Текст книги "История географо-геологического освоения Сибири и Севера России"

В 1823 г. профессор Петербургского университета Н. П. Щеглов, собрав и обобщив все признанные достоверными известия о землетрясениях, показал, что между землетрясениями и вулканизмом есть прямая связь.

Известный исследователь Сибири, член Восточно-Сибирского отдела Русского Географического Общества Г. И. Спасский в своем «Горном словаре» (1841–1843 гг.) писал, что «землетрясения связаны с вулканизмом и имеют общую причину». Однако вместо ранее выдвигавшейся причины их возникновения воспламенением горючих веществ он объяснял землетрясения новыми теориями действия упругих паров и газов.

В. Петровский в своем «Курсе физической географии», опубликованном в Одессе в 1847 г., вулканические явления приписывал действию водорода, образующегося при взаимодействии воды с раскаленным железом в недрах Земли. Землетрясения, по его мнению, имеют ту же причину, но происходят при меньшем давлении газов, поэтому получается не взрыв, а колебания земной коры. Сходную теорию выдвигал ранее английский физик Гемпфри Деви (1778–1832).

Известный физик, академик Эмилий Христианович Ленц (1804–1865) поддерживал теорию упругих паров, но пришел к заключению, что источник внутреннего тепла Земли заключен в раскаленном огненно-жидком ядре Земли, которое покрывает постепенно утолщающаяся твердая кора. Вместе с тем он полагал, что очаги землетрясений приурочены к определенным подземным пустотам (углублениям на внутренней стороне земной коры).

Крупнейший русский геолог Д. И. Соколов не побоялся признать ошибочность своего прежнего мнения и в «Курсе геогнозии», опубликованном в 1839 г., определенно писал о первоначально жидком состоянии Земли и о наличии в настоящее время твердой скорлупы и жидкого ядра.

В 1828 г. профессор Московского университета А. А. Иовский высказал интересную мысль о природе землетрясений, считая, что землетрясение – это волна, возбуждаемая в толще земли каким-либо ударом, и распространяющаяся в ней со скоростью звука. Скорость распространения, однако, изменяется, как писал автор, в зависимости от различного минерального состава слоев земли (.Иоеский А. А. Опыт руководства к познанию внутреннего строения и образования земного шара).

Горные инженеры И. Р. Аисенко и М. И. Стрижев в 1835 г., независимо друг от друга, сообщали о своих наблюдениях с Урала и выводах, что к изгибанию слоев привело внедрение изверженных пород, то есть влияние движения, направленного вверх.

Геологи А. И. Антипов и Н. Г. Меглицкий в работе «Геогностическое описание южной части Уральского хребта», опубликованной в 1858 г., писали и о другом механизме смятия слоев в складки: «…вблизи горного известняка Уральского подножья мы находим несомненное доказательство того влияния, которое боковое давление должно было оказать на горизонтально отложившиеся толщи».

Весьма передовые для своего времени мысли были изложены в работе профессора Горного института, минералога, стратиграфа, палеонтолога Эдуарда Ивановича Эйхвальда (1795–1876). В 1846 г. был опубликован его двухтомный труд «Геогнозия преимущественно в отношении к России», в котором автор охватил широкий спектр вопросов геологической науки от обзора теорий и собственных взглядов ученого о происхождении Земли как планеты, о ее внутреннем строении и различных геологических процессах, происходящих в земной коре и на поверхности Земли.

«Эйхвальд считал, что Земля произошла из туманности – атмосферы Солнца. По мере охлаждения массы атмосферы превратились в твердое тело. Расплавленные нелетучие соединения образовали раскаленный шар, летучие образовали возле него раскаленную атмосферу. Земной шар был сначала огненно-жидким. Существование внутреннего жара доказывается, по мнению Эйхвальда, увеличением температуры Земли с увеличением ее глубины и наличием термальных источников. Эйхвальд подчеркивает постоянное и непрерывное развитие Земли. Внешняя поверхность изменяется под действием атмосферы и воды, а внутренняя – от действия огненно-жидкого ядра Земли, причем это воздействие находит свое отражение и на поверхностных частях земной коры. От этого действия, пишет Эйхвальд, происходили поднятия и разрывы твердой земной коры, повторявшиеся извержения, механические потрясения (землетрясения) и разрушения частей земной коры. Теми же причинами объяснял Эйхвальд и поднятия горных хребтов» (И. В. Батюшкова).

Как замечал Эйхвальд, теория поднятия горных кряжей, развивавшаяся в его время в работах Л. Буха и А. Гумбольдта, не нова. Эти мысли высказывались за сто лет до них итальянцем Лазаро Моро и русским ученым Палласом.

В отношении процессов колебания земной поверхности, Эйхвальд опережал современные ему воззрения, высказывая мысли о сжатии земной коры, сопровождаемой землетрясениями и вулканическими извержениями.

Как известно, согласно современным взглядам на природу землетрясений, последние вызываются внезапным освобождением потенциальной энергии земных недр, что может являться следствием тектонических движений (в основном), вулканических процессов и при обвалах подземных пустот. Как видно из вышеизложенного, в своих исследованиях и выводах российские ученые XIX в. находились на правильном пути.

Много работ русских ученых середины XIX в. было посвящено землетрясениям в Сибири и на Камчатке, причем в основном здесь изучалась направленность этих движений.

В 1817 г. вице-губернатором Иркутской области Семивским была опубликована книга «Новейшие исследования о Восточной Сибири», в которой, в частности, автор рассматривал иркутские землетрясения, отмечая, что в основном «подземные волнения» распространялись с севера на юг. Семивский приходит к выводу, что местность вблизи Байкала носит следы огромной катастрофы – древнего землетрясения.

Особенно обширными стали исследования землетрясений в Сибири после учреждения Сибирского отдела Русского Географического Общества. Разрабатывалась и техника их измерений. Член-корреспондент Общества П. А. Кельберг, сообщая в 1856 г. о землетрясениях в Селенгинске, направление ударов устанавливал при помощи сконструированного им прибора, прочерчивавшего при землетрясениях линию, характеризующую направление колебаний. Землетрясения в Сибири и на Камчатке описывали также члены общества Я. 3. Шварц, Н. А. Абрамов и С. С. Шукин.

Развитию геологических исследований Севера России, а в целом – российской геологической науки в области стратиграфии, способствовали экспедиции Мурчисона и Вернейля по Европейской части России и Уралу.

Согласно ЭСБЭ и МСЭ, Родерик-Импей Мурчисон (1792–1871), баронет, знаменитый английский геолог, автор капитального труда по геологии Европейской России, родился в Шотландии.

В пятнадцать лет, со школьной скамьи, попал в военный поход в Испанию. Под влиянием жены Шарлотты Гюгонен, высокообразованной, талантливой женщины, молодой, хорошо обеспеченный драгунский капитан отрешился от рассеянного образа жизни и обратился к научным занятиям: усердно посещает лекции естественных и физических наук в Королевском университете, после чего приступает к геологическим исследованиям в поле.

Знакомство и совместные поездки с такими видными геологами, как профессор А. Сэджвик, основатель эволюционной теории палеонтолог Лайель и Филиппе, дали направление научной деятельности Мурчисона. Эти исследователи обратились к изучению в Западной Европе наиболее древних отложений, известных под названием палеозойской группы. Мурчисон и Сэджвик разделили их на обособленные группы, выделив силурийскую и девонскую, установили границу вышележащих отложений.

При содействии Горного Департамента России Мурчисон предпринимает путешествия по России, начав с европейского ее Севера. Осмотрев в 1840–1841 гг. также Урал и Прибалтийские губернии, а затем для сопоставления объехав дополнительно Польшу, Германию, Швецию и Норвегию, совместно с французским палеонтологом Ф. Э. Вернейлем и русским палеонтологом А. А. Кейзерлингом составил региональное описание Европейской части России и Урала, выделив в палеозойской группе также пермскую систему.

С 1855 г. Мурчисон – директор геологической службы Великобритании, член многих научных обществ и академий, в том числе Петербургской АН (с 1845 г.).

К середине и второй половине XIX в. в развитии геологической науки вновь громко зазвучали имена и российских ученых. Это были: эволюционист-палеонтолог Карл Францевич Рулье (1814–1858), один из первых в России популяризаторов естественнонаучных знаний; профессор и директор Петербургского Горного института Евграф Степанович Федоров (1853–1919), один из основоположников кристаллографии и минералогии, который вывел все 230 реально возможных законов построения кристаллической решетки и изобрел (в 1889–1893 гг.) знаменитый федоровский столик; академик Александр Петрович Карпинский (1846–1936), впервые в 1880–1895 гг. раскрывший основные черты тектоники и палеогеографии (древнего рельефа) Русской платформы; профессор Александр Александрович Иностранцев (1843–1919), проводивший многочисленные геологические исследования на Севере Европейской России; минералог и геохимик Владимир Иванович Вернадский (1863–1945), за свои труды в области минералогии и геохимии удостоенный в 1898 г. (в 35 лет) звания профессора Московского университета. Это также геологи и географы: Владимир Афанасьевич Обручев (1863–1956), к 1901 г. профессор Томского технологического института, неутомимый исследователь Сибири; Дмитрий Николаевич Анучин (1843–1923), профессор Московского университета (с 1884 г.), автор исторического труда «К истории ознакомления с Сибирью до Ермака» (1890); князь Петр Алексеевич Кропоткин, знаменитый географ и путешественник (по Восточным Саянам, р. Витим через Ленские прииски до Читы, Патомскому и Витимскому плоскогорьям), исследователь ледникового периода.

Немного поотстав на старте, трудами этих и других ученых XIX в. геологическая наука в России нагоняла европейский уровень. Этому способствовали применение, может быть, лишь с небольшим временным отставанием от Запада, микроскопических исследований горных пород, изучения микрохимических реакций и изобретенные в России кристаллографические методы исследования минералов.

Что касается открытия месторождений полезных ископаемых и их разработки, то только в пределах освоенного к концу XIX в. Российского Севера для осуществления этих работ законодательно уже были выделены 4 горных области:

1) Уральская горная область, состоящая из Пермской, Вятской, Оренбургской, Уфимской губерний и Тургайской и Уральской областей (без Гурьевского и Эмбинского уездов) – с горным управлением в Екатеринбурге;

2) Западно-Сибирская горная область, состоящая из Тобольской и Енисейской губерний (кроме золотоносной Бирюсинской системы), а также Акмолинской, Семипалатинской и Семиреченской областей, с горным управлением в Томске;

3) Восточно-Сибирская горная область, состоящая из Иркутской губернии, Бирюсинской системы Енисейской губернии, Якутской области и местностей, входящих в состав Приамурского генерал-губернаторства, – с горным управлением в Иркутске;

4) Северная горная область, состоящая из Тверской, Архангелогородской, Олонецкой, Вологодской губерний, а также Санкт-Петербурга, Новгородской, Псковской и Ярославской областей.

Заканчивался XIX в., последний из веков, в котором приоритет золота над всеми другими полезными ископаемыми еще был неоспорим.

К 1900 г. в России были открыты и разрабатывались многие золотоносные месторождения. В Финляндии и Олонецком крае золото было найдено в коренных породах, в Новгородской, Тверской и Московской областях – принесенное с Севера при промывке ледниковых наносов. Залежи золота на Урале разрабатывались:

– на восточном его склоне – в жилах и россыпях;

– коренные месторождения– в Березовских рудниках, в 15 км от Екатеринбурга;

– в коренных залежах и россыпях – в окрестностях Невьянского, Алапаевского, Миасского и других заводов, в Богословском, Гороблагодатском и Екатеринбургском округах, а также во многих местностях Башкирского Урала.

На остальном пространстве, отнесенном нами к Российскому Северу и Сибири, жильное золото добывалось в Енисейском округе, на Алтае и в Забайкалье, но большая часть сибирского золота извлекалась из чрезвычайно богатых россыпей в Восточной Сибири у Енисея, в Олекминском округе, между рр. Олекма и Витим, в окрестностях Нерчинска и других местах. Менее богаты были Алтайско-Салаирские россыпи.

В 1900 г., даже при примитивных приемах извлечения металла и отсутствии путей сообщения, тормозивших развитие сибирской золотодобычи, Сибирские промыслы давали продукции вдвое больше Уральских. Только из россыпных месторождений Сибири в год добывалось до 100 пудов золота.

Для дальнейшего развития золотодобывающей промышленности к концу XIX в. при Горном Департаменте была образована специальная комиссия для сбора и обработки сведений о Сибирской золотопромышленности и составления программы исследования золотоносных месторождений, а одновременно и исследований геолого-топографических и экономических при освоении Енисейского округа, Алтая и Приморской области.

Состояние с поисками и разработкой месторождений полезных ископаемых в России на рубеже XIX–XX вв. следует определять следующим образом: в основном были найдены и разрабатывались месторождения известных к тому времени по внешним признакам полезных ископаемых с выходом их на поверхность в пределах наиболее доступных и посещаемых территорий, то есть менее всего – Российского Севера.

В наступавшем XX в. предстояло не только двигаться с геологическим изучением в более труднодоступные и суровые территории Российского Севера, но и переходить к исследованию горных пород и поиску полезных ископаемых, не выходящих непосредственно на обозреваемую земную поверхность. Эти задачи уже невозможно было решать без геологической науки.

В этой связи важным этапом в конце XIX и начале XX в. в освоении и изучении геологии Сибири и Дальнего Востока, в расширении спектра практических направлений российской геологической науки явились геологические исследования и разведочные работы по линии Сибирской железной дороги.

Начало этого этапа геологических исследований в Сибири по инициативе Горного Департамента было положено еще в 80-х гг. XIX в. и было вызвано уже тогда предполагавшейся прокладкой Сибирской железной дороги. С 1892 г. исследования принимают уже систематический характер.

Кроме научного интереса, эти работы имели в виду как потребности самой железной дороги (определение условий водоносности, открытие близлежащих месторождений строительных материалов, углей и других полезных ископаемых), так и возможность в будущем эксплуатации рудных и других богатств Сибири, что становилось экономически более выгодным при наличии нового транспортного пути.

В частности, в полосе, прилегающей к железной дороге, рекомендовалось проводить подробные геологические исследования, а на местах, прилегающих к сплавным рекам, а также в местах нахождения месторождений полезных ископаемых большого практического значения собирать данные «для выяснения свойств, условий нахождения и распространения месторождений ископаемых углей, железных руд и золота» (См.: Зайцев А. М. Между Обью и Чулымом. Геологические исследования и разведочные работы (ГИРР) по линии Сибирской железной дороги (СЖД) // Сб. трудов. Вып. 30. СПб., 1910).

Ниже приводятся лишь краткие данные из отчетов отдельных исследовательских партий, освещающих основные стороны этой грандиозной геологической работы.

В Вып. 11 сборника трудов «ГИРР по линии СЖД» были опубликованы работы партии Горного Инженера Л. Ячевского «Геологические условия по трассе Зыркузунского туннеля». На участке между Иркутском и Култуком партия в ходе своих исследований определяла геологические условия, которые должны были позволить принять правильный технико-экономический выбор между двумя возможностями прокладки трассы железной дороги: удлинить ее обходным путем на 30 верст, либо пересечь тоннелем протяженностью 3 версты. В результате исследований были даны ответы о вероятном составе хребта по основанию тоннеля, свойствах пород, степени их сопротивляемости при проходке, устойчивости стенок и свода тоннеля, термических и гидрогеологических условиях, с которыми могут столкнуться проходчики.

В «Кратком отчете о геологических исследованиях в Нерчинском округе летом и осенью 1898 г.» горного инженера князя А. Э. Гедройца перечислены все задачи и новые возможности предпринятой общей программы геологических исследований по линии СЖД (ГИРР по линии СЖД. Вып. 19. СПб.: Тип. М. Стасюлевича, 1899):

обеспечение строительства железной дороги, включавшее уточнение геологического строения, геоморфологии, гидрогеологии и географии местности в районах намеченной трассы и прилегающих к ней месторождений твердого топлива и строительных материалов (осмотр известных и поиск новых); осмотр ранее известных не разрабатывающихся месторождений, промышленная ценность которых может увеличиться с вводом в действие железной дороги;

использование новых благоприятных возможностей для геологических исследований, предоставляемых строительными работами (осмотры карьеров, выемок и др.); попутный осмотр действующих приисков и рудников для оценки их состояния.

Отряд князя Гедройца на участке между Нерчинском и Стретенском выполнял и специфическую задачу: предстояло решить вопрос, чем обусловливаются многочисленные оползни и обвалы, которые произошли в пределах этого участка, и насколько вероятны в будущем такие явления в этом пространстве.

Геологические партии, работавшие по программам «ГИРР по линии СЖД», в обязательном порядке предоставляли данные по обеспечению строительства соответствующим чинам строительных ведомств, при необходимости с дополнительными рекомендациями.

Например, в вышеупомянутом отчете князя Гедройца подчеркивалось: «В районе каждого из исследований местность вдоль самой линии железной дороги была изучена дважды, а местами и трижды: выявлено геологическое строение этой местности, собраны сведения о строительных материалах и качестве грунта под будущую линию; эти сведения сообщены строителям дороги. Наконец, в 1898 г. вся линия была осмотрена вновь для изучения выемок, произведенных в твердых породах и в наносах; при этом также обращалось внимание на устойчивость грунта в произведенных выемках и насыпях и в случае недостатков давались соответствующие указания».

В «Кратком отчете о геологических исследованиях в Заяблонье (за Яблоновым хребтом) в 1898 г.» горного инженера А. П. Герасимова (ГИРР по линии СЖД. Вып. 19) помимо сведений об открытых, уточненных и осмотренных залежах железных руд, золотых приисков, минеральных источников и копей самоцветных камней указано: «Проведен осмотр линии Забайкальской железной дороги между станциями Кайдаловой и 2-ой Чиндинской, причем сведения о строительных материалах и качестве грунта под полотном представлены старшему помощнику производителя работ по строительству Забайкальской железной дороги Г. В. Адрианову в Иркутске».

Как правило, в отчетах по программе ГИРР по линии СЖД отмечается, что работы проводились в малоисследованных и труднодоступных районах. Например, о сложностях для оперативной работы в летний сезон в «Отчете о разведочных работах 1898 г. в Забайкальской области» горного инженера М. Бронникова (ГИРР по линии СЖД. Вып. 19), сообщается следующее:

«Будучи командирован в систему Восточно-Сибирской горной партии, согласно программе, утвержденной Министерством Земледелия и Государственных Имуществ, проводил летом 1898 года разведочные работы на месторождениях бурого угля…

14 мая приехал в Иркутск, получил инструкцию у г. Обручева. 18 мая выехал из Иркутска, но на место работ приехал только 17 июня. Помимо задержек на почтовых станциях за очень большим разгоном лошадей, останавливался в попутных городах по делам партии: в Верхнеудинске – для отправки главной партии инструмента, в Нерчинске – еще одного комплекта инструмента. Так как Дуроевское месторождение находится далеко в стороне от тракта, очень трудно было найти комиссионеров, которые взялись бы доставить туда инструмент в возможно короткое время. Кроме того, заехал на завод в Нерчинск, чтобы ознакомиться с результатами прежней разведки Дуроевского месторождения. 21 июня прибыл груз из Нерчинска: 1 комплекс бурового инструмента диаметром 2^м и небольшое количество лопат и кайл. Обоз из Верхнеудинска пришел лишь 23 июля (весьма большое расстояние – около 1000 верст). Только с 23 июля я мог развить работы в размере, соответственно количеству инструмента и рабочих, которых, кстати сказать, очень трудно было находить».

Типичные природные условия геологических исследований по программе ГИРР по линии СЖД описываются, например, в отчете горного инженера А. Краснопольского «Геологические исследования в Мариинском округе Томской области в 1897 г.» (Там же. Вып. 13. СПб., 1899):

«Юго-западная часть Мариинского округа, по р. Яе и в системе ее притока Барзаса, непосредственно прилегающая к Кузнецкому округу, представляет собою сплошную глухую тайгу, которая из всех таежных местностей Западной и средней Сибири является едва ли не самою худшею в отношении ее проходимости и доступности для исследования. За исключением двух небольших деревень, остальная часть исследуемого района является вовсе незаселенной. Она оживляется лишь благодаря золотым приискам, расположенным по верхнему течению Кельбеса и ряда других речек».

Однако нередко партии попадали и в районы, где их труд по характеру местности может быть приравнен просто к героическому. Такие условия достались, например, горному инженеру Д. В. Иванову, обследовавшему по программе ГИРР по линии СЖД хребет Сихотэ-Алинь (Там же. Вып. 16. СПб., 1898).

Сразу скажем, что задача партии была выполнена. В результате исследований Д. В. Ивановым было показано, что «этот хребет имеет совершенно другое направление и строение, чем обычно принято изображать на существующих картах». По данным исследований Д. В. Иванова выявилось, что Сихотэ-Алинь является не обособленным массивным хребтом, а сложен целым рядом параллельных хребтов, имеющих общее северо-северовосточное направление. По результатам исследований были построены новые геологические карты. Изучены и дали богатый стратиграфический материал железнодорожные выемки и карьеры, что было особенно важно в силу интенсивного выветривания, которому подвергаются обнаженные скалы хребтов – следствие чрезвычайно сырого лета и сухой и морозной зимы. Отмечены главные трудности для строительства железной дороги – отсутствие пологих предгорий между хребтами. «…Горные возвышенности кажутся совершенно разобщенными друг от друга. Скалистые хребты Сихотэ-Алиня… (это) ряд горных цепей, разделенных глубокими ущельями и пядями с крайне крутым падением склонов».

Как писал Д. В. Иванов, «вследствие малой доступности, хребет Сихотэ-Алинь, за исключением южной оконечности, до настоящего времени является одной из наиболее глухих и совершенно не исследованных местностей нашего Дальнего Востока». Все предшествующие описания этого хребта были основаны на отдельных инструментальных и глазомерных съемках с залива да нескольких экспедициях, поднимавшихся от устьев отдельных речек вглубь этой горной страны на расстояние не более 30—200 верст.

Д. В. Иванов со своей партией в 1895 г. сумел дважды пересечь Сихотэ-Алинь со стороны Татарского пролива, а в 1896 г., проследовав из Амуро-Зейского района к хребту Сихотэ-Алинь в самой северной его части, от Хабаровска до оз. Кизи, затем по долинам рек Ай, Яй и Хойль до перевала Адара, а от перевала по речкам Ясимали, Чигимали и Тумни спустился до бухты Лессепс Дата (севернее Императорской гавани по Татарскому побережью).

Мы закончим краткий рассказ об этой экспедиции отрывками из описания Д. В. Ивановым условий передвижения по местности.

«Местный опыт выработал особый тип лодок, специально приноровленных для поднятия по горным речкам. Материалом для них обыкновенно служит верба, из которой выдалбливают длинные (до 4 саж.), узкие боты с характерным придатком – лопастью на носу, благодаря которой такой бот как бы скользит по воде, не погружаясь глубоко в последнюю».

«Подолгу, иногда целыми часами нам приходилось с топором в руках пробиваться сквозь эти преграды (завалы снесенных деревьев), чтобы расчистить хотя бы маленькое отверстие для протаскивания лодок; падение реки Буты настолько значительно, что временами нос лодки (при 4-саженной длине последней) на целый аршин выше ее кормы и тогда, в неимоверными усилиями всех людей партии, принуждены были мы по очереди втаскивать лодки на эти водяные горы, по которым с шумом несутся камни до фута в диаметре».

«Вообще летом центральная часть Сихотэ-Алиня почти недоступна».

«Движение вверх по ручью Хуккачи, по которому мы пробирались до перевала, было вообще очень затруднительно: все время приходилось идти с тяжелой ношей (более 2-х пуд. на человека) глухою тайгою; нога то и дело вязнет в зыбучей моховой покрышке болота, то скользит по гладким сучьям поваленных деревьев, или бьется об острые камни нагорья, где ручей подмывает почти вертикальные стенки утесов; ветки деревьев немилосердно бьют по лицу, цепляются за ношу, рвут одежду; комары и мошки тучами вьются над головой, а впереди все та же глухая, безмолвная тайга на сотни верст кругом».

«…Полное отсутствие звуков, так тяжело действующее на настроение…»

«…И только на вершине перевала, прозрачный чистый воздух и широкая перспектива дали замечательно ободряюще действуют на человека, заставляя забывать все тяжести и лишения».

Составитель настоящей «Истории…» не может не сделать некоторого отступления в связи с изученными им материалами, свидетельствующими о поистине беззаветном, самоотверженном труде российских геологов при прокладке Транссибирской железнодорожной магистрали – магистрали, которая, как показал экономический кризис в России конца XX в., является одним из того немногого в России, что стабильно и эффективно функционирует все эти трудные годы, работая всесторонне: на экономику, на единство, на социальную атмосферу в стране.

Между тем, когда составитель знакомился по библиотекам с отчетами геологических партий, изучавших трассу при прокладке железной дороги (подчеркнем – совершенно доступные для пользования документы, написанные, как правило, прекрасным литературным языком и повествующие о пройденном маршруте или районе с всесторонней, а не только специально геологической их характеристикой), он с глубокой горечью узнавал, что в большинстве своем этими материалами никто не интересовался со времени их поступления в библиотеку, то есть уже более ста лет. Заказчика этих исследований, вероятно, в свое время, напротив, интересовало лишь то специальное, что было в отчетах. А все остальное, что поддерживало силы геолога, его героический труд – а этим было желание поделиться увиденным с людьми, вера в более широкую общественную значимость своего труда – как оказалось, все это навеки осталось не востребовано.

Поэтому составитель настоящей «Истории…», не будучи никак информированным о личных качествах министра природных ресурсов России Бориса Александровича Яцкевича, возглавившего Министерство в 1999 г., что называется, благодарно приветствовал это назначение уже потому только, что первой публикацией в центральном отраслевом журнале после его вступления в должность была не биография нового министра, а его статья в защиту полноты востребованности гигантского труда геологов по исследованию минерально-сырьевого потенциала зоны хозяйственного освоения теперь уже другой важнейшей – Байкало-Амурской магистрали.