Текст книги "Русский город Севастополь: великое мужество, великие тайны"

Херсонесский колокол

Знаменитый херсонесский колокол… Сколько помню себя, столько помню и его. Перед ним бьет в камни пена прибоя, за ним раскоп древнего городища. Покрытый вековой патиной, покоится над обрывом на мощных каменных пилонах, как старый воин на своем боевом посту.

История колокола – это история возникновения Севастополя. Еще не было и в помине самого города, а ветер еще не развеял дым Чесменской победы, когда в 1776 году в Таганроге его отлили из меди захваченных турецких орудий. До сих пор, если внимательно присмотреться, можно различить полустертую надпись:

«Сей колокол… вылит… святого Николая Чудотворца в Таганроге из турецкой артиллерии весом… пуд 1776 года месяца августа… числа».

Испещренный трещинами, еще виден лик Николая Чудотворца с сияющим нимбом над головой. На противоположной же стороне колокола другой святой попирает ногами турецкий полумесяц.

В 1783 году колокол возвестил о рождении нового города.

 
По ком звонишь ты,
колокол бессонный,
Кого зовешь
чугунными стихами…
 

Ныне колокол молчит. Лишь мальчишки да вездесущие туристы иногда бросают в него камни в надежде услышать его голос. И тогда колокол глухо, по-старчески стонет. И щемит сердце, ибо кажется, что это доносится до нас голос былых эпох, стонет сама севастопольская земля.

Голос былых эпох… Было время, когда херсонесскому звону внимали многие поколения черноморцев и горожан. В дни первой обороны он также был в общем строю, и англо-французские войска часто слышали его призывный набат, оглашавший улицы и слободки, балки и бастионы. Может, именно поэтому сразу же после отхода наших войск на северную сторону колокол был немедленно захвачен французами, как самый настоящий пленник. Опутанного веревками, его засунули в темный трюм и повезли через четыре моря в далекий Париж как самый ценный трофей Севастопольской битвы. Распятый на колокольне знаменитого Нотр-Дам де Пари, он, по мнению экзекуторов, должен был веселить победителей своим звоном. Увы, этого не случилось. Низкий бас пленника столь сильно диссонировал с хрупкими колокольцами собора и заглушал их, что ему велено было молчать. Лишь иногда к колоколу поднимались любопытствующие парижане, чтобы своими руками потрогать заморскую диковинку. Побывал у херсонесского колокола и работавший тогда над романом «Собор Парижской Богоматери» Виктор Гюго.

Более полувека длится плен. Однако настали иные времена, и уже Париж стал искать расположения Петербурга – для совместной борьбы с Берлином и Веной. Так рождалась Антанта. «Верительной грамотой» этого союза предстояло стать молчаливому нотрдамскому пленнику. Решением французского правительства колокол был торжественно возвращен в Севастополь. Всех участников этого действа щедро вознаградили как российскими, так и французскими наградами, а севастопольцы вновь услышали медный бас своего патриарха.

Затем колокол стал свидетелем новых войн и новых испытаний. Мимо него пытался, крадучись, пробраться к спящему Севастополю вероломный «Гебен», чтобы своими пушками разбудить мировую войну на Черном море. Мимо него скорбно уходил в неведомую Бизерту российский флот в 1920 году. А затем был ад второй осады, и у подножия старого колокола приняла последний бой горстка прижатых к морю моряков. К нему же спустя два года вновь пришли черноморцы, чтобы снова водрузить советский флаг над своей героической землей. И по сей день тело колокола-ветерана хранит на себе шрамы снарядных осколков.

Ныне колокол давно уже стал олицетворением единства древнего Херсонеса и славы нового Севастополя, местом паломничества и местом памяти.

Призраки Севастополя

Разумеется, призраки, обитая в старых замках и других таинственных местах, не оставляют своим вниманием и старые приморские города. Именно в месте, где встречается стихия океана с сушей, происходят порой самые удивительные и необъяснимые случаи.

История Севастополя включила в себя немало перипетий, а потому до настоящего времени то там то здесь появляются отголоски тех, прошлых лет и событий, появляются, чтобы кого-то предостерегать, кого-то вдохновлять, а кого-то просто напугать. Непостижимые и неуловимые, они возникают как бы из ничего, чтобы затем так же в никуда исчезнуть, доводя людей до смертного пота, да иначе и быть не может, ибо имя им – призраки.

Самым старым из них, вероятно, следует считать призрак Лазаревских казарм, которые стоят на въезде на Корабельную сторону Севастополя. Когда-то до революции в них размещался флотский экипаж, затем учебный отряд. В настоящее время там расположился севастопольский филиал МГУ.

Построенные задолго до Крымской войны, эти казармы и сегодня выглядят весьма внушительно. Когда после англо-французских бомбардировок казармы отстроили, живущие в них матросы стали замечать по ночам некие полупрозрачные фигуры, уныло бродящие по центральным коридорам. Фигур было три. Все они отличались не только по внешнему виду, но и по своему поведению. Так, один призрак, имевший на голове феску, выглядел очень несчастным, другой, с повязанным на шее платком, держался, наоборот, весьма надменно, а третий, с лихо закрученными вверх усами и маленькой клинообразной бородкой, отличался на редкость общительным характером, стараясь всегда подольше задержаться подле насмерть перепуганных моряков. Наблюдая за приведениями, моряки постепенно установили, что все трое являются представителями союзнических армий, осаждавших Севастополь в 1854–1855 годах. Первый из них, в феске, был явно турком, второй – с платком на шее – матросом-англичанином, а третий – с усами и бородкой-эспаньолкой – матросом-французом.

Особого вреда все три новых постояльца людям не причиняли, но их все равно побаивались. Чтобы избавиться от нежелательного соседства, приглашали даже флотского священника, который, прочитав молитву, окропил помещения казарм святой водой. После этого призраки стали появляться реже, но все равно не исчезли. Минула революция, Гражданская война, а они все так же неприкаянно бродили по коридорам и лестницам огромных Лазаревских казарм. В годы господства воинствующего атеизма все три призрачных «оккупанта» вновь приободрились, ибо вслух говорить о них было просто запрещено, и уже пугали по ночам не набожных унтер-офицеров, а вполне просвещенных комсомольцев. О призраках, впрочем, потихоньку говорили в матросских курилках, но официально что-то заявлять боялись. А затем была Вторая оборона Севастополя 1941–1942 годов, и вновь Лазаревские казармы были почти полностью разрушены.

После войны оказалось, что из трех потусторонних обитателей казарм «выжил» лишь один – француз. Остальные два бесследно исчезли. Кто-то говорил, что они не выдержали бомбежек и самоликвидировались, другие – что они просто подались к себе на родину, разочаровавшись в местном бытие. А вот «француза» видели якобы вплоть до 1970-х годов. По крайней мере о своей встрече с «французом» именно в эти годы рассказал автору один из ветеранов Черноморского флота, служивший тогда заместителем командира учебного отряда по тылу как раз в этих казармах. Призрак, по его впечатлению, вел себя при встречах с людьми весьма миролюбиво и даже застенчиво. В случае с заместителем по тылу он просто прошел по каким-то своим делам в десятке шагов от офицера и исчез в темном углу. Как знать, может, устав от одиночества, он в конце концов также подался в родные пенаты, а быть может, затаился где-нибудь на чердаке и изредка все так же совершает обходы старинного здания, тоскуя по «веселым» старым временам и компании «разъехавшихся» друзей.

Вообще, по рассказам старожилов Севастополя, в довоенном городе призраков было полным-полно. Свои собственные призраки имел Малахов курган, 4-й бастион (нынешний Исторический бульвар) и Братское кладбище. После Великой Отечественной войны все они куда-то подевались. Участники обороны Севастополя в 1941–1942 годах рассказывают, что тогда среди защитников города ходил упорный слух, что по ночам на линии обороны появляется сутулая фигура адмирала Нахимова, который обходит передовые позиции моряков, придирчиво вглядываясь в их лица, словно ища ответ на вопрос: устоят ли они под напором врага, выдержат ли? Говорили также, что после встречи с тенью адмирала у матросов и солдат появлялась уверенность в своих силах и готовность к свершению подвига во имя Родины.

Одним из весьма известных севастопольских призраков является, безусловно, «белый монах», обитающий на территории нынешнего музея-заповедника Херсонес, где в ХIХ – начале ХХ века располагался Херсонесский Владимирский монастырь. Разговоров о нем ходит много, но конкретных фактов при этом весьма и весьма немного. Появляется «белый монах» исключительно ночью и большей частью в районе знаменитого Херсонесского туманного колокола и старых монастырских купален.

«Белым» его прозвали за белые одеяния, хотя монаху приличнее было бы быть все же в черном. Но у привидений свои пристрастия. «Белый монах» часто пугает влюбленных и ночных купальщиков, но в целом он достаточно миролюбив. Хотя один момент, связанный с ним, все же несколько настораживает. Дело в том, что участок каменистого пляжа, примыкающий к бывшей монастырской купальне, пользуется у местных жителей дурной славой. Не проходит года, чтобы там кто-нибудь не утонул, и это несмотря на явное мелководье! Но виноват ли в этом гуляющий по берегу «белый монах» – неизвестно. Может быть, и виновен, а может, и нет, ведь тонут-то днем, а он прогуливается исключительно по ночам.

И все же самым знаменитым из сегодняшних призраков города является, разумеется, так называемый призрак мыса Фиолент. О нем рассказывают целые легенды, о нем пишут местные газеты, публикуют леденящие душу повествования очевидцев, опасаясь его, люди стараются лишний раз не ходить в местах его обитания.

Мыс Фиолент расположен в десяти километрах от города, в нынешней дачной зоне. Внешне мыс очень впечатляет: почти стометровая скала, о которую бьются волны, под стать мрачному мысу и окружающие берега, от которых буквально веет тайной. Согласно древнегреческим мифам, именно здесь приносила в жертву таврским богам пленников несчастная Ифигения. Храм ее ищут и не могут найти до сих пор… Как знать, может, с тех далеких времен и осталось за этой землей некое древнее проклятие?

В отношении внешнего вида «призрака мыса Фиолент» мнения очевидцев расходятся. Если одним он являлся в виде огромной человеческой фигуры со зверским выражением лица, то другим – в виде светящегося столба, быстро перемещающегося вдоль берега. В ряде случаев призрак Фиолента никому не мешал и ни на кого не нападал, однако есть свидетельства, что порой он бывает очень агрессивен. Причем однажды это были сразу нескольких матросов, охранявших военный объект, за которыми он по какой-то причине погнался, и те едва успели закрыться в караулке. Говорят, что и львиная доля происшествий, несчастных случаев, когда люди вроде бы ни с того ни с сего срывались с многометровых скал и разбивались насмерть о прибрежные камни, связана именно с призраком. В целом о призраке Фиолента ходят недобрые слухи, и местные дачники его откровенно побаиваются.

Много страшных слухов и преданий ходят о духах долины Привидений, которая расположена неподалеку от местечка Бательман под Севастополем, в горах, не менее впечатляющи рассказы о неких бестелесных существах, которые якобы населяют малоизученную до сегодняшнего дня Скельскую пещеру в пригороде Севастополя. Однако тайны долины Приведений, как и тайны Скельской пещеры, – это темы отдельных рассказов.

Очень недоброй славой пользуется в Севастополе и мыс Херсонес, поистине страшное и зловещее место. Именно здесь, на скалах Херсонесского мыса, в июле 1942 года немцы добивали последних защитников города. Сколько было здесь убито людей, не скажет сегодня уже никто, но ясно, что их было очень и очень много. В мае 1944 года уже наши войска добивали здесь же остатки фашистской группировки в Крыму. Даже днем здесь чувствуешь себя как-то тревожно, словно все время невидимый наблюдатель следит за каждым твоим шагом, и ты все время ощущаешь на себе чей-то недобрый взгляд. Один из моих знакомых, имевший здесь дачу, не мог в ней оставаться на ночь и был в конце концов вынужден продать ее за бесценок, так как желающих купить ее просто не было.

– Почти каждую ночь я слышал крики о помощи, стоны и предсмертные хрипы! – рассказывал он мне в смятении. – Выхожу на улицу – вроде бы никого нет, зайду в дом, все повторяется снова.

Его сосед по даче (тоже вскоре продавший почти задаром свой участок) неоднократно видел в вечерних сумерках колеблющиеся человеческие фигуры в районе печально знаменитой 35-й батареи, где находился последний опорный пункт обороны города. Эти фигуры якобы целыми десятками появлялись из развалин батареи и уходили в сторону моря, где и исчезали.

И сейчас мыс Херсонес поражает своим постоянным безлюдьем. Даже в разгар курортного сезона сюда предпочитают лишний раз не ездить, уж очень много здесь происходило и происходит несчастных случаев и всевозможных неприятных происшествий.

Существовали и существуют призраки и на кораблях Черноморского флота, базирующихся в Севастополе. Так, противолодочный крейсер «Москва» имел своего персонального призрака, жившего в концевом коридоре под вертолетным ангаром и на протяжении многих лет пугавшего своими душераздирающими стонами весь экипаж.

В природе призраков еще очень много неясного и таинственного: откуда и когда они появляются, когда и как исчезают? Однако в точности известно, что все они тесно связаны с нашей историей, с ее самыми трагическими и печальными страницами. И, как знать, может быть, придет время, и, изучив природу привидений, мы сможем открыть для себя многие, ранее неизвестные страницы минувшего, а изучив их, лучше понять наше нынешнее время, а значит, и самих себя.

Подвиг и тайны 30-й батареи

Артиллерийскую батарею, получившую впоследствии наименование «береговая батарея № 30 главной базы Черноморского флота», строил весь Советский Союз. По масштабам бетонных работ ее объем значительно превзошел возводившийся одновременно Днепрогэс. Но если о знаменитой гидроэлектростанции знала вся страна, то о закованном в бетон подземном форте были осведомлены лишь избранные. И было почему!

Расположенная на северной стороне Севастополя на высокой горе неподалеку от устья реки Бельбек, эта батарея держала под прицелом своих орудий добрую треть Черного моря. Две бронированные башни с 305-мм линкоровскими пушками, каждый снаряд которых весит почти тонну, личный состав, насчитывающий более полутысячи человек, новейшая и сильнейшая оптика – все это обеспечивало надежную оборону главной базы Черноморского флота со стороны моря. Тем не менее на поверхности горы были расположены только орудийные башни, сама же батарея была надежно спрятана под десятиметровым скальным грунтом. Закованная в бетон наивысшей марки «тысяча», она поражает своими размерами и сегодня: двухсотметровый подземный коридор между башнями переходит в семисотметровый тоннель-потерну, соединяющий основной подземный массив с командным пунктом, расположенным на соседней горе. Огромнейшие хранилища топлива, две собственные совершенно автономные электростанции, столовые и подземные казармы, огромные склады боеприпасов, которые автоматически подаются наверх к орудиям, и даже собственный подземный артезианский колодец. И вся эта гигантская подземная крепость именовалось весьма просто и неприметно: 30-я батарея.

В 1941-м году 30-й батареей командовал майор Александер, один из лучших артиллеристов Черноморского флота того времени. Родом из поволжских немцев, он отличался независимостью и прямотой характера, однако высочайший профессионализм делал его незаменимым, несмотря на нелюбовь начальства.

Едва в октябре 1941 года передовые части фашистов стали приближаться к Севастополю, «тридцатка» сразу же вступила в бой. Ее огромные башни развернулись в сторону берега, и она начала точными залпами громить вражеские колонны, находящиеся за 40–50 километров от линии фронта. Потери, понесенные немцами от ее огня, никто никогда не мог точно подсчитать. Известно лишь то, что они исчислялись многими тысячами людей, сотнями и сотнями единиц танков и другой техники. 30-я батарея была становым хребтом всей севастопольской обороны, а потому руководивший штурмом города фельдмаршал Манштейн присвоил ей свое собственное название: «форт Максим Горький».

В своих мемуарах «форту Максим Горький» Манштейн отвел немало места, именуя его «своей самой большой головной болью» в Крымскую кампанию. А поэтому весь период обороны Севастополя над «Максимом Горьким» ежедневно кружили сотни бомбардировщиков, но зарытая в скалы и закованная в бетон батарея была неуязвима для бомб. Тогда, для того чтобы одолеть «тридцатку», из Германии по железной дороге были доставлены мощнейшие сверхорудия: 460-мм «Карл» и 600-мм «Дора», снаряды которых весили более двух тонн. То была дуэль гигантов! Но и «Карлу» с «Дорой» не удалось заставить замолчать пушки Александера. Хуже того, наши артиллеристы быстро пристрелялись к сверхорудиям, и, боясь их потерять, немцы по-добру, по-здорову убрали своих монстров от Севастополя.

Шло время, силы защитников истощались, и кольцо осады все равно сжималось с каждым днем все больше и больше. 30-я батарея стреляла по врагу непрерывно, пока, наконец, не закончились боевые снаряды, а сама «тридцатка» не была окружена. Тогда батарейщики повели огонь стальными учебными болванками. Если такая болванка попадала в танк, то его разносило в куски. Когда же закончились и болванки, а враг уже был на подступах к батарее, то артиллеристы опускали стволы к земле, выскакивали из укрытий с лопатами в руках и закидывали ими в стволы камни.

Когда же не стало и камней, а враг подошел вплотную, батарея вела огонь пороховыми зарядами. Форс пламени, вырывавшийся из стволов при таком выстреле, сжигал землю и людей на целый километр. Но затем закончился и порох. Тогда батарейцы и отступившие к ним морские пехотинцы заперлись в своей подземной крепости. Ворваться внутрь немцы не смогли. Тогда они начали лить в подбашенные отделения и вентиляционные шахты горящий бензин, пустили газы. От этого спасения уже не было. В подземных помещениях и коридорах погибло тогда более семисот защитников батареи. Однако наверх не вышел ни один!

Прорваться через канализационный тоннель удалось только майору Александеру с несколькими бойцами. Но вскоре и они были выданы немцам и схвачены. Когда немцы узнали, что в их руках сам командир «форта Максим Горький», который к тому же является немцем по национальности, Александеру предложили перейти на службу в вермахт. Александер отказался от этого предложения и тут же был расстрелян вместе со своими подчиненными. Впрочем, о событиях последних дней обороны батареи и сегодня мы знаем очень и очень немного, ибо свидетелей тому нет. Из защитников «тридцатки» в живых не осталось ни одного!

Захватив Севастополь, немцы сразу же обследовали подземные сооружения 30-й батареи, однако там их что-то сильно испугало, и от использования уникального форта, несмотря на большую нужду в нем, они полностью отказались. Почему? Это осталось тайной.

После освобождения Севастополя в 1944 году все погибшие в подземелье были захоронены в братских могилах неподалеку от батареи. Однако где точно расположены эти могилы, теперь не знает никто. Посреди ближайшего косогора позднее моряки своими силами поставили памятник, увенчанной большой краснофлотской бескозыркой из жести, его так и называют – «Бескозырка». После войны батарея была капитально отремонтирована и до середины 90-х годов входила в систему обороны главной базы Черноморского флота. Только несколько лет назад она была законсервирована, на ее базе создан небольшой мемориальный музей, а для охраны и обслуживания оставлен взвод моряков.

Они-то и рассказали автору немало из того, с чем ежедневно сталкиваются в подземных лабиринтах 30-й батареи. Еще с первых послевоенных лет на батарее существовала одна негласная традиция, о которой никому особо не рассказывали, ибо сочтено это могло быть за моральную неустойчивость со всеми вытекающими последствиями. Каждую пятницу старослужащие мичманы обязательно оставляли в подземелье до краев наполненный стакан водки или вина, покрытый сверху корочкой хлеба. И каждый раз в понедельник утром находили его пустым. Не было и хлеба. Крыс в герметичном подземелье никогда не водилось, там вообще не могло быть ни одной живой души. А вот неживой? Да и старослужащие, оставляя водку, всякий раз говорили: «Пусть и мученики батареи выпьют за помин своих душ!» Говорят, что еще в начале пятидесятых один из матросов ушел прогуляться в дальнюю потерну и пропал там. Когда его нашли несколько часов спустя, он был совершенно седой и что-то твердил о каких-то духах. Матроса положили в психиатрическое отделение и быстро демобилизовали, а о случившемся велели особо не болтать.

Впрочем, в подземельях батареи и сегодня происходит много необычного. То находящийся на вахте моряк внезапно начинает слышать шаги, то чьи-то сдавленные стоны, словно кто-то умирает за ближайшим углом. Моряк подходит к углу, а стон уже доносится из-за следующего угла, и так без конца. Служащие на батареи уже высчитали, что шаги и стоны больше всего слышатся из семисотметровой потерны, оттуда, где погибла большая часть защитников батареи. Но если стоны и шаги слышатся в любое время дня и ночи, то в глухое ночное время наблюдали и белесые тени: словно облако тумана вдруг качнется в дальнем проеме, и сразу же оттуда доносится сдавленный человеческий стон.

Часто бывает и так, что работающий в одном из подземных помещений моряк внезапно чувствует, как у него вдруг начинает холодеть спина и по телу бегут мурашки, словно кто-то страшный и неведомый вперил ему в затылок свой взгляд. Кстати, к таким достаточно частым заявлениям своих подчиненных командование относится с должным пониманием. Если подобное происходит, человеку дают несколько дней, чтобы прийти в себя. Может быть, поэтому местное начальство разработало свои неофициальные инструкции, по которым морякам не рекомендуется спускаться и работать в подземелье в одиночку и вообще запрещается появляться там ночью. Что-что, а эти рекомендации моряки выполняют свято. На ночь подземелье всегда наглухо закрывают массивными бронированными дверями-воротами. Караул находится лишь сверху, но даже и туда порой доносятся из-под земли какие-то непонятные звуки.

Много непонятного происходит и наверху, в районе «Бескозырки». Дело в том, что некогда маленький прибрежный поселок Любимовка ныне очень расстроился, и его дома подступили почти к территории самой батареи, вернее, к тому самому косогору, на котором в 1944 году хоронили защитников батареи. Все началось с того, что в начале 90-х годов один местный «новый русский» решил выстроить себе особняк прямо на косогоре. Несмотря на то что его все отговаривали от этой затеи, говоря, что нет ничего более кощунственного, чем строить дом на костях, он никого не послушал. От дома открывался великолепный вид на море и прибрежные пляжи, а больше ни о чем другом «новый русский» не желал думать. Увы, расплата за кощунство произошла столь быстро и беспощадно, как никто не ожидал. Едва был выстроен первый этаж, как хозяин внезапно умер от инфаркта прямо на пороге своего недостроенного дома, хотя, по утверждению тех, кто его знал, был достаточно молодым и вполне здоровым человеком.

Вдова умершего вскоре перепродала дом другому человеку, но и тому удалось лишь начать строительство второго этажа, когда он в одночасье умер, сорвавшись сверху и упав на бетонную плиту.

Третий владелец вообще успел только оформить документы на покупку дома, как внезапно погиб со всей своей семьей в автомобильной катастрофе.

Еще одного желающего приобрести ничейные хоромы полностью парализовало, едва он только осмотрел недостроенное жилье на предмет покупки. С тех пор проклятый дом так и стоит недостроенным. Желающих приобрести его больше не находится. Местные жители стараются обходить его стороной. Он и сейчас стоит, зияя черными провалами окон, пустой и зловещий, словно некое напоминание о том, что порой и прошлое может догонять настоящее…

Как знать, может быть, все обстоит именно так, как рассказывают моряки и местные жители? Может, души наших мученически погибших отцов и дедов просят покоя и, не находя оного до сих пор, маются в бесчисленных подземных лабиринтах. Может, именно поэтому поселковые власти Любимовки совместно с моряками Черноморского флота приняли сейчас совместное решение поставить на косогоре подле 30-й батареи небольшую часовню, где проводилась бы служба за упокоение душ павших героев.

Нечто подобное 30-й батареи наблюдается сегодня и в печально знаменитых Аджимушкайских каменоломнях неподалеку от Керчи. Там при отступлении в 1942 году наших войск ушли под землю пятнадцать тысяч матросов, солдат и местных жителей. Почти все они там и погибли. По существу, нескончаемые подземелья Аджимушкая – это одна гигантская братская могила. По словам руководителя ростовского отряда поисковиков Владимира Щербакова, не один год работающего в подземельях Аджимушкая, стоит спуститься под землю на несколько десятков метров, как обязательно начинает казаться, будто из непроницаемой темноты кто-то внимательно и неотрывно следит за тобой.

Опытные спелеологи, побывавшие в страшных каменоломнях, рассказывают, что, выключив в каменоломнях фонарь, они уже спустя десять минут испытывали там ничем не объяснимый ужас. В подземелья Аджимушкая никогда не забегают ни собаки, ни кошки, а те из них, кого туда приносят, тут же в страхе убегают. Нет в каменоломнях и вездесущих крыс. А не так давно поисковики нашли глубоко внизу кем-то давным-давно выцарапанную на подземной стене надпись: «АД-Жимушкай – проклятое место!»

…В последний свой приезд на 30-ю батарею я оставил в подбашенном отделении стакан с водкой, на который сверху положил кусок ржаного хлеба. А уходя, посмотрел в далекую перспективу теряющегося в темноте подземного коридора и вдруг внезапно увидел, что там, вдали, мелькнула какая-то неясная тень. Впрочем, может, мне все это только показалось.