Текст книги "Битва за Дальний Восток. От противостояния к Антанте"

Глава шестая

Но вернемся в 1896 год. Сложившаяся к тому времени неопределенная международная ситуация заставила английского премьер-министра Солсбери зондировать вопрос официального визита императора Николая II в Англию. Англичане хотели попытаться подмять под себя молодого российского императора. А почему бы и нет! Если об этом никто не мог и подумать в царствование Александра III, который плевать хотел на все английские потуги, то, как знать, может, его сын окажется куда более податлив. Предлог для визита был найден быстро – посещение молодой российской императрицей своей бабушки – королевы Виктории. Молодой император был не в восторге от приглашения в Англию, но отказать не мог.

Напросившийся на прием к министру иностранных дел князю Лобанову-Ростовскому английский посол Николас О’Конор передал пожелания Солсбери:

– Наш премьер-министр желал бы во время посещения Англии обсудить с его величеством животрепещущие проблемы англо-русских отношений, начиная с Египта и Черноморских проливов и заканчивая Дальним Востоком.

Извещая Николая II об этом разговоре, Лобанов-Ростовский предупредил императора:

– Ваше величество! Судя по всему, англичане хотят очень серьезно поторговаться и проверить вас на прочность, если выставляют в качестве приманки Черноморские проливы. От вас, судя по всему, станут требовать не заглядываться на Египет и стратегических уступок на Дальнем Востоке.

– И что вы мне в данной ситуации посоветуете? – поднял на министра свои серо-зеленые глаза молодой император.

– Самое лучшее – это просто принять сказанное к сведению, а затем после возвращения все обсудить и взвесить. В столь серьезных политических делах, где наверняка расставлены ловушки, торопиться не следует.

– Я именно так и поступлю! – согласился Николай.

Приняв приглашение от английской королевы, Николай II советовался с Лобановым-Ростовским. Министр был честен:

– Главный и самый опасный противник наш в Азии – бесспорно, Англия. Чувства недоброжелательности и зависти, с которыми она смотрит на каждый наш шаг вперед на Дальнем Востоке, не подлежат сомнению. Как скоро возникали какие-либо азиатские затруднения, друзья Англии всегда были нашими врагами и наоборот.

На это Николая ответил исчерпывающе:

– Конечно! Я полностью с вами согласен. Сегодня идет передел мира ведущими державами. В этих условиях Россия не может оставаться в стороне. Отказ от активной политики на Дальнем Востоке на Балканах и Черноморских проливах означал бы для нас потерю статуса великой державы.

Увы, в Лондоне еще не знали, что в отличие от своего отца Николай II воспринимал именно Англию, а не Германию главным врагом России. По словам С.Ю. Витте, «Государь считал англичан нашими заклятыми врагами».

Незадолго до отъезда великий князь Алексей Александрович, вручая Николаю книгу М.И. Кази «Русский военный флот, его современное состояние и задачи», с возмущением заметил:

– Ты представляешь, Ники, автор считает Англию нашим главным неприятелем!

На это Николай, к полному удивлению дяди, ответил:

– К этому я вполне присоединяюсь, как всякий русский, знающий родную историю!

В целом, будучи наследником царя-миротворца, Николай хотел продолжать его политику по отношению к остальному миру. Уже в первом манифесте он объявил о преемственности внешней политики отца. Но, увы, Николай не имел такого авторитета и могущества, как отец. Да, молодой император еще не имел опыта ведения внешней политики, зато имел четкое понимание ее целей и задач.

Известие о предстоящем официальном визите российского императора в Англию переполошило всю Европу.

Все строили догадки, к чему это приведет. Кто-то утверждал, что поездка русского царя – это финал Большой Игры. Кто-то шел дальше, утверждая, что впереди создание русско-английского альянса. Любопытно, что рупор лондонского Сити – «Таймс» внушала общественному мнению, что визит русского царя чисто семейное дело и не имеет ничего общего с большой политикой.

В передовой статье от 22 сентября 1896 года «Таймс» писала: «Цель визита, и нет нужды повторять это, чисто семейная… Император прибыл не для того, чтобы принимать решения, от которых будут зависеть судьбы империй и народов. Он приехал, чтобы стряхнуть груз забот и тревог со своих плеч на короткий период, во время которого он и его супруга насладятся гостеприимством своих английских родственников». Правда, газета делает затем и небольшую оговорку о том, что министр иностранных дел посетит Балморал в то время, когда царь будет гостем королевы, но тут же спешит заверить читателя в совершенной безобидности этого факта: «Это посещение не будет иметь политического отпечатка. Лорд Солсбери является премьер-министром и министром иностранных дел, и именно такое совмещение двух функций обязывает его отдать дань уважения царю».

Впрочем, другие английские газеты не разделяли мнения «Таймс», считая, что встречи царя и Солсбери будут носить именно политический характер.

* * *

В августе 1896 года император Николай II и императрица Александра Федоровна отправились в большое турне по Европе. Царскую чету сопровождала внушительная свита, включая министра иностранных дел Лобанова-Ростовского, который и должен был вести многочисленные переговоры. Уже в поезде Лобанов-Ростовский, беседуя с Николаем II, как бы, между прочим, обронил:

– Манера действий лорда Солсбери не относится к тем, что внушают доверие. Более того, его действия и высказывания вызывают у меня опасения в намеренном обмане!

Очень скоро молодому императору совет опытного политика очень пригодится.

В начале поездки Николай II и Александра Федоровна прибыли в Вену, а оттуда через Киев направились в Бреславль. Увы, в дороге не обошлось без трагедии.

…Громыхая по стыкам рельсов, царский поезд мчался из Вены в Киев. Пригласив к себе в рабочий кабинет министра иностранных дел, император обсуждал с ним итоги поездки в Австрию. Не доезжая Шепетовки, Николай II неожиданно увидел невдалеке красивую рощу и решил прогуляться. Покинув вагон, царская чета направилась к лесу. За императором потянулись и свитские. Вышел прогуляться и князь Лобанов-Ростовский. Но едва министр сделал несколько шагов, как внезапно схватился за сердце. С трудом передвигая ноги, он повернул к своему вагону. Увы, подняться по ступенькам министр уже не смог, князя затащили в купе на руках. Там Лобанов-Ростовский впал в забытье. Прибежавшие врачи оказались бессильны, и через час, не приходя в сознание, министр умер от обширного инфаркта, как тогда говорили, «от разрыва сердца». Все были потрясены произошедшим, а Николай II, говорят, даже плакал…

Ночью тело Лобанова-Ростовского сгрузили в Киеве, откуда уже отправили в Москву для захоронения в родовой усыпальнице князей Лобановых-Ростовских в Новоспасском монастыре. Так на 72 году жизни ушел из жизни последний представитель старинного рода бояр-дипломатов и выдающийся деятель Большой Игры. Удивительно, как много сумел сделать для России Лобанов-Ростовский всего за восемнадцать месяцев нахождения в должности министра!

Из статьи о Лобанове-Ростовском в «Историческом вестнике»: «Человек долга, труда и опыта, с одинаково изящным достоинством умевший носить и свое громкое имя, и свой высокий сан, и свои блистательные дарования, равнодушный ко всяким внешним успехам с высоты своего тысячелетнего родословия, рожденный к величию и трудолюбивый, с невозмутимой ясностью уравновешенного ума всегда стоявший вровень с событиями и запросами современности, достойный представитель последних потомков Рюриковичей, спокойный и зоркий руководитель мировых событий, он был живым воплощением идеального русского государственного деятеля».

Оставшись без столь мудрого советника, как Лобанов-Ростовский, Николай немедленно затребовал к себе товарища министра иностранных дел Шишкина. Разумеется, что Шишкин при всем своем профессионализме не мог заменить министра, но другого выхода у русского императора просто не было.

* * *

В Бреславле Николай II встретился с императором Вильгельмом и присутствовал на маневрах германских войск. Первая встреча с кузеном Вильгельмом II после вступления императора Николая II на престол прошла в дружественных тонах. Несмотря на сближение монархической России с республиканской Францией, русско-германские отношения за все время царствования Александра III не утратили своей внешней корректности. Вильгельм II пытался внушить родственнику идею о необходимости возобновления альянса двух монархий для поддержания равновесия в мире и укрепления консервативных принципов в политике («союз монархов для спокойствия монархий») и убедить его в совершенной несовместимости республиканской Франции и самодержавной России.

В отличие от скромного и невзрачного Николая II Вильгельм всегда выглядел не просто эффектно, а эффектно свирепо! Кайзер был довольно статен, с отличной военной выправкой и уверенной походкой. Необыкновенно высокие каблуки увеличивали его средний рост, а грудь от подложенной под мундир ваты буквально выпячивалась колесом. Левую руку, которая была короче правой, кайзер всегда засовывал за борт мундира, что не только скрывало физический недостаток, но и придавало Вильгельму наполеоновскую монументальность. Иногда, меняя позу, кайзер величественно опирался левой рукой на эфес сабли. Воинственную картину дополняли шрам на щеке и лихо закрученные вверх усы.

Во время встречи в Бреславле Вильгельм II доверительно говорил Николаю:

– Я рад франко-русскому соглашению потому, что оно способствует обузданию тамошнего революционного духа. Что касается Парижа, то он всегда одержим жаждой перемен. Вот почему России и Германии следует бы взять на себя роль стражей порядка и охранителей мира!

Николай деликатно промолчал…

В те дни английский журналист Уильям Стэд взял интервью у российского дипломата Лессара.

– Как вы оцениваете сегодняшнее отношение России к Англии и Германии?

На это Лессар ответил метафорично:

– Если Англия – это наш дурной кот, то Германия – наш дурной тигр.

На недоуменную реакцию журналиста Лессар пояснил:

– Вы можете царапаться и шуметь, как вам нравится, но вы никогда не вызовете у России больше, чем раздражение. С Германией, увы, не так. Сейчас между нами все прекрасно, но если мы когда-нибудь рассоримся, то Германия может ударить нас по голове. Поэтому, как вам не обидно это слышать, но в реальности Англия не представляет для России никакой угрозы в отличие от Германии!

Надо сказать, что к этому времени кайзер Вильгельм уже серьезно взялся за Китай, стремясь откусить кусок побольше. Повод для этого найдется. В ноябре 1897 года в провинции Шаньдун будут убиты два католических миссионера из Германии. В ответ немцы по приказу кайзера мгновенно оккупируют порт Циндао на востоке провинции Шаньдун. За этим последует так называемая «борьба за концессии» 1898 года, в ходе которой Германия сохранит за собой стратегически важную бухту Цзяочжоу.

В ответ на это император Гуансюй попытается начать радикальные реформы, но нарвется на гнев старухи Цыси, которая не только блокирует его реформы, но и казнит самых пылких реформаторов. После этого Китай снова замрет в своей неподвижности.

Но все это еще впереди, а пока поезд российского императора мчался через Европу, оглашая гудками встречные селения…

Сейчас на первых страницах европейских газет обсуждали главную новость дня – неожиданную смерть российского министра иностранных дел и возможные в связи с этим повороты политики Петербурга. Если внезапная кончина Лобанова-Ростовского была встречена во Франции, Германии, Китае и Корее с чувством горького сожаления, то в Англии и Японии, наоборот, с облегчением вздохнули…

Любопытно, что смерть Лобанова-Ростовского чрезвычайно озадачила английскую королеву. Виктория немедленно вызвала к себе премьер-министра Солсбери и старшего сына Джорджа (принца Уэльского).

– Внезапная смерть российского министра иностранных дел может вызвать большие изменения в российской политике, причем не в лучшую сторону! – заявила королева. – Какие будут предложения?

– Ваше величество! Надо убедить русского царя назначить преемником Лобанова российского посла в Лондоне Стааля, с которым мы умеем работать! – высказал свое мнение наследный принц.

Толстяк Солсбери покашлял в кулак:

– Любое наше вмешательство в столь деликатный и сугубо внутренний вопрос может стать известным в Петербурге, после чего непременно будет отвергнуто российскими властями. В результате мы не только не получим лояльного нам министра, но потеряем лояльного нам посла.

В результате было решено, что давить на Николая в этом вопросе не будут, но при случае свои пожелания выскажут.

* * *

В преддверии визита российского императора активизировался уже известный нам русофоб Джордж Керзон, несмотря на молодость уже признанный специалист по вопросам восточной политики и противодействию России. Керзон буквально наседал на Солсбери, прося его быть как можно настойчивее и жестче в своих требованиях к русскому императору.

– По имеемым у меня сведениям, царь Николай мягок и нерешителен. К тому же у него нет рядом опытного дипломата, а сам он очень молод. Поэтому будет непростительной ошибкой, если мы не воспользуемся этими обстоятельствами и не заставим согласиться со всеми нашими требованиями! Будьте решительней и жестче!

– Русский царь гость королевы, и я не могу просто так хватать его за шиворот! – отнекивался премьер-министр, имея собственный, куда более мягкий план вовлечения Николая II в орбиту английских интересов.

– Если мы сейчас не схватим за шиворот русского царя, то через некоторое время он схватит за шиворот нас! – стращал своего шефа русофоб Керзон. – Поверьте мне, я изучил русских и знаю, о чем говорю!

В свое время, вернувшись из поездки по странам Центральной Азии, Керзон выступил в парламенте с речью о России и русских. Эта речь вызвала настоящий шок в английском истеблишменте и было отчего! Керзон сказал следующее:

– Русская армия – самая страшная армия в мире. И это не пропаганда и не преувеличение. Если вы не верите мне, посмотрите на карту мира. Вы действительно думаете, что более ста народов ДОБРОВОЛЬНО вошли в состав России? Если вы в это верите – это очень плохо. Потому что правда состоит в том, что только дикая и беспощадная орда может завоевать такую территорию. Россия покорила такую территорию, совершая страшнейшие военные преступления и геноцид против народов. Россия бесспорно обладает замечательным даром добиваться верности и даже дружбы тех, кого она подчинила силой. Русский братается в полном смысле слова. Он совершенно свободен от того преднамеренного вида превосходства и мрачного высокомерия, который в большей степени воспламеняет злобу, чем сама жестокость. Он не уклоняется от социального и семейного общения с чуждыми и низшими расами. Его непобедимая беззаботность делает для него лёгкой позицию невмешательства в чужие дела, и терпимость, с которой он смотрит на религиозные обряды, общественные обычаи и местные предрассудки своих азиатских собратьев, в меньшей степени итог дипломатического расчета, нежели плод врожденной беспечности. Замечательная черта русификации, проводимая в Средней Азии, состоит в том применении, которое находит завоеватель для своих бывших противников на поле боя. Я вспоминаю церемонию встречи царя в Баку, на которой присутствовали четыре хана из Мерва в русской военной форме. Это всего лишь случайная иллюстрация последовательно проводимой Россией линии, которая сама является ответвлением от теории «объятий и поцелуев после хорошей трепки» генерала Скобелева. Ханы были посланы в Петербург, чтобы их поразить и восхитить, и покрыть орденами и медалями, чтобы удовлетворить их тщеславие. По возвращении их восстановили на прежних местах, даже расширив старые полномочия. Англичане никогда не были способны так использовать своих недавних врагов!

Что ж, слова Керзона – это выводы умного врага и талантливого разведчика, которые не потеряли своей актуальности и сегодня.

Основным вопросом государственной политики Англии, по мнению Керзона, являлся вопрос безопасности Индии. Все остальное должно было так или иначе подчинено именно ему. При этом Керзон являлся сторонником Японии и антагонистом Китая.

В 1898 году за успехи в противостоянии с Россией Керзон будет пожалован титулом барона в графстве Дербишир, а еще год спустя станет вице-королем Индии[1]1
  В дальнейшем Д. Керзон до самой своей смерти оставался одним из самых непримиримых врагов России в английском руководстве. Так, в 1919–1924 годах, уже на посту министра иностранных дел Англии, Д. Керзон стал одним из организаторов интервенции против Советской России. Во время советско-польской войны в 1920 году он направил советскому правительству свою знаменитую ноту, в которой потребовал остановить наступление Красной армии по линии, рекомендованной Верховным советом Антанты в качестве восточной границы Польши (т. н. «линия Керзона»). На Лозаннской конференции 1922–1923 годов Д. Керзон добился решения вопроса о Черноморских проливах, согласно которому черноморские страны были лишены на них особых прав.


[Закрыть].

Глава седьмая

В Копенгагене Николай с женой, дочерью и сопровождающими лицами перешел на императорскую яхту «Штандарт». Океанская яхта только что прошла ходовые испытания и была принята в состав российского флота. По удобствам и богатству убранства кают и салонов она не имела себе равных. Огромный бушприт, украшенный золотым вензелем на черном фоне, устремленный вперед, точно выпущенная из лука стрела, как бы продолжал нос клипера. Острый клиперштевень «Штандарта» украшала золоченая носовая фигура парящего над водой двуглавого орла. Над палубой возвышались три стройные, покрытые лаком мачты и две белые дымовые трубы. Роскошные императорские покои были отделаны деревом вишни и ореха, а стены в императорских жилых каютах были облицованы тисненой кожей и обтянуты кретоном. Над надраенными палубами были натянуты белые парусиновые тенты, затеняющие от солнца плетеные столы и стулья. Под верхней палубой располагались гостиные, салоны, кают-компании, обшитые красным деревом, с паркетным полом, хрустальными люстрами, канделябрами и бархатными портьерами.

Визит молодого российского императора в Англию имел не только политическую составляющую, но и родственную. Дело в том, что Александра Федоровна, урожденная принцесса Гессен-Дармштадтская, была любимой внучкой королевы Виктории, и венценосная бабушка одно время даже мечтала видеть дорогую Аликс на английском троне, планируя ее брак с английским наследником Альбертом-Виктором, герцогом Кларенс. Но Аликс была к тому времени уже влюблена в русского наследника и на предложение бабушки ответила решительным отказом. Кстати, Альберт-Виктор вскоре умер от азиатского гриппа, а Аликс Гессенская, как мы знаем, вскоре стала российской императрицей.

В это время престарелая королева Виктория пребывала в замке Балморал – своей шотландской резиденции. Туда и были приглашены родственники из России. Королева с нетерпением ждала любимую внучку, которая еще не бывала в Англии в императорском статусе, кроме того, ей очень хотелось увидеть и правнучку – великую княжну Ольгу Николаевну.

22 сентября яхта «Штандарт» бросила якорь у берегов Шотландии.

* * *

В день приезда на Александре Федоровне был изящный белый наряд, большая шляпа и боа из страусиновых перьев. Николай был в форме королевского полка шотландских гвардейских драгун. Когда кортеж приблизился к Балморалу, звон церковных колоколов перекликался с волынкой. Уже начинало темнеть и вдоль дороги по обочинам стояли горцы в килтах, держащие горящие факелы. Впоследствии маркиз Кэрисбрук назвал это одним из самых впечатляющих зрелищ в его жизни. На пороге замка гостей встречала сама королева в окружении членов семьи и придворных.

Хотя визит императорской четы носил сугубо личный характер и официально не имел каких-либо политических целей, тем не менее Николая все время провоцировали завести разговор о необходимости англо-русского союза в пику Франции и Германии. Поэтому российский император предпочитал общество своего кузена Джорджи, который не донимал его политическими темами. При этом принц Уэльский (будущий король Георг V) был так поразительно похож на Николая, что их все время путали лакеи.

Балморал традиционно считался охотничьей резиденцией королевской семьи. Поэтому визит императорской четы сопровождался многочисленными охотами. В то время как мужчины отправлялись в окрестные леса, чтобы поохотиться на оленей и тетеревов, бабушка-королева наслаждалась общением с внучкой-императрицей.

В одном из разговоров королева Виктория пожаловалась Николаю II на враждебный тон российской прессы и просила принять меры. На что тот меланхолично заметил:

– Я не могу запретить людям свободно высказывать свои мысли в печати.

Виктория рассчитывала, что молодой и неопытный Николай прислушается к ее советам. Поэтому она все время пыталась оказывать на него влияние, надеясь, что теплые родственные чувства будут способствовать продвижению английских интересов. Виктория убеждала Николая:

– Крайне важно, чтобы Англия и Россия шли вместе, ибо они являются самыми могущественными империями и поэтому – гарантией мира. Я и лорд Солсбери хотим, чтобы мы, Англия и Россия, поняли друг друга и жили в дружбе.

– Дружба всегда лучше вражды, – соглашался российский император, – но политика – это не то, что домашние или частные дела. К сожалению, в ней нельзя руководствоваться личными чувствами и родственными отношениями!

В замке Балморал Николай II и Александра Федоровна провели несколько дней. Как бабушка, королева Виктория была счастлива: «Это было как сон, видеть дорогих Аликс и Ники здесь», – писала она в дневнике. Но и политические соображения не ушли на второй план. В Балморал для воздействия на Николая приехал Солсбери. На его встречу с императором возлагались большие надежды.

Солсбери все время старался остаться наедине с Николаем, чтобы перевести разговор на политическую тему. Премьер-министр буквально провоцировал российского императора на разговор о проблемах Среднего Востока и российской угрозе Индии. Но Николай II был категоричен:

– Индийский вопрос в России окончательно закрыт! Я решительно отвергаю наличие каких-либо недружественных намерений по отношению к Индии.

Через день во время беседы с королевой Викторией Николай снова повторил:

– Нет никаких причин опасаться разногласий относительно Индии, так как этот вопрос полностью решен.

В ответ Виктория протерла платочком слезящиеся глаза:

– Сегодня так важно, чтобы Россия и Англия шли вместе. Только тогда будет обеспечен мир. Ведь мы – две самые влиятельные империи!

Уже на прощанье Виктория отвела Николая в сторону и снова напомнила:

– Мы с лордом Солсбери хотим, чтобы Россия и Англия могли бы понять друг друга и быть в самых хороших отношениях друг с другом. Попробуйте повлиять на Францию, которая ведет себя по отношению к нам весьма недружественно, и опасайтесь вашего кузена Вилли, он сущий дьявол!

Вежливый Николай пообещал прислушаться к ее советам, но как-то неопределенно. Причина для этого у него была.

* * *

В то время, когда молодой российский император расцеловывался со своими британскими родственниками в замке Балмораль, английские спецслужбы пересылали деньги на поддержку стачки петербургских текстильщиков, которая должна была начать расшатывать власть Николая II. Более того, именно в это время в Лондоне в полную мощь заработала антироссийская диверсионная организация под патронажем английского правительства. Все началось с того, что несколькими годами ранее отставной премьер-министр лорд Арчибальд Розбери (женатый на внучке Ротшильда) высказал мысль о налаживании отношений с Россией путем выхода на прямой контакт с российской научной и творческой интеллигенцией с целью создания в этой среде мощного англофильского лобби. Сегодня бы это назвали поиском «агентов влияния». Финансировать данную программу Розбери собирался из банка деда своей супруги…

Как всегда, все началось с показного сострадания к «узникам совести». В конце 80-х годов XIX века американский журналист Джордж Кеннан написал ряд заказных статей с «разоблачениями» тяжелых условий содержания российских политзаключенных.

Это вызвало «праведный гнев» передовой общественности в Англии и США, которая почему-то ближе всех других держав мира приняла к сердцу страдания российских террористов и дружно выступила в защиту борцов с самодержавием. Видимо, очень сострадательные были люди…

Главным глашатаем нового движения в рамках нового проекта Большой Игры стал эмигрировавший в Англию террорист-убийца Степняк-Кравчинский, пользовавшийся широкой известностью среди англичан и американцев. Человек без комплексов он был циничен даже в высказываниях. Офицерам английской разведки свои планы Степняк-Кравчинский изложил так:

– Я буду отождествлять российских нигилистов с западными либералами, интерпретируя используемые ими террористические методы как вынужденную меру против «произвола» и «деспотизма» самодержавия!

Помимо Степняка-Кравчинского, в будущую секретную организацию вошли его единомышленники-террористы Волховский, Гольденберг и Лазарев. По каждому из них в России уже давно скучала петля…

Вскоре созданная организация «Общество друзей русской свободы» заработала в полную силу.

Председателем и казначеем организации стал Роберт Спенс Уотсон – юрист и влиятельный политик с широкими связями в Лондоне, основатель и президент Национальной либеральной ассоциации. Среди активных деятелей общества была Этель Лилиан Войнич – автор любимой книги террористов всех поколений «Овод»…

В деньгах недостатка не было. Уже к лету 1890 года было налажено издание ежемесячного журнала «Свободная Россия». Руководящей структурой общества стал исполнительный комитет, куда вошли личности весьма одиозные.

По мнению английского историка Б. Холлингсворта, обществу удалось добиться сочувствия к русским революционерам у англичан, а журнал «Свободная Россия» быстро завоевал репутацию источника, публикующего подлинную информацию о России.

Но это была далеко не вся деятельность общества. Помимо официальных дел, ее основатели-русофобы занимались делами, которые старались не афишировать, – финансовой поддержкой революционеров-эмигрантов (при этом наибольшие суммы перепадали наиболее радикальным из них), финансированием революционных выступлений в самой России от забастовок, стачек и демонстраций до закупки и тайной переправки оружия, вербовкой российских чиновников, особенно из Министерства иностранных дел и военного министерства, созданием влиятельного англофильского лобби в высшем обществе.

Надо сказать, что английские правительства независимо от их партийной принадлежности (и консерваторы, и либералы) нисколько не препятствовали деятельности антироссийского общества, отговариваясь тем, что право на убежище политическим эмигрантам является старой и доброй английской традицией. В свою очередь, Петербург усматривал в такой позиции открытое проявление враждебности к России. Поэтому деятельность английского «Общества друзей русской свободы», с одной стороны, расшатывала политическую ситуацию внутри России, а с другой, являлась раздражающим фактором в русско-английских отношениях.

Шотландский историк Р. Грант честно признавал, что в ходе своего существования общество «претерпело эволюцию от либерализма в сторону большей радикализации». По его мнению, «второе дыхание» организация получила именно в 1896 году, во время визита в Англию императора Николая II. Именно тогда она вместе с «Фондом вольной русской прессы» призывали английских рабочих выразить классовую солидарность и материально поддержать стачку петербургских текстильщиков. Как мы уже писали выше, именно это и заставило российского императора отмолчаться на призывы о политической помощи королевы Виктории…

Почти сразу вслед за английским обществом было создано точно такое же американское. Создал его, посетив США, все тот же неутомимый Степняк-Кравчинский. Все было сделано, как под копирку. Различие состояло лишь в том, что если английское общество «друзей» финансировал банк Ротшильда, то американское – банк его воспитанника американского банкира Шиффа.

Надо сказать, что американские передовые умы и раньше не скрывали своих симпатий к террористической «Народной воле» и российским нигилистам. «Лучшие люди США» осуждали Россию за подавление освободительного движения, за прекращение демократических реформ, за отсутствие свободы прессы и органов народного представительства, за преследование революционеров и угнетение евреев, создавая образ России как недемократического государства, где отсутствуют гражданские свободы и применяется насилие в отношении инакомыслящих. Банкир Шифф открыто призывал к «крестовому походу за «Свободную Россию», во имя будущего российских евреев. В этом его поддерживали коллеги-банкиры Исаак Селигман и Натан Бижур. Российский политэмигрант Гольденберг начал издавать в Нью-Йорке американскую версию журнала «Свободная Россия», полностью копируя содержание лондонского издания.

Основной целью своего общества американские русофобы декларировали «оказание моральной и юридической помощи российским патриотам в их стремлении достичь в стране политической свободы и самоуправления». Средством достижения этой цели было «получение и распространение достоверной информации о состоянии российского общества, организация лекций, митингов, обсуждений и использование всех легальных и честных способов воздействия на общественное мнение в Америке, а также создание подобных обществ в других свободных странах».

Члены общества участвовали в пропагандистских кампаниях, оказывая влияние на отношение общественного мнения США к России распространением информации о событиях в России в нужном революционерам ключе и организацией протестов против политики царского правительства и… православия.

– Мы ненавидим деспотическую российскую власть, самодержавие и православную церковь, как истинные друзья русской свободы, мы рассматриваем Россию как объект воздействия со стороны цивилизованной Америки и поэтому будем не только активно пропагандировать необходимость усвоения ею американских ценностей, но и помогать всем ниспровергателям царского режима! – публично заявил американский писатель и представитель «нежного реализма» в литературе США Уильям Хоуэлс.

Увы, Большая Игра со стороны Англии и ее сателлита США становилась все более и более радикальной, отрицая любые морально-этические нормы и готовая опираться даже на помощь заведомых террористов-убийц… Чем это грозит России в будущем, еще не знал никто…

* * *

Сохранившиеся записи бесед маркиза Солсбери с российским императором в Балморале показывают, что глава сент-джеймского кабинета постоянно высказывал намерение «перезагрузить» двухсторонние отношения, чтобы положить конец Большой Игре, хотя сам не был уверен в реальности осуществления этого замысла. Сам Николай с подозрением воспринял все реверансы Солсбери в сторону России, находя их не чем иным, как дипломатической ловушкой, цель которой состояла в том, чтобы вбить клин в дружественные отношения Петербурга с Парижем и Берлином.

По плану Солсбери главной наживкой для Николая должно было стать заключение секретного соглашения по разделу Османской империи.