Текст книги "В огне братоубийственной резни… 1918-1919 годы"

Глава третья
Эшелонная война

В данной книге не представляется возможным рассказать обо всех матросских отрядах 1918 года, так как их было очень много, причем эти отряды постоянно перемешивались между собой, переформировывались, расформировывались и формировались заново. Так отправлялись они бороться с контрреволюцией в своем большинстве, по собственному усмотрению, и так же по своему усмотрению, возвращались обратно, четкого учета этих передвижений никто не вел. О существовании того или иного матросского отряда сегодня мы можем судить лишь по разрозненным документам и отдельным воспоминаниям.

Однако на примере карательной экспедиции отряда С.Д. Павлова можно получить наглядное представление о том, чем занимались и как воевали революционные матросские отряды в конце 1917 – начале 1918 года на территории России.

…Одними из первых против Советской власти, как известно, выступили казаки Оренбургского казачьего войска, во главе с атаманом А.И. Дутовым. Центром и базой контрреволюции на Южном Урале стал Оренбург. А.И. Дутов взял под свой контроль стратегически важный регион, перекрывавший сообщение центра страны с Туркестаном и Сибирью. Перед ним стояла задача провести выборы в Учредительное собрание и поддерживать стабильность в губернии и войске вплоть до созыва собрания. С этой задачей атаман в целом справился. Приехавшие из Петрограда и местные, не ушедшие в подполье, большевики были арестованы, а разложившийся и пробольшевистски настроенный гарнизон Оренбурга разоружён и распущен по домам. Всего под началом А.И. Дутова находилось около десяти тысяч казаков. Впрочем, большая часть из них еще слабо понимала, что происходит, и только вернувшись с фронта, не горела желанием снова воевать.

Сам Дутов, однако, был настроен решительно. Чтобы отрезать от Центральной Советской России районы Сибири, Урала и Средней Азии, он предпринял попытку занять Челябинск. Белоказаки предъявили Челябинскому Совету ультиматум о передаче власти Городской думе. Челябинский Совет ультиматум принял, а сам обратился за помощью к Петрограду. Там оперативно прореагировали и в Челябинск были немедленно отправлены красногвардейские отряды под началом В.К. Блюхера. Однако весь остальной Урал к этому времени уже был в руках Дутова, который готовился к активным действиям.

Получив известия о выступлении казаков на Урале, В.И. Ленин занервничал и, не очень надеясь на уральских большевиков и красногвардейцев, потребовал дополнительной отправки туда матросов. 30 ноября 1917 года В.А. Антонов-Овсеенко доложил В.И. Ленину: «Завтра идет первый эшелон в составе балтийских матросов…»

Во главе отряда нарком морских дел П.Е. Дыбенко поставил своего протеже мичмана С.Д. Павлова, а самому отряду присвоил вычурное название Северный летучий. Есть предположение, что назвать так отряд П.Е. Дыбенко решил, наслушавшись «героических» рассказов о серии убийств царских деятелей, устроенных в 1906–1908 годах эсеровской террористической группой А.Д. Трауберга, носившей название – Летучий боевой отряд Северной области. Члены этой эсеровской террористической группы «прославились», благодаря особой беспощадностью к своим жертвам и презрением к собственным жизням. Именно такими и хотел, видимо, видеть своих матросов нарком П.Е. Дыбенко.

Что касается С.Д. Павлова, то он был обычным прапорщиком, но П.Е. Дыбенко, как нарком, своим приказом перевел верного прапорщика в морское ведомство, с «переименованием в мичмана военного времени».

В составе Северного летучего отряда было 600 моряков и больше тысячи солдат 17-го Сибирского полка. Но заводили всем, разумеется, матросы. Основу матросской части отряда составили представители 2-го Балтийского флотского экипажа, линкоров «Петропавловск» и «Андрей Первозванный», «Петропавловск», а так же крейсера «Громобой». В отличие от других матросских отрядов Северный летучий успел уже познать вкус революционный вседозволенности. Матросы отряда участвовали в Октябрьском восстании в Петрограде, в подавлении мятежа генерала П.Н. Краснова, в разгоне Ставки Верховного Главнокомандования в Могилеве и в убийстве Верховного Главнокомандующего генерала Духонина… При отряде находился и помощник секретаря технического отдела Петроградского Военно-революционного комитета (ВРК) М.А. Запкус, назначенный комиссаром Северного района России и Западной Сибири с огромными полномочиями, а при нем еще два комиссара – матросы Л. Журба и И. Кириллов.

27 ноября 1917 отряд в десяти эшелонах отправился к месту назначения. Член главного штаба Северного летучего отряда Н.В. Баранов вспоминает: «У С.Д. Павлова были моряки-добровольцы Балтийского флота с линейных кораблей «Андрей Первозванный», «Петропавловск», «Севастополь», «Полтава», с крейсеров «Рюрик», «Олег», «Богатырь» и миноносцев в составе трех рот, в каждой по три взвода. Командирами подразделений были передовые матросы, в основном, большевики, прошедшие суровую школу режима царского самодержавия. Моряки были вооружены трехлинейными винтовками и карабинами. Большинство из них имело револьверы и шашки, отобранные ими во время разоружения контрреволюционного офицерства. В ротах моряков имелось один-два пулемета «максим». Во время выезда из Петрограда обмундирование было флотское – на голове бескозырки, на ногах – ботинки. В зимних условиях это обмундирование никак не могло обеспечить, да еще на Урале при больших морозах и глубоком снеге. Обмундирование матросы меняли по мере захвата белоказачьих эшелонов в пути следования. Но бескозырки и тельняшки – сохранили».

Уже во время первых стоянках на станциях Волхов и Тихвин начались и первые погромы. Оправдываясь, С.Д. Павлов доносил в Петроград, что это железнодорожное начальство отказывается должным образом обслуживать эшелоны отряда. Как было на самом деле, история умалчивает. Но без расстрелов недовольных на станциях, увы, не обошлось.

А на одной из станций разгорелся самый настоящий бой матросов с неизвестным отрядом. В советской историографии этот неизвестных обозначен, как «банда уголовников». Так как матросов было больше, «уголовников» переловили и расстреляли. 30 ноября матросский отряд прибыл в Вологду. Экспроприировать местное население братва начала прямо с вокзала. Изымали все, что представляло интерес для матросов – золото, валюту, одежду. Сопротивлявшихся тут же приговаривал к расстрелу Ревтрибунал отряда. Заодно было арестовано более 80 офицеров, следовавших из госпиталей и отпусков. Судьба этих офицеров неизвестна.

В Вологде матросы захватили более 500 вагонов различных грузов, предназначенных для фронта (только с мукой, мясом и маслом более 150 вагонов). Часть вагонов они оставили себе, а другую отправили в Петроград, в распоряжение П.Е. Дыбенко.

* * *

После Вологды, по той же схеме, был наведен революционный порядок на станциях Буй и Котельнич. В Вятке местные контрреволюционеры, наслышанные о нравах матросов, оказали сопротивление. В перестрелке несколько матросов было ранено. Поэтому «братва» организовала ночью облаву, а утром провела устрашающую демонстрацию с красными знаменами и оркестром.

В докладе Вятского губернского Военно-революционного комитета (ВРК) и исполкома Совета рабочих и солдатских депутатов от 6 декабря 1917 года указывалось: «Сегодня в 10 часов вечера прибыл на станцию Вятка Северный летучий отряд т. Запкуса, который поможет нам, навести здесь порядок». О методах «наведения порядка» летучим Северным морским отрядом повествует протокол общего собрания Вятского губисполкома: «…Утром без суда и следствия представителями летучего отряда были расстреляны вятские граждане – неизвестные лица. Комиссар летучего отряда Кириллов заявил, что расстрелянные были воры и расстрел был произведен по просьбе тысячной толпы. На вопрос: доказано ли, что расстрелянные лица действительно были воры, Кириллов считает достаточным сознание расстрелянных под ударами плетки».

После убытия Северного летучего отряда на Урал, наводить порядок в Вятской губернии были оставлены 85 матросов во главе с матросом Л. Журбой, имевший, как тогда говорили, «аршинный мандат», который был практически не подконтролен местной власти. Поэтому, быстро разогнав мешавшие ему властвовать местные Советы, матрос Л. Журба начал устраивать тотальные обыски, аресты и расстрелы в Вятке и Кательниче. Конфискации, контрибуции и реквизиции в губернии достигли в правление матроса Л. Журбы невиданных размеров. Из доклада: «…остановившийся в Вятке отряд моряков оказал большую помощь в изъятии товаров у спекулянтов, идут аресты и сейчас». По воспоминаниям большевика П. Федяева, «Комиссар Журба начал работать не в контакте с уездным исполкомом. Без его ведома облагал и взыскивал с буржуазии контрибуцию, проводил конфискацию товаров и продуктов, расстреливая грабителей без суда и следствия, не отчитываясь о своих действиях перед уисполкомом».

В Котельниче Журба «любил ввалиться в тюрьму с десятком матросов и допрашивать арестантов. Ему было все равно, кого допрашивать, лишь бы удовлетворить жгучее желание выбить у жертвы признание своей виновности». Не отличался Журба и бескорыстностью: «…через Волжско– Камский банк он потребовал перечислите на свое имя в Петроград деньги по предъявленным им от разных лиц чекам на сумму в 34 тысячи 500 рублей. Обнаружилось и множество других злоупотреблений властью в превратившемся в банду грабителей летучем отряде…» С прибытием матросов в Вятку в городе организовалась группа анархистов– коммунистов, отношение к деятельности которой у губисполкома было противоречивым: считая их идеи и деятельность конструктивными, в предоставлении им помещения губисполком отказал. Но «при содействии летучего отряда Журбы» анархисты заняли здание общественного собрания, вывесив черный флаг.

На важнейшие должности Л. Журба назначал исключительно своих дружков– анархистов. Из доклада: «Комиссар Журба прислал для назначения на одну из ответственных должностей… всесторонне знакомого с почтово-телеграфным делом» матроса черноморского флота Александра Тэнса».

Произвол в Вятке и Котельнич был такой, что вскоре против пришлого диктатора сложилась оппозиция из местных социалистов и большевиков.

Для расследования обстоятельств дела прибыла комиссия под руководством большевика А.Г. Белобородова (будущий убийца Николая II и его семьи). Вопрос обсуждался на губернском съезде Советов. Слушание и обсуждение проводилось в закрытом режиме. А.Г. Белобородов проанализировал причины сложившегося, указав, что конфликт между советскими учреждениями и членами губисполкома с одной стороны и «летучего отряда» Журбы, с другой, связана с атмосферой пьянства и злоупотреблений. Выяснилось, что «…население Котельнича совершенно терроризировано летучим отрядом». Было доказано, что матрос Л. Журба незаконно расстрелял 20 человек, собрал с населения 312 тысяч рублей, которые неизвестно куда делись.

Когда Л. Журбу попытались арестовать, он заявил: «Котельнич будет весь объят огнем». Своих матросов Л. Журба вооружил с ног до головы револьверами и шашками, бомбами и гранатами. В помещении отряда на окнах выставил пулеметы. Накануне уездного съезда советов отряд Журбы демонстративно поднял над занимаемым им зданием черный флаг с надписью: «Анархия – мать порядка». Тогда в ответ «против него было выкачено орудие». Только такой аргумент отрезвил Л. Журбу. При этом А.Г. Белобородов признал, что матрос Л. Журба имеет огромные полномочия, данные ему центральной властью, и арест его невозможен. О деятельности матроса Журбы Белобородов сообщил В.И. Ленину, Н.И. Подвойскому и Л.Д. Троцкому, но меры к его задержанию приняты не были.

Затем в Котельнич прибыл из Екатеринбурга член Уральского областного совета и областной комиссии по борьбе с контрреволюцией Е.А. Соловьев с сотней красноармейцев для разоружения Журбы. Из доклада Е.А. Соловьева: «…власть (в лице Л. Журбы – В.Ш.) была гнила. Да и не власть то была, а пьяная компания», развращавшая матросов». Приглашенный для дачи отчета на съезд Журба прибыл под охраной моряков, отчет сделать отказался, а вооруженные моряки заняли входы в зал заседания и пытались съезд разогнать, но сделать этого им не удалось. Лишь после долгих переговоров, моряки согласились отправить Л. Журбу в Москву для дачи отчета Наркомвоенделу, а отряд распустить.

Что и говорить, в Вятке и Котельниче матросов летучего отряда запомнили надолго…

* * *

…Итак, оставив в Вятке Л. Журбу, Северный летучий отряд двинулся дальше. В районе станции Яр летучий матросы догнали два эшелона возвращавшихся с фронта казаков. Те отказались предъявить документы, на основании которых следовал их поезд. Тогда головной эшелон матросов обогнал казаков, и по казачьим эшелонам с двух сторон ударили пулеметные очереди. Не ожидавшие таких действий, казаки сдались. Им было оставлено холодное оружие, лошади и, после прохода матросских эшелонов, разрешено двигаться на Пермь.

В Перми матросы Северного летучего отряда, совместно с местными большевиками, провели аресты среди буржуазии и зажиточных горожан, ну, а заодно, и их же и пограбили.

А в Челябинске, который находился под руководством местного Совета, положение в те дни все еще оставалось тревожным. Дутовцы удерживали ближайшую станцию Полетаево. Челябинские большевики слали ежедневные телеграммы о помощи…

9 декабря 1917 года передовые части Северного летучего отряда начали прибывать на станцию Екатеринбург. Революционных матросов встречали екатеринбургские большевики. Одновременно с прибытием отряда, в сторону Челябинска и Троицка была послана группа разведчиков.

О кипучей деятельности матросского отряда в Екатеринбурге скупо рассказывают небольшие заметки. Вот что писала местная газета «Уральский рабочий» от 15 декабря 1917 года: «Прибытие матросского отряда… Вчера в городе было проведено много обысков для обнаружения продовольственных запасов и оружия. Обыск дал значительные результаты. В ночь на 13 декабря в Верх-Исетске была сделана облава на хулиганов, причем в возникшей перестрелке было убито несколько человек».

Во время обысков в Екатеринбурге обнаружились большие запасы спирта. Среди матросов и солдат летучего отряда немедленно началось повальное пьянство. Павлову с трудом удалось восстановить порядок. В ходе наведения порядка, Ревтрибуналом отряда были публично казнены лица, «спровоцировавшие матросов к употреблению спирта». Наверное, эти «лица» силком принуждали бедных матросов пить…

Согласно официальной версии, местные контрреволюционеры всячески старались подорвать авторитет Советской власти. Используя банду уголовников, выдававших себя за анархистов, они организовывали систематические грабежи населения. Особенно зверствовали бандиты в рабочем поселке Исетского завода. Как же на это отреагировали прибывшие в город революционные матросы?

Из хроники событий: «…Силами Северного летучего и красногвардейских отрядов екатеринбургских рабочих была проведена тщательная проверка всех гостиниц и квартир крупных заводчиков и купцов. Повальный одновременный обыск дал заметные результаты. Было арестовано четыре генерала и около сотни офицеров… Арестованными занялся Ревтрибунал отряда. У екатеринбургских купцов, заводчиков, а также на станции обнаружено много продовольствия. Все продовольственные и ценные грузы специальными маршрутами немедленно были отправлены в Москву и Петроград. Из екатеринбургской газеты «Уральский рабочий» от 20 декабря 1917 года: «18 декабря были проведены обыски по квартирам буржуазии, подозреваемой в спекуляции. В квартире Крушнас обнаружено золото в слитках около 9 пудов. Золото обнаружено и у других граждан».

Любопытно, что рабочих грабили некие таинственные бандиты, выдававшие себя за анархистов. В отместку за это, матросы, в свою очередь, ограбили крупных заводчиков и купцов. Как говориться, зуб за зуб, око за око… Искать таинственных бандитов-анархистов почему-то никому и в голову не пришло. А может быть, таковых не было вообще, а были только матросы и красногвардейцы? Первые занялись теми, кто побогаче, а вторые, теми, кто остался вне матросского внимания…

Наведя, таким образом, революционный порядок в Екатеринбурге, Северный летучий отряд двинулся на Челябинск. 18 декабря первые эшелоны отряда стали прибывать на станцию Челябинск. По обыкновению, первым делом, матросы устроили облаву на вокзале, в результате которого, было изъято много ценностей и золота. Впрочем, С.Д. Павлов, как мог, с мародерством все же боролся. Из воспоминания матроса И.О. Вострикова: «Помню, приняли в отряд одного добровольца, а он во время обыска занялся злоупотреблением. У него обнаружили золотое кольцо и браслет. Сергей Дмитриевич (С.Д. Павлов – В.Ш.) вышел из себя. Я его до этого таким не видел. «Ты опозорил весь наш отряд», – заявил он мародеру. Этого грабителя тут же расстреляли по постановлению общего собрания».

На запасных путях станции было обнаружено 180 вагонов с зерном и мукой, 25 вагонов с мясом, 30 вагонов с жирами и консервами, много промышленных грузов, одежды, обуви. Часть вагонов, под охраной, была отправлены в Москву и Петроград, часть оставлена себе. Затем была организована и традиционная демонстрация, в ходе которой вооруженные матросы, пугая обывателей, прошли с песнями по центральным улицам. 22 декабря 1917 года С.Д. Павлов издал приказ о наступлении. В нем говорилось, что матросский отряд надо обеспечить дополнительным подвижным составом. Эшелоны должны двигаться один за другим по линии железной дороге. На паровозы и хвостовые вагоны следует установить прожектора. Среди головных эшелонов идет снегоочиститель. Ремонтно– восстановительный поезд везет на дополнительных платформах большой запас рельсов, шпал, телеграфных столбов и проводов. Продовольствие в сухом виде было выдано на 10 дней.

На вокзал для проводов матросов прибыли представители и руководители местной Советской власти во главе с В.К. Блюхером и Е.Л. Васенко. Из хроники событий: «На перроне у головных эшелонов весь командный состав Северного летучего отряда во главе с С.Д. Павловым. Ровно в 5 часов на первый путь подошла дрезина. На ней красный флаг и плакаты: «За власть Советов!», «Смерть дутовцам!». За дрезиной – самодельный броневик. На нем тоже красный флаг. На паровозе плакат «Идем на Дутова!». На вагонах броневика плакаты: «За пролетарскую революцию!», «Смерть контрреволюции!». Духовой оркестр исполняет «На сопках Маньчжурии». Паровозы дают прощальные гудки. Солдаты и матросы стоят в распахнутых дверях теплушек. Они поют: «Смело мы в бой пойдем!..» На перроне машут шапками, кричат «ура!».

На этом для матросов Северного летучего отряда время экспроприаций и пьянок закончилось, наступало время показать себя в реальных боях.

* * *

На следующий день, несмотря на метель и сильный мороз, матросы неожиданно дерзко атаковали казаков на станции Полетаево и захватили станцию. Впрочем, казаки не слишком и защищались. Пленных казаков поэтому расстреливать не стали, а после проведенной агитации, отпустили по домам.

Следующую станцию Нижне-Увельскую матросы так же взяли с хода. Согласно официальной хроники, дело обстояло так: «…И вот поступил сигнал: открыл огонь бронепоезд. Ударили орудия, вышедшие во фланг. Под ураганным огнем солдаты ремонтно-восстановительного поезда вели укладку разрушенного пути. Пренебрегая опасностью, они подвели рельсы прямо к окопам противника. Засветились прожектора, прорывая белую мглу. Революционные солдаты и матросы продвигались вперед. Сначала ползли, потом бежали, пригнувшись и, наконец, с криком «ура» пошли в полный рост. Но снег глубок, выше колен, мешает быстрому продвижению. Матросы, сбросив полушубки, шли с песней, в распахнутых бушлатах. Передовые цепи ворвались в траншеи, во фланги пошла конница. Противник оставил первую линию обороны, но на этой же версте у него была вторая линия, а за ней эшелоны теплушек и классные штабные вагоны. Но и вторая линия не спасла. Переходя в яростные рукопашные схватки, матросы и солдаты шли не останавливаясь. Командование казаков бросает в бой свой последний резерв офицерский батальон. Но наступление революционных сил неудержимо. Офицеры, дрогнув, бежали с ноля боя».

Отметим, что если пленных офицеров матросы сразу же расстреляли, то рядовых казаков снова отпустили по домам.

После этого боя отряды Дутова без боя оставили город Троицк. 24 декабря Троицк был без власти. Но свято место пусто не бывает. В бесхозном городе тут же появились казаки из соседних станиц, которые, пользуясь случаем, начали погром складов окружного казачьего интендантства.

Утром следующего дня в город вошел Северный летучий отряд. Над зданием вокзала и окружного суда водрузили красные флаги. Погромщиков разогнали. По всем дорогам выставили патрули. После этого, как обычно, была проведена облава и изъятие всего того, что не успели разграбить местные казаки. По докладу С.Д. Павлова в Троицке были захвачены большие запасы зерна, муки, мяса, жиров, фуража. О золоте и драгоценностях Павлов скромно умолчал.

Матрос М.А. Крастин впоследствии с горечью вспоминал: «Когда мы вечером пошли по городу, то не встретили ни одного человека. Все запрятались по квартирам. Тогда некоторые из нас стали заходить в дома, чтобы узнать, в чем дело, почему люди прячутся? Оказывается, населению наговорили: «Когда большевики придут, прячьтесь. Они будут стрелять, и резать всех без исключения, больших и маленьких». В одном доме женщина упала перед нами на колени и стала просить: «Убейте, если хотите, нас, но детей пожалейте!» Мы начали успокаивать ее и спросили: «А где же ваши дети?» Оказывается, они были запрятаны под печкой».

Разумеется, далеко не все матросы были мародерами и насильниками, но слухи о матросских зверствах, были столь жуткими, что население боялось балтийскую братву до обморока.

27 декабря, по распоряжению B.А. Антонова-Овсеенко, солдаты 17-го Сибирского стрелкового полка были оставлены в Троицке с задачей полной ликвидации дутовщины в ближайших уездах.

А матросы, во главе с С.Д. Павловым, окружным путем через Самару, должны были направиться на Бузулук, куда стягивались силы для взятия Оренбурга.

Вечером 27 декабря на вокзальной площади станции Троицк состоялся прощальный митинг. Председатель Троицкого ВРК вручил морякам красное знамя с подписью: «Славным балтийским морякам, освободителям от дутовцев. От Троицкого городского ВРК».

Агитация матросов рядовых казаков и их снисходительно отношение к пленным, возымели свое дело. Многие казаки стали расходиться по домам.

В те же дни казаки без боя оставили город Кустанай. Там местные железнодорожники, рабочие мельницы, революционно настроенные солдаты соединились с прибывшим из Петрограда еще в ноябре 1917 года продотрядом в составе 50 матросов под командой В. Чекмарева. В ночь на 25 декабря этот отряд занял все учреждения Кустаная, арестовал местных эсеров и меньшевиков. Был избран Военно-революционный комитет, председателем которого стал матрос В. Чекмарев.

Пока командование 17-го Сибирского стрелкового полка разрабатывало план полной ликвидации дутовщины в районе Троицка, был получен приказ о демобилизации солдат этого полка. Несмотря на все призывы проявить революционную сознательность, большая часть солдат отправилась по домам. Чтобы восполнить убыль, командованию пришлось вооружить местных активистов, а так же часть военнопленных австрийцев из местного лагеря военнопленных. Так был образован 1-й Троицкий социалистический отряд под началом В.К. Блюхера.

В канун нового 1918 года свыше пятисот балтийских матросов под командованием С.Д. Павлова и комиссара Н. Щекина были уже в Уфе. Оттуда эшелоны развернулись на Самару. Там командиров матросского отряда принял В.В. Куйбышев. Он сообщил, что С.Д. Павлову поручается командование Оренбургским фронтом.

Ситуация на фронте и в Бузулуке, где располагался штаб фронта, была сложной. Местные анархисты объявили войну, поддерживавшим Советскую власть офицерам. Правительственный комиссар П.А. Кобозев был арестован. Между враждующими сторонами вспыхивали перестрелки.

Именно в это время из Самары в Бузулук подошли эшелоны матросского отряда. Вначале матросы разогнали местных анархистов, потом и офицеров, после чего освободили комиссара П.А. Кобозева.

На совещании командного состава был разработан план наступательной операции. Наступление велось вдоль линии железной дороги Бузулук Оренбург. В первом эшелоне впереди паровоза пустили две пустые платформы, а за ними импровизированный матросский бронепоезд, изготовленный в Бузулукских железнодорожных мастерских. Бронепоезд состоял из четырех товарных теплушек, двух «углярок» и трех платформ. Защита состояла из двойных стенок из листов котельного железа, между которыми были засунуты мешки с песком и тюки с хлопком. Вооружение бронепоезда составляли шесть пушек и четыре пулемета. За броневиком шел ремонтно-восстановительный поезд, в котором разместились железнодорожная рота и саперы.

Отряд матросов, как главная ударная сила, двигался третьим эшелоном. Следом шли эшелоны уральских красногвардейцев и штабной поезд. Последними эшелонами – резервные части, на которых была возложена охрана флангов и тыла. Арьергард так же имел в своем распоряжении бронепоезд. Кроме того, имелись эшелоны, загруженные нефтью, углем, водой, боеприпасами, продовольствием. Был и санитарный поезд.

Комиссар П.А. Кобозев телеграфом доносил Подвойскому: «Теперь прибыли серьезные подкрепления из-под Челябинска. В командование вступил т. Павлов, только что прибывший вчера к нам со своим летучим матросским отрядом из-под Троицка. Сейчас начато наступление вновь, впереди идет летучий отряд Павлова, занявший сегодня Ново-Сергиевку».

В 15 километрах от станции Ново-Сергиевка головной бронепоезд встретил серьезные силы противника. Начался встречный пулеметно-артиллерийский обстрел. Но тут подошел эшелон матросов. «Братва» ударила в обход заставы, с тыла. Натиск матросов ошеломили казаков своей неустрашимостью. В атаку они шли во весь рост, не сгибаясь, с пением революционных песен. Дутовцы отступили, оставив убитых и раненых. Так была взята станция Платовка.

Матрос линкора «Андрей Первозванный» В.Г. Курьянов впоследствии вспоминал: «Дутов говорил своим казакам, что матросы идут в бой пьяные, загипнотизированные. Он требовал от своих войск поймать, во что бы то ни стало живым «морского крокодила», как он называл матросов. Но даже когда это один раз удалось, моряки оказались хитрее. Было захвачено два матроса, посланные ночью в дозор. Но одеты они были специально в армейскую форму… Попав в плен, они выдали себя за пробирающихся к белым юнкеров– офицеров. Помогло кое-какое знание английского языка. Так и обманули дутовцев. Матросы отряда были вооружены винтовками разных систем, русского и японского образца. Имелись почти у каждого и револьверы, которые мы завоевали в боях и отняли при обысках. Били мы дутовские войска врасплох, набегами, своей неустрашимостью, идя на самопожертвование… Помню бой за село Павловское, один из последних боев с дутовцами. Село находилось в 10 километрах от железной дороги, вдоль которой проходили основные военные действия. Село, занятое казаками, угрожало нашему левому флангу. Крестьяне этого села пришли к нам с просьбой дать им оружие. Сразу выдать им оружие мы не могли. Было послано 50 человек из роты, в том числе и я. За нами крестьяне выслали 20 подвод, и мы быстро прибыли в село. Разделились на два отряда по 25 человек. Я со своей группой занял один конец села, другая группа повела наступление с другого конца. К нам присоединились местные солдаты-фронтовики. С их помощью мы разбили более 200 казаков, засевших в селе. Село Павловское мы заняли после двухчасового упорного боя. Все моряки боролись геройски…» У станции Переволоцкой казаки хорошо укрепились. Утром 8 января развернулись упорные бои за станцию Переволоцкую. Наступлению сильно мешали пулеметы противника, установленные в каменных зданиях. Вести артиллерийский огонь по разъезду было нельзя, так как шел уличный бой и можно было поразить своих. Тогда С.Д. Павлов дал приказ – открыть артиллерийский огонь по станции Сырт, а разъезд взять в штыки.

Дутовцы, услышав разрывы артиллерийских снарядов у себя в тылу, испугались, что их берут в кольцо. Они срочно погрузились в вагоны и отошли. Ускакала конница. Переволоцкая была взята.

Затем настал черед станции Сырт, где располагался штаб Дутовым. После артиллерийского обстрела Дутов отвел свои войска на станцию Каргала. Из-за сильного мороза и глубокого снега отступавшие понесли тяжелые потери.

Из воспоминаний чрезвычайного комиссара Тургайской области А.Т. Джангильдина: «По распоряжению Ильича был направлен отряд матросов в 600 человек, во главе с мичманом Павловым… Отряд матросов был прекрасно обмундирован и снаряжен. Бои были упорные. Каждую станцию нужно было брать с боем. Особенно сильные бои были под Ново-Сергиевкой. Упорный бой разгорелся также за станцию Сырт… Я вступил в Сырт с отрядом матросов и своим отрядом в 12 часов ночи… После взятия Сырта в окопах мы нашли несколько сот замерзших кадетов, гимназистов и юнкеров, которые не выдержали условий зимнего боя…»

Далее дутовцы уже оставляли без боя станцию и станицу, а казаки станицы Донской вообще прислали своих парламентеров, что они признают Советскую власть. Им не слишком поверили и, на всякий случай, взяли заложников.

Последний крупный бой за Оренбург произошел под станцией Каргала. На этом перегоне казаки разрушили пути, подорвали паровоз. Бой был ожесточенным. Но к вечеру 16 января матросы все же заняли станцию.

Теперь падение Оренбурга было предрешено. Казачьи части повсеместно отступали, разрушая железнодорожное полотно. В бой казаки больше не вступали.

Газеты тех дней сообщали: «Самара. 16 января. Советские войска взяли станцию Сырт. Раненых и убитых дутовцев грузят в вагоны. В ночь на 16 января советские войска вступили на Каргалу, последнюю станцию под Оренбургом. Дутовцы отступают в панике. Станицы выдали все оружие и заложников. Завтра ожидается взятие Оренбурга…»

* * *

Между тем, Северный летучий отряд приближался к городу. 17 января Дутов с тремя сотнями верных казаков ушел из Оренбурга по направлению к Верхне– Уральску. Остальные казаки просто разъехались по домам… 18 января главные силы Оренбургского фронта, под командованием С.Д. Павлова, вступили в Оренбург.

18 января из Оренбурга послана телеграмма: «Петроград. Совет Народных Комиссаров. Народным комиссарам Дыбенко, Подвойскому. После боя под 17-м разъездом продвинулись вперед и заняли г. Оренбург. Вся контрреволюционная банда разбежалась. Произведены аресты главарей восстания. Завтра приступаем к поголовному обыску и по примеру Троицка укрепим положение Советов. Снаряжаем погоню за дутовщиной. Шлю от имени войск Оренбургского отряда и фронта привет съезду Советов. Командующий войсками Оренбургского фронта Павлов».