Текст книги "Герои русского броненосного флота"

Зять поэта

В Кронштадте на причале Усть-Рогатки Бирилева с букетами цветов в руках встречали две девушки: сестра Анна и подруга сестры несколько смущенная Мари Тютчева.

Роль Маши Тютчевой в последующей судьбе нашего героя весьма велика, а потому познакомимся с ней поближе. Родилась Мария Тютчева в Мюнхене в 1840 году. Биографы Тютчева единодушно отмечают, что она была особо любима своим великим отцом. Маша росла девушкой красивой, умной и романтичной. Вела любопытный дневник, весьма ценимый ныне биографами ее отца:

«Петербург. 16/28 января – 29 февраля/12 марта 1864 г.

16/28 января 1864 года… Вечер провела у Паниных… была там с папа́.

21 января/2 февраля… Папа́ обедал у Блудовых.

23 января/4 февраля… Сегодня огромный бал у княгини Кочубей.

24 января/5 февраля. Слушала рассказы папа́ о великолепиях вчерашнего бала, у него, между прочим, нога болит.

25 января/6 февраля. Папа́ хуже сегодня, он целый день пробыл дома.

26 января/7 февраля. Мама́ пробыла всю ночь на ногах. Папа́ лучше, но ночью у него был жар… Пришел Полонский, за ним Владимир Николаевич Карамзин…

28 января/9 февраля. Тургенев был и просидел довольно долго… Полонский обедал и читал свою драму “Разлад” (которую начал в Овстуге) …

10/22 февраля. Вечером были Charles, Новикова и Майков. Полонский был зван, но отказался болезнью. Сидели поздно, Майков читал много стихов.

20 февраля/3 марта. Папа́ принес “Листок” Долгорукова, где он поместил гнуснейшую статью на него и на его стихи к Суворову…

26 февраля/9 марта. После обеда были все в Русском театре, остались на одну пьесу “Свои люди сочтемся”…

29 февраля/12 марта. Папа́ обедал у Горчакова».

Будучи дочерью великого поэта, Мария и сама была не чужда поэтического таланта. На вечерах в доме Тютчева его друг поэт князь Петр Вяземский в шутку звал маленькую Машу майором, в память семейного спектакля, где Маша играла мужскую роль майора. В 1861 году она написала ему:

 
Когда-то я была майором,
Тому уж много, много лет,
И вы мне в будущем сулили
Блеск генеральских эполет.
В каком теперь служу я чине,
Того не ведаю сама,
Но к вам прошусь я в ординарцы,
Фельдмаршал русского ума.
 

Поэт ей ответил стихотворением, желая ей счастья и новых высот в творчестве:

 
Любезнейший майор, теперь ты чином мал,
Но потерпи, и будет повышенье;
В глазах твоих читаю уверенье,
Что будешь ты, в строю красавиц, генерал.
А в ожидании побед своих и балов,
Учись, трудись, – и ум, и сердце просвещай,
Чтоб после не попасть, майор мой, невзначай,
В разряд безграмотных, хоть видных генералов.
 

В день восемнадцатилетия Марии 23 февраля 1858 года Федор Тютчев написал дочери одно из своих знаменитых стихотворений:

 
Когда осьмнадцать лет твои
И для тебя уж будут сновиденьем, —
С любовью, с тихим умиленьем
И их и нас ты помяни…
 

…Стоя на кронштадтском причале с Машиным букетом цветов, Бирилев был смущен.

– Это мне?

– Да! – потупила взор покрасневшая девушка.

Оба уже поняли, что влюблены друг в друга и что эта любовь на всю жизнь…

По возвращении в Кронштадт Бирилев был сразу же повышен в должности и определен командиром новейшего винтового фрегата «Олег». Тогда же его пожаловали крестом «За службу на Кавказе» за былые черноморские дела против горцев.

А вскоре Бирилев сделал Маше Тютчевой предложение руки и сердце. Девушка с радостью согласилась. При участии императрицы и ее фрейлины Анны Тютчевой молодые были помолвлены. Друзья Бирилева радовались его решению вступить в брак, считая почему-то, что с началом спокойной и размеренной семейной жизни его болезнь пройдет сама собой.

По случаю помолвки поэт Вяземский посвятил Марии Тютчевой стихотворение, начинавшееся словами: «Я знал майором вас когда-то…»

Что касается Федора Ивановича Тютчева, то он выбором дочери был откровенно недоволен. Появление жениха совпало для Тютчева с досадным инцидентом между поэтом и генерал-адмиралом великим князем Константином Николаевичем. Не так давно Тютчев неожиданно для себя получил пакет с надписью: «Его превосходительству Федору Ивановичу Тютчеву от великого князя генерал-адмирала для будущего бала». В пакете оказались очки. Этот непонятный подарок заставил Тютчева предположить, что на балу у Анненковых, за два дня до этого, он не заметил великого князя и не поклонился ему. Зная, что генерал-адмирал отличается грубостью, Тютчев принял очки за «урок» с его стороны. Раздраженный, он тотчас ответил Константину Николаевичу достаточно едкими стихами. «Боюсь, чтобы не вышло истории», – написала в своем дневнике испуганная дочь Маша. Как выяснилось, обиделся Тютчев совсем напрасно. Дело в том, что в Михайловском дворце готовился костюмированный бал, на котором Тютчев и Константин Николаевич должны были появиться в одинаковых домино. Будучи близоруким и не желая быть узнанным по своим очкам, великий князь и отослал еще нескольким участникам такие же очки. Впрочем, Константин Николаевич на стихи Тютчева не обиделся и перевел все в шутку. Однако неприятный осадок у Тютчева от письма генерал-адмирала остался. И надо же такому случиться, что именно в это время любимая дочь объявляет своим женихом именно флотского офицера, да еще любимца великого князя!

Как бы то ни было, но помолвка состоялась. Затем Маша, по настоянию отца, уехала в Ниццу. Влюбленные снова разлучились. Но теперь уже ненадолго.

Как раз в это время на плававшем в Средиземном море фрегате «Олег» потребовалась замена командира. Командовавший фрегатом капитан 2-го ранга Андреев тяжело заболел. Узнав об открывшейся вакансии, Николай немедленно явился к великому князю Константину.

– Но ведь ты только с Тихого океана, не лучше ли немного отдохнуть и заняться здоровьем! – засомневался великий князь, наслышанный о жутких головных болях Бирилева.

– Я здоров и желаю служить на «Олеге»!

– На «Олеге» так на «Олеге», – пожал плечами генерал-адмирал и подписал приказ о назначении.

Не задерживаясь и дня в Петербурге, Бирилев поспешил в Ниццу, чтобы встретиться с любимой. По имеющимся у него сведениям, «Олег» в это время чинился в Пирее, и у его нового командира было несколько недель для того, чтобы провести их вместе с невестой.

В Ницце Николай с Машей подальше от многочисленной родни невесты и обвенчались. Предполагалось, правда, прибытие туда отца. Но судьба распорядилась так, что Федору Ивановичу в ту пору было не до свадьбы любимой дочери. Совсем недавно он похоронил главную любовь своей жизни Елену Денисьеву, а следом за ней почти одновременно ушли из жизни и дети от нее – четырнадцатилетняя Лена и десятимесячный Коля.

Ницца – жемчужина Франции, совсем недавно доставшаяся ей от Италии. Но европейская аристократия уже успела по достоинству оценить этот прекрасный курорт. На Лазурный Берег потянулись любители красивой жизни и просто желающие посмотреть мир. Много было приезжих и из России. Федор Тютчев уже написал свои бессмертные строки:

 
О, этот Юг, о, эта Ницца!..
О, как их блеск меня тревожит!
Жизнь, как подстреленная птица,
Подняться хочет – и не может…
 

По стечению обстоятельств в дни венчания Николая и Мари в Ницце там умирал старший сын императора Александра цесаревич Николай.

Федор Тютчев писал из Петербурга:

 
Сын царский умирает в Ницце —
И из него нам строят ков…
«То божья месть за поляков» —
Вот что мы слышим здесь, в столице…
Из чьих объятий диких, узких,
То слово вырваться могло б?..
Кто говорит так: польский поп
Или министр какой из русских?
 

Венчание по этой причине прошло очень скромно. Присутствовали в основном морские офицеры со стоящих в Ницце наших кораблей и несколько знакомых семьи Тютчевых, оказавшихся в это время на Лазурном Берегу.

Маша была очень грустна.

– Ой, не к добру, что при нашем венчании рядом умирает цесаревич, не будет нам с тобой счастья! – плакала она вечером, уткнув лицо в плечо Николая.

Тот гладил жену по голове и, как мог, успокаивал.

10 марта 1864 года капитан 2-го ранга Николай Бирилев был уже в Пирее и принимал под начало фрегат «Олег».

А спустя каких-то семь дней Бирилев вывел «Олег» в море. Вначале зашли на Парос, затем в Наварин. На Наваринском рейде салютовали греческому фрегату с королем Греции Георгом I на борту. Затем «Олег» направился к острову Корфу.

Из хроники плавания: «22 июня фрегат прибыл в Корфу. В этот же день перешли к острову Пиксо и, не останавливаясь на якоре, продержались около бухты Гайо до 2 часов, а к вечеру стали на якорь на северном рейде острова Санта-Муара. 15-го числа снялись с якоря и перешли в острову Итака, где и держались под парами, и в этот же день бросили якорь в Мессалонском рейде. В полночь на 17-е снялись с якоря и утром прибыли на остров Кефалония, в Аргостольскую бухту. 19-го перешли в Зант. В полночь на 21-е снялись с якоря и отправились в Пирей, куда прибыли 22 июня».

Вскоре туда прибыл и фрегат «Александр Невский», который должен был сменить «Олег» на Средиземном море. Дело в том, что в это время в Ницце скончался наследник российского престола великий князь Николай Александрович. Перевезти тело усопшего на родину было решено на кораблях российского флота. В силу этих событий «Александр Невский» был определен флагманским кораблем траурной эскадры. В состав эскадры был включен и «Олег». Поэтому, не теряя времени, Бирилев снимается с якоря и спешит на Мальту. После чего «Олег» присоединился к вышедшей из Ниццы траурной эскадре под командованием контр-адмирала Лесовского. Из-за противного ветра и зыби эскадра изрядно штормовала, прежде чем бросила якорь в Лиссабоне. Сюда подошел и английский броненосный фрегат «Дэфенс», отправленный королевой Викторией для сопровождения усопшего родственника. Чуть позднее к траурной эскадре присоединился и американский фрегат «Ниагара». В Копенгагене фрегат «Александр Невский» посетил король Дании с кронпринцем, тогда же к траурной эскадре присоединился и прусский фрегат «Виктория». У Гогланда эскадра Лесовского попала в приличный шторм, но, к счастью, без последствий.

У Кронштадта тело великого князя встречал весь Балтийский флот, выстроенный в кильватерную колонну от Толбухина маяка до траверза Петергофа. На флагманском линейном корабле «Император Николай Первый» развевался флаг адмирала Новосильского. За Кроншлотом стоял с приспущенными флагами отряд броненосных кораблей контр-адмирала Лихачева.

Сам император Александр II встречал гроб с телом сына на малом рейде у Лондонского маяка. Пристав на катере к «Невскому», он взошел на него и сразу уединился в каюте с гробом.

Затем на батарейной палубе «Александра Невского», временно превращенной в церковь, корабельный священник отслужил поминальный молебен, на котором, как флигель-адъютант императора, присутствовал и Бирилев. После этого, поблагодарив команду за службу, Александр II отъехал на катере в Петергоф, а «Олег» вошел в Кронштадтскую гавань для пополнения запасов.

Сопроводив усопшего наследника престола, фрегат вернулся в Ниццу, чтобы демонстрировать Андреевский флаг у южных берегов Франции. За исполнение этой печальной миссии командир «Олега» был награжден сразу тремя орденами: Святого Владимира 3-й степени, греческим Спасителя и гессен-дармштадтским Филиппа Великодушного.

Каждому, даже самому длительному плаванию, когда-нибудь приходит конец. Настало время, и «Олег» снова устало бросил в воду становые якоря в Кронштадтской гавани.

В апреле 1868 года Бирилев был произведен в капитаны 1-го ранга и сразу же уволен в отпуск до выздоровления. К этому времени возобновились давние головные боли, и старая контузия требовала полного покоя. К тому же Бирилев мог наконец-то побыть вместе с Машей. Не задерживаясь в столице, он спешит в Овстуг – родовое имение Тютчевых, в тридцати верстах от Брянска, – живописный уголок с березовыми рощицами и зелеными холмами вокруг усадьбы, где его уже ждала молодая жена. Теперь Николай и Маша все время проводили вместе, словно предчувствуя, что судьба отвела им совсем немного времени.

В Овстуг часто наведывался и сам Тютчев.

– Наш Бирилев – настоящее дитя природы! – часто иронизировал Тютчев над мужем своей дочери.

В этом была доля истины, рядом с великим поэтом обычный морской офицер действительно выглядел не слишком ярко. Федор Иванович Тютчев был человеком высшего света, часто принимаемым при дворе членами императорской семьи, посвященный во все дворцовые и международные интриги. По отцовской и по материнской линии он происходил из именитых дворянских родов (мать Тютчева, Екатерина Львовна, была графиней Толстой, близкой родственницей Остерманов, в двух поколениях приближенных царского трона). Что уж говорить об образованности, эрудиции и интеллекте одного из выдающихся дипломатов и величайших поэтов России!

Что касается Бирилева, то он был прекрасный моряк, храбрый офицер и отличный честный малый, но при поэтических спорах и разговорах о высокой политике больше отмалчивался, а при философских и вовсе зевал в кулак.

Видя свое превосходство, Тютчев вскоре полюбил поддразнивать и высмеивать Бирилева в отсутствие последнего. В письмах он бывал еще резче: «Он (Бирилев. – В.Ш.) ведь полный идиот, особливо с утра…» При этом Тютчев дружил с сестрой Бирилева, образованной и умной Анной Благово.

Вслед за Федором Ивановичем начали высмеивать нового члена семьи и остальные домашние. Такое отношение к горячо любимому мужу очень обижало ранимую Машу, которой теперь почти каждый день приходилось выслушивать нотации:

– Как ты можешь любить такого неотесанного мужлана, да еще и больного на голову! То ли дело Яков Полонский – эстет и лирик!

Надо отдать должное молодой женщине. На такие слова, Маша, гордо вскидывая голову, неизменно отвечала:

– Мой муж – мой герой и другого рыцаря мне не надо!

Заметим, что Тютчев при всем этом, зная об особом отношении императора к Бирилеву, на людях весьма гордился родством с флигель-адъютантом, любимцем императора и национальным героем России. Друзьям он всегда с удовольствием показывал подарок зятя – письменный набор с ядром и картечной пулей из Севастополя. Этот дар до сих пор хранится в посвященной Тютчеву экспедиции музее Мураново.

30 января 1867 года у Бирилевых родилась дочь, названная по просьбе отца в честь ее матери – Марией.

Из письма Тютчева: «В прошлое воскресенье, то есть 30 января, Мари Бирилева в 7 часов вечера родила дочь, и, кажется, благополучно. По крайней мере, только до сих пор состояние ее удовлетворительно, но сегодня еще только третий день; я знаю по опыту, как в подобных случаях следует стараться слишком рано торжествовать победу. Что усилило тревогу, неразлучную с подобным происшествием, это то, что за два дня до этого бедный Бирилев испытал весьма неожиданно два сильных припадка, свидетельствующие о неослабном, вопреки всем лекарствам, продолжении болезни. Теперь он опять поправился и возвратился, по-видимому, в свое прежнее положение; но повторение припадков без всякой осязаемой причины все-таки не отрадно».

Крестником маленькой Марии пожелал стать сам император Александр II. Увы, опасения деда-поэта оказались пророческими. Дочь Бирилевых прожила меньше года.

Уход

Не отступала болезнь и от самого Бирилева. Приступы становились все более частыми и тяжелыми. 15 апреля 1868 года его уволили со службы в отпуск до выздоровления, то есть навсегда. Смерть дочери сильно пошатнула и так не слишком хорошее здоровье Марии Бирилевой. А вскоре у нее нашли чахотку.

Уже больная Мария Бирилева деятельно занимается устройством школы для крестьянских детей в родовом имении. В письме брату Ивану она пишет: «Я поручила Мамаеву (управляющему имением. – В.Ш.) на мой счет устроить сельскую школу в Овстуге… Я убеждена, что стоит только начать – через несколько лет крестьяне сами не захотят оставаться без школы». В документе, хранящемся в Брянском областном архиве, говорится: «Дочь Тютчева, жена флигель-адъютанта, капитана 1-го ранга Мария Федоровна Бирилева, желая способствовать распространению грамотности, принимает на себя единовременные издержки на перестройку дома под училище, со всеми строительными материалами, а также на снабжение школы училищными принадлежностями…» Именно благодаря неустанным хлопотам Марии Федоровны через каких-то шесть месяцев в Овстуге открылось образцовая школа с пятилетним сроком обучения, самая большая в Брянском уезде.

А молодая женщина увядала на глазах. В те дни Федор Тютчев, страдая за судьбу дочери, писал:

 
Где неба южного дыханье
Как врачество лишь пьет она…
…………………………………
…О, дай болящей исцеленья,
Отрадой в душу ей полей,
Чтобы в Христово воскресенье
Всецело жизнь воскресла в ней.
 

Немного мог сделать для тяжелобольной жены и Бирилев. Капитан 1-го ранга мучился в это время страшными головными болями и эпилептическими припадками. Не видя иного выхода, Машу повезли на лечение в Германию, но было уже поздно. В июне 1872 года Мария Бирилева скончалась в Рейхенгалле от скоротечной чахотки. Ей было всего тридцать два года.

В 1957 году в здании школы, некогда основанной Марией, был открыт Музей Тютчева. Когда же в 1986 году было восстановлено здание усадебного дома, то в его мезонине была восстановлена и мемориальная комната Марии Тютчевой-Бирилевой.

Известие о смерти жены окончательно подкосило и так едва державшегося Бирилева. Он решительно выбросил все микстуры и выгнал врачей. Результаты не замедлили сказаться. Эпилепсия Бирилева вскоре перешла в быстро прогрессирующее слабоумие. Врачи смущенно разводили руками:

– Голова есть самое загадочное место организма, и современная медицина о процессах в ней происходящих не знает ровным счетом ничего.

– Так что же делать? – спрашивали друзья севастопольского героя.

– Надеяться на лучшее и молиться! – отводили взгляд титулованные доктора.

Увы, болезнь была беспощадна. В какие-то несколько месяцев Бирилев превратился в мычащее существо, едва умеющее держать в руках ложку. Это было страшно. Когда у больного случались проблески ума, друзья пытались его образумить:

– Николя, доверься врачам, пей микстуры, ведь только в этом твое спасение!

– А зачем мне все это, когда рядом нет моей Мари?

Какие-то слухи о состоянии Бирилева дошли до императора Александра, и он во время очередной встречи с братом Константином вспомнил о нем:

– Как там наш севастопольский герой? Есть ли надежда на поправку?

– Увы, Алекс, – развел тот руками. – Боюсь, что он уже никогда не станет нормальным. Он уже не человек, он овощ.

– Бирилев был мне всегда симпатичен и храбростью, и откровенностью! – вздохнул император. – Я уволю его в отставку с хорошим пенсионом, но оставлю числиться в гвардейском корпусе. Помимо этого я определяю его контр-адмиралом в свиту.

– Боюсь, он уже этого не оценит! – скривился генерал-адмирал. – Умственные способности Бирилева сейчас как у грудного ребенка.

– Главное, чтобы это оценили другие! – хмуро ответил брату Александр.

Год спустя после смерти любимой дочери ушел из жизни и Федор Иванович Тютчев

Последние годы жизни Бирилев провел в Овстуге под присмотром нянек и врачей. Ночами он ходил в свои вылазки на ближайший пустырь, а днями напролет сидел недвижим перед портретом жены и плакал. Иногда к нему привозили из Петербурга мать. Седая старушка, как когда-то в далеком детстве, гладила сына по голове, и тот сразу успокаивался…

В 1882 году Бирилев тихо и незаметно ушел из жизни. Общество этого уже не заметило, шли иные времена, и на устах были иные герои. Похоронили героя Севастополя и Цусимы в Петербурге на кладбище Новодевичьего монастыря в семейном некрополе Тютчевых рядом с могилой его жены и друга Марии. Надгробия обоих могил сохранилось до сегодняшнего дня.

Младший брат Николая Бирилева Алексей Алексеевич сделал блестящую карьеру, став полным адмиралом, морским министром и членом Государственного совета. Историки по-разному оценивают его деятельность. Однако все признают его несомненный патриотизм, жажду деятельности и личную честность. Согласитесь, что это не так уж и мало.

Именем Николая Бирилева был назван остров (Тэгудо) в Японском море у Корейского полуострова, обследованный в 1886 году экипажем клипера «Крейсер». Что еще можно добавить к вышеизложенному? Наверное, только сказать: «Спасибо, что ты был…»

Дядька Степан, спасший Америку

Он провел в море более полувека, достиг высших должностей и получил все существовавшие тогда в России награды. При этом, ни разу не участвуя в морских сражениях, считался в России лучшим флотоводцем своего времени. И на это были основания. Звали же его наши моряки между собой просто – дядька Степан.