Книга: Серебряный адмирал - Владимир Шигин

Первое, что сделал Тромп, вступив в должность, — это назначил Рюйтера своим первым заместителем. Такое резкое возвышение сразу же вызвало самое яростное недовольство и сопротивление противников Рюйтера. — Без чина и рода, мужлан мужланом, кур в каюте разводит, да еще в адмиралы лезет! Не станем такому подчиняться! Пора выскочку на место поставить! Капитаны-оппозиционеры не только вслух поносили Рюйтера. Один из них даже вызвал его на дуэль. Вызов контр-адмирал воспринял спокойно. Пришедшему к нему секунданту он сказал: — Это у вас, дворян, дуэли на уме, а мне, прядильщику, на них наплевать. Если кто на мозоль наступит, то я такого сразу кулаком в рожу, чтоб неповадно было!

Или вот:

Чтобы ускорить заключение мира, Рюйтер сообщил шведам, что сам берется доставить их войска в Швецию из ранее оккупированных территорий, из Орезонда в Шонию. Предложение было принято. В шведском порту корабль Рюйтера посетил принц Сультсбах (тот самый, что сбежал в свое время из Нибурга). Принц долго цокал языком и пил за здоровье голландского адмирала, без всякого стеснения вспоминая, как чуть не наложил в штаны от грома его пушек. — Странный этот принц! — искренне удивился Рюйтер. — Он хвастается трусостью, как мы своей храбростью. Воистину нет предела человеческому многообразию! Затем, уже в порту Кроненбург, куда Рюйтер привез шведскую пехоту, его посетил и второй беглец — маршал Стеенбок. — Победителю от побежденного! — сказал напыщенно маршал и вручил вице-адмиралу свой портрет. Рюйтер за подарок поблагодарил, а вечером, куря трубку в кругу своих капитанов, высказал свое недоумение и по поводу этого подарка: — Маршал, вероятно, имеет немало подобных портретов, которые дарит всем, кто его лупит. Завидное постоянство вкуса!

И ещё:

Почтить своим вниманием известного адмирала прибыл весь цвет тогдашней Европы: курфюрст Бранденбургский и принц Оранский, принц Голштинский и принц Ангальтский. Все они специально приехали в Тексель, чтобы осмотреть голландский флот и засвидетельствовать свое почтение его командующему. В честь именитых гостей Рюйтер накрыл прямо на палубе своего флагмана огромный обеденный стол. Играл оркестр, принцы и курфюрст безостановочно поднимали бокалы. Первым сник и упал носом в тарелку нестойкий принц Голштинский, затем та же участь постигла и принца Ангальтского. Курфюрст Бранденбургский и принц Оранский оказались несколько покрепче и еще какое-то время держались, однако затем и их постигла общая участь. Когда под стол упал последний, Рюйтер велел прекратить музыку, гостей разнести по каютам, а на ночь определить матросов, чтобы смотрели за принцами, дабы те не захлебнулись спьяну в собственной блевотине. К утру гости несколько пришли в себя и отъехали, чрезвычайно довольные устроенным им приемом. Проводив именитых визитеров, лейтенант-адмирал набил табаком любимую глиняную трубку и, закурив, подошел к своему капитану: — Думал ли мой отец когда-нибудь, что его сына как бы между прочим навестят сразу четыре принца, да еще, оставшись живы после устроенной попойки, благополучно отбудут восвояси! — Могу сказать одно, — хмыкнул в кулак капитан. — Что сыновья трактирщиков в деле выпивки будут весьма покрепче сиятельных особ! — Это уж точно, — рассмеялся Рюйтер. — И думается, что не только в выпивке!

Простите, увлеклась. Но как тут не увлечься, когда увлекается даже автор, и из уст голландского адмирала звучат фразы наподобие "Опять неладно что-то в Датском королевстве?", а читатель с разбегу проглатывает описание сцены, якобы произошедшей в отсутствие каких-либо свидетелей, не сразу чуя подвох? В этой насквозь правдивой истории есть место и вымыслу, но вымыслу, бережно вплетённому в самую ткань повествования, вымыслу осторожному, искреннему, смешному, порой трогательному - и всё же уступающему реальности. Такой, например, как тот факт, что лейтенант-адмирал Михаил де Рюйтер разводил в своей каюте цыплят. Я каждое сражение переживала за этих цыплят, как за весь голландский флот, и нет, мне совсем не стыдно. Разве что самую малость конфузно. У каждой хорошей истории, либе дамен унд геррен, есть начало. Есть и конец. Правдивые истории, конечно, не исключение. Всегда печально, когда заканчивается хорошая история. Порой, когда она заканчивается, печально вдвойне. Но здесь мне хотелось бы согласиться с автором: история Михаила Рюйтера, Серебряного адмирала, закончилась потому, что он сделал всё, что ему суждено было в жизни, а это - редкое счастье. Счастья вам, либе дамен унд геррен.