Текст книги "Рекрут"

Глава 16

Перед глазами Вихрева проплывали картинки вчерашнего вечера…

Костя с Женькой заранее провели своих приятелей в банкетный зал, где составленные буквой «Г» столы были уставлены всевозможными бутербродами, фруктами, бутылками шампанского, водки и вина…

Вадим с Владимиром примостились в углу, поодаль от торжественного стола, чтобы не мешали их беседе, чуть сбоку сел Орлов, найдя интересным пожилого бородатого собеседника, любителя бахуса, который то и дело подливал в свой бокал из огромной бутылки с вишневым вином.

– А вы знаете, – сказал завсегдатай банкетов, – что здание ЦДРИ было немецким клубом?

Компаньоны пожали плечами, и, видя, что новый собеседник собирается их ввести в курс этого дела, Владимир подмигнул Орлову, чтобы он занялся разговорчивым гостем и тот не мешал их беседе с Вадимом.

Заговорщики, потихоньку отпивая из своих фужеров, вели неторопливую беседу, вернее, бородатый писатель негромко рассказывал лихо закрученную криминальную историю, а Вадим, изредка перебивая рассказ, переспрашивал, уточняя некоторые детали.

А история и в самом деле заслуживала интереса: одна белорусско-русская фирма «Орион», занимавшаяся туризмом и коммерческими поездками, «засветилась» на переправке эмигрантов из третьего мира на Запад. Все было бы ничего, но переправленная группа доверчивых нелегалов бесследно исчезла на просторах братской Польши.

– А где их переправили? – поинтересовался Вадим. – Через Брест или через Гродно?

– Группа ушла в Польшу в районе Бреста и исчезла в Бяла-Подляске, – ответил Владимир. – Все было бы шито-крыто, если бы вместе с вьетнамцами не исчез гид, который сопровождал эту группу.

Вадим задумчиво потер мочку уха двумя пальцами и вопросительно посмотрел на собеседника.

– А может, гид, – предположил Вихрев, – решил сам раствориться и исчезнуть?

Владимир отрицательно покачал головой.

– Исключено!

Он сделал несколько глотков из своего фужера и отставил его в сторону.

– Почему? – поинтересовался Вадим.

– Я лично был знаком с ним, – ответил Владимир, – и с ним, и со всей его семьей. И я прекрасно знаю, какие отношения были у него с женой, без нее он и дня не мог прожить…

– Да, – протянул Вадим.

Вихрев и раньше слышал о таких «коммерческих» поездках за рубеж эсэнговских граждан, о девочках, которых продавали в дома терпимости, о молодых здоровых парнях, которым давали в руки оружие и заставляли воевать, проливая за гроши свою кровь…

– Забавно, забавно, – вполголоса заметил Вихрев и закурил сигарету. – Я уже слышал нечто подобное и о легальных переходах на таможне, и о «дырах» на границе, но, по правде сказать, никак не мог ухватиться за ниточку.

– Вот тебе толстый конец, – горько усмехнулся собеседник, – да еще с ответвлениями. Эмигранты ведь попадают в Беларусь не с неба, а везут их из России. Раньше их переправляли через страны Прибалтики, но там перекрыли кислород этому доходному бизнесу. Если разматывать клубок в обратную сторону, то можно найти и у себя под боком крупных дельцов, нагревающих хорошие бабки на крови.

– Здесь пахнет криминальным бизнесом, – согласился Вадим, глубоко затягиваясь сизым дымом.

– И большими деньгами! – добавил бородатый писатель. – А самое главное, что Беларусь – это только перевалочный пункт, где сидят мелкие исполнители, а большие деньги, как правило, идут из России, возможно, из самой златоглавой.

Вадим утвердительно кивнул головой. Он прекрасно понимал, что после распада СССР все нити остались в Москве и «серые» режиссеры умело и профессионально дергали за веревочки своих марионеток, которых в независимых республиках было хоть пруд пруди.

Вихрев перекинулся со своим собеседником еще несколькими фразами, утоляя свое любопытство.

– А отчего самому не попробовать расколоть этот узелок? – поинтересовался Вадим. – Материал-то интересный…

Владимир грустно усмехнулся и, чиркнув зажигалкой, прикурил очередную сигарету.

– Если бы мог, – тихо произнес, – то к тебе не обратился бы, Вадим.

Мужчина как-то странно посмотрел на собеседника, словно был в чем-то виноват перед ним.

– Договорились, – согласился Вадим, – я подумаю над твоим предложением… Недавно я вернулся из командировки, хотелось бы привести свои дела в порядок, а там… чем черт не шутит…

Договорить Владимиру не дали: в зал ввалилась шумная многолюдная толпа любителей искусства во главе с лысым слегка смущенным юбиляром, загалдела, задвигала стульями, зачавкала челюстями, осыпая расстроенного авангардиста комплиментами и тостами.

Глава 17

Макарыч вертел в своих холеных пальцах окровавленный бланк странной телеграммы.

– Эту телеграмму дал он? – настойчиво спрашивал полковник молоденькую связистку, которая испуганно хлопала глазками и упорно молчала. – Ты слышишь меня?

– Завьялова! – окликнула пожилая женщина девчушку, слегка дернув ее за плечико. – Завьялова!

Однако видя, что практикантка до сих пор находится в шоковом состоянии, она решила сама прояснить ситуацию.

– Все верно, – заверила она полковника. – Он писал, я сама видела, своими глазами.

– А ее успели передать? – настороженно поинтересовался следователь.

Та отрицательно замахала руками.

– Да что вы!

– Вы уверены? – настойчиво допытывался мужчина, сверля жестким взглядом пожилую связистку.

– Да Бог с вами! – обиженно ответила она. – Если бы и захотели, то не успели бы. Чтобы телеграмма пошла по назначению, ее нужно сначала мне показать, а потом передать Соне в аппаратную, чтобы она передала по телеграфу.

– Значит, вы гарантируете, – нетерпеливо прервал услужливую работницу полковник, – что она не покинула этих стен?

Глупые вопросы мужчины с усиками в штатском разозлили профессиональную связистку.

– Послушайте, – повысила она голос, – я не первый год работаю в связи и отвечаю за свои слова!

Макарыч незаметно взглянул на Слона, который утвердительно кивнул ему квадратной головой.

– Хорошо, – облегченно, как показалось связистке, сказал мужчина, – а вы не заметили ничего особенного?

– Чего? – спросила женщина.

Макарыч засуетился, подбирая нужные слова, чтобы не сболтнуть лишнего и одновременно доходчиво объяснить сварливой пожилой связистке и перепуганной практикантке-соплячке, что его интересует.

– Как давно он появился в отделении связи? – продолжал Макарыч. – Общался ли с кем-нибудь из персонала или просто со случайными гражданами?

– Не обратила внимания, – недовольно буркнула пожилая женщина, – у меня и без того работы непочатый край.

– Понятно, понятно, – таким же тоном перебил связистку мужчина, – мы тоже здесь не на праздник пришли!

– Ну, – вздохнула связистка, – прошу прощения, я рада бы помочь, да не знаю чем. Я ничего не видела…

– Очень жаль! – сокрушенно покачал головой Макарыч и от недовольства причмокнул влажными губами.

Пожилая женщина невинно смотрела на следователя, а про себя подумала: «Черт вас знает, сболтни лишнее, так потом дружки того бандита придут и тихонько придушат прямо на рабочем месте, а тебя, милый друг, потом ищи-свищи. Будет ли тебе, крысиная морда, до меня дело, до простой русской женщины?»

Впрочем, Мария Николаевна действительно толком ничего не видела, а если бы и видела, то скорее всего ничего не сказала бы. Слово не воробей – иди потом, слови его…

Огромный верзила квадратного телосложения, молча стоявший все это время за спиной Макарыча и внимательно вслушивавшийся в сумбурный разговор, вдруг, как бы невзначай, подтолкнул полковника, указывая глазами на оправившуюся от шока молодую девушку. Макарыч понял намек.

– Спасибо, – поблагодарил следователь пожилую женщину и, посмотрев в глаза связистке-практикантке, спросил ровным, но строгим голосом: – Итак, Завьялова, что вы можете сказать?

– О чем?

– О преступнике,

– О каком?

Полковник начинал терять терпение.

– Ты мне тут дурочку не разыгрывай! – повысил он голос. – О том, который телеграмму тебе давал. – И Макарыч помахал исписанным бланком.

– А-а… – протянула девушка и кивнула русой головкой в знак понимания, – дал телеграмму и деньги. – Она достала купюру и показала начальнику.

– Ну и что он говорил? – вытягивал информацию полковник, – может, просил о чем-нибудь?

Завьялова пожала плечами.

– Обыкновенный клиент, – уверенным голосом заявила она, – только немного издерганный какой-то, все пошлости говорил, намеки разные, встретиться хотел…

– Где?

– Да что я слушала его? – фыркнула связистка, – в общем, неприятный тип, мерзкий…

Слон не сводил пристального взгляда с девушки, он чувствовал, что она чего-то не договаривает. У него невольно возникло недоверие к этой симпатичной девушке, возможно, потому что он вообще никому не верил в этой жизни, а может быть, сработала интуиция.

– А когда вы обратили на него внимание? – спросил полковник и уставился на Завьялову, как удав на кролика.

– Когда, когда, – замялась девушка, вертя в холеных красивых пальчиках ценную купюру, – наверное, тогда, когда он попросил бланк.

Слон нагнулся к окошку и, протянув руку, забрал из рук девушки купюру. Внимательно повертел перед своими глазами казначейский билет и, заметив свежие следы крови на нем, передал деньги полковнику, указав на отпечатки пальцев.

– Так, так, так… – самодовольно причмокнул губами Макарыч. – Значит, ничего не видели, ничего не знаете и ваша хата с краю.

– При чем здесь хата? – вступилась за практикантку Мария Николаевна.

– А при том, что свежую кровь на телеграмме и на деньгах просто невозможно не заметить и не сделать вывод о том, что перед вами не просто клиент, а, может быть, и опасный преступник.

Завьялова отчетливо помнила, как вошел красивый, высокий парень, как осмотрелся, как приостановился возле абонентских ящиков, чуть не потеряв сознание, как мило и вежливо разговаривал он с ней. Она помнила каждую морщинку у его глаз, каждую складку у губ, адресованную ей улыбку, каждое слово в телеграмме… Вот если бы он появился на почте еще когда-нибудь, хотя бы раз, пусть даже случайно…

Девушка неприязненно посмотрела на мужчину с крысиным лицом, который расстроил ее планы и разрушил ее сокровенные девичьи мечты.

– Ну, может, кровь, – раздраженно ответила Завьялова, – а может быть, грязь! Что я принюхиваться должна? От вас тоже чем-то пахнет…

– Ну ладно, ладно… – нетерпеливо перебил Макарыч девчушку, – по существу!

Завьялова вытаращила удивленные глазенки.

– А что по существу? – повела она кокетливо плечиками. – Может, он пьяный был… да и телеграмма у него такая же была, как и он сам!

– А вы читали ее?

Девушка подняла презрительный взгляд на человека, задавшего ей наиглупейший вопрос, а про себя подумала: «Ну и следователь, глуп, как пробка. Неужели в милиции все такие?»

– Естественно.

– И что там было написано? – спросил Макарыч.

– Так она же у вас в руках, – усмехнулась девушка.

Макарыч понял, что дал маху, но не сдавался.

– Почерк очень неразборчивый, – парировал сыщик. – Вы мне в двух словах перескажите…

Завьялова недовольно покачала головой.

– А я что, помнить должна? – огрызнулась она. – Я же говорю, что бред какой-то в ней был… Помню только, что в Москву она направляется и что кого-то просят приехать.

– А кого и когда? – вступил в разговор Слон.

Связистка перевела недоуменный взгляд на огромного мужика, и ее губы растянулись в язвительной усмешке.

– Я вам не компьютер! – отрезала она. – Если вас интересует текст, возьмите его на экспертизу, а мне некогда заниматься расшифровкой пьяных иероглифов. Мне за это денег не платят.

– А все же? – донимал настырный Макарыч.

– Не помню!

Мужчины удовлетворенно переглянулись между собой.

– Если что-нибудь вспомните, – сказал полковник, – вот моя визитка, сообщите немедленно.

– А деньги и телеграмма? – нерешительно напомнила молодая связистка.

– Конфискованы как вещественные доказательства, – строго отрезал Макарыч. – До свидания! – И развернувшись, быстро удалился вместе с огромным бугаем, сел в разбитый «Мерседес» и скрылся из поля зрения озабоченных работников связи.

Глава 18

Вихрев мысленно прокрутил детали вчерашнего разговора с Владимиром.

Вечер закончился в баре Центрального дома работников искусств, где собрались оставшиеся гости посидеть за рюмочкой, но уже за свой счет. Вадим пил немного, поддерживая непринужденный разговор со своими товарищами.

Затем, устав от казенной суеты, он, Орлов, Володя и Женька поехали домой к Косте Гурееву, чтобы послушать хорошую музыку, посмотреть видик, просто посидеть в чисто мужской компании.

Однако мальчишник не удался. Славка Демакин, художник и приятель Кости, узнав о приезде Вадима, притащил с собой пару бутылок шампанского, а к ним прихватил двух молоденьких длинноногих натурщиц, весьма похожих друг на дружку, по всей видимости, сестричек, которые удивленно и восторженно хлопали длинными ресницами, слушая удивительные рассказы бывалых завсегдатаев культурных мероприятий.

Вадим для приличия посидел еще немного и, сославшись на неотложные дела, откланялся. Вездесущий Женька тоже решил ускользнуть домой, где его ждала молодая жена.

– Костя, – заговорщицки произнес гость, – я с Вадимом ухожу, пора уже.

– Ну, ты бы мог остаться, – надулся Гуреев.

– Завтра увидимся.

Хозяин махнул рукой.

– Лады!

Женька открыл дверь, за которой возле лифта его нетерпеливо ждал Вихрев.

– Ты не забыл, – напомнил Женька, – что завтра нас ждут в мастерской на Арбате?

– А как же, – заверил приятеля хозяин, – я уже и подарок приготовил – целый ящик скипидара!

– Чего? – не понял приятель.

– Скипидара, – пояснил Костик, – это первое дело для художника в наше беспокойное время.

– А-а… – протянул Женька, – чтобы пятки смазать!

Гость рассмеялся, а Костик буркнул в бороду:

– Не бери до головы, старик!

– И до остального тоже, – кинул на ходу Женька, вскакивая в кабину лифта.

* * *

Женька вышел в центре и свернул на Малую Бронную, а Вадим остался сидеть в нерешительности, размышляя, позвонить Наташке Фалеевой или заехать прямо к ней домой. Немного поразмыслив, Вадим вышел из такси и подошел к телефону-автомату.

Наташка только день назад приехала со съемок и с радостью восприняла предложение встретиться.

– Через десять-пятнадцать минут я буду готова, – сказала она.

– Хорошо, – согласился Вадим, – я за тобой заеду.

Он на секунду задумался.

– Заглянем в ночной бар или ресторан? – спросил Вихрев.

– Нет, Вадим, – ответила женщина, – мне так надоели сытые рожи… Давай лучше к тебе!

– Хорошо, – согласился Вихрев, который и сам устал от шума, гама и суеты, – тогда я заеду в ночник и что-нибудь куплю, а то у меня пусто в холодильнике, как на Северном полюсе.

– Нет, – возразила Наташа, – забери сначала меня, а после мы все решим.

– Лады, – согласился Вадим и поймал себя на том, что ответил Наташке словом-паразитом своего приятеля Константина, но тут же об этом забыл, – хорошо, жди!

Он повесил трубку и вернулся в такси, где нетерпеливо ждал своего клиента пожилой таксист с лихо закрученными усами.

– Облом? – поинтересовался шофер.

– Не понял…

Таксист весело подмигнул.

– Я говорю, девочку на ночь не нужно? – открытым текстом спросил он.

Вадиму захотелось врезать по наглому сытому фэй-су убогого мужика. Он не любил сутенеров.

– Я не по этой части, дорогой ты мой, – серьезно сказал Вадим, – мужичка бы пожилого!

– Этого не держим, – насторожился таксист и, с опаской посмотрев на «извращенца», невольно потянулся к монтировке.

– Тогда на Цветной бульвар, – обиженно бросил Вадим, стараясь удержаться от смеха.

На привокзальной площади сновали пассажиры с тяжелыми сумками, сельскохозяйственным инструментом, саженцами, мешками. Горожане готовились к весеннему полевому сезону на своих маленьких – шесть на шесть метров – огородах. Автовокзал примыкал к железнодорожному вокзалу, и народ тусовался в этом районе, ожидая рейсовых автобусов или электричку. Желающих прокатиться на электропоезде было гораздо больше, так как билеты там были намного дешевле.

Глава 19

На привокзальной площади стояли ряды коммерческих ларьков с разнообразной импортной продукцией в ярких красивых упаковках, но полуголодные граждане, бросив в их сторону раздраженный взгляд, старались поскорее пройти мимо – все это им было не по карману – и спешили пристроиться к длинной очереди за дешевыми постными пирожками, чтобы хоть как-то «заморить червячка».

Кое-где сидели нищие попрошайки, бездомные или просто опустившиеся люди. Наряд милиции, прохаживаясь по площади, зорко следил за порядком, выдворяя одних и не замечая других. Особенно патруль донимали шумные гадалки – цыганки и пронырливые старушки – продавщицы импортных сигарет и водки с пивом…

* * *

Новый «Запорожец» бежевого цвета, проехав через всю площадь, припарковался на стоянке возле коммерческих ларьков, чуть заехав на бровку тротуара.

Из автомашины не спеша вышел пожилой лысый мужчина маленького роста в спортивном отечественном костюме цвета хаки. Аккуратно захлопнув дверцу автомобиля, он предусмотрительно проверил, надежно ли она закрылась, дернув разок-другой ручку, и, убедившись, что все в полном порядке, внимательно стал разглядывать ряды ларьков.

Его напряженный взгляд скользил по киоскам, пока не остановился на самом крайнем. Это была «Гор-справка».

Мужчина, облегченно и радостно вздохнув, пошел по тротуару вдоль коммерческих ларьков в направлении своей цели.

– Подайте Христа ради! – стонала убогая старушка, протянув сухонькую жилистую руку.

– Помогите погорельцам! – неслось с другой стороны.

Однако пожилой мужчина не обратил внимания на призывы о помощи: все его помыслы были направлены на объект в конце длинного ряда ларьков. Он невольно ускорил мелкий шаг, и было заметно, что он слегка прихрамывает на левую ногу.

На вид ему было чуть за шестьдесят. Он был чисто выбрит. Седые виски и затылок были аккуратно подстрижены.

Если бы не беспокойные карие глаза, в которых светился какой-то тревожный огонек, можно было бы сказать, что лицо пожилого человека выглядело привлекательным для его лет и располагало к дружескому общению. Уверенная поступь и пропорциональная, неплохо сбитая фигура говорили о его физической закалке и неплохом здоровье.

С каким-то непонятным для себя замиранием сердца, чего он давно уже не испытывал, мужчина подошел к киоску «Горсправка» и наклонился к открытому окошку.

– Добрый день, – вежливо поздоровался он с миловидной женщиной, скучающей на своем рабочем месте.

– Добрый…

– Я делал заказ, – сообщил мужчина.

– Какой номер? – деловым тоном спросила женщина.

Мужчина, вытащив из заднего кармана трико кожаное портмоне и достав из него квитанцию, протянул киоскерше.

– Пожалуйста.

Женщина внимательно повертела в руках квитанцию и взглянула на клиента.

– Паспорт есть?

– Вот.

Мужчина протянул ей документ. Киоскерша раскрыла паспорт, внимательно разглядывая фотографию и сверяя ее с оригиналом.

– Велихов Панкратий Андреевич? – сухо спросила она.

– Он самый, – кивнул лысой головой клиент и добродушно улыбнулся, сверкнув красивыми белыми зубами. – Панкратий Андреевич Велихов.

Киоскерша вернула паспорт, порылась в стопке бумаг и нашла нужный листок.

– Надежда Макаровна Румянова? – спросила женщина клиента, растягивая слова, словно хотела продлить сладостный миг власти и мучительный трепет пожилого человека.

– Да, – кивнул седой лысой головой мужчина и проглотил сухой комок волнения.

– 1936 года рождения? – уточнила киоскерша.

– Она самая…

Женщина покровительственно скривилась в ухмылке и протянула листок.

– Вам повезло, – произнесла киоскерша, наслаждаясь растерянным видом клиента, который недоверчиво вертел листок с адресом и не верил в свою удачу.

Наконец мужчина осознал происшедшее.

– Благодарю вас! – выпалил он, и лицо его просияло, помолодев лет на десять. – Не ожидал!.. Еще раз благодарю!

– Работа такая, – довольно хмыкнула смазливая киоскерша и гордо вздернула курносый носик кверху, – стараемся, как можем, только никто не ценит…

– Ой, извините! – вдруг спохватился мужчина и, достав из портмоне денежную купюру, бросил в окошко.

– Еще раз спасибо! – поблагодарил клиент и, не дожидаясь ответа, весело зашагал вдоль коммерческих ларьков к своему бежевому «Запорожцу».

– Не за что, – фыркнула киоскерша, небрежно беря купюру, и от удивления открыла рот. Ей хотелось что-нибудь крикнуть вслед ошалевшему мужику, но слова застряли в горле, и она так и осталась хватать воздух открытым ртом, недоверчиво теребя красивыми пальцами стодолларовую купюру…

* * *

Велихов Панкратий Андреевич был по-настоящему счастлив в эти минуты. Наконец-то он нашел ту, с которой расстался много лет назад, свою любимую Наденьку.

С Надеждой Велихов был знаком со школьной скамьи. Они оба были родом из станицы Большакове, что на Ставрополье, и ходили в одну ту же школу. Панкратий был на несколько лет старше своей подруги, но еще в детстве приметил любознательную веселую девчушку и всем сердцем привязался к ней. Они дружили, пока Панкратия не призвали в армию. Надежда честно ждала своего друга, но судьба на долгие годы разбросала их в разные стороны. Панкратий остался после службы в Сибири…

При воспоминании о службе, особенно о том, что случилось после нее, мужчину передернуло, резко заныла нога, левое веко задергалось в нервном тике. Панкратий Андреевич зло выругался, в сердцах проклиная тот злополучный случай, из-за которого он попал в дисбат, что круто изменило всю его жизнь…

Надежда поступила в краснодарский пединститут, переписывалась с Панкратием и в трудное для него время, но он по молодости не ценил этого. Да и расстались они по глупости… Надежда вышла замуж и, поменяв фамилию, исчезла из поля зрения Велихова.

* * *

Панкратий Андреевич уверенно вел автомобиль по Московскому шоссе, держа одной рукой бумагу с адресом Надежды Румяновой-Лефтовой. Сердце его радостно билось от долгожданной удачи.

Однако, что же он скажет ей после стольких лет разлуки?