычислил, и казнокрадов в том числе. Они деньги наличкой держали, в банк не положишь, вопросы возникнут, вот где их кубышки и вычислял. Планировал с началом войны всех посетить и прибрать. Поиметь казнокрадов – это святое. Наконец это время наступило, но поверьте, сейчас всех поднимут в ружьё, и лучше в это время быть в части. Поэтому расплатился с купцом за работу, с премией, судно мне более чем понравилось. К джонке была привязана пятиместная вёсельная лодка, она остаётся, а купец отплыл к берегу с лодочником, что меня доставил. Я запустил коптер, хочу сделать запись нападения, хотя бы концовки, и тоже спустился в лодку.

Под грохотание орудий всей эскадры, мимо стоянки моего судна тенью прошли два русских миноносца, из глубины бухты в сторону фарватера. Так что, находясь в лодке, я коснулся высокого борта джонки и убрал её в большое хранилище. Двадцать девять тонн с мелочью. Нормально, я думал, больше будет. Ну и погрёб к берегу, там выбрался на сушу, вытянув нос лодки, касанием убрал её вместе с вёслами, и на велосипеде, самое то ночью, направился в сторону части. В основном всё в гору. Это сюда к берегу под горку скатывался.

Пока налегал на педали, размышлял. Знаете, я даже рад, что японцы всё же начали. Да заскучал, а тут хоть интересно будет. Малое хранилище наполнено доверху готовыми припасами и просто продовольствием. Уже в большое хранилище что-то убираю. Также я доводил до идеала своё тело опцией лечения, и надо сказать, многого постиг в этом деле, набираясь опыта. Всё же на ощупь действовал, но, если вредил, быстро отыгрывал назад и возвращал как было. Также нашёл себе и женщину. Супругу одного военного инженера, подполковника корпуса инженеров. Тот ещё казнокрад, хапал только так. У него три кубышки, две дома и одна за городом зарыта. Ему за сорок, жена молодая, едва двадцать исполнилось, родители выдали насильно за нелюбимого мужчину. Та сама потом историю своей жизни рассказала. Нет, она не изменяла, честная женщина, из мелкопоместных дворян, красотка-блондинка, с грудью-двоечкой и обалденной фигуркой. Я и так, и эдак, ну не понимает намёков, ну и забрался в окно ночкой тёмной, когда муж по работе убыл по железной дороге, потом девять дней каждую ночь навещал. Она голодной на мужика оказалась, не прогнала в первую ночь, хотя потом призналась, что трусила изрядно, мужу мстила так. Он с ней грубо обращался. У нас буйство в постели происходило. Та вообще не опытная, кроме позы миссионера и не знала ничего. Так ней и захаживал, пока муж не вернулся. Когда снова уехал, продолжил навещать. Это я к тому, что мимо дома проезжал, что арендовал инженер, между прочим, по деньгам не мало, в Артуре вообще проблема с жильем, а тут на одну семью дом из шести комнат, да приходящая прислуга, но инженер мог себе позволить. Подполковник, как раз поправляя на ходу не застёгнутую шинель, спешил в сторону здания комендатуры.

– Хм, почему бы и нет? – сам себе прошептал я.

Да, наверняка всех в ружьё уже подняли и вскоре узнают, что я отсутствую, может, ещё кто из самоволки не успеет, взгреют, но я посещу Аннушку, очень уже хочется, четыре дня назад к ней заглядывал. Из-за неё я опцией лечения и увеличивал размер своего красавца. В общем, две недели уже как все силы на это бросил. Накопил сил за четыре дня, нужно с ней сбросить. Я всегда проникаю через окно, вот и в этот раз не заперто изнутри, знак, что меня ждут. Анна ещё не погасила свечу, мужа провожала, так что радостно встретила. Потом, когда мы обессиленные лежали на измятой постели, она тревожно спросила:

– Любимый, это война?

– Похоже, что да.

Кто я, она знала и особо не переживала, что спит с нижним чином, да ещё не дворянином, пусть и в офицеры ценз выслуживал. Её муж из мелких дворян, что ничего не имел, видимо поэтому так активно и хапал, на старость копил. А пока мы обговорили эти моменты, я обещал навещать при любом удобном случае, та стала скрывать следы нашей встречи, а я, собравшись, уже катил к части. Так что утро я встречал на гарнизонной гауптвахте, о чём нисколько не жалел. Посещение Анны бьёт по масти любую другую карту, ну кроме расстрела, но тут до такого не доходит, это не советская власть. Тут ещё четверо унтеров сидели на губе, коих тоже поймали при возращении. У простых солдат своё помещение, их там с два десятка было. Так что к утру я выспался. Главное я всё, что спланировал, сделал, подготовился, и это радовало, теперь начнём воевать. Правда, когда японцы подойдут к Артуру, Куропаткин, как я слышал, им ковровую дорожку расстелет, не ведя боевых действий, а только отступая. Предатель или идиот, время покажет. В десять утра меня вывели, вернули мне всё, что забрали, и в часть, посыльных не хватало, пора дальше служить. Сам я, выспавшись и позавтракав гречневой кашей, глянул, что там коптер по материалу насобирал, задание ранее дал, выполнялось. Неплохо, будет свободное время, внимательно изучу, а не так, наспех, с перемоткой.

Поправив кобуру с револьвером, я направился к штабу. Винтовки я не носил. Как перевели в штаб, убрал в стойку в казарме, где спал, так там и стоит. Только дважды брал, на стрельбище нас водили, согласно расписанию. Шинель застёгнута, высокая меховая шапка, похожая на кубанку, чуть набекрень, и вот так добежав до штаба дивизии, козыряя многочисленным офицерам, что спешили по своим служебным или личным делам в разных направлениях, я доложился своему непосредственному начальнику, штабс-капитану Иволгину, он отвечал за связь в дивизии.

– А, Иванов. Вернулся с губы? За что хоть взяли?

– Вдову молодую посещал, из местных.

– Да? Ну это святое. Ладно, задание тебе такое, через час его превосходительство, командир дивизии, отбывает на укрепления, провести осмотр строящихся фортов, ты при нём будешь для связи. Возьмёшь гнедого в конюшне, он свободен.

– Ваше благородие, разрешите обратиться?

– Говори.

– Вдова уж больно хороша, ненасытная. Дело молодое, сами понимаете, так и буду ночами к ней бегать. Я бы чин прапорщика хотел побыстрее получить, а тут два выхода, ценз по времени, что мне не подходит, или какое геройство, чтобы наградили, и чин дали. Вон, как унтером стал, мне понравилось. Только вот что совершить? Мне что-то в голову не приходит? Может, у вас идеи есть? Да и без приказа какое геройство? Если только случайное.

Иволгин стал крутить ус, задумавшись над моим вопросом. Вообще отличный офицер и дворянин, без гонора. Я успел его изучать и знал, что с таким вопросом вполне могу обратиться, что и сделал.

– Знаешь, пока тоже идей нет. Я подумаю, посоветуюсь.

– Для информации, я после травмы головы, ещё в эшелоне слегка в памяти потерял, о чём вы знаете, зато приобрёл неплохое ночное зрение. То есть ночью я отлично вижу, даже вдаль. Например, могу послужить ночным наблюдателем у артиллеристов на береговой батарее, чтобы японцы больше не смогли незаметно подкрасться. В плохую погоду ничего не скажу, а в спокойную рассмотрю издали. Ну и ночная вылазка к врагам мне, думаю, по плечу. Скраду какого офицера, на плечо и к нашим.

– Даже так? Учту. Пока иди, готовься.

Кстати, о знании японского языка мне не напоминали, вот и я молчал. Мне это тоже не нужно. Пока же пообщавшись со знакомым солдатом, тоже из посыльных, ожидал куда пошлют, узнал свежие новости. В принципе без изменений, подорваны два броненосца и бронепалубный крейсер, вроде потоплены два японских миноносца, но уверенности нет, только трупы японских моряков нашли, с десяток. Вот так получив гнедого коня у солдата, он тут на конюшне работал, я проверил седло и, ведя коня за узду ко входу в штаб, стал ожидать. Кстати, винтовку я забрал из казармы, в подсумках патроны. Раз за город выезжаю, то нужно взять. Минут через десять подкатили три пролётки, и вышел комдив со свитой, они погрузились в транспортные средства, и мы направились к ближайшему форту. Его как раз и строил муж Анны. Верховым я один был, да и охраны никакой, только личное оружие свиты. Двигаясь по дороге, я бы назвал её тропинкой, китайцы из рабочих освобождали путь, мы и достигли форта. Дальше я привязал коня к задку генеральской пролётки и двинул следом. А что, я всегда должен быть под рукой, по знаку подскочить и получить задание. Ну а пока проходила проверка, по виду генерала не сказать, что тот доволен увиденным, да ещё Стессель со своей свитой прикатил, тоже участвовал, я размышлял.

А поразмыслить было о чём. Среди китайских рабочих на тропинке я две морды приметил, одетых под китайцев. Я их давно вычислил как японцев, да ещё офицеров, судя по выправке. Те явно проводили разведку и внимательно следили взглядами, низко кланяясь, как и другие китайцы, когда мы проезжали мимо. Когда я Иволгину говорил про геройство, чтобы получить чин прапорщика поскорее, я имел в виду совсем другое. На поле боя геройствовать не скоро, японцы сейчас только в Чемульпо высаживались, где погибли «Варяг» с «Корейцем», когда они ещё подойдут к Артуру. Летом, кажется. План был двухходовый. Использовать британскую или японскую резидентуру и ликвидировать адмирала Старка, командующего эскадрой. По его вине и произошла трагедия с тремя боевыми кораблями. Я отслеживал многое коптером, потом прокручивал записи, иногда в прямом управлении подслушивал, о чём общалось командование. О предательстве речи не шло открыто, но тут ничего иного не было. Именно предательство. Много мелких нюансов, которые появились с его руки именно в ночь нападения. Совпадение? Не думаю. Вот и я решил подставить вражескую разведку, англичан я тоже врагами считал. Англичанин якобы застрелит адмирала, а я уже его. Подстава? Да, не отрицаю, но и план неплох. Проредить резидентуру, а то они тут как в полигонных условиях работают. Ничего не мешает себя показать, и, может, если повезёт, чин прапорщика получу. А там до конца войны ночным наблюдателям на береговую батарею, защищать подступы к бухте. Таков был план.

А вот серьёзно геройствовать я не желал. Я жить хочу. Пуля дура, может, и не повезти. Среди некоторых моих полубезумных идей была даже такая: ночью захватить в одно лицо вражеский миноносец. Между прочим, я серьёзно обдумал эту идею и понял, что смогу это сделать, тихое оружие имелось и даже пулемёт. Вот только отказался от этого плана. Да, стану известным, абордаж, как в книгах про пиратов, это привлечёт внимание. Меня возвысят, чтобы свои промахи прикрыть, может, в дворянское достоинство возведут, другим и за меньшее давали, чин подпоручика получу, но мне этого не надо. Стану дворянином и полноценным офицером, и здравствуй, дальнейшая служба, в отставку не уйду как офицер запаса, в случае если прапорщиком буду. Нафиг-нафиг.

А идея новая вот какая: просто пристрелить обоих японских офицеров, что под китайских рабочих маскируются, якобы отбить нападение. Оружие у тех имеется, скрыто под одеждами, найдут на телах. А это подвиг, спас генералов, надеюсь, те оценят и не забудут. Правда, придётся засветить знание японского языка, якобы слышал разговор между собой, что нужно застрелить комдива, ну и переводчиком при штабе дивизии до конца войны тоже неплохо устроиться. Я не глупый гормональный подросток, что желает с шашкой наголо рубить врага. Я лучше в тылу посижу. Тут же без ликвидации кого из предателей. Но адмирала Старка шлёпну в ближайшие дни под видом британской резидентуры. Всё, он уже живёт в долг, его время жизни отсчитывает последние дни. Генерал-лейтенант Стессель тоже на подозрении, его шлёпну после сдачи крепости, но сейчас и не требуется это делать, тот будет тут свидетелем… Всё, решено, уничтожаю японцев. Надеюсь, они ещё у дороги.

У форта, облазив все укрепления, мы задержались на час. Ну всё, японцев точно упустили, те нам навстречу попались, к городу шли. Поэтому, когда осмотр закончился, к слову генералы оба были недовольны, но муж Анны, что тут командовал, с уверенным видом в чём-то их убеждал. Я близко не подходил, не слышал о чём. Вот так собрались и кавалькадой колясок и верховых отправились обратно. Две пролётки генерала Стесселя десяток казаков сопровождали, и тут я приметил обоих японцев, что стояли у дороги и, как и другие, кланялись нам. Значит, не ушли, нас ждали, выяснить результаты проверки. Стоит пояснить, что казаки у Стесселя – это не его охрана. Это адмирал Алексеев, наместник Дальнего Востока оставил для охраны, да ещё временно, но пока не забирал и те несли службу, а обычно отделение гарнизонных солдат при офицере его охраняло. А я опасался, что казаки вмешаются и часть славы перетянут на себя, но, к счастью, коляски коменданта Стесселя со свитой катили впереди, наши пролётки с комдивом и его офицерами следом. Вот и я с ними. А такой шанс я всё же не упущу. Я скакал рядом с пролёткой комдива и, когда мы проезжали мимо японцев, развернулся всем телом и удивлённо стал таращиться на них, что те заметили. Тут же, схватившись за кобуру револьвера, я заорал:

– Японцы!

Отреагировали оба, если наши офицеры таращились, не понимая, что происходит, то молодой из японцев перекатом ушёл в сторону, выдёргивая из-под рубахи оружие, что-то из револьверов, а второй поступил умнее. Петляя, убегал прочь, ещё метров пятьдесят – и он уйдёт в низину, а там овраги. Я на всякий случай оружие приготовил, поэтому выдернул молниеносно. Да и честно признаюсь, тренировался в этом деле во время скучных ночных дежурств при штабе. Поэтому я немедленно произвёл выстрел, который отбросил мелкого японца на землю. Пуля немалого калибра сразу вывела его из строя, удивительно, что ещё жив, скоблил каблуками стоптанной обуви по земле, а я уже палил по второму. Сложная цель, умело петлял, но после третьего промаха я попал ему в поясницу, когда он был почти у самого склона в низину. Мгновение, и ушёл бы, а тут полетел на землю, пару раз перекатившись, и замер. Как-то не хорошо упал, похоже, наглухо поразил. Причём всё так быстро произошло, что кроме меня никто и выстрелить не успел. Поэтому, пока я успокаивал взволнованного коня, офицеры из свиты Кондратенко уже соскочили, осматривали первого «китайца», подобрав его оружие, и спешили ко второму.

– Иванов, что это было? – строгим голосом спросил комдив, покидая коляску.

Удивил, не думал, что тот меня запомнил, но нет, память у него хорошая.

– Японцы, ваше превосходительство.

– Как опознали?

Покинув седло, я взял коня под узды и, вытянувшись, доложил:

– Когда к форту ехали, подозрительными мне показались, рожи не китайские и выправка армейская. Когда обратно ехали, тот, что младше под рубаху руку сунул, кланяясь, а старый сказал, что приказа убивать вас пока не было. На японском говорили.

– Вы, унтер, знаете японский язык? – явно удивился генерал, наблюдая, как осматривают тела, но не обыскивая, видимо решив дождаться нижних чинов и им поручить. Офицеры себя такой работой утруждать явно не желали.

– Так точно, в совершенстве, как и письменность. У меня девушка была японка, тайно от семьи встречались, она и обучила.

– Почему не сообщили?

– Так меня как переводчика и отправили сюда. Почему-то посыльным назначили. Да и его благородие, капитан Лазарев знает.

Дальше задать новый вопрос генерал Кондратенко не успел, подкатили коляски генерала Стесселя со свитой и казаки верхом, так что комдив к ним направился докладывать. Казаки быстро оба тела обыскали, даже швы прощупали. Под рубахой пожилого нашли бумаги, точные планы строящегося форта. До этого сомнений не было, что это японцы, а теперь уж чего говорить? Меня позвали, и я повторил свой доклад, под конец добавив:

– Мы для местных на одно лицо, и местные для нас тоже. Вот только местные легко различают, кто тут ходит. Так что все эти рабочие прекрасно знали, что эти двое японцы, но никто ничего не сообщил.

– Разберёмся, – буркнул Стессель, изучая бумаги, что нашли на теле старшего из шпионов.

Я же вернулся к коню, и мы снова следом за процессией колясок генерала Стесселя направились к городу. Но чуть позже свернули в сторону штаба дивизии, там началась работа. Я сдал пока коня обиходить, напоить и накормить, а меня посыльный вызвал к генералу. Тот как раз на обед собирался, поздновато, но дома семья ждала, однако решил пообщаться со мной.

– А всё ли ты мне, голубчик, сообщил? – спросил тот.

– Так точно, ваше превосходительство, не всё.

– Докладывайте.

– Старший из японцев сказал, что коменданта трогать нельзя, англичане сильно недовольны будут. Почему не знаю, ответа того, что младше, не слышал.

– Ясно. Напишите рапорт о происшествии. О коменданте ничего не писать и не рассказывать никому. Всё ясно?

– Так точно.

– Свободны.

Генерал укатил на обед, я тоже на кухню сбегал, меня там покормили наваристыми щами, дальше вернулся в здание штаба, где помдежурного помогал писать рапорт о стрельбе сегодня и уничтожении вражеских шпионов. Вроде неплохо получилось, но через три дня я узнал, что меня представили к чину старшего унтера, решили зажать честно заслуженный мной чин прапорщика. А орден вообще зажали. Вот гады. Это Стессель всё. Значит, буду валить адмирала Старка, подставив британцев. Якобы британец застрелит адмирала, а я британца, случайно застав его на месте преступления. Всё, решено, постараюсь завтра провернуть акцию, не получится, то послезавтра, подберу нужный день, там несколько ключевых факторов должно было сойтись, такое не каждый день бывает. Это по случаю с теми японцами, по сути, пшик, но я пока не унывал. В остальном, японцы на море вели себя тихо, только наблюдали за эскадрой от горизонта, в городе облавы шли, шпионов искали, все затаились. Мелочь взяли, да и всё. В корейском порту Чемульпо продолжалась высадка японских войск. Вот теперь точно всё. А так служба текла, ничего не изменилось. Я забирал готовые блюда у тех женщин, что работали на меня, один раз Анну навестил тёмной ночкой, повезло, коптер показал, что муж задержался в ресторации. Там отмечали какому-то полковнику именины. Там и женщины были, жёны, Анна просто раньше уехала, а торжество продолжалось.

Суббота была, когда я узнал не самую приятную информацию, банный день. Писарь, который со мной в одном вагоне прибыл в Артур, считай одного призыва, по секрету и шепнул. В принципе я и так каждый день моюсь, у китайцев, в доме женщины, что на меня работает, привык чистым быть, вот те корыто горячей воды ко времени моего вечернего прихода готовили, минут двадцать на всё про всё, и чистенький возвращался в казарму. Я мог себе такую блажь позволить. Но баня – это баня. Поэтому после бани и стал готовиться. Не хотят прапорщика давать, буду валить Старка и геройствовать. И знаете, видимо звёзды сошлись, следующим днём, в воскресенье, всё сошлось в цвет, и британец был, и адмирал, и мне поручение в город дали – передать посылку одному из офицеров. Тяжёлая, кило пять весила.

Так вот, я выкрал британца, благо тот один был, отсыпался после гулянки, что ночью шла. Адмирал прибыл к зданию комендатуры. Как раз генерал Стессель вышел его встретить, и неожиданно подъехал генерал Кондратенко, мой комдив, но я ничего не изменил. Хрустнул неожиданно для всех выстрел, и ноги адмирала подломились, тот упал как кукла, которой подрезали веревочки. Тут метров двести до него всего. Сам я быстро спустился вниз по внутренней лестнице, этот склад я давно присмотрел, и дальше вышел на улицу. Меня уже видели, с двух сторон бежали солдаты и офицеры, ну и патруль матросов. Я как бы что-то увидел, присел, потянув незаметно леску, и раздался выстрел. В ответ я сам трижды выстрелил, в кого – не было видно, после этого метнулся к открытой двери склада, убрав «браунинг», к которому тянулась леска. Пуля рядом со мной свистнула и попала в стену здания рядом, я пистолет к косяку привязал, а в ногах застреленный британец. Он даже и не проснулся с того момента, как я его взял. Более того, переодел его под китайского рабочего и измазал угольной пылью лицо.

«Браунинг» убрал с леской в хранилище, это да, но достал другой, как раз принадлежавший британцу, только что убитому мной, кровь ещё текла. От пистолета тоже тянуло свежим сгоревшим порохом, и в магазине не хватало одного патрона. Я подготовился. А стрелял из пистолета в подвале дома, где взял британца. Первый пистолет взял с его предшественников, коим тот и прибыл на замену. Он тут работал как аккредитованный журналист известной газеты. Пистолет уже в руке убитого британца был.

Тут и набежали свидетели. Каждый офицер первым делом опрашивал меня. Изучили чердак склада, там нашли винтовку, от которой тоже пахло свежим сгоревшим порохом. Причём винтовка новая, японская. Британца не сразу, но, к шоку многих офицеров, опознали, некоторые офицеры гуляли с ним в ресторации. Сразу же был направлен отряд к нему на место жительства, Кондратенко распорядился, а я там уже оставил доказательство, легко найти можно будет. Меня в здание комендатуры отправили, где в который раз уже допросили, но уже генералы. Тело адмирала Старка уже увезли, я был прав, наповал его поразил. Дальше писать рапорты сел, а потом в казарму. А через два дня при торжественном строе у штаба нашей дивизии прибывший генерал-лейтенант Стессель сообщил, что я возведён в чин прапорщика от пехоты, тем более вольноопределяющимся являюсь, а также награждаюсь орденом Святой Анны четвёртой степени с правом ношения знака на эфесе сабли.

Я поблагодарил и объявил, что сегодня вечером арендую ресторацию, где и отметим это дело, пригласив генералов. Меня попросили отложить торжество на неделю, пока не будут закончены траурные мероприятия с адмиралом Старком, иначе некрасиво получается. Согласился. Ну вот и всё, я офицер, пусть и самый младший. Прапорщики служат только во время войны, их призывают, после окончания войны сразу отправляют в отставку, надеюсь, и у меня этим закончится. А пока нужно снаряжаться, сдав на склад то, что имею. Кроме формы, она списана. Это солдатом я был на довольствии, а офицеры на самообеспечении – это такое правило. Приказ оформлен, на руках, так что занялся делом. Я даже погоны старшего унтер-офицера получить не успел, ещё всё оформлялось, как изменили приказ, и за общие дела дали, как я и рассчитывал, то, что хотел. А генерал Кондратенко, как только Стессель отбыл, подозвав и поздравив, пояснил моё недоумение. Орден дали вторым по решению Кондратенко, сначала звание, потом награду. Обратно никак, нижние чины такими орденами не награждают. Я искренне поблагодарил его, и генерал поспешил отбыть следом за Стесселем, там скоро на железнодорожный вокзал должен прибыть поезд наместника, адмирала Алексеева, вот все чины туда и съезжались. Я же получал поздравления от других офицеров, трое прапорщики, как и я, недавно призвали на службу, как война началась. Некоторые офицеры поздравляли сквозь зубы, запомнил их, другие вполне благожелательно. И ещё, меня назначили на должность штатного переводчика при штабе дивизии. Ну что, пока всё в цвет.

Офицерское удостоверение уже было готово, патент, сабля с орденом на нём тоже, мне их выдали, я сдал учётную книжицу солдата и всё, что получил ранее, обе единицы оружия тоже, после чего направился в сторону города, к лавкам. Пешком, попутного транспорта не было.

Кстати, подсохло, я ночами вполне на электросамокате гонял, по тропинкам самое то, и почти бесшумно, и быстро. Максимальная скорость самоката пятьдесят пять километров в час, но я больше сорока не ездил, да и то торопился всего пару раз, разгоняясь до сорока. За час добрался до нужных лавок торговой улицы. Артур – город вообще маленький, большим казался из-за китайских и корейских кварталов. В лавке я показал патент офицера. Приказчик искренне поздравил с чином и наградой, ну и здорово помог со снаряжением, сообразив, что я не нуждаюсь. Дефицит доставал.

Я был без погон, снял сразу после награждения, носить уже не имел права, поэтому снаряжался полностью. Что по форме, где пошить, у какого портного, тоже известно, бывал у него пару раз по личным просьбам господ офицеров, забирал готовые заказы. Приказчик работал только со мной, его помощник обслуживал других посетителей, что приходили и уходили, получая, что им нужно, или нет, если нет в наличии. Вот так с двумя баулами отправился к портному. Кстати, он японец, хотя говорит всем, что кореец, и документы на корейца имеются. Не важно, тот уже знал о награждении, почти всё готово было, у него была офицерская форма в наличии, осталось по фигуре подогнать. Шинель, сапоги и фуражку я в лавке купил, как и остальное. За два часа под меня всё подогнали и ушили, так что тут же и оделся. Вышел от портного в полной своей форме военного прапорщика, но также с двумя баулами, и занялся поисками жилья. Я мог жить в офицерском общежитии для одиночек, это бесплатно, но и комната с двумя или четырьмя койками для обер-офицеров, или найти жильё в городе, но за свои. Главное сообщить, где нахожусь, чтобы посыльный нашёл при нужде. Впрочем, я уже нашёл и договорился с одной корейской семьёй, там целая комната мне уходила, корейцы в качестве прислуги. Бедно тут, хоть заработают. Да те за счёт меня жить будут.

Так служба и пошла, работы не так и много, но была, переводил допросы взятых агентов, а портного я сдал, сообщив Кондратенко, что тот точно японец. В общем, потихоньку дело шло. То, что я ещё ночью неплохо вижу, вспоминали, и то только когда наша береговая батарея обстреляла наше же транспортное судно, отчего то было вынуждено отойти подальше от берега, где и было пленено японским крейсером. Моряки на артиллеристов были очень злы, там что-то очень важное для них перевозили. Алексеев, что принял общее командование эскадрой и обороной, рвал и метал.

Я подслушивал микрофоном с дрона и узнал на совещании, что генерал Кондратенко, оказывается, знал, что я вижу в темноте, видимо Иволгин доложился, предложил держать меня наблюдателем на батарее. Буду там ночевать, если что, поднимут, гляну, а днём к нему в штаб, я в дивизии единственный пока переводчик, обещают троих из купцов, им звания унтер-офицеров дают, но пока их нет, я один занимаюсь всей текучкой. Что есть, то есть. Алексеев распорядился направить меня на батарею, откомандировать на неопределённый срок. Вот так всегда, пока петух не клюнет, никто не почешется, поэтому вскоре пришлось перебираться из комфортабельной комнаты в корейском доме к батарее, благо там были построены офицерские дома, и мне нашлось место, даже целая комната на одного. Познакомился с офицерскими семьями, что жили тут же. Впрочем, всего две ночи там пробыл, поднимали дважды в первую и трижды во вторую. В первую зря, а вот во вторую ночь я наводил на два японских миноносца, что подкрадывались ко входу на рейд, явно разведку вели, и надо же такому случиться – попали третьим залпом, потопив довольно крупный миноносец. Реабилитировались в глазах моряков. Алексеев доволен был, обещал награды дать. А мне как же? Это ведь я сообщал, где японцы.

В общем, наступило время торжества, я за чин проставляюсь, офицеров батареи тоже пригласил. Вот там и произошёл занимательный случай, из-за которого мои планы отсидеться в тиши полетели в тартарары. Не стоит думать, что я мог позвать всех офицеров в Артуре. Для начала чин у меня мелкий, потом не дворянин. По сути можно было и без торжества с ресторацией, посидел бы с сослуживцами вполне нормально, все поняли бы, но я закатил довольно громкое торжество. Тут множество нюансов преследовало такое решение. Громко заявить о себе, то, что деньги у меня есть, ну и познакомиться со многими офицерами. Я заказал ресторацию на двести персон, обсуждал с более опытными офицерами, и те посоветовали такое количество. Просто ресторация больше не примет. Тут как? Я пригласил сослуживцев, что из штаба дивизии и полка, а также с батареи, где теперь несу службу, а те позвали семьи, друзей и знакомых. Тут это вполне практикуется, так что тех, кто пришёл, я знаю от силы процентов десять, а ресторация полная, столы богатые, я не экономил, кто же откажется от посещения на халяву? Да и поглазеть на убийцу убийцы адмирала Старка хотелось, задать вопрос, как там было и что. А что, я даже с некоторой наглостью пригласил комдива, коменданта и наместника. Последние двое вежливо отказались, письма прислали, я для них слишком мелок, а Кондратенко приезжал на полчаса, поднял бокал, сказал тост и отбыл. Уже показатель, что тот ко мне благоволит.

Один из офицеров принёс гитару, вот я и решил блеснуть, думаю, пару песен, а то и три, вполне осилю. И надо сказать собрал вокруг себя изрядную толпу женщин, девушек; время раннее, они домой ещё не отбыли, чтобы оставить в ресторации мужей дальше напиваться без присмотра, это тоже такое правило, мужчинам нужно расслабиться. Да и не все остаются, многие с семьями отбывают домой. Так вот, я исполнил три песни Высоцкого: «Почему аборигены съели Кука», «В жёлтой жаркой Африке» и «Кони привередливые». И надо сказать, что необычное исполнение, как и песни, были встречены если не с восторгом, то более чем благожелательно, просили ещё, узнав, что у меня они есть, мол, собственного сочинения и исполнения. Однако тут, раздвигая окруживших меня женщин и детей, вылез какой-то пьяный мичман. Военный моряк. Не знаю его, хотя вроде рожа знакомая, пару раз видел, как его провожали пьяного и доводили до шлюпки англичане, чтобы отправить на корабль. Сначала тот первый резидент, группу которого я уничтожил, потом второй, которого подставил под ликвидацию Старка. Уже насторожил этим. Чую подставу. Не от британцев ли интерес исходит? Я у них засветился.

Когда тот успел так нализаться, не знаю, всего час как торжество началось, может, уже пьяный пришёл или изображает такое опьянение. Ну тот и выдал:

– Прапорщик, мне тут сказки рассказывают, что вы можете японский боевой корабль взять на абордаж? Слава барона Мюнхгаузена покоя не даёт?

Надо сказать, это был наезд, судя по тону, и лейтенант был зол, но старался сдерживаться, дамы и дети вокруг. А вот откуда тот узнал о такой возможности, я вполне догадывался. А что, я если собираю сведения, то спрашиваю у других. Вот и задал трём офицерам вопрос на тему: если я захвачу вражеский корабль в одно лицо, что мне будет за это? Те задумались и честно ответили на него, ни один ответ не совпал, но в том, что осыпят наградами, были уверены все трое. И все трое, кстати, были тут, в ресторации.

Нас окружили присутствующие офицеры, слушая вопрос мичмана. Разговоры смолкли, наступила тишина – все ожидали моего ответа. К слову, те офицеры, коим я задал вопрос, с усмешками уточняли, а ничего не треснет ли у меня, в одиночку захватить вражеский корабль? Сейчас не времена Моргана и Чёрной бороды. На что я отмахивался, что это не проблема, но нужно ли мне, пока сам не знаю, вот и выясняю, каковы будут последствия, если такое событие всё же произойдёт. Видимо, кто-то из офицеров, расслабившись с бокалом вина, может и не одним, в качестве шутки выдал тот наш разговор и мой вопрос, и это скорее всего разозлило морских, вот первый и подошёл. И то, что он мог работать на англичан, представлять их интересы, я не исключал. Надо будет проследить за ним. Если это так, ликвидирую, но всё это позже, а сейчас уже всё решил: буду брать миноносец, что ночами курсируют у входа на рейд, ведет разведку, здесь такой вчера и потопили, а пока я сказал: