Текст книги "Авиация великой войны"

Другому самолету, управляемому пилотом Францем фон Хиндессеном, удалось вернуться домой.

Таким было первое боевое столкновение авиаторов, закончившееся пленением германских пилотов.

Восточноевропейский театр

2-я армия генерала Самсонова терпит поражение, два русских корпуса пленены. Генерал Самсонов застрелился.

Командование 8-й германской армии, принявшее было решение об оставлении Восточной Пруссии, воспользовавшись пассивностью войск 1-й русской армии, быстро перегруппировало свои войска, направив их против 2-й армии. В результате германские войска окружили и разгромили два выдвинувшихся вперед корпуса 2-й русской армии (XIII и XV]. Окружение и разгром этих двух русских корпусов во многом стали возможны именно благодаря данным германской воздушной разведки. Остальные корпуса русских отошли из Восточной Пруссии.

Германская авиация непрерывно следила за всеми передвижениями русских войск, и ее данные внимательно изучались германским командованием. Летчики своевременно вскрыли передвижение и концентрацию 2-й русской армии. Им удалось также своевременно вскрыть движение русских дивизий в тыл I германского армейского корпуса. Несколько дней спустя Гинденбург, награждая военного летчика Зигерта, руководившего действиями германской авиации на этом участке фронта, скажет: «Не будь летчиков – не было бы и Танненбергской победы». В этой фразе запечатлелся первый действительный восторг от деятельности авиационной разведки, намного превзошедшей осторожные ожидания генералитетов.

Гинденбург: «Танненберг! Это слово пробуждает тяжелые воспоминания для могучего немецкого рыцарства, боевой клич побеждающих славян, память об этом все еще свежа в истории, несмотря на то, что прошло более пятисот лет».[45]45
  Немцы связали эту победу с именем Таппспбсрг, которое было хороню известно с 1410 г. как место, где славяне наголову разбили тевтонских рыцарей.


[Закрыть]

Из донесения Нестерова: «Вследствие неисправности двухместного аппарата я в 9 час. 30 мин. вылетел без наблюдателя на одноместном Моране. Близ с. Унтервальден идет артиллерийский бой. Наши позиции полукругом между Якторов – Полухов. Под нашим огнем горят деревни Станимирж, Куровице. Австрийцы заняли высоты и лес юго-западнее железной дороги. Бивак части около полка пехоты к юго-западу Поджарков и видимо пехота в резервных колоннах в разбросанном виде в долине между высотами 398 и 363 протяжением около 2 верст…»

31 августа – Завершение боев на Маасе. 4-я французская армия отходит за р. Эн.

Мольтке одобряет решение Клюка и 1-я армия устремляется в погоню за отходящей английской армией, изменяя направление своего движения с южного на юго-восточное.

Из телеграммы графа Игнатьева в Россию: «18/31 августа положение резко ухудшилось. Англичане, отступавшие все последние дни за французские войска, занимали линии Суассон, Компьен, однако при известии о наступлении немцев неожиданно покинули позиции, оголив совершенно левый фланг 5-й французской армии, расположенной вокруг Лаона. Правофланговая немецкая армия, по-видимому, свернула с направления Парижа и предприняла глубокий обход левого фланга французских армий, центр коих занимал вчера линию Лаон, Реймс, Верден. На лотарингском участке Восточного фронта – без перемен».

Восточноевропейский театр

Австрийцы терпят поражение у р. Гнилая Липа.

Авиация 3-й русской армии выполнила три боевых полета. Штабс-капитан Воротников с наблюдателем штабс-капитаном Плотниковым добыли в этот день важные сведения – установили направление отхода австрийских войск на Львов. Другой аэроплан повредили, и разведка была прекращена. Летчик Мрочковский и наблюдатель Лазарев из разведки не вернулись. В 11-м авиаотряде осталось всего два исправных аэроплана. Однако летчики 3-й армии отлично справлялись со своими задачами.

На правом крыле Юго-Западного фронта, в 4-й и 5-й русских армиях, воздушная разведка не справлялась со своими задачами. Русское командование не имело ясного представления о силах и группировке противника. Так, например, отсутствие должной организации воздушной разведки привело к тому, что не были своевременно обнаружены стратегическое развертывание 1-й австро-германской армии и ее выход из Танневских лесов. А при сражении у Красника 4-я русская армия, намечавшая охват левого фланга австрийских войск, сама оказалась под угрозой охвата своего правого фланга и вынуждена была вместо широко задуманного наступления перейти к обороне.

Не лучшим образом обстояло дело и на фронте 5-й русской армии. Так, сражение у Томашова фактически было выиграно войсками 5-й армии и австрийцы начали отступление. Однако командование русской армии, не имея данных воздушной разведки, вместо развития наступления приняло решение об отходе «на три перехода».

Первый месяц войны закончился. Наиболее значительными событиями месяца были гибель русской армии Самсонова и бомбардировка Антверпена.

Окончательно утвердилась за авиацией ее важнейшая задача – оперативная разведка. Ранее командование фронтов и армий основные задания по разведке глубокого тыла противника возлагало на конницу, проникавшую иногда на сотни километров в глубь территории противника, а авиацию рассматривало лишь как средство ближней разведки и связи в радиусе 100–120 км. Однако после первых же разведывательных полетов выяснилось, что авиация способна гораздо быстрее, точнее и документированнее, чем конница, доставлять все необходимые сведения командованию.

Гёпнер: «Несмотря на величайшее самопожертвование, – баварская кавалерийская дивизия потеряла уже в августе 1400 коней и лучших начальников патрулей, – кавалерии не удавалось проникнуть более чем на 15 км в расположение противника… На левом фланге командование принимало решения, основанные почти исключительно на донесениях летчиков… Донесения летчиков позволили 6-й армии в Лотарингии выйти из-под удара превосходящих сил противника и тотчас же остановиться, как только приостановилось наступление противника. Донесения летчиков сыграли также значительную роль в принятии решения начать сражение в Лотарингии…»

Поражение 2-й русской армии генерала Самсонова в большой мере явилось следствием пренебрежения русского командования к данным авиаразведки, своевременно вскрывшей движение корпуса Макензена в обход правого фланга армии и предупредившей о сосредоточении противника на флангах русской армии.

Также французская авиационная разведка вскрыла концентрацию германских войск у бельгийской границы, что позволяло своевременно раскрыть замысел германского генерального штаба – нанесение удара через Бельгию. Однако французское военное командование скептически отнеслось к этим данным авиаразведки, посчитав, что летчики преувеличивают, и половина германской армии не может быть сосредоточена у Бельгии.

Авиация в военной массе продолжала еще восприниматься весьма скептически, и только наиболее передовые военные уже по результатам этого месяца поняли все превосходство авиационной разведки над всеми прочими видами.

Вот что писал генерал Брусилов о первых днях войны: «Воздушная разведка вследствие недостатка и плохого качества самолетов была довольно слабая, но, тем не менее, то, что мы знали, получалось главным образом через ее посредство: агентов шпионажа у нас мало и те, которых мы наскоро набрали, были плохи. Кавалерийская разведка проникнуть глубоко не могла, так как пограничная река Збруч была сплошь и густо занята неприятельскими пехотными заставами…»

Конечно же, конница и агентурная разведка продолжали свою работу. Но авиация теперь уже начала выполнять задачи не только тактической разведки фронта и прифронтовой полосы, но и глубокой разведки тыла, проникая на 300–400 км в глубь территории противника.

Поначалу разведка носила визуальный характер. На первом этапе войны при средних условиях видимости и почти полном отсутствии маскировки можно было наблюдать невооруженным глазом с высоты до 600 м отдельных людей, с высоты 1200–1500 м – группы людей, с высоты 2500–3000 м – колонны войск. Особо срочные результаты визуальной разведки передавались наземным частям с помощью вымпела, сбрасываемого летчиком в расположении своих войск. В отдельных случаях уже начинали применяться и фотокамеры (Нестеров, Мачавариани и др.] Даже при таких примитивных способах организации дела штабы армии получали от корпусных и армейских авиаотрядов ценнейшие сведения о противнике.

Но в первый же месяц войны авиация успела проявить себя в качестве не только эффективного разведывательного средства, но также бомбардировочного, корректировочного и истребительного, хотя и в значительно меньшей степени. В первые дни войны провел бомбардировку железнодорожного узла в Меце французский военный летчик Сен-Бри. Также французский военный летчик Адольф Пегу, испытывая новый аппарат, попутно разбомбил железнодорожное депо на германской территории и аэростат-корректировщик, использовав в общей сложности 10 небольших бомб.

В этот первый месяц войны уже произошло два воздушных столкновения, каждое из которых было по-своему замечательным. Первое из них в небе над Парижем, а второе очень похоже еще на одну легенду. В небе над Лондоном британскому пилоту удалось застрелить германского летчика. Последний мертвой хваткой сжал рукоятку управления, в результате чего его аэроплан благополучно спланировал и достался британцам в абсолютно исправном виде.

Также в этом месяце германские и британские авиаторы успели обменяться налетами на штаб-квартиры. Британские летчики разбомбили полевую резиденцию кайзера Вильгельма, однако по счастливой для германцев случайности кайзер всего за 20 минут до этого выехал на другую квартиру. Бомбы разнесли в клочья автомобиль и замешкавшихся адъютантов. Вскоре после этого, после тщательной разведки с помощью тайных агентов, германские авиаторы совершили налет на загородную виллу бельгийского короля Альберта, но все бомбы угодили в сад.

Однако все эти бомбардировки с аэропланов имели пока что лишь моральное значение, гораздо больше ущерба принесли бомбардировки с дирижаблей, но и они практически не оказывали серьезного влияния на ход боевых действий.

Летчики продолжали искать средства для воздушной борьбы. Нестеров еще накануне войны оснастил свой аэроплан якорем, подвешенным на конце 20-метрового троса. Идея заключалась в следующем: подлететь к неприятелю сзади и сверху, зацепить якорем крыло или хвостовое оперение и вывести его машину из равновесия. Кроме того, Нестеров считал, что, получив превосходство в воздухе по высоте, можно, искусно маневрируя, прижать противника к земле и принудить его опуститься в расположении русских. Для борьбы с дирижаблями и аэростатами Нестеров укрепил на хвосте своего аэроплана пилу; он предполагал вспарывать ею оболочки воздушных кораблей. Затем он прицепил под самолетом на длинном стальном тросе грузик, выпуская который в нужный момент, рассчитывал опутать тросом винт вражеской машины и заставить ее приземлиться. Другой способ, более опасный, но также выполнимый, состоял, по мнению Нестерова, в прямом нападении на противника – достаточно «чиркнуть» колесами своей машины по центроплану или крылу противника, чтобы сбить его. Нестерову указывали на опасность подобного маневра, но он считал, что при умелом исполнении здесь нет большого риска. Пытался Нестеров добиться и установки на своем аэроплане пулемета для стрельбы поверх винта. Но получить пулемет ему не удалось: «военным летчикам пулемет по штату не положен».

ГВТУ (Главное военно-техническое управление) русской армии представило Генеральному штабу в августе месяце следующие соображения относительно военного применения авиации: «На первом месте должна стоять задача разведки, если эта задача будет заслонена погоней за превращением аппаратов в средства воздушного боя, то может случиться… что ни та, ни другая задача не будет достигнута». С начала войны верховное командование русской армии не придавало никакого значения воздушному бою. И даже уже в ходе войны, когда ГВТУ представило в Генеральный штаб соображения о возможных видах боевого применения самолетов, мысль о воздушном бое не встретила поддержки в высших военных кругах. Руководители Генерального штаба особенно подчеркивали в своем заключении, что «мысль о том, что во время войны придется раньше всего сразиться, чтобы овладеть воздухом, едва ли верна, это значило бы поставить на карту воздухоплавательные средства и при том без надобности». Поэтому никаких мероприятий по вооружению самолетов в России не проводилось.

Но столкновения и смертельная борьба между крылатыми людьми неизбежно должны были возникнуть. И, помимо создания зенитной артиллерии, лучшим средством борьбы с авиацией противника могла стать только хорошо организованная собственная авиация.

Отдельные летчики и конструкторы, предвидя возможность воздушного боя, еще накануне войны различным образом готовились к таким столкновениям. Затем при встрече с противником уже во время военных действий отдельные летчики пытались стрелять из пистолетов, но при скорости полета 100–115 км/час такая стрельба оказалась совершенно безрезультатной.

Просьбы русских авиаотрядов дать им хотя бы немного пулеметов отклонялись под предлогом, что это оружие не положено по штату летным подразделениям. Экипажам предлагалось брать в полет крупнокалиберные пистолеты. И это несмотря на то, что еще в феврале 1911 г. по представлению Шишкевича начальник русского Генштаба Я. Г. Жилинский испрашивал у военного министра Сухомлинова разрешения передать первые 30 легких пулеметов «Виккерс» в авиаотряды. Сухомлинов ответил согласием и первые 6 пулеметов были установлены 18 июля 1911 г. в 8-й авиационной роте на «Фарманах-15».

А с 31 июля по 6 августа 1913 г. поручик Поплавко совершил 19 полетов с пулеметом «Максим» весом 18,4 кг на аэроплане с максимальной скоростью 90 км/час и потолком 1300–1500 м, в зависимости от веса летчика и наблюдателя. «Происходили задержки из-за перекоса патронов, который получался оттого, что при полете ветром ленту отбрасывает… Общее заключение: 1. Стрельба с аэроплана возможна; 2. Произведенные опыты не дают возможности дать заключение о действительности огня с аэроплана; 3. Опыты в этом направлении желательно продолжить…»

Весной 1914 г. пилот А. Габер-Волынский испытал самолет «Фарман-16» с бронированной кабиной и пулеметом «Максим» (он весил 21 кг).

Мачавариани: «Установка пулемета увеличила вес и значительно снизила потолок аэроплана. Снизилась и скорость, так как пулемет и приспособления для его установки увеличили лобовое сопротивление. А снижение высоты и скорости полета повышало вероятность поражения аэропланов ружейным и пулеметным огнем наземных войск. Пришлось прекратить попытки вооружения аэропланов. Оно стало возможным с появлением более совершенных машин и облегченных пулеметов».

Эта ситуация была характерна не только для России, где и по сю пору многое создается по принципу «голь на выдумки хитра».

Зигерт: «При первых боевых полетах нам вручались автоматические пистолеты с удлиненным прикладом. Теперь покажется диким, если сказать, что я лично во время полета над Бельфором в августе 1914 г. имел единственным оружием карабин, на ствол которого мною был надет граммофонный рупор, чтобы при встрече с неприятелем застращать его хотя бы этим видом. Позднее стали применяться датские Мадзен-мускеты и 25-ти зарядные маузеры».

Однако «маузер» при стрельбе в сторону, противоположную движению аэроплана, плохо выбрасывал гильзы из-за ветра сзади, и его часто заклинивало. «Виккерс» приходилось приспосабливать таким образом, чтобы водяное охлаждение заменить воздушным.

Даже облегченный пулемет «Льюис», который с начала сентября стали устанавливать в британских ВВС, далеко не снимал проблем. Стрелять приходилось поверх винта. Гашетка, правда, находилась на ручке управления, но перезарядка требовала быстрых манипуляций одной рукой: нужно было наклонить к себе казенную часть и сменить диск. Противник мог различным образом использовать эту вынужденную задержку.

Сентябрь

Итак, «первый период войны», согласно определению графа Игнатьева, шел к завершению. Однако окончился он отнюдь не взятием Парижа. Расчет германского командования на мощь своей артиллерии и цеппелины не оправдался, и иллюзии германских военных в реалиях войны быстро разрушились. Во-первых, им не удалось пройти в 2–3 дня, как они надеялись, Бельгию; во-вторых, из-за энергичных усилий русских войск им пришлось снять с западного фронта и перебросить на восточный несколько корпусов, ослабив тем самым свою ударную группировку еще более. Кроме того, из 8 действовавших воздушных судов (5 на западном фронте, 3 на восточном] в первые же недели войны было потеряно 4. И теперь, начиная с сентября 1914 г., дирижабли посылаются только ночью. Несмотря на все это Цеппелин-концерн продолжает выпуск воздушных судов. Их технические характеристики все более совершенствуются, но гигантские сигары по-прежнему остаются относительно легкой добычей наземной защиты.

А аэропланы становятся все более и более боеспособными. В этом месяце на аэропланы британских воздушных сил начали устанавливать первые облегченные пулеметы «Виккерс» и «Льюис».

Несмотря на не столь блестящее, как ожидалось, применение дирижаблей и цеппелинов в первый месяц войны, Англия срочно налаживает их производство. Но, в отличие от Германии, предназначает эти воздушные машины целиком для нужд морского ведомства, и прежде всего для охраны морей от германских подводных лодок. Было замечено, что летательный аппарат в деле обнаружения подводных лодок имеет неоспоримое преимущество; он позволяет заметить перископ на значительно большем расстоянии, чем это возможно с корабля. Кроме того, выяснилось, что с воздуха в спокойную погоду хорошо видны подводные лодки на глубине от 10 до 30 м, в зависимости от состояния воды. Поэтому обе воюющие стороны уже в этом месяце организовали береговые воздушные отряды, вооруженные гидросамолетами. Однако деятельность их в первые годы войны была малоэффективной и в основном ограничивалась разведкой.

Германия на главном театре военных действий в проливе Ла-Манш и на Северном море имела только один отряд на Гельголандском острове из шести гидросамолетов, способных вести разведку лишь в прибрежных районах.

1 сентября – Директива Жоффра о дальнейшем отступлении французских войск на линию Ножан – Бар-ле-Дюк. 6-я армия Монури подчинена коменданту Парижа.

Германский разведывательный дирижабль Z-IX ночью обнаружил на северном участке фронта французские биваки близ Гента[46]46
  Дирижабль Z-IX базировался в Дюссельдорфе. От Дюссельдорфа до Гента по прямой не более 240 км. На западном фронте в это время более дальних разведок на дирижаблях не предпринималось.


[Закрыть].

Из телеграммы графа Игнатьева в Россию: «…немецкая радиотелеграмма известила о полном будто бы поражении нашей 2-й армии под Танненбергом, что мы приписываем фабрике фальшивых сведений.

Обойденная с фланга 5-я французская армия сумела за сегодняшний день выйти из трудного положения и отойти за р. Эн к востоку от Суассона. Для облегчения отхода 1-я армия перешла в частичное наступление. Германские армии к сегодняшнему дню достигли следующих результатов: кавалерийский корпус силою в три дивизии, поддержанный, как всегда, пехотой, прошел Компьенский лес.

1-я германская армия дошла до линии Мондидье, Руа.

2-я германская армия – впереди Ретеля.

3-я германская армия – к западу от Монмеди.

4-я германская армия – к востоку от Стене.

5-я германская армия не перешла еще на левый берег Мааса между Стене и Верденом.

6-я и 7-я германские армии, по-видимому, истощены в непрерывных боях.

Указанная мною вчера (18/31 августа) немецкая радиотелеграмма о полном поражении нашей второй армии под Танненбергом остается без опровержения, между тем в ней упоминается о взятии немцами в плен 60 000 русских и командиров частей XIII и XV корпусов. Так как исход войны зависит от дружного действия нашей и французской армий, признаю совершенно необходимым наладить дело оповещения французского главнокомандующего о наших операциях, возможно, ежедневно».

Восточноевропейский театр

Австро-Венгрия проводит перегруппировку своих войск и бросает ко Львову против 3-й и 8-й русских армий 4-ю и 3-ю австрийские, а также прибывшую с Сербского фронта 2-ю австрийскую армию. 1-я австрийская армия Иосифа Фердинанда осуществляет прикрытие.

В ночь по приказу командующего русские армии отступают к Люблину и Холму. 4-я русская армия генерала Эверта, под давлением превосходящих сил противника, отходит на север.

Дирижабль «Шютте-Ланц-2», находящийся в распоряжении австрийского командования, произвел успешную разведку в районе Лодзь – Петроков.

2 сентября – Французское правительство из Парижа переехало в Бордо.

Германская воздушная разведка донесла, что на вокзалах Сюипп, Тюрли, Сент-Илер происходит погрузка войск. Что это может означать?

Восточноевропейский театр

Потерпел поражение в Люблин-Холмской операции X австрийский корпус, приступивший к охвату левого крыла 4-й русской армии, наступление 1-й австрийской армии захлебывается. Русские войска занимают Галич.

Облака висят низко над землей, целый день моросит дождь, летать невозможно.

3 сентября – 1-я германская армия последовала за своим авангардом к Шато-Тьерри, к переправе через Марну, так как, согласно донесениям летчиков, дальнейшее преследование англичан не предвещало успеха. Это общее решение, миновать крепость Париж, сосредоточило все внимание командования германской армии на южном направлении и заданий воздушной разведке по обследованию правого фланга не давалось, а IV резервный корпус, игравший роль заслона со стороны Парижа, своей авиации не имел.

6-я французская армия назначена для обороны Парижа; два сильно потрепанных в последних боях корпуса командующий армии отправляет в Париж, четыре корпуса оставляет на позициях.

Германская авиаразведка донесла: «в 10 час. 40 мин. утра одна пехотная дивизия расположена в боевом порядке южнее и юго-западнее Демартен. Замечен артиллерийский дивизион, двигающийся от Вильнев к Демартен»; «5 час. 30 мин. пополудни район Санли – Крепль – Лазарш – Демартен – Нантейль свободен… Около Виллерон 8 рот, у Ле-Неф – одна рота». Также сообщалось о 15–20 воинских поездах «на вокзалах Шалон и Менеуль с паровозами на запад» и о интенсивном движении поездов на линии Сен-Ревиньи, На основании всех этих данных германское главное командование отказалось от проведения намеченной наступательной операции.

Французские летчики установили, что 1-я германская армия прекратила движение на Париж и свернула мимо укреплений столицы с юго-восточной стороны. На основании этих данных Жоффр принимает решение начать 6-го сентября контрнаступление.

6-я армия, согласно приказу Жоффра, перемещается северо-восточнее Парижа. Но ее марш прерван известием, поступившим от авиаторов, о появлении колонны противника на дороге Вербери – Санлис – Шантильи. Колонна французов перешла Уазу у Крейль, направляясь на Шантильи. VII корпус быстро развернулся фронтом на север, но противник не обращал на этот корпус никакого внимания: он проходил мимо 6-й армии, направляясь на юго-восток.

У французского главного командования все больше множились сведения о том, что вся 1-я германская армия устремляется мимо Парижа в юго-восточном направлении. В 19 часов об этом телефонировал из Ренси Монури. В 21 час то же подтверждалось губернатором Парижа на основании сведений авиационной разведки. В это же время полковник Гюге телефонировал: «По вполне проверенным и совпадающим данным английских летчиков, вся 1-я германская армия, за исключением IV резервного корпуса, направляется на юго-восток, чтобы перейти Марну между Шато-Тьерри и Ла-Ферте-су-Жуар с целью атаковать левый фланг 5-й армии. Его головные отряды, вне сомнения, в этот вечер достигнут реки».

В четверг разыгралось воздушное сражение над Францией.

Телеграфирует в Лондон корреспондент «Evening News»: «Вечером около половины шестого я отдыхал в тени большого грушевого дерева. Вдруг послышался жужжащий звук – странный и как будто знакомый…

Высоко над головой повис в воздухе крылатый корабль, точь-в-точь как тот, который я видел недавно, когда бомбили железнодорожную станцию.

„Летит чертовски быстро. По виду как будто немецкий. Наверное, направляется к стаду коров, которых пригнали для армии, хочет бросить бомбу“, – сказал мой сын.

В следующий момент машина повернулась носом к земле и стала быстро спускаться, прорезая воздух, словно ястреб, падающий на добычу. Затем, нырнув немного в сторону, аэроплан помчался над самой землей, словно ласточка перед дождем.

Удивительное зрелище, хотя за рулем сидел враг, я не мог удержаться от восторга, видя его хладнокровие. Лететь низко над землей, значит рисковать быть изрешеченным нулями. Ведь на такой высоте его можно сбить при помощи обычного охотничьего ружья.

Их было двое. Сидевший за рулем, вероятно, был человеком высокого роста с льняного цвета бородой. Вся поза его, – сгорбленные плечи, вытянутая вперед голова, согнувшееся тело, – напоминала хищную птицу. Глаза закрывали большие авиационные очки. Длинные волосы и вся внешность ясно говорили, что это не военный. Ни головного убора, ни пиджака на нем не было. Рукава были высоко засучены, белые как у женщины руки обнажены. Второго я не успел разглядеть подробно.

Тут поднялись в воздух два французских аэроплана. Немецкий рулевой рванулся вверх, почти вертикально направляясь к самым облакам. Это был его единственный шанс – забраться вверх и сбросить оттуда бомбы или опуститься на один из французских аэропланов и вместе с ним разбиться насмерть. Французы знали это. Они летели вслед за немцем, все время оставаясь поверх его и с обеих сторон подбирались все ближе и ближе, словно орлы, готовые кинуться на цаплю. Пилот левого французского аэроплана начал стрелять по немцу, и в следующую минуту тот полетел стрелой вниз. Затем немец повернулся и, пролетев под левым преследователем, ринулся в сторону. Это был великолепный маневр, позволивший ему избавиться от преследования с двух сторон. Однако правый француз в следующий момент стал пересекать ему дорогу. Немец вновь увернулся, но теперь ему пришлось лететь прямо к фортам. Оттуда наблюдали за боем и уже ждали своей очереди. Надежды впереди не было. Игра была кончена. Немец это знал и начал еще и еще поворачивать, взмывать в вышину, бросаться то вправо, то влево. Но французы неотступно прижимали его к земле до тех пор, пока он не рухнул на землю и не превратился в груду развалин. Оба немецких летчика погибли».

Ллойд Джордж: «3 сентября 1914 г. по предложению лорда Китченера, Черчилль[47]47
  Китченер Гораций Герберт (1850–1916) – английский фельдмаршал. В 1900–1902 гг. – главнокомандующий войсками в Англо-бурской войне. В 1914–1916 гг. – военный министр Великобритании.
  Черчилль Уинстон Леонард Спенсер (1874–1965) – премьер-министр Великобритании в 1940–1945 гг. и 1951-55 гг. С 1911–1915 гг. – морской министр Великобритании. В 1919–1921 гг. – военный министр и министр авиации.


[Закрыть] взял на себя все дело воздушной защиты Англии. Считая, что лучший метод защиты – нападение, он перебросил аэропланы в Дюнкерк для атак на воздушные базы неприятеля. Это послужило толчком к широкому самостоятельному развитию операций морской авиации; это же привело впоследствии к организации Королевской морской воздушной службы в качестве независимой от Королевского летного корпуса единицы… Когда Черчилль подал в отставку, воздушно-морская служба перешла в ведение Адмиралтейства».

4 сентября – Французская армия левого фланга проходит через покинутый правительством Париж.

На основании данных авиационной разведки германское командование издает директиву, в которой отмечает, что противник уклонился от обходного движения и перебрасывает войска на запад. Ввиду этого «оттеснение всех неприятельских сил в юго-восточном направлении к швейцарской границе является уже невозможным». В результате германские армии развертываются фронтом к Парижу между Уазой и Сеной, готовясь отражать удары союзных сил. Направление удара против левого крыла французских армий переносилось на правое; 6-я и 1-я армии должны были занять Нанси. Армия Клюка перешла Марну.

Четыре корпуса 6-й французской армии, назначенной для обороны Парижа, получают подкрепление в виде 45-й пехотной дивизии, которая, выйдя из Парижа, дошла до Ле-Бурже. 3-я французская эскадрилья, расположенная у Эпиналь, получила приказ отправиться в район боев в распоряжение армии Фоша.

Из донесений германской авиаразведки: «5 час. 30 мин. пополудни на линии Виллерон – Шенвьер – Эпиэ-ле-Лувр развернувшиеся войска. Южнее Ле-Блан – Мениль полк пехоты. В Париже колонны обозов двигаются на восток. В восточной части Парижа большой лагерь, полный больших и малых палаток». Все остальные донесения летчиков в этот день свидетельствовали преимущественно об отходе французов южнее Марны и Большого Морена и о присутствии 6-й французской армии севернее Парижа.

Из приказа штаба корпуса 3-й германской армии: «Воздушную разведку направить в треугольник Демартен – Париж – Шуази с обращением особого внимания на обстановку у Куломмье».

«Армии эти уже достигли реки Марны, не оставляя ничего против Парижа», – сообщал граф Игнатьев и уточнял это так: «Опасное положение 1-й германской армии, имеющей с фланга парижскую армию, должно быть причиной начала генерального сражения».

6-я французская армия остается на своих позициях северо-восточнее Парижа, которые она укрепляет. Части VII корпуса в высшей степени утомлены беспрерывными передвижениями сначала из Эльзаса, затем во время отступления от Соммы. Авиационная разведка, обследовав район к северу от Парижа, нигде не обнаружила противника: вся 1-я германская армия находилась уже восточнее Парижа. В результате 6-я армия разворачивается фронтом на восток, не опасаясь за свой левый фланг.

Английская армия располагается юго-восточнее Парижа, где она получает пополнение в 10 тыс. человек.

В 22 часа по штабам французских армий разослан приказ Жоффра о наступлении, начинающийся словами: «Следует использовать рискованное положение 1-й германской армии, чтобы сосредоточить на ней усилия союзных левофланговых армий. Все меры должны быть приняты 5 сентября с целью двинуться в атаку 6-го».

Этот день ознаменовался беспрерывным треском аэропланных моторов в окрестностях Парижа.[48]48
  А. Блок говорил, что шум пропеллера «ввел в мир новый звук».


[Закрыть]

Восточноевропейский театр

Русские войска занимают Львов. Австро-Венгрия создает 9-ю армию.

В штабе армии получена телеграмма: «… у деревни Артыщов мотор был подбит, пришлось спускаться. Аппарат взорвали… Военный летчик поручик Мрочковский. Наблюдатель капитан Лазарев». Оба летчика благополучно добрались до русских позиций с пленным австрийцем. Об исключении аппарата Ньюпор № 29 с мотором ГНОМ 70 HP № 2280 подан акт за № 122.

4-я, 5-я и 9-я русские армии переходят в общее наступление на юго-западном фронте.

Из штаба Нестерову: «Согласно последовавшего приказания Главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта, летчики вверенного Вам отряда штабс-капитан Гавин и поручик Мрочковский, аппараты коих подверглись уничтожению при полетах над неприятельским расположением, должны быть немедленно командированы в Петербург в Главное техническое управление для обучения их на аппаратах новой системы. О дне отбытия летчиков донесите. Основание: Телеграмма штаба Главнокомандующего № 7».