Текст книги "История географо-геологического освоения Сибири и Севера России"

Основные промыслы и горные заводы Севера и Сибири

Олонецким край и Архангельская губерния

(Источники: Краткий исторический очерк административных учреждений горного ведомства в России. 1700–1900 гг. / Сост. А. М. Лоранский. СПб., 1900 г.; Васильевский А. П. Очерк по истории металлургии Олонецкого края в XVI–XVII вв. Петрозаводск: Госиздат КФ ССР, 1949; Кратц К. О. и др. Очерк геологии и полезных ископаемых Карелии. М.: КФ АН СССР. Петрозаводск: Госиздат Карельской АССР, 1961; энциклопедические справочники.)

Уже в XV–XVI вв. на территории Карелии и Архангельской области добывали слюду, вываривали соль, разрабатывали железные и медные руды, причем первыми взялись за это раскольники и другие выходцы из Московского государства. Железо они выделывали непосредственно из руд, в «сыродутных» горнах.

В царствование Алексея Михайловича (1645–1676 гг.) было разрешено иностранцам, сначала П. Марселиусу, потом Б. фон Розенбушу, разрабатывать руды и строить заводы с условием поставлять казне пушки, бомбы, ядра и гранаты.

Розенбуш построил в Олонецком крае завод с доменными печами и кричными горнами, но при возросших нуждах Петра I орудия и снаряды поставлять не смог. Поэтому в 1701 г. рудники и печи у него были отобраны в казну, и Петр I приказал А. Д. Меньшикову, в то время поручику Преображенского полка, распорядиться закладкой здесь трех заводов в местах, которые указал сам Петр.

Благодаря энергии Меньшикова, «постройка производилась с неимоверной быстротой, и скоро было уже четыре завода…», получившие название Петровских.

В 1712 г. горнозаводское производство в Олонецком крае было определено в ведомство С.-Петербургскому Адмиралтейству, и в 1713 г. комендантом и начальником всех горных заводов в крае был назначен В. И. де-Геннин.

Согласно А. М. Лоранскому, время управления Олонецкими заводами де-Генниным «составило самую лучшую эпоху по их производительности, хорошему хозяйству и порядку».

После перевода де-Геннина на Урал Олонецкие заводы начали приходить в упадок, были даже предложения вообще их закрыть по причине истощения руд, кроме того последовало несколько переподчинений заводов (Берг-Коллегии, Коммерц-Коллегии, Берг-Директориуму во главе с фон-Шембергом, в 1770 г. вновь Адмиралтейств-Коллегии). В результате, «по причине малого знакомства с делом распорядителей и неумения их обращаться с народом, на заводах вспыхнул бунт, принявший столь значительные размеры, что пришлось употребить в действие артиллерию…», – пишет А. М. Лоранский.

В 1786 г., в целях усовершенствования производства орудий, директором Олонецких заводов из Шотландии был приглашен Карл Гаскойн, известный специалист по отливке чугунных пушек. Гаскойн заключил особые условия с правительством: «ему предоставлена была обширная власть относительно устройства и переустройства заводов и он получал известную часть от прибылей».

В 1789 г. Гаскойн построил Кронштадтский литейный завод, в 1801 г. С.-Петербургскую литейную фабрику (Александровский завод), которая после наводнения 1824 г. была перенесена на другое место, и вновь построил Адмиралтейский Ижорский завод.

В 1796 г. Олонецкие заводы снова перешли в ведение Берг-Коллегии, но Гаскойн остался директором как Олонецких, так и Кронштадтских заводов. После смерти Гаскойна долгое время на заводах оставались установленные им штаты и порядки.

«Гаскойн весьма много сделал для Олонецких заводов, и имя его может быть поставлено наряду с де-Генниным».

В 1844 г. Александровский завод, расположенный в Петербурге, был передан из Горного ведомства в Главное управление путей сообщения и публичных зданий для работ по строительству Николаевской железной дороги.

В XVIII–XIX вв. в Карелии добывалось большое количество декоративного камня, представленного карельским мрамором, гранитом, кварцитом и другими горными породами, которым облицовывались многие монументальные сооружения и набережные Петербурга.

Кроме перечисленных казенных, в XVIII в. в Олонецком крае было также несколько частных горных заводов, большинство которых, однако, по состоянию на конец XIX в. «вследствие разных неблагоприятных условий» было закрыто.

В Архангельской области еще в 1491 г. Андрей Петров и Василий Болтин «с двумя немцами» нашли серебряную и медную руду на Цильме. В 1692 г. Н. Витзен писал о выходах нефти на поверхность р. Ухты. Находки полезных ископаемых участились после объявленной Петром I «горной свободы» на поиск и разработку полезных ископаемых для всех сословий. В 1711 г. ездил на обследование нового найденного месторождения серебряных руд рудный мастер Иван Кузмич Зубков. В 1714 г. серебряные руды были найдены у Кубена озера. В 1733 г. в Поморье на острове Медвежьем нашел серебряные и другие руды Федор Прядунов. В 1737 г. купцы Елизаровы сообщили о найденном ими месторождении серебряных, свинцовых и медных руд на реке Руженице с большой протяженностью «жилы». В те же годы архангелогородцы Ерофеев и Мырцов нашли богатые медные руды в Лапландии (их открытие пытался присвоить себе глава Берг-Директориума фон Шемберг). В 1744 г. самородное золото на Воицком руднике осматривал бергмейстер Шамшев.

В 1837 г. в Олонецкой и Архангельской губерниях вновь было «высочайше» разрешено искать и разрабатывать золотые, серебряные и медные руды на общих условиях горного законодательства (см. прилагаемый «Сокращенный перечень законов…»).

Однако до отмены крепостничества желающих было мало. В 60-х гг. XIX в. многими частными предпринимателями в Олонецкой и особенно в Архангельской губерниях были предприняты поиски, сделаны открытия и заявлены как прежние месторождения, древние шахты и штольни, так и новые месторождения, преимущественно руд серебра, свинца и меди «в землях свободных казенных и на землях, поступивших в наделе государственных крестьян».

Надзор за частной горной промышленностью в Архангельской и Олонецкой губерниях был поручен, как и по замоскворецким заводам, «командируемому, на правах окружного инженера, горному инженеру», должность которого в 1887 г. переименована в окружного инженера Северного округа. В 1899 г., в связи с расширившимися пространствами и, соответственно, объемами работ, Северная горная область была разделена на два округа: С.-Петербургско-Олонецкий и Вологодско-Архангельский. В каждом округе находился окружной инженер с помощником. В состав первого округа вошли Петербургская, Новгородская, Псковская, Тверская и Олонецкая губернии, в состав второго – Вологодская, Ярославская и Архангельская. Окружным горным инженерам полагалось содержание 2600 руб. в год, кроме того 1000 руб. в год на разъезды (при курсе рубля на конец XIX в.).

Из сведений по Северному горному округу на начало XX в. следует отметить предпринимавшиеся в Печорском крае поиски нефти с бурением скважин, для чего в этом регионе Горный устав 1902 г. предусматривал «освобождение от поземельной платы на срок до 5 лет».

Уральская горная область

Не является неуместным говорить об Урале, взяв общей темой освоение Сибири и Севера России. Как уже отмечалось ниже со ссылкой на «Полное собрание законов Российской Империи» (1-е изд. Т. 6. Ст. 3380), к Сибирским губерниям еще в 1719 г. относили и Вятку, и Кунгур, и Соликамск, и Пермь, и Чердынь.

В этом разделе, не обращаясь к упоминавшейся ранее истории и роли первых Строгановых и Давыдовых и к развитию различных Северо-Уральских приисков, рудников и горных заводов, мы хотим лишь подчеркнуть роль Урала как исторической кузницы кадров горного дела в России.

(Источники: Краткий исторический очерк… / Под ред. А. М. Лоранского; Полное собрание законов Российской Империи; Пятницкий А. Н. и др. Сто лет горнотехнической школы на Урале / Под ред. П. П. Бажова, Ф. Г. Копотова и Г. П. Шумилова. Свердловск: ОГИЗ, 1949; Шиленко П. К., Старкова В. Ф. Из истории Нижне-Тагильского горно-металлургического техникума. Н. Тагил, 1967; энциклопедические справочники.)

Создание такой отечественной школы связывают с именем Василия Никитича Татищева, человека, чей неуемный характер, непримиримость к казнокрадству, бюрократизму, следование во всем государственным интересам, по воспоминаниям современников, напоминали им самого Петра Великого.

В. Н. Татищев родился в 1686 г. Обучаясь в Московской артиллерийской школе, пристрастился к математике, географии и горному делу. В 1701 г., в возрасте пятнадцати лет, поступил на военную службу солдатом. Участвовал в сражениях со шведами, получил офицерский чин, затем был в ряде стран за границей. В 1720 г. был командирован на Урал (Кунгур) и другие места Сибири для отыскания руд и строительства горных заводов. В Екатеринбурге вступил в борьбу с частными заводчиками во главе с Демидовым, злоупотреблявшими государственными интересами ради личных. В 1724 г. был командирован в Швецию для изучения горного дела. В 1734 г. был назначен начальником Уральских горных заводов и, развивая их, вновь боролся с горным казнокрадством. Влиятельные друзья противников Татищева добились перевода его в 1737 г. в Оренбургский край. Работая там, Татищев не меняет своей обычной позиции. По навету Бирона был посажен в тюрьму. Реабилитирован после окончания царствования Анны Иоанновны и ликвидации бироновщины. С 1741 по 1745 г. В. Н. Татищев– губернатор в Астрахани, где, придерживаясь своих принципов, также вступал в открытую полемику с наместником генералом Таракановым. В. Н. Татищев, государственный деятель и блестящий горный инженер, получил широкую известность также как историк, написавший, в частности, пятитомный труд под названием «История Российская с самых древнейших времен…» и ряд сочинений географического, исторического и философского содержания. Являлся рационалистом и сторонником прогресса.

Такой человек, будучи во главе управления уральскими заводами, не мог не оставить здесь прогрессивного начала, не заложить основы подготовки высококвалифицированных кадров.

«Техническая школа, созданная еще В. Н. Татищевым в петровское время…за короткий срок сумела воспитать таких людей мировой известности, как изобретатель первой паровой машины И. И. Ползунов и один из крупнейших новаторов гидротехники К. Д. Фролов» (Пятницкий А. Н. и др. Сто лет горнотехнической школы на Урале). Говоря словами самого Петра I, эта система обучения с самого начала требовала от учеников «не только присматриваться, но и рукам по возможности применяться и о искусстве ремесла – в чем оное состоит, внятно уведомляться и рассуждать».

Об Уральских горнозаводских школах говорили как о совершенно новом самобытном типе первых технических учебных заведений, которых не знали прежде ни в России, ни на Западе. Многие питомцы Екатеринбургской школы становились потом мастерами и управляющими на уральских, сибирских, олонецких и других заводах, известными деятелями горного ведомства.

В качестве примера приведем биографию Козьмы Дмитриевича Фролова. Он родился в 1726 г. близ Екатеринбурга, на одном из заводов. До восемнадцати лет учился сначала в словесной, затем в арифметической горной школе. После окончания школы в течение года работал на заводах Урала «горным учеником», затем еще год «у плавки руд», а с 1746 г. работает «при Гумешевском медном руднике у добычи». В 1758 г. К. Д. Фролова производят в горный чин штейгера и посылают в Олонецкую губернию на Воицкий золотой рудник. Здесь он впервые проявил себя изобретательным техником, придумывал разные способы для промывки золотосодержащих руд.

В 1762 г. Фролов был командирован на Алтай на Колывано-Воскресенские заводы. В 1781 г. он назначается начальником Змеиногорского рудника, где построил плотину, гидросплавные установки и первые заводы-автоматы. Оценивая усовершенствования, выполненные Фроловым, профессор В. В. Данилевский в 1944 г. писал: «Прошло два столетия с тех пор, а осмыслить осуществленное им впервые все еще принадлежит скорее будущему, чем настоящему».

В 1797 г. Фролов становится начальником конторы всех Колывано-Воскресенских рудников. В 1800 г., будучи уже в отставке, по дороге из Змеиногорска в Барнаул на заседание Горного совета Козьма Дмитриевич заболел и скончался в Барнауле.

23 мая 1847 г. на базе уральских горно-заводских школ было создано Уральское горное училище, преемником которого в советское время стал Свердловский горно-металлургический техникум.

Более двух тысяч горно-заводских специалистов за двести лет своего существования выпустило и горно-заводское училище в Нижнем Тагиле, названное известным русским металлургом и преподавателем В. Е. Грум-Гржимайло «старейшим светочем культуры» на Урале.

Формирование Уральской горной технической школы, основанной Татищевым, было поддержано в последующем тем, что в руководство Уральскими горными промыслами направлялись высокообразованные и опытные люди.

В частности, Уральскими горными заводами руководил после перевода с Олонецких заводов уже упоминавшийся выше де-Геннин.

Вскоре после вступления на престол императора Павла I, в мае 1797 г., все местные горные начальства (Гороблагодатское, Пермское, Камских заводов и Банковско-Богословское) были подчинены Канцелярии главных заводов правления, а главным начальником был назначен опытный и знающий горный офицер А. С. Ярцев, который также ранее был главным командиром Олонецких заводов, советником Петербургской казенной палаты по горной экспедиции и одновременно заведующим Горным училищем в Петербурге.

При последующем преобразовании управления, когда к Гороблагодатскому горному начальству были отнесены также и Камские заводы (Боткинский и Ижевский) и все три горных начальства– Пермское, Гороблагодатское и Екатеринбургское уже не зависели друг от друга, главным начальником Екатеринбургского горного начальства был назначен вместо Ярцева член Берг-Коллегии и ординарный академик И. Ф. Герман, а Гороблагодатских и Камских заводов – А. Ф. Дерябин.

И. Ф. Герман родился в Штирии (Австрийские Альпы), слушал лекции в Граце, Вене и в Шемницкой горной академии, затем был профессором технологии в Венском университете. В 1781 г. он приехал в Петербург, где был избран вначале корреспондентом, а потом членом Петербургской академии наук. В 1783 г. его командировали на Урал и в Сибирь для осмотра и описания рудников и заводов и выбора места для строительства завода по изготовлению стали. Вернувшись из командировки, он привез массу новых минералогических сведений об Урале, Алтае и Даурии.

Выдающимся специалистом горного дела был и Андрей Федорович Дерябин, который после окончания Горного училища, усовершенствования в горно-заводских науках за границей и работы членом Берг-Коллегии, кажется, управлял в разное время всем, что было по горной части в Российской Империи: Колыванскими и Нерчинскими рудниками, конторой по разделению золота и серебра, Гороблагодатскими и Пермскими заводами, Дедюхинским соляным правлением, Камскими и Богословскими заводами, Департаментом Горных и Соляных дел и одновременно Горным Корпусом. Кроме того, им написана была история горного дела (по состоянию на 1800 г.) и основные положения при разработке горного законодательства.

В 1813 г. Златоустовские заводы получили самостоятельного горного начальника и составили особый округ.

Пермским и Вятским генерал-губернатором был назначен тайный советник Карл Федорович Модерах, личность также весьма известная. Он был военным инженером, участвовал в турецких кампаниях. Затем получил известность своим инженерным искусством при участии в постройке Екатерининского канала, набережной на Фонтанке, Большого театра. Император Александр I назначил его Пермским и Вятским генерал-губернатором и начальствующим над горной частью Уральского хребта.

Уральское горное правление было укомплектовано штатом специалистов (маркшейдеров, горных механиков, горных архитекторов, пробиреров) и оснащено золотоплавочной и химической лабораторией и пробирной лабораторией.

Авторитет Уральской горной школы позволял правительству передавать под руководство Уральского горного правления вновь возникающие горные округа.

В соответствии с новыми возникшими потребностями, число горных округов и их границы менялись, и к началу XX в. в составе Уральской горной области насчитывалось уже 12 горных округов: Вятский, Чердынский, Пермский, Северо-Верхотурский, Южно-Верхотурский, Северо-Екатеринбургский, Западно-Екатеринбургский, Южно-Екатеринбургский, Уфимский, Миасский, Верхнеуральский и Оренбургский.

Алтайский горный округ. Колывано-Воскресенские рудники и заводы

История становления Алтайского горного округа на основе богатейших Колывано-Воскресенских рудников связана с приглашением Петром I грека Левандиана, о чем свидетельствует указ Петра от 18.12.1696 г. «О посылке в Томск Грека Александра Левандианы для изыскания в Сибири серебряной руды и о размножении рудников» (Полное собрание законов Российской Империи). И хотя в последующих указах Петра говорится о том, что Левандиан нашел серебро и построил заводы в Нерчинском крае, но из других документов следует, что Левандиан вначале нашел серебряную руду на Алтае, но найденные и отобранные образцы оказались недостаточно богатыми, и тогда он перебрался со своими поисками в Нерчинск. Об этом мы читаем у П. Е. Щуровского «Геологическое путешествие по Алтаю с историческими и статистическими сведениями о Колывано-Воскресенских заводах» (М., 1846). В этой работе П. Е. Щуровский, в свою очередь приводит сведения из сочинения полковника Гофмана «О золотых промыслах Восточной Сибири» (Горный журнал. 1845), осматривавшего в 1843 г. с поручиком Макеровским золотые промыслы Восточной Сибири. Гофман в своем сочинении знакомит с грамотой, напечатанной Г. Спасским в Сибирском вестнике от октября 1822 г., которая тогда «…по невниманию к собственным источникам (была) забыта, и в некоторых журналах не так давно упоминали об ней, как о новости».

Нам достаточно привести здесь лишь начало этой грамоты: «От великого Государя Царя и Великого Князя Петра Алексеевича, всея… России Самодержца, в Сибирь, в Томск, Стольнику нашему Воеводе Василию Андреевичу Ржевскому. В нынешнем 206 (1698) году января в 12 день писал ты нам Великому государю: в прошлом де в 205 (1697) году в горные порубежные волости ко князьям Мышану да Кодогаю посылал ты сына боярского Степана Тупальского, для взятия руд, и они-де Степан со товарищи землю разкопали до каменя, знаку серебряной руды, и того де, да прежнего всего из шестнадцати пуд по переплавке Грека Александра (Левандиана) вышло 25 золотников самого чистого серебра». Из той же, достаточно объемной грамоты, далее следовало, что грек Левандиан уехал в Нерчинский край, хотя здесь, на Алтае, найдены были и другие места с серебряной рудой, в частности, в грамоте упоминалось, что на речке Барандате руда серебряная лучше, «знак серебряной руды… нашли на речке большом Китате в горе» и т. д.

Конечно, было бы неверно приписать греку Аевандиану изначальное открытие серебряной руды на Алтае, поскольку, как ранее нами указывалось, наличие серебряных руд в этой местности было известно издревле, и новые «поисковики», в том числе Левандиан, в своих экспедициях наверняка пользовались уже какими-то известными данными (как минимум, слухами) и осмотром древних выработок. Для подтверждения подобного утверждения достаточно привести фразу из записки от 1764 г., посланной Иваном Лейбе, бывшим тогда управляющим Змеиногорским рудником, в Петербург М. В. Ломоносову: «На 100 и более верст около Змеевского рудника редкая гора находится, в которой они (то есть древние рудокопы) приисканию металлов труда не приложили и в разных местах знатные работы не производили».

Однако сказанное не принижает роль тех, чьим трудам обязаны последующие поиски и разведка, приведшие к промышленному освоению богатств недр этого края.

Поэтому П. Е. Щуровский, знакомившийся с Колывано-Воскресенскими заводами в марте-апреле 1844 г., делает вывод, что «первый исторический факт, касающийся основания рудников на Алтае, принадлежит концу XVII столетия. В 1698 г. упоминалось об открытии серебряной руды греком Александром Левандианом по речкам Каштак и Китат, принадлежащих системе Кии».

Поиски лучших руд продолжались. Но попытки разработки в течение нескольких лет встречали сопротивление кочующих по Алтаю народов и потому «не имели никакого успеха, пока не явился человек с сильною волею и могучими средствами» (Щуровский об Акинфии Никитовиче Демидове, сыне Никиты Демидова, основателе горных промыслов на Урале).

«Люди Демидова открыли вскоре на Алтае во многих местах признаки производства горных работ или Чудские копи, даже возле одного из них близ озера Калыванского нашли богатую медную руду». Находка самого Колыванского прииска пришлась на воскресный день 1723 г., и в память об этом рудник впоследствии был назван Колывано-Воскресенским.

Мы вполне осознаем роль организаторов геолого-разведочных работ, предпринимателей, людей «с сильною волею и могучими средствами». Вместе с тем, для нашего исторического изложения, посвященного во многом труду геологов и рудознатцев, мы видим и теневую сторону в том, что имена конкретных первооткрывателей, по-видимому, при этом часто оставались неизвестными, растворяясь в формулировках «люди Демидова», «люди Строгановых», «люди графа Шувалова» и т. д.

Поэтому в нашем труде мы стараемся, по возможности, помимо руководителей горных работ и выдающихся ученых, упоминать и имена рядовых рудоискателей, поисковиков, разведчиков и других полевиков-исследователей недр. В частности, согласно книге «Геологические памятники природы России» (СПб., 1998), впервые о медной руде в Змеиной горе, находящейся в 30 км от Колывани, сообщили в 1725 г. рудоискатели Костылевы. Через 10 лет здесь было обнаружено и серебро. А. Н. Демидов велел заложить в Змеиной горе рудник, и в течение нескольких десятилетий Змеевый рудник оставался богатейшим серебряным рудником в России.

Переименованные впоследствии в Алтайские, Колывано-Воскресенские заводы принадлежали Акинфию Демидову до 1747 г., в котором были взяты в Кабинет Ее Императорского Величества (Елизаветы Петровны) «с уплатой наследникам Демидова, по расчету, за строение и руды. Вместе с заводами в кабинет перешла громадная площадь земель, по рекам Иртышу и Оби, с находящимися на ней рудниками и заводами» (Аоранский А. М. Краткий исторический очерк…). После этого, как утверждает тот же источник, до открытия золотых россыпей, вся горнозаводская промышленность в Сибири почти исключительно была сосредоточена в Алтайском и Нерчинском округах, принадлежащих Кабинету Его Императорского Величества.

Первым начальником Колывано-Воскресенских заводов был назначен (от Кабинета) бывший «председатель и главный командир» Тульских оружейных заводов Беэр, которому были предоставлены самые широкие полномочия. Заводская администрация была облечена не только хозяйственной властью, но также судебной и военной. Подчинявшиеся заводскому начальству военные команды находились при заводах и рудниках «для внутренних караулов и разных поручений, а также в заводских крепостях, построенных в целях безопасности от кочующих народов».

Представляют интерес и приводимые П. Е. Щуровским сведения о первом открытии золота на Алтае: «По странному предрассудку о невозможности близкого соседствования серебра с золотом, Алтайское или вообще Сибирское золото долго лежало неприкосновенным, несмотря на то, что оно давно уже добывалось из Уральских россыпей. Быть может, еще не скоро дошла бы до него очередь, если бы предприимчивый дух и железная воля Попова, после многих неудач и издержек, не уничтожила этого предрассудка».

Согласно Щуровскому, в Сибири первым открыл золото екатеринбургский купец (впоследствии коммерческий советник) Попов на небольшой речке Кундат. Высшее горное начальство, никогда не разделявшее упомянутого предрассудка, с давнего времени, во всяком случае со времени открытия песчаного золота на Урале, постоянно предпринимало усилия по открытию золота и на Алтае, но эти усилия оставались безуспешными до 1830 г., когда горным начальником Колывано-Воскресенских заводов был назначен полковник (позднее генерал-майор) Бегер. Занимая прежде такую же должность в округе Богословских заводов на Урале, он был хорошо знаком с условиями формирования Уральских золотоносных россыпей, и «тотчас понял, что они одинаковы с Алтайскими, и в первый же год управления заводами открыл золото в казенных дачах».

Со времени открытия золота в Сибири правительство Николая I начинает развивать частную горную золотопромышленность, учреждая надзор, разрабатывая порядок отводов, систему льгот, пошлин и податей, прав передачи отводов и прочее.

Занимались частной золотопромышленностью и на Алтае. Полковник Гофман, осматривая золотые промыслы Восточной Сибири в 40-х гг. XIX в., имел возможность близко познакомиться с этой деятельностью, и потому уместно привести отрывки из описания им своих наблюдений, помещенных в книге «Геологическое путешествие по Алтаю…» П. Е. Щуровского.

«…Сибирские трудности надобно измерять по другому масштабу против того, какими привыкли их мерять в Европе.

Золотоискательские партии, удаленные на сотни верст от деревень, принуждены все свои жизненные припасы, состоящие только из сушеных и соленых веществ, иметь при себе. Ночлег на сыром мху, частые дожди, шурфовка (в оригинале – ширфовка) на болотах заставляют их всегда оставаться в мокром платье».

«…При углублении на несколько футов шурф наполняется уже водою, для выкачивания которой постоянно должны работать несколько насосов, и рабочие, стоя глубоко в грязи, должны углублять шурф до самого камня, дабы увериться, что не пропущен золотоносный пласт. Приняв во внимание, как часто эти шурфы бывают бесплодны, поистине надо удивляться терпению золотоискателей, которые, при постоянных лишениях, никогда не должны терять надежды…»

«Первое лето проходит обычно в предуготовительных работах: в постройке жилищ, фабрик, в проводе воды и проч. И только по окончании этих работ можно приступить собственно к промывке песков».

«Для приискания работников на золотые промыслы отправляются в поселения поверенные, которые соглашают людей на работу, дают им задатки и отбирают у них паспорты. Однако, несмотря на эти предосторожности, многие из нанятых не являются на работу. Иные умерли, другие по болезни, а иные, доставши новый паспорт, под чужим именем нанялись на другие промыслы за новый задаток… Но без задатка невозможно заключить ни одного контракта, ибо без того произвол работника ничем не ограничен».

«Месячная плата обыкновенному работнику 12 рублей ассигнациями, но если в работе требуются большое искусство или напряжение сил, то плата доходит до 50 и до 60 рублей. При этом кормят их весьма хорошо. Каждый работник получает ежедневно фунт свежего или соленого мяса, во время поста столько же рыбы, – круп и капусты сколько надобно на хорошие щи, хорошего свежего хлеба сколько съест, и квасу сколько выпьет».

«Вино отпускается только в особенных случаях и продажа оного воспрещена… На 60 верст от промыслов должны быть удалены все кабаки по закону, который большей частью легко исполнить, ибо дорога на несколько сот верст пролегает тайгою».

«Впрочем хорошая пища и плата не могли бы привлечь много работников на золотые промыслы, ибо им предстоит трудный путь туда и обратно, и затем тягостная работа…»

«Но каждому нанимающемуся после обязательного “урока” (ежедневной работы по 100–120 тачек в 3 пуда весом, которые одна часть работников должна нагрузить, другая перевезти, а третья – промыть), с чем они справляются обычно за полдень или к 3-м часам, дается еще старательская работа, исполняемая в остальное время дня, в выходные и праздничные дни, когда на каждый золотник вымытого золота они получают особо по 2–3 рубля. Этот способ работ равно выгоден и для владельца (отвода) и для рабочих, первому доставляет он чистый барыш от 8 до 10 руб. ассигнациями на золотник…а последним доставляет он значительные деньги, по мере их усердия и счастья».

Гофман приводит известные ему случаи, когда в один вечер старатель получал от 100 до 300 руб. «Конечно, это особенно счастливые случаи» – подчеркивал полковник.

Что касается особенностей Управления Колывано-Воскресенскими рудниками и заводами, А. М. Лоранский в «Кратком историческом очерке…» подчеркивает роль специализации и компетентности управления.

В 1761 г. (в царствование Елизаветы Петровны), в целях поощрения к горной службе штаб– и обер-офицеры Колывано-Воскресенских заводов были «пожалованы рангами, жалованьем и действительным почтением, по сходству математических их наук, противу артиллерийских и инженерных чинов». Для подготовки «искусных горных офицеров повелено» присылать на заводы ежегодно несколько молодых дворян из Сухопутного и Морского корпусов, знающих математические науки и языки, которые практиковались на заводах и рудниках, и, «по прошествии года или ранее, смотря по способностям, производить в горные обер-офицеры с определением на действительную службу; лучшие же направлялись за границу, преимущественно в Саксонию». Меры эти было решено применять до тех пор, пока в школах, создаваемых непосредственно при заводах, не будут обучены наукам и языкам дети офицеров и мастеровых. (Напомним, что в Российском государстве геодезия, минералогия и геология входили в состав физико-математических наук. См., например, «Полный свод законов Российской Империи» под редакцией А. А. Добровольского (СПб., 1911. Кн. II. Разд. «Свод Уставов Ученых Учреждений и Учебных заведений»).

В 1779 г. в связи с попытками реализации Екатериной II ее нового замысла по управлению государством («Учреждение о губерниях») правительством было решено весь комплекс Колывано-Воскресенских заводов, вместе с территориями, именовать Колыванской областью, горное начальство упразднить, а главным лицом по управлению заводами сделать начальника области, который ведал и всеми остальными делами в области, а заводами занимался через поручика Областного правления, которому была подведомственна Горная экспедиция казенного департамента.

По данным А. М. Лоранского, такое преобразование отразилось весьма неблагоприятно на производительности Колывано-Воскресенских, да и Уральских заводов. «Неопределенность отношения горного начальства к другим, уменьшение хозяйственной власти горного начальства, медленный ход дел, затруднения своевременно иметь надлежащее количество рабочих, так как наряд приписных крестьян в работы был предоставлен областному правительству, разные канцелярские формальности и проч., все это затрудняло правильный ход промыслов и заводов». С одной стороны, реформа Екатерины II была более демократичной и уже не позволяла чрезмерно эксплуатировать приписных крестьян, которые ранее были практически крепостными, но с другой – усложнение руководства порождало бюрократизм, волокиту, и, наконец, лишало возможности специалистам горного дела осуществлять нужные, на их взгляд, преобразования производства.