Текст книги "Реалистичные рассказы. Обрыв. Поездка в Сочи"

В.Ф. Саютин
Реалистичные рассказы

Обрыв

«Любовь нечаянно нагрянет

Когда её совсем не ждёшь

Поток событий и покажет

Насколько верно всё, что

ждёшь»

1. Студенческое общежитие

Какая радость на душе! Исполнилась моя давняя мечта, я поступил в институт. Господи! Как это замечательно быть студентом! Мой отчий дом в небольшом и уютном городке под Ферганой. Здесь я благополучно прожил все мои 18 лет. А тут институт в Ташкенте! Передо мной раскрывался заманчивый и удивительный мир. Я как на крыльях помчался в этот красивый большой город. Мне здоровому в принципе юноше с накаченным от занятий боксом телом, целеустремлённым к учебе, появившейся энергии от привалившего счастья, ничего не стоило без особого труда вечером сесть в проходящий поезд «Андижан-Ташкент» и утром прибыть в удивительный город. Легко ориентируясь в городской среде, поскольку прожил здесь в качестве абитуриента несколько месяцев, с легкостью явился в деканат и затребовал как иногородний направление в общежитие института. Секретарь декана, пожилая женщина Мария Ивановна внимательно посмотрела на меня, прищурив глаза, выдавила из себя: «А Вы точно поступили?» Тут я сразу осекся и быстро сообразил, что кроме слов юношеского порыва здесь потребны иные дополнительные доказательства. В принципе у меня ничего и не было кроме устного заявления председателя мандатной комиссии, о чём твёрдо сообщил Марии Ивановне. Она ещё раз, прищурив глаза, раскрыла обширный список зачисленных ребят в студенты, спросила у меня фамилию, область из которой я прибыл, и довольно быстро нашла мою фамилию. Теперь глаза у неё засветились. Она сказала, что прежде чем идти в общежитие мне надо сначала помыться в бане, здесь не далеко на Пушкинской улице за гастрономом и быстро выписала направление в общежитие. В конце августа в Ташкенте достаточно жарко, а в поезде почти всю ночь было душно, так что я приветствовал решение помыться в бане, да и сменное бельё было со мной в дорожной сумке. Взяв у Марии Ивановне направление в общежитие, я направился сначала в баню. По дороге меня осенило: как же я найду дорогу в общежитие? Возвращаться в деканат никак не хотелось, да и выглядеть бестолковым парнем вообще не вариант. Приостановился, внимательно прочитал направление и увидел адрес общежития – Станиславского 19, к. 5. Успокоился и двинулся в баню. После бани проснулся аппетит, поэтому решил перекусить. В кафетерии гастронома купил 200 гр. сосисок с гарнирной солянкой и грибами, хлеб, кофе и всё медленно съел со смаком. Внимательно всё осмотрел в надежде прийти сюда повторно, когда потребуется, поскольку вся еда очень понравилась и для студента совсем недорого. После завтрака в хорошем расположении духа пошёл в сторону предполагаемого общежития, но через некоторое время понял, что запутался и иду в другую сторону. Решил вернуться к институту и вместе с потоком студентов дойти, наконец, до общежития. На мою беду никакого потока студентов не наблюдалось. Решил внимательно присмотреться к прохожим, разговориться с ними и вместе дойти до нужного места. Это получилось, но не сразу, поскольку это был целый студенческий городок, состоящий из 6-ти больших корпусов со своей территорией. Наконец нашёл свой 5-й корпус. Коменданта корпуса на месте не было и пришлось довольно долго ждать. Появился комендант – энергичная молодая женщина, я протянул ей направление. Она отреагировала моментально и повела меня с собой сначала в кастелянную, затем в кладовую матрасов по дороге мимоходом сообщила, что студенческая столовая находится в подвале здания. Вот мы перед дверью комнаты на первом этаже. Всю постель комендантша передаёт мне, ключом открывает дверь, заводит меня в комнату и говорит: «Поскольку ты пришёл первый, то выбирай любую кровать и располагайся. Ключ в двери». Я выбрал кровать справа от окна и расстелил полосатый матрас. Внимательно осмотрел комнату. Довольно чисто, потолки высокие, но мебель: железная кровать, тумбочка у кровати, платяной шкаф у двери, большой длинный стол в середине комнаты, стулья, придвинутые к столу, старые. Окно без занавесок. Я глянул в окно: высоко, хотя и первый этаж, вспомнил, что внизу подвальное помещение, где кормят. Прекрасно, крыша над головой и спальное место не далеко от института обеспечено плюс пункт питания подо мной. Умиротворённый сложившейся ситуацией я почувствовал себя усталым и решил немного поспать. Проснулся от шума в комнате. Это поселились ещё три студента – Кульмурад из Хорезма, плохо говорил на русском языке и два парня корейца из Ташкентской области свободно владеющим без акцента русским языком. Мы, сразу предложили Кульмураду поменять комнату и уйти к своим землякам, но он категорически отказался, сказав, что ему необходимо как можно быстрее улучшить русский язык. Собственно его и поселил декан для этого с нами. Мы не возражали и дружно пошли первый раз в студенческую столовую. Так в течение первого семестра мы прожили в этой комнате, постепенно приобретая занавески на окна, дорожки на пол и прочую кухонную утварь, поскольку через соседнюю комнату функционировала и кухня с газовой плитой, которой мы часто пользовались. В конце семестра у нас начались проблемы с учёбой. Первым отсеялся самый старший из нас Борис. Он много курил дорогие сигареты марки «БТ». Часто уезжал домой к друзьям и подружкам куда-то под Ташкент. Из институтских уроков выполнял в основном начертательную геометрию, в чём солидно преуспел среди нас, а под конец семестра стал вообще пропадать по несколько дней и не являться на учёбу в институт. Я стал тревожиться, когда узнал об отчислении Бориса и нескольких девчонок из нашего потока. У подружек на этот счёт узнать было ничего не возможно. Девушки объясняли просто: ушла в академический отпуск. А тут ещё Валера, прилежный студент, земляк Бориса добавил в мою душу тревогу – неуд по Истории КПСС. В наше время это было катастрофой, поскольку это грозило через несколько месяцев после второй неудачной попытки сдачи экзамена по истории отчислением из института. Так и случилось. Жаль Валеру – хороший был парень. Рядом кипела жизнь. Кто-то прилежно учился, как Кульмурад. Кто-то наслаждался жизнью как Борис, а рядом в соседней комнате учился, общался с девушками, играл на гитаре и распевал песни Олег. У него всё получалось. Внимательно присматриваясь к ребятам моего потока, я стал по возможности анализировать их действия и понял, что в учёбе многое зависит от их интеллектуальной способности, трудолюбия и стремления накрыть поставленную цель. Например; по рассказам подружек Галина Тетерева не особо переживала об отчислении: «Диплом в институте не получила, зато приобрела мужа!» В декабре месяце в наш студенческий поток стали поступать ребята, отслужившие в армии. Место Бориса в нашей комнате занял Коля. Молчаливый и вдумчивый молодой человек, обозлённый на общество за несправедливую по отношению к нему судьбу, хотя весьма покладистый к преподавателям и старым друзьям, с которыми учился в институте до армии. Он быстро понял, что обижаться ни на кого не стоит и использовал в учебе опыт новых и старых друзей. Осознав, что его с института не отчислять и при необходимости всесторонне поддержат. То, что касается меня, то я налегал на учёбу, одновременно понимая важность всех изучаемых предметов и дисциплин.

2. Зачет по инженерной геодезии

Поначалу особенно трудно мне давалась инженерная геодезия. А тут ещё практическое задание: выполнить расчёт и начертить на ватмане в туши полигон участка местности по координатам, полученным в результате моих расчётов. Вместо того чтобы сначала показать расчёты преподавателю, а только потом чертить я начертил полигон на ватмане без проверки расчётов. Завернул этот ватман в газету, так как футляра для чертежей у меня ещё, пока не было, и отнёс на проверку преподавателю по практическим занятиям. Затаив дыхание внимательно наблюдал за проверкой моей работы. К моему сожалению вопросов проставленных карандашом преподавателя было достаточно много. Наконец, отодвинув в мою сторону чертёж, сказал: «Переделать». Дрожащей рукой я закатал чертёж в трубку, кое-как завернул в газету и поплёлся домой в общежитие. Расстроенный неудачной попыткой сдачи задания я уныло пошёл в общежитие по ближайшей дороге через полуразрушенный частный сектор. Рассуждая на ходу, сколько времени мне понадобиться для исправления ошибок. Увы, по моим подсчётам до конца зачётной недели оставалось несколько дней и если в ближайшее время я не сдам этот полигон, меня не допустят к экзаменам. Значит, у меня назревал цейтнот. Не чувствуя ног, я шагал по оплывшей от грязи мокрой из-за прошедших накануне дождей, скользкой дороге. Оступился и упал, выронив свёрток чертежей в огромную лужу. Поднялся, кое-как очистил одежду, портфель, измазанные руки и ужаснулся – мой сверток чертежей плавал в грязи. Очень расстроенный подумал, теперь придётся очищать чертёж. А как это сделать? Для начала надо сначала придти домой и там всё обдумать. Была слабая надежда, что газета защитит чертёж от грязи, но, увы, она проникла сбоку и залепила мой полигон. Заново перечерчивать испорченный чертёж, у меня уже не было времени. В сердцах я бросил чертёж на тепловой радиатор у окна и завалился спать, так как от расстройства в голове пульсировала боль. Засыпая, решил прекратить учёбу в институте, поскольку не хватала ума учиться дальше. Через некоторое время проснулся с ясной головой. В комнате было тихо, кроме меня по-прежнему никого не было. Я подошёл к радиатору взял чертёж и развернул его. Произошло удивительное явление на уровне тонкой материи – глина высохла и на моих глазах отлетела с ватмана чертежа. Мягким ластиком я зачистил следы и по замечаниям преподавателя поправил тушью чертеж. Проверил расчёт и ещё раз поправил полигон. На следующий день пошёл в институт и без проблем сдал задание преподавателю. Он поставил свою подпись в мою зачётную книжку. Таким образом, я по геодезии получил зачет. Теперь инженерная геодезия меня больше не смущала, я жадно слушал лекции, быстро всё воспринимал и запоминал, а под конец года сдал на отлично экзамен. Девчонки по учебной группе легко общались со мной и не стеснялись приходить ко мне в комнату за консультацией по геодезии. В конце второй сессии неожиданно появился пропащий Борис. У него в комнате оставались вещи и кое-какие дела с комендантом общежития. Он был любезен и не жаловался на свою жизнь. Поинтересовался моей учёбой и совсем неожиданно для меня попросил показать ему зачётную книжку. Не чего себе, подумал я, он же с нами не учился, однако знает про зачётку. Чудеса! Достал свою зачётную книжку и протянул ему. Он внимательно посмотрел, широко улыбнулся и доброжелательно похвалил меня: геодезия 5, история 4, химия 4, математика 3, сопромат 3. Было приятно, постольку никто ещё меня за учёбу не хвалил, хотя зимой подумал бросить институт.

3. Геодезическая практика

В начале летних каникул нас направили на геодезическую практику в район железнодорожной станции Карасу. О, это был настоящий учебный лагерь института. Большой участок поля с установленными палатками, навесами, столами и скамьями для камеральных работ. Предприимчивое местное население освоило один из камеральных навесов под торговые ряды, и продавала там молоко, горячий чай, узбекские лепёшки, фрукты и прочую перекуску. Собственно никто не возражал, так как студенты на свежем воздухе всегда жизнерадостные, энергичные и почти голодные. Идти на станцию, где действовала столовая, магазин, восточная чай хона и рынок, далековато, да и идти по жаре днём утомительно и некогда. Другое дело купаться в реке Карасу. Это ближе и приятнее для тела и души. Надо полагать, что за отличный экзамен по геодезии меня назначили бригадиром одной из студенческой группы нашего потока. Выделили геодезический инструмент, палатку с 4-мя парнями из нашего потока. Ещё пять девиц из моей бригады проживали в другой палатке, расположенной в женской зоне лагеря. Каждое утро я должен был собирать свою бригаду и выводить в поле для снятия инструментальной съёмки местности. Девочки, предпочитали заниматься под навесом камеральной работой по замерам выполненными мальчиками. Но некоторые девочки не любили постоянно сидеть и активно помогали мальчишкам работать в поле. Вскоре мне стало трудно собирать по утрам девочек. Одни жаловались на усталость, другие на желание подольше поспать утром, третьим, сильно изнеженным городом, вообще надоели полевые условия жизни. Пришлось мне подстраиваться под просьбы девочек: отпускать купаться не речку, домашним девицам уезжать на несколько дней к родителям. Мальчики и две девочки из моей бригады старались находиться возле меня, и всесторонне помогали, но после работы сразу отходили от меня, ссылаясь на личные дела. За мальчиков особенно не переживал, поскольку в основном они были постарше меня. А вот с девочками было сложнее, когда они предлагали идти на речку купаться, требовалось сопровождать их и в целях безопасности доглядывать за ними. Один лекторов нам популярно объяснил, что река Карасу в основном снегового питания. Летом в горах, в жаркую погоду, интенсивно таит снег и по реке проходит паводок, который используется на орошение земель. Вода холодная, а течение быстрое. Левый берег высокий и обрывистый, а правый у нашего учебного лагеря пологий. Эту реку – собственно протоку расчистили и углубили ещё в седьмом веке арабы для орошения нижележащих земель. Не многие наши ребята и девчата переплывали реку и поднимались на обрыв. С обрыва открывался красивый вид на окружающую местность и наш лагерь. Лучшего места для загара и душевного отдыха, пожалуй, и не было. Дул шебода – ласковый приятный ветерок, придававший при ярком солнечном свете молодому телу энергию, силу и уверенность в себе.

4. Наташа

На обрыве неожиданно увидел Ларису свою помощницу по бригаде и Наташу, соседку Ларисы по женской палатке. Наташа меня сразу заинтересовала. Заметив, что девочки меня не смущаются, я подошёл поближе к ним и прилег рядом обсыхать. Завязался непринуждённый разговор, из которого я узнал, откуда приехала Наташа, с какого она года и её специализация по учёбе и почему я до сих пор не видел её в институте. Оказалось всё просто: факультет мой, то есть ГТС (гидротехническое строительство), курс второй, но она заочница. Здесь, как и я на геодезической практике. Лариса попросила ни кому не говорить, что мы на обрыве. Я, молча, кивнул головой, но девчонки первые и проговорились. Позднее я заметил изменение отношений ко мне других девчонок из нашей бригады: доверительность исчезла, появилась насмешливость и желание поскорее отделаться от меня. Дело в том, что мне очень понравилась Наташа, а я ей. Она легко выдерживала мой взгляд и не отводила свой, когда я смотрел на неё. Была приветлива и разговорчива со мной. Наташа была немного постарше и мудрее меня. Рядом с ней я чувствовал себя уверенно и счастливым. Находясь рядом с нами, Лариса не мешала нам общаться друг с другом. На обрыве нам было хорошо и весело. Мы понимали и чувствовали друг друга взглядами наших глаз. Если нам хотелось пообщаться без Ларисы, достаточно было посмотреть в глаза друг друга или дотронуться до тела Наташи, и этого было достаточно о просьбе пообщаться наедине. Началом таких тёплых отношений и высоких чувств послужило следующее событие. Осматривая высокий обрыв, мы с Наташей подошли к самому его краю, и заглянули вниз. Внизу чёрная речка Карасу несла свои полные воды. До воды с сильным течением было около пяти метров. Было жарко и хотелось искупаться. Наташа своей левой рукой коснулась меня и спросила: «Прыгнем вместе»? Я ответил: «Прыгнем». И потянулся, готовясь к прыжку. Нет, сказала она: «С разбега». Мы сначала попятились от реки, а Наташа левой рукой крепко сжала мою правую ладонь и скомандовала: «Побежали» и потянула меня вперед. Быстро выровнявшись с Наташей, я ещё крепче сжал её ладонь и, не отпуская руки, мы одновременно полетели в воду р. Карасу. Касаясь холодной воды наши руки, непроизвольно разжались, и мы благополучно вынырнули из воды. Скажу честно, я был поражён такой смелостью и доверительности девицы Наташи. Это событие сильно подействовало и взволновало меня. Теперь я часто смотрел на обрыв в надежде увидеть там Наташу с Ларисой. Это было не сложно, поскольку моя палатка с друзьями мальчишками находилась на краю лагеря. Всякий раз, освобождаясь от работы при возвращении в палатку, тщательно смотрел на обрыв, выискивая там знакомый силуэт моей возлюбленной Наташи. Если её не было на обрыве, я занимался текущими делами, ожидая её, если же она была там, незамедлительно переплывал речку и выходил на встречу. Завидев меня, Наташа шла навстречу с улыбкой, смотря на меня. Нам было приятно! Дни шли за днями, и вскоре это единообразие постепенно стало нам надоедать. Произошло неприятное событие: у меня в бригаде сломался нивелир. Кто-то из ребят перекрутил винт регулировки уровня. Стеклянное окошко уровня треснуло, после чего нивелир перестал устанавливаться правильно. Я посмотрел на дату выпуска этого прибора и увидел 1949 год. О, подумал я, какой старый прибор, пойду на склад и заменю его. Склад тоже, как и мы размещался в отдельной палатке лагеря. Кладовщик внимательно посмотрел на нивелир; покрутил головой, понюхал, взял молоток и как треснул по уровню. Раздался звон разбитого стекла, полилась какая-то жидкость и в воздухе мы почувствовали резкий запах эфира: «Вот так его, не будет больше вонять, а с вас – 30 рублей» По тем временам 30 советских рублей большие деньги, 35 руб. это моя стипендия. Может быть, собрать со всей группы? Но перед девочками по вопросу денег светиться не хотелось. Из мальчишек только один Риза согласился войти в долю. Судьба, минуя Фортуну, катила на меня свои события комом. Намедни, с института привезли в лагерь почту. Письмо прислала мама, где сообщила о серьёзной болезни и нетрудоспособности моего папы. Просила меня быть благоразумным в учёбе и осторожным в жизни. Всё это сильно подействовало на меня и заставило внутренне сжаться. Настроение на юношеские подвиги и количество друзей поубавилось: я уже не мог угощать друзей пивом во время обеда в столовой на станции, так как больше не позволяли финансы и отказ за участие в складчине за нивелир. Был только сосредоточен на познании геодезии. Отношения с Наташей как то застопорились, мало того стали развиваться в обратном направлении. Её заинтересовала компания молодых греческих парней с землеустроительного факультета. Они были на год постарше нас и изучали геодезию более основательно, чем мы. От них я впервые услышал о высшей геодезии. Они для девочек были лучшими консультантами по практике, и больше себе позволяли, чем наши ребята с ГТС. Честно говоря, они были привлекательны, общительны, музыкальны и культурно падкие на женщин. Часто по вечерам любили под навесом собираться в кампанию; понемножку пили вино, из транзистора слушали музыку или вполголоса пели сами, в общем, старались никому не мешать, и в свой круг кроме девушек никого не принимали. Точно не помню, по какому делу я оказался под навесом, но в кругу весёлой компании молодых людей я увидел Наташу. Долго смотрел на неё, она смущенно смотрела на меня, но как обычно навстречу не шла, тогда я подошёл к ней и почувствовал, что она уже попробовала вино. Сердце моё сильно заколотилось, и сдавливающим голосом я спросил: «Ты пьяна»? Наташа молчала, а из глаз у неё беззвучно катились слёзы. Это было выше моих сил, и я ушел от этой весёлой компании обратно в мою палатку. Засыпая, решил побороться за мою Наташу. Утром проснулся бодрым и как всегда сделал разминку, немного пробежался, потом подошёл к палатке, где стоял спортивный инвентарь и потягал двухпудовую гирю. Вдруг ко мне подошёл один из вчерашних парней и говорит: «Ты вчера обидел Наташу и тем самым нанес оскорбление парням из землеустроительного факультета. Такое мы не прощаем». От таких слов я сразу принял боксерскую стойку и сказал: «А причём здесь факультет ЗУ?» И сделал несколько боксёрских движений: назад, влево и право. Помня, наставления мамы ни с кем не связываться я решил только защищаться, но для моего противника этого было достаточно. Он только грозил. Драться не собирался и быстро отошёл от меня. Один из дружков стоящих рядом сказал другому парню: «Я вспомнил. Он боксёр. Я видел его на ринге». Миновав угрозу, я решил всё же поговорить с Наташей. Но, увы, Наташу в лагере я больше не увидел. С института приехала женщина преподаватель и забрала всех наших девочек к себе, приняла зачёты по геодезической практике и отправила по домам. Вскоре наши преподаватели мужчины перестали интересоваться нашей учебной съёмкой местности, индивидуально у каждого из нас приняли теоретические познания, в зачётные книжки проставили зачёт с оценкой и отправили на каникулы по домам до следующего семестра. Таким образом, практика по инженерной геодезии у нас закончилась. Началась новая, насыщенная неожиданностями трудная и одновременно сладкая студенческая жизнь. Только через четыре года после двухмесячных сборов военной кафедры, я явился в институт за направлением на работу в Самару и увидел там, в фойе, Наташу. Был конец августа и перед началом учёбы везде толпились студенты. Наташа тоже заметила меня. Мы, как и раньше смотрели друг на друга и двигались уверенно на встречу. Подойдя довольно близко, Наташа внимательно осмотрела меня и по моей выправке уверенного в себе молодого инженера сделала вывод, и тихо произнесла: «Ты уже закончил учёбу, а я ещё учусь. Обрыв помнишь?» А я онемевший молчал. Да, обрыв я и никогда не забывал! Только кольнуло в сердце, поскольку над сердцем в красивом индийском кошельке лежала фотография моей жены с дочкой. Наташа, почти заплаканная, стремительно повернулась к молодому человеку, неприметно сопровождавшему её, быстро сказала: «Пошли».

В висках у меня стучало – судьба так распределилась нашей жизнью, а Фортуна удачи была не на нашей стороне – подумал я и двинулся в сторону ректората за направлением в новую жизнь, ещё ментально не понимая роль фактора времени в любви. Только значительно позже я понял, что для всех друзья судьба – индейка, Фортуна счастья переменна, а рок – подводит нам итог.