Текст книги "Анархия – мать порядка! 1918-1919 годы"

По прибытии 15 мая 1919 года на григорьевский фронт, Дыбенко был отстранен от командования армией и назначен командиром дивизии, армию возглавил К.Е. Ворошилов. Тем временем, банды Григорьева, стремясь не вступать в серьезные бои, медленно отходили на юго-запад. Но серьезно воевать с Григорьевым не пришлось. История с атаманом закончилась совершенно неожиданно и для К.Е. Ворошилова, и для П.Е. Дыбенко. Решив объединить силы для борьбы с большевиками, батька Григорьев поехал на переговоры с батькой Махно. Во время переговоров батьки так и не смогли договориться, кто из них кому подчиняется. Произошла ссора, переросшая в перестрелку. Как выяснилось, Махно стрелял лучше, он и пристрелил Григорьева.

Командир Заднепровской дивизии матрос П. Дыбенко и батька Н. Махно

Едва Дыбенко узнал о кончине мятежного комбрига, он, не спросившись разрешения Ворошилова, рванул обратно в Крым. К этому моменту белые уже перешли на Керченском полуострове в наступление и медленно продвигались на запад. Матросы Дыбенко, привыкшие воевать с атаманами, не желали драться с настоящим противником и откатывались без особого сопротивления. Всюду царил беспорядок и анархия, грабежи и бандитизм. Дыбенко с надеждой ждал помощи Москвы. Но Ленин молчал. Тем временем, армия Деникина провала фронта на Донбассе и частью сил двигались на Перекоп и Чонгар. Дыбенко направил к Махно несколько политработников, чтобы договориться о совместных действиях, но мятежный батька прибывших комиссаров расстрелял. Кроме этого Махно снял свои полки с линии Мариуполь-Волноваха и отвел их к Гуляй-Полю на переформирование в 7-ю Украинскую советскую дивизию. В образовавшуюся брешь сразу же кинулась «дикая» дивизия генерала Шкуро. Посланный остановить казаков Федько, с задачей не справился. Шкуро быстро продвигался вперед.

Было очевидно, что Крымской республики П.Е. Дыбенко пришел конец. 16 июня 1919 года у Судака и Коктебеля высадился белый десант генерала Слащева, а казаки Шкуро прорвались к Мелитополю. После этого началось повальное бегство и дезертирство. Сам Дыбенко и ближайшие к нему лица прорывались из Крыма на Херсон в сопровождении матросских бронепоездов. Остальные, кто как сумел.

26 июня 1919 года Крым полностью перешел в руки армии генерала А.И. Деникина. При этом отряды П.Е. Дыбенко, даже не пытаясь зацепиться в северной Таврии, а сразу откатились за Днепр. Из-за повального дезертирства они сократились более чем вдвое. Оставшиеся были настолько деморализованы, что сдали белым Херсон, бежав от трех казачьих сотен. Вчерашний диктатор потерял все, и Крым, и армию.

Остатки дыбенковцев были сведены в дивизию неполного состава. Заметим, что матрос П.Е. Дыбенко был не одним представителем старой революционной матросской гвардии, которых именно тогда начали задвигать на второстепенные должности. В той же 14-й армии находился тогда и известный всей России матрос-анархист А.Г. Железняков. Он тоже пытался претендовать если уж не на дивизию, то хотя бы на бригаду. Но получил под начало всего лишь бронепоезд.

Между тем, белые продолжали наступление. Были захвачены Скадовск, Каховка, Никополь, Александровск. Около Одессы и Очакова находились французские корабли. Ворошилов приказал дивизии П.Е. Дыбенко удерживать участок фронта от Херсона до Екатеринослава. С этой задачей П.Е. Дыбенко не справился. Он оставил открытым свой правый фланг, подходивший к Днепровскому и Бугскому лиманам. Разумеется, этой ошибкой сразу же воспользовались белые. Затем был потерян Екатеринослав. После этого опасность обхода нависла уже и над левым флангом Крымской дивизии.

Исправить положение с Екатеринославом К.Е. Ворошилов поручил И.Ф. Федько, в дивизию которого входило много матросов. Федько с матросами ворвался в город и даже дошел до его центра, но через сутки, понеся большие потери, был выбит белыми.

Матросский бронепоезд Гражданской войны

Именно тогда, забыв старые обиды, к Дыбенко обратился Махно, прося прислать патроны и установить общий с «красными» фронт. Поставленный большевиками вне закона, батька Махно со своим трехтысячным отрядом продолжал сдерживать наступление «белых» на правом берегу Днепра у Екатеринослава. Агенты советского информационного отдела 14-й армии докладывали, что даже Азовско-Черноморская флотилия, располагавшаяся на Днепре, «находилась в веденье Махно», в частях чувствуется «идейная тяга к батьке Махно». На сторону Н.И. Махно тогда перешло несколько тысяч красноармейцев и матросов из дивизии П.Е. Дыбенко и команды двух матросских бронепоездов. Но П.Е. Дыбенко от нового союза с Н.И. Махно отказался.

В те дни положение не только для Крымской дивизии, но и для всей 14-й армии сложилось критическое. Белые уже взяли Одессу, Вознесенск, Черкассы и Переяслав. Под Жабокричем и Крыжополем хозяйничали петлюровцы. Далее к югу действовали румыны и бесчисленные атаманы. Целые полки Красной армии оказывались в окружении и истреблялись. Под станцией Верховцево, при попытке прорыва из окружения на бронепоезде, погиб матрос-анархист А.Г. Железняков. Советский фронт рушился. В воздухе пахло разгромом.

В это время дивизия П.Е. Дыбенко, отступив из-под Херсона и Екатеринослава, окопалась в Николаеве. Воевать с противником Дыбенко особо не торопился. Зато, оказавшись в Николаеве, он решает, по своему обыкновению, установить в городе личную диктатуру. По сообщениям местного исполкома Советов, матрос П.Е. Дыбенко и его штаб «воевали» с советскими властями, с коммунистами, а его красноармейцы и матросы грабили город и горожан. Но на этот раз местные коммунисты изловчились. Они обманом заманили и арестовали знаменитого комдива. Четыре дня Дыбенко просидел под замком, ожидая расстрела за свои злодеяния. Выпустили его только после прямого вмешательства наркомвоенмора Украины Н.И. Подвойского, уступившего стенаниям Коллонтай. На этом участие матроса П.Е. Дыбенко в боях за Украину и закончилось.

Следует отметить, что матросские отряды, в составе частей РККА, участвовали в отражении генерального наступления войск генерала А.И. Деникина на Москву летом-осенью 1919 года. При этом их использовали на решающих участках боев.

Командир матросского Северного летучего отряда С. Д. Павлов и нарком П. Е. Дыбенко. Фото 1918 года

В.Е. Павлов в книге «Марковцы в боях и походах за Россию», описывая бои за Елец 10 октября 1919 года, пишет: «…В наступление перешли матросы. Их теперь едва ли не 1.000 штыков. Идут планомерно, перебежками с охватом левого фланга. Марковцы стали отбегать… Приказ отходить за реку. Матросы на плечах полка перешли реку… Тяжелые бои у деревень Пушкарское, Козинка и села Голубовка. Отчаянно отбиваются марковцы; бросаются в контратаки. Не выдерживают против матросов, грозные цепи которых шли с диким ревом, но быстро собираются, контратакуют и не выдерживают уже матросы, бегут, ища спасения за рекой. В полку большие потери…» Буквально через несколько дней Добровольческая армия потерпит поражение, и начнет свой трагические отступление на юг, завершившееся эвакуацией из Новороссийска.

* * *

При этом на Украинском фронте воевали и матросские отряды, где анархистские настроения были незначительны. Это, как правило, были балтийские отряды, которые устойчиво контролировались комиссарами, были достаточно организованными и дисциплинированными.

Как пример, можно привести боевую деятельность январе-марте 1919 года отдельного матросского отряда в составе 4-й стрелковой (с 7 марта 42-я стрелковая) дивизии группы войск Курского (Донецкого) направления и 13-й армии Южного фронта. Матросы этого отряда участвовали в боях за Донбасс. При этом задачи, выполняемы данным отрядом, не выходили уже за рамки тактических задач в масштабе 4-й стрелковой дивизии.

Историк А.Г. Оселедец в своей монографии «Организация и боевое использование сухопутных вооруженных формирований РККФ (19171922 гг.)» пишет: «Если до весны 1919 года все отряды (имеются в виду матросские отряды – В.Ш.) действовали как сформированные на короткий срок самостоятельные боевые единицы или временно приданные сухопутному командованию, то с данного времени все отряды, полки, экспедиционные дивизии формировались на постоянной основе, в составе РККФ и на период боевых действий приданные в оперативное подчинение командованию фронта. Так, осенью 1919 года в составе войск 13-й армии Южного (Юго– Западного) фронта сражался 1-й экспедиционный отряд балтийских моряков береговых частей Петроградской морской базы под командованием В.С. Вырвича. Отряд имел четыре стрелковые роты, пулемётную команду, команды связи и конной разведки. В октябре – декабре в составе 42-й стрелковой дивизии 13-й армии балтийцы вели боевые действия против войск генерала Деникина в районах ст. Касторная, городов Землянск, Старый Оскол, Валуйки, Купяи, Славянск, Бахмут, Мариуполь… Одними из самых многочисленных частей сухопутных вооруженных отрядов флота, сформированных на постоянной основе, были десантные отряды моряков Волжско-Каспийской военной флотилии в составе Экспедиционного корпуса 11-й армии. Для овладения районом Кизляра и с целью дальнейшего продвижения на Кавказ директивой Реввоенсовета Юго-Восточного фронта 23 декабря 1919 г. был создан Экспедиционный корпус 11-й армии (командир Ю.П. Бутягин). В состав корпуса были переданы сосредоточенные в районе Енотаевска 1-й (командир Я.О. Осипов), 2-й (А. Благовидов) и 4-й (Е. Плесцов) десантные отряды моряков Волжско-Каспийской военной флотилии РККФ, общей численностью 1950 человек. Отряды имели стрелковые, кавалерийские, артиллерийские и специальные подразделения, которые в начале января 1920 г. были сведены в две группы и действовали против войск генерала Деникина на северокавказском направлении».

В июле 1919 года в боях под Царицыном был убит бывший комиссар крейсера «Рюрик» матрос И. Окунев. Окунев возглавлял экспедиционный отряд моряков, который был послан на Восточный фронт против Колчака в начале 1919 года. Отряд матросов под его руководством принимал участие в разгроме колчаковских войск, затем был переброшен на Южный фронт для борьбы с Деникиным в составе соединений Красной армии. В конце августа того же года, во время боев с казаками генерала Мамонтова, погиб командир бронепоезда популярный на Балтике матрос-анархист А. Васильев.

В сентябре 1919 года Балтийский флот направил в распоряжение 8-й армии Южного фронта 1-й экспедиционный отряд в пятьсот матросов, который сразу же «с колес» вступил в боевые действия с деникинцами.

К весной 1919 года, получив на некоторое время выход к берегу Черного моря, Советская власть начала воссоздание Черноморского флота. Разумеется, серьезных задач этот импровизированный флот выполнять не мог, но прикрыть берега от противника был уже ограничено способен. В его состав входили Севастопольской и Одесский порты, бригада и дивизион тральщиков, суда морской обороны побережья Крыма, в составе нескольких вооруженных шхун), вооруженные катера и транспортная флотилия, а также вспомогательные подразделения в Севастополе, Одессе, Николаеве и Очакове, а также несколько вооруженных пароходов составлявших Нижне– Днепровскую флотилию. Береговые части Черноморского флота составлял сводный отряд морских команд (до ста человек) и 4-й Очаковский черноморский полк (до 500 человек). При общей численности флота свыше 3200 человек, только 1700 человек являлись кадровыми офицерами и матросами. Однако существование этого Черноморского флота было недолгим. Уже в июне белая армия развернула наступление с Керченского полуострова в глубину Крымского полуострова и при поддержке английских кораблей заняли ряд пунктов на побережье. Части Красной армии 26 июня оставили Севастополь, Одессу и Очаков. Лишившись баз, Черноморский флот снова прекратил свое существование.

* * *

Как и раньше, в 1919 году матросские отряды активно использовались в карательных акциях. Так в середине марта 1919 года, для подавления мятежа казаков в верхнедонских станицах в тылу войск Южного фронта РККА, был привлечен 3-й отдельный батальон морской пехоты. В апреле этот матросский батальон вошел уже в состав экспедиционных войск 9-й армии. До конца мая батальон действовал против мятежников как самостоятельная боевая единица Южной группы экспедиционных войск 9-й армии. Затем вместе с интернациональным батальоном был сведен в 1-й сводный стрелковый полк и участвовал в боевых действиях на левом берегу реки Хопер В подавлении вооруженных выступлений противников Советской власти в тылу частей Южного фронта отводилась и десантным отрядам моряков Волжско-Каспийской военной флотилии, которые входили в состав Экспедиционного корпуса 11-й армии. Так, первая группа, в состав которой входили 4-й отряд и часть 1-го отряда, кавалерийский дивизион и отряд моряков-разведчиков, в зимних условия продвигалась через калмыцкие степи из района Енотаевска по направлению Ставрополя, успешно ликвидировала отряды казаков, дезертиров и калмыцких националистов. В освобожденных районах, после ликвидации выступлений на Каспийском побережье в районе Черного Рынка и Кизляра, моряки проводили большую агитационно– пропагандистскую работу среди населения, создавали органы власти. На территории Вятской губернии против мятежников в августе-сентябре действовал продовольственный отряд из 200 балтийских моряков.

В районе Верхнего Дона, с апреля 1919 года действовал карательный отряд моряков в составе 155 человек, а также отдельная рота матросов в количестве 30 человек, входившие в состав экспедиционной дивизии 8-й армии. 6 мая из– за огромных потерь 8-й армии сорвалось наступление красных на Донском повстанческом фронте. В тот день восставшими казаками у Хутора Климовка был полностью разгромлен 3-й Кронштадтский матросский полк. В ходе этого боя донской казак Харлампий Ермаков лично зарубил шашкой 18 матросов. Этот бой донских казаков с балтийскими матросами увековечен в романе М.А. Шолохова «Тихий Дон». Главный герой романа Григорий Мелехов так же рубит шашкой революционных матросов, хотя и не в таком количестве, как его реальный прототип.

Во время подавления антисоветского мятежа в августе 1919 года большую роль сыграл, укомплектованный матросами-балтийцами 1-й революционный полк имени товарища Ленина, ранее участвовавший в обороне Баку. После падения Советской власти в Баку полк эвакуировался в Астрахань «для оказания вооруженной помощи органам власти в городе и некоторым сельским районам Астраханского края». В ночь на 16 августа одна из рот батальона участвовала в штурме штаба мятежников и аресте их руководителей.

В южных районах страны против восставших действовали различные сухопутные формирования моряков, о которых в архивах сохранились лишь разрозненные сведения. Так, весной 1918 г. в Воронеже дислоцировался отряд балтийских моряков под командованием М. Пантюхова. Моряки несли службу по охране порядка в городе, а 14 апреля подавили мятеж анархистов. Летом и осенью 1918 года в ликвидации вооружённых выступлений противников Советской власти на юге Тамбовской губернии участвовал Кирсановский морской батальон, сформированный как местное воинское подразделение, который к 15 сентября насчитывал уже 165 человек.

К сожалению, на юге России в 1919 году матросами совершалось и немало уголовных преступлений. Из отчета комиссии отдела пропаганды особого совещания при Главнокомандующем Вооруженными Силами на Юге России. Сводка сведений о злодеяниях и беззаконии большевиков от 17 апреля 1919 года, город Екатеринодар: «14 февраля 1919 года банда матросов и красноармейцев, человек пятьдесят, частью пьяных, прибыли вместе с подводами к лазарету № 1, где лежало около ста офицеров и партизан, тяжело раненных и больных. Большевики ворвались в палаты и, нанося раненым оскорбления, начали выносить их на носилках в одном нижнем белье на улицу и грубо сваливать друг на друга в сани. День был морозный и ветреный, раненые испытывали холод и просили позволить им одеться, но большевики, глумясь, заявили: «Незачем, все равно расстреляем», – причем ударили одного раненого по переломленной ноге шиною. По уходе большевиков в лазарете было обнаружено пустыми 42 койки. Часть больных скрылась, откупившись у большевиков за деньги, а остальные в тот же день были заколоты, изрублены и застрелены за городом и брошены без погребения… В последних числах марта, в один из приездов в город Таганрог большевистского «главверха» Южного фронта Антонова-Овсеенко, последний на вопрос Родионова, что ему делать с генералом Ренненкампфом, выразил удивление, что он до сих пор жив, и приказал расстрелять его… Во время занятия Новочеркасска большевиками архиепископ Донской и Новочеркасский Митрофан оставался в своих покоях. На другой день, 13 февраля, к нему ворвались четверо вооруженных матросов. Не снимая шапок, с папиросами в зубах, угрожая револьверами, они заявили в самой грубой форме, что должны произвести обыск. На предложение предъявить соответственное полномочие один из матросов подал удостоверение своей личности. Когда ему заметили, что в удостоверении не говорится о праве обыска, матросы заявили, что по такой бумаге они везде обыскивают. Войдя в кабинет и спальню архиепископа, матросы перерыли все. Ничего не обнаружив, они обратились к архиепископу и бывшему с ним протоиерею Артемьеву со словами: «Вы, товарищи, скажите по совести: есть у вас оружие или нет». Получив отрицательный ответ, они удалились. Через несколько часов явилась новая группа матросов, человек пятнадцать. На этот раз во время обыска матросы взяли все более или менее ценные вещи, вплоть до очков в золотой оправе. После обыска матросы заявили, что архиепископ арестован. Когда архиепископ, выходя из дому, перекрестился, по его адресу посыпались насмешки: «Молиться стал; думает, Бог ему поможет; хотя и не молись, какой там еще Бог». На извозчике архиепископ Митрофан был отвезен на вокзал в штаб. В штабе выразили удивление по поводу ареста. Когда же матросы заявили, что архиепископ проклинал большевиков, решили, что «это дело нужно разобрать», и архиепископа повели в Атаманский дворец. Его сопровождали те же матросы и толпа народа. Толпа и конвоиры требовали, чтобы арестованный, несмотря на преклонный возраст и высший сан, шел в город по грязи пешком. «Будет тебе в карете ездить, походи-ка пешком, раздавались возгласы, – новочеркасского бога ведут», «вот ему чего надо», кричал народ, потрясая кулаками. Когда утомившийся архиепископ попросил разрешения отдохнуть, ему предложили сесть в грязь, а когда он отказался, матрос воскликнул: «А, ты, буржуй, в креслах привык сидеть. Не хочешь на землю садиться, так иди». В Атаманском дворце допроса не состоялось, и архиепископ на этот раз был отправлен на гауптвахту, где его заключили в грязную одиночную камеру вместе с войсковым атаманом генералом Назаровым и еще одним офицером. Спать приходилось вдвоем на голой лавке, которая днем служила сиденьем. Через маленькое отверстие камеры все время раздавались брань и угрозы. Сначала к архиепископу беспрепятственно пропускали посетителей, затем эта льгота была прекращена; свободно допускались лишь те, кто являлся с явным намерением глумиться. Лишь через десять дней это заключение окончилось после приговора военно– революционного суда, признавшего архиепископа невиновным…»

* * *

Отдельный след в 1919 году оставили матросские подразделения находившиеся в Советской Одессе в 1919 году. Почти весь 1918 год в Одессе хозяйничали интервенты и белогвардейцы. 6 апреля 1919 года в Одессу вошли войска красного атамана Н.А. Григорьева. Накануне этого французские интервенты покинули город на кораблях и судах, а белогвардейские части и польские легионеры, бросив артиллерию, ушли в сторону Румынии.

Наиболее многочисленным подразделением, разместившимся в отбитой у французов и белогвардейцев Одессе, являлся т. н. революционный Черноморский полк матроса Стародуба – разношерстное сборище анархиствующих матросов бывшего Черноморского флота и примкнувших к ним местных люмпенов.

Поначалу матрос-анархист Стародуб командовал небольшим отрядом матросов-анархистов, дислоцировавшимся у Большого Фонтана. Однако со временем этот отряд стал ядром Черноморского батальона, во главе все с тем же Стародубом, состоявшим из пятисот матросов. Затем батальон пополнили и реорганизовали в полк. Что касается личности самого Стародуба то, к сожалению, о нем известно лишь то, что он был черноморцем.

Внешне полк анархистов Стародуба (как и полк его коллеги уголовника Мишки Япончика) выглядел весьма живописно. Из книги «Командарм Якир, воспоминания друзей и соратников» 1963 года: «Это было умопомрачительное зрелище. Синие, голубые и красные галифе, лакированные сапоги и модные туфли, офицерские кителя и гражданские пиджаки, сюртуки, фуражки, кепки и папахи… Люди увешаны патронташами, пулеметными лентами, за поясами торчат кинжалы, на портупеях болтаются шашки, ниже колен свисают револьверы…» Белогвардейский контрразведчик С. Устинов писал о революционном черноморском полке Стародуба так: «Матросы не признавали никакой над собой власти и распоряжались самостоятельно, независимо от Совета рабочих депутатов. Командир одной матросской роты своими разбоями наводил ужас. Его решили для безопасности удалить из Одессы на фронт, он отказался и вступил в бой с красноармейцами, пытавшимися разоружить его роту».

Что собой представлял полк Стародуба? Черноморские матросы в Одессе вообще были на особом положении и делали что хотели. Любопытный рассказ режиссера театра Красного флота И. Шмидта об их нравах привела в дневнике Вера Муромцева-Бунина: «Разговор переходит на театр, и общим вниманием завладевает Шмидт. Он с каким-то восхищением рассказывает о матросах: «В театре стоит такая ругань, что не знаешь, куда деваться, особенно, как начнут говорить по телефону, уноси ноги. Но театр любят. Есть у нас такой матрос, пудов этак на восемь, шея огромная, бычья, бычья, намазанная белилами и украшенная драгоценным кулоном, – это у них в моде! Чека (в которой служили более дисциплинированные и, главное, благонадежные их балтийские «собратья») наши матросы ненавидят: недавно арестовали кого– то, по мнению этого богатыря, неправильно, так он явился туда с двумя бомбами под мышками. Пришел, встал и молчит, так, говорят, перепугались там, что моментально выпустили, – поняли, что с таким детиной не поспоришь. За актеров стоит горой, в обиду не дает».

Надо ли говорить, что матросы Стародуба чувствовали себя фактическими хозяевами Одессы, доставляя немало хлопот, как местным жителям, так и властям города и правоохранительным органам, хотя та же ЧК, занятая розыском политических противников, бороться со стародубским произволом, по причине матросской солидарности, избегала.

Вера Муромцева-Бунина в дневнике писала о возникшей в Одессе панике, в связи со слухами о белом десанта. Для нас ее запись интересна, так как там описано поведение местных матросов: «11/24 августа. Вчера по дороге в архиерейский сад я встретила Ол. К.З., которая сообщила, что в Лютсдорфе десант. Я не придала значения этому сообщению, потом слышала рассказ о 16 выстрелах у Люстдорфа, но все же отправилась в библиотеку, где Л.М. Дерибас подтвердил мне о десанте и прибавил, что большевики снаряжаются, чтобы защитить Одессу… На Елизаветинской долго сидели на балконе и видели, как удирали на извозчиках и колясках матросы, евреи и другие деятели революции. Причем все удиравшие держали ружья наперевес…» Из дневника писателя Ивана Бунина от 7 июня 1919 года: «Говорят, что в Одессу присланы петербургские матросы, беспощаднейшие звери. И, правда, матросов стало в городе больше и вида они нового, раструбы их штанов чудовищные. Вообще очень страшно по улицам ходить. Часовые все играют винтовками, – того гляди застрелит.

Из дневника Ивана Бунина от 10 июня 1919 года: «Говорят, матросы, присланные к нам из Петербурга, совсем осатанели от пьянства, от кокаина, от своеволия. Пьяные, врываются к заключенным в чрезвычайке без приказов начальства и убивают, кого попало. Недавно кинулись убивать какую-то женщину с ребенком. Она молила, чтобы ее пощадили ради ребенка, но матросы крикнули: «Не беспокойся, дадим и ему маслинку!» – и застрелили и его. Для потехи выгоняют заключенных во двор и заставляют бегать, а сами стреляют, нарочно делая промахи».

В своей книге «Окаянные дни» И.А. Бунин об одесских матросах написал так: «…Впрочем, может быть, и правда готовятся бежать. Грабеж идет страшный. Наиболее верным «коммунистам» раздают без счета что попало: чай, кофе, табак, вино. Вин, однако, осталось, по слухам, мало, почти все выпили матросы (которым особенно нравится, как говорят, коньяк «Мартель»). А ведь и до сих пор приходилось доказывать, что эти каторжные гориллы умирают вовсе не за революцию, а за «Мартель».

Впоследствии среди эмигрантской интеллигенции ходил следующий анекдот. Однажды к находившемуся тогда в Одессе писателю Ивану Бунину зашел художник Коровин и сообщил:

– Черт знает что такое! Меня обязали выступить сегодня перед конными матросами. Скажи мне, ради Бога, что такое конные матросы?

– Не знаю, что такое конные матросы, – якобы, мрачно ответил Бунин, – но валить отсюда надо…

По описаниям И.А. Бунина, одесские матросы выглядят просто жутко. Впрочем, сам писатель честно признается, что все описанное им в дневниках он лишь слышал, но ничего сам толком не видел. Ну, а Одесса, как известно слухами славилась во все времена…

Анекдот анекдотом, но как оказывается, конный матросский отряд на юге действительно был. Участвовал он в 1919 году и в боях. Из воспоминаний поручика С. Мамонтова о Гражданской войне «Походы и кони»: «Вспоминаю как во сне: полковник Топорков, в пыли, поворачивает лошадь и взмахивает шашкой над толпой красных, очевидно, грабящих одного из наших убитых. Мало кто думал о сопротивлении. Все, как и я, бежали без оглядки. На наше счастье, красная конница состояла из матросов. Хоть и храбрые, они оказались плохими кавалеристами, неуверенно сидели в седле и плохо рубили. Этим объясняются наши малые потери. Будь на их месте настоящие кавалеристы, нам бы пришлось худо».

В июне 1919 года, в связи с приближением к Одессе петлюровцев, советскими властями было принято решение об отправке на фронт, находящихся в городе войск. Вместе с полком матросов-анархистов на фронт отправился и полк одесских уголовников, т. н. «вольный полк» под командой знаменитого Мишки Япончика.

Мишка Япончик

15 июня 1919 года Черноморского матросского революционного полка матроса Стародуба начал мятеж против Советской власти. Однако матросов никто не поддержал. Никакой вменяемой политической программы у стародубовцев не было, как не было и плана мятежа, был только страх перед фронтом и желание побузить. Разумеется, полупьяные, деморализованные матросы никакого реального переворота осуществить не смогли. Мятеж был подавлен в течение всего нескольких часов и без особых жертв – матросов просто разогнали. После этого мятежный полк, в срочном порядке под конвоем, был гружен в эшелоны и отправлен на «петлюровский фронт». В ночь на 27 июля по постановлению Комитета обороны Одессы были расстреляны следующие матросы из полка матроса Стародуба, оказавшие вооруженное сопротивление при подавлении мятежа: Н. Скрибан, Т. Дяников, Т. Лысенко, М. Губан, А. Белоусов, В. Низкоусов, М. Татаров, А. Калита и М. Калинин.

Несмотря на наличие конвоя, часть матросов-анархистов по пути к фронту дезертировала. Остальные, оказавшись на фронте, сразу же начали пьянствовать.

В ночь на 17 июля 1919 года петлюровцы совершили налет на полк матросов Стародуба, спавший без боевого охранения у местечка Томашполь, и перебили половину личного состава. Есть сведения, что матросы были сильно пьяны. Остатки полка, не оказав никакого сопротивления, в панике сбежали в Одессу, оголив центр и правый фланг 2-й бригады 45-й стрелковой дивизии.

Из телеграммы командира 45-й стрелковой дивизии И.Э. Якира: «В то время как верные своему долгу войска Красной армии грудью своей защищают права народа, позорные предатели Черноморского полка Стародуба открыли фронт противнику и трусливо бегут в тыл в направлении Вапнярка – Раздельная – Одесса. Приказываю всем ЧК и железнодорожным ЧК задерживать, обезоруживать и арестовывать дезертиров по линии ж. дороги и доставлять в ближайшие воинские части для предания суду, дабы преступное предательство не осталось безнаказанным». «Чрезвычайный революционный трибунал Совета обороны Одесского округа, доводя до сведения всех советских учреждений, красноармейских частей о предательстве полка Стародуба, предписывает задерживать всех предателей– дезертиров означенного полка для предания суда. Председатель Чрезревтрибунала и член Совета обороны Ян Гамарник Секретарь Совета обороны Анулов».

После этого часть матросов была переловлена и раскассирована по различным подразделениям. Остальные где-то рассеялись. Куда подевался сам комполка Стародуб неизвестно.

Вера Муромцева-Бунина в дневнике от 19 июня (2 июля) написала о возникшей в Одессе панике в связи со слухами о белом десанта. Для нас ее запись интересна, так как там описано поведение местных матросов: «11/24 августа. Вчера по дороге в архиерейский сад я встретила Ол. К.З., которая сообщила, что в Лютсдорфе десант. Я не придала значения этому сообщению, потом слышала рассказ о 16 выстрелах у Люстдорфа, но все же отправилась в библиотеку, где Л.М. Дерибас подтвердил мне о десанте и прибавил, что большевики снаряжаются, чтобы защитить Одессу… На Елизаветинской долго сидели на балконе и видели, как удирали на извозчиках и колясках матросы, евреи и другие деятели революции. Причем все удиравшие держали ружья наперевес…»

Прорыв деникинских войск на Украину во многом выглядел стратегической провокацией со стороны высшего командования Красной Армии во главе с Л.Д. Троцким. Можно предположить, что оно имело мысль использовать наступление белых для подавления всех видов украинской оппозиции и, быть может, неосознанно стремилось за счет Украинского фронта решить противоречия с Южным фронтом, с «царицынцами», конфликтовавшими с «украинцами» и др. События 1919 года напоминали историю годовой давности: подавление левого экстремизма в новом «украинском потоке» руками белых. В пользу таких предположений говорит то, что сопротивление продвижению деникинских войск сопровождалось быстро распространявшимися по Югу Украины слухами об «измене», новой волной анархии и паническими настроениями. Для участников повстанческого движения и матросских отрядов ребром вставал вопрос: отступать ли с частями Красной Армии с перспективами сложнейшего прорыва из района Одессы к Киеву, или, как это было год назад, оставаться в родных местах и вновь начинать партизанскую борьбу. Тем более определялся вождь этой борьбы – Н.И. Махно.