Текст книги "Американская двухпартийность. От Джорджа Вашингтона до Джо Байдена"

В годы Реконструкции в верхние палаты южных штатов были избраны 112 чернокожих депутатов, а в нижние – 683. Шесть чернокожих избирались вице-губернаторами, пять – мэрами, сорок один – шерифами. Скромным выглядело представительство чернокожих в федеральном законодательном органе власти: за весь период Реконструкции в сенате США было только два черных депутата, а в палате представителей – 14.

В 1866 г. Конгресс США принял гомстед-акт для южных штатов. Созданный им земельный фонд южных штатов включал 1 млн акров земли и предназначался для распределения между бывшими рабами, а также белыми бедняками. Но на практике подавляющее количество земель, включенных в фонд, были непригодны для сельского хозяйства, а пригодных земель хватило только для 4 тыс. семей. К 1870 г. доля чернокожих фермеров составила только 2% от всех негритянских семей, занятых в сельском хозяйстве.

К 1870 г. в федеральный Союз вернулись все десять штатов. Но уже вскоре после завершения процесса «исправления» Юга в нем обозначились реставрационные тенденции. «Исправившиеся» (в американской литературе в данном случае используется понятие redeemers) южане не пытались отменить новые конституции, как и отнять у чернокожих приобретенную ими собственность, лишить их формальных прав на свободу передвижения или доступа к школьному образованию. Теперь они создавали механизмы ограничения прав чернокожих, которые с юридической точки зрения не противоречили федеральной Конституции. Во всех южных штатах стали одобряться избирательные нормы, согласно которым для получения права голоса необходимо было заплатить специальный налог и сдать экзамен на грамотность. В течение короткого периода при помощи подобных мер, которые федеральной Конституцией не запрещались (она запрещала лишение права голоса по расовому признаку, а все остальные нормы оставались в компетенции штатов), от участия в выборах были отстранены 90% чернокожих избирателей. В результате уже в первой половине 1870-х гг. защищавшая интересы белых южан Демократическая партия сумела потеснить республиканцев у руля власти в штатах Юга.

Республиканская партия в 1876–1877 гг. пошла на прямую сделку с Демократической партией, означавшей окончательное прекращение политики Реконструкции. Эта сделка в США известна как компромисс 1877 года. На президентских выборах 1876 г. в ходе соперничества между республиканским кандидатом Р. Хейсом и кандидатом от Демократической партии С. Тилденом, сделавшим упор на борьбу с коррупцией республиканцев, чаша весов впервые после 1860 г. склонилась в пользу лидера Демократической партии. Без учета результатов выборов в четырех штатах – Флориде, Луизиане, Южной Каролине и Орегоне, носивших спорный характер и подлежавших перепроверке, у демократа Тилдена оказалось 184 голоса выборщиков, у республиканца Хейса – 165 голосов.

Чтобы разобраться в нарушениях избирательной процедуры, была создана федеральная комиссия, включившая по пять представителей от сената, палаты представителей и Верховного суда США. В феврале 1877 г. комиссия восемью голосами против семи пришла к решению присудить все 20 спорных голосов выборщиков Хейсу, кандидату от Республиканской партии. В результате он стал победителем. Нижняя палата Конгресса США поддержала решение. Этому предшествовало соглашение лидеров Республиканской и Демократической партий о том, что Хейс в награду за президентскую должность отзовет войска федерального правительства из южных штатов и передаст Демократической партии контроль над распределением федеральных должностей на Юге, выделит субсидии на развитие там экономики и строительство железных дорог. Нувориши Северо-Востока в течение нескольких лет Реконструкции благодаря поддержке Республиканской партии завоевали на Юге прочные позиции, стали владельцами железных дорог, нефтяных скважин, промышленных и торговых предприятий. Имена бывших идеалистов всплывали в связи с громкими скандалами, связанными с коррупцией, грязными финансовыми махинациями. Перерождение Республиканской партии на завершающих этапах Реконструкции имело непосредственное отношение к отказу от поддержки интересов черных союзников в южных штатах. Но и все слои белого населения были исполнены расовых предубеждений.

В период Гражданской войны США испытали враждебное отношение со стороны правительства Великобритании, заинтересованного в расчленении заокеанской республики на два государства и поддерживавшего торговлю с рабовладельческой Конфедерацией, а также со стороны Франции и Испании, воспользовавшихся внутриполитическим кризисом в США для укрепления своих позиций в Латинской Америке. Среди великих европейских держав федеральное правительство США поддерживала Россия. Дружба России и США против их общих европейских соперников достигла наивысшей точки. В 1863 г. во время антироссийского восстания в Польше, так же как ранее во время Крымской войны 1854–1855 гг. России с Англией, Францией и Турцией, Соединенные Штаты, заняв позицию государственного нейтралитета, сохраняли весь объем установившихся отношений с Россией. Во время Гражданской войны в США российское правительство поддерживало сохранение единства Соединенных Штатов и демонстрировало дружеское отношение к правительству А. Линкольна.

Весной 1867 г. Россия подписала договор о продаже США Аляски. Инициатива исходила от российской стороны. В 1866 г. в российском руководстве сложилось мнение, что освоение Аляски и дальнейшее удержание ее в собственности России не имеет перспективы. Аляска признавалась ненужным бременем для России, от которого необходимо было избавиться, сосредоточив российские имперские ресурсы на освоении евразийского пространства, укреплении позиций в Сибири и на Дальнем Востоке. Такой подход был закреплен на узком совещании российского политического руководства в декабре 1866 г., на котором присутствовали император Александр II и министр иностранных дел А. Горчаков. Посланник России в Вашингтоне, получив соответствующие инструкции от российского правительства, обратился в марте 1867 г. к государственному секретарю США У.Г. Сьюарду с предложением о заключении договора о продаже Аляски Соединенным Штатам. Договор был подписан с американской стороны президентом Э. Джонсоном и ратифицирован сенатом. За ратификацию проголосовали 37 сенаторов, против высказались двое. В мае договор был ратифицирован в Петербурге. В июне произошел обмен ратификационными грамотами. Договор, гласивший, что «Россия продает Соединенным Штатам свои владения на континенте Северной Америки и прилегающих Алеутских островах», вступил в силу в октябре 1867 г.

Уильям Г. Сьюард, главный лоббист покупки Аляски у России с американской стороны, государственный секретарь США в правительствах А. Линкольна, Э. Джонсона и У. Гранта, был экспансионистом. Сьюард не стеснялся слова «империя», призывая Соединенные Штаты идти по пути Древнего Рима. Америка уже стала «великой континентальной державой», доказывал Сьюард, отныне ей надлежало осваивать другие континенты, а главным должно стать азиатское направление. США должны были проложить сеть железных дорог к Тихому океану, построить на его побережье порты, приобретать колонии, протектораты, создавать военно-морские базы в Карибском бассейне и в Тихом океане. Это послужило бы прочным фундаментом проникновения в Азию, в первую очередь в Китай.

Сьюард был первым среди американских лидеров, нацелившимся на распространение экономических интересов и политического влияния США в Тихоокеанском регионе и Азии и добившимся практических результатов. Но он не был оригинален в обосновании демократического характера американской экспансии.

Корпорации и власть. Вызов «левых» партий

Последняя треть XIX в. отмечена утверждением в экономике крупных корпораций. Часть владельцев крупного бизнеса вышла из нижних слоев, символизировала «человека, сделавшего самого себя», и в социал-дарвинистской идеологии, выступившей новым вариантом классического либерализма и воспринятой большой частью нации, ее называли продуктом «естественного отбора» и «наиболее приспособленными» индивидами. Идеологи верхнего класса обрушили на американцев аргументы, согласно которым сама природа распределяла людей на «более» и «менее приспособленных» индивидов, а «более приспособленные» обязаны многомиллионными состояниями врожденным талантам. Писатели творили национальный миф о миллионерах из простолюдинов. Наиболее талантливым был Горацио Элджер, автор более ста романов, воспевавших предпринимательские успехи американцев из низов.

Новые сверхбогачи полагали, что сила денег является главной властью. Корнелиус Вандербильт выразил кредо денежного мешка: «Какое мне дело до закона? У меня что, нет силы?» Нефтяной владыка Джон Рокфеллер прокладывал путь к власти с помощью незаурядных предпринимательских способностей, а также посредством поджогов нефтехранилищ неуступчивых конкурентов, сговоров с владельцами железных дорог, подкупа судей и законодателей.

Если в эпоху Э. Джексона корпорации считались душителями свободной конкуренции, то после Гражданской войны они почитались в качестве столпов американского процветания. Власти штатов соперничали друг с другом в предоставлении наиболее благоприятных условий для корпоративного капитала. В 1875 г. в штате Нью-Джерси был принят закон, отменявший большинство ограничений на предельные размеры капиталов корпораций, резко расширявший их возможности при получении займов и выпуске акций и облегчавший условия их ответственности перед кредиторами. Под сенью государственных льгот возникли и утвердили свое верховенство в экономике Соединенных Штатов «Стандард Ойл», «Юнайтед Стейтс Стил Корпорейшн», «Дженерал Моторс». Имена их создателей – Дж. Рокфеллер, Э. Карнеги, Г. Форд – стали олицетворением элиты нации на многие десятилетия.

Мощную поддержку государственные чиновники оказали железнодорожным компаниям. В последние десятилетия XIX в. государственные структуры передали железнодорожным компаниям в виде грантов 200 млн акров земли, многие из которых, согласно гомстед-акту 1862 г., предназначались для организации мелких фермерских хозяйств. Не только Северо-Восток, но также Юг и Запад покрылись густой сетью железных дорог. Их протяженность с 1870 по 1900 г. увеличилась в семь раз, а железнодорожные корпорации заняли первые 12 мест в списке самых богатых компаний страны.

Но официальной доктриной обеих главных партий было невмешательство в рыночную конкуренцию, как и во взаимоотношения социальных классов. На практике игнорировались требования нижних классов. Бизнесу за щедрые взятки оказывалась разносторонняя поддержка, включавшая земельные пожалования из федерального фонда железнодорожным компаниям, выгодные контракты и тарифы корпорациям.

Политический консерватизм уживался с расширением демократических норм. Повсеместно начиная с 1888 г. было введено тайное голосование. Был принят единый избирательный бюллетень для кандидатов от всех партий. Был одобрен закон о конкурсном замещении части федеральных должностей. Но политическая практика довлела над законами. Реальным содержанием американские законы часто наполнялись посредством судебных интерпретаций. Четырнадцатая поправка к федеральной Конституции США, одобренная в 1868 г., провозглашала, что «ни один штат не может лишить кого-либо жизни, свободы или имущества без надлежащей правовой процедуры». Инициаторы поправки предназначали ее для пресечения попыток властей южных штатов ограничить гражданские и политические права чернокожих. Судебная ветвь использовала эту поправку для того, чтобы пресечь попытки властей штатов как на Юге, так и на Севере ущемить интересы бизнеса. Верховный суд страны сыграл важную роль в укреплении расовой сегрегации в южных штатах. Он вынес свое заключение в 1896 г. Решения южных штатов, утверждавшие расовую сегрегацию, объявлялись не противоречащими федеральной Конституции, поскольку, как заявил суд, она осуждала неравенство прав, но не раздельное пользование ими.

В 1887 г. в США был принят первый федеральный закон о государственном регулировании межштатной железнодорожной сети. Но в 1897 г. Верховный суд США объявил, что государство не вправе выносить какие-либо суждения по поводу железнодорожных тарифов. Сходная судьба постигла и антимонопольный закон Шермана 1890 г. Верховный суд объявил незаконными не всякие ограничения торговли и коммерции, а только «неразумные» проявления. Но в 1894 г. судебные власти приравняли к монополии профсоюзное объединение железнодорожных рабочих, потребовав прекратить забастовку и возместить убытки собственникам в тройном размере.

С 1880-х гг. партии уделяли главное внимание финансированию угодных кандидатов, рекламе за «своих» и антирекламе против «чужих». Огромную роль в избирательной кампании 1896 г. и победе Республиканской партии сыграл мультимиллионер из Огайо М. Ханна. Он, признанный первым национальным боссом республиканцев, привлек к финансированию избирательной кампании богатейших людей Америки. Альянс Ханны и выдвинутого в 1896 г. кандидатом в президенты республиканцем Г. Маккинли послужил поводом для злых карикатур в оппозиционной прессе. На одной из них Ханна был изображен в виде монстра-плутократа, сплошь обклеенного долларами, а Маккинли – карликом, едва не утонувшим в наполеоновской треуголке. Ханна для победы Маккинли собрал рекордную для избирательных кампаний сумму – 3 562 325 долл.

После сделки с демократами в 1876 г. республиканцы стремились сохранить в своих руках государственную власть. В 1880 г. президентом был избран республиканец Дж. Гарфилд. В 1884 г. республиканцы уступили президентское кресло демократу Г. Кливленду, но в 1888 г. вернули его: президентом стал республиканец Б. Гаррисон. В 1892 г. президентом вновь оказался Кливленд, но демократы и тогда не смогли удержать власть более чем на один срок. За пятидесятилетний период от начала Гражданской войны республиканцы побеждали на одиннадцати президентских выборах из тринадцати. В тот же период они только дважды уступали большинство в сенате.

Опорами партий и партийных боссов стали дисциплинированные партийные организации, созданные в каждом из штатов, во всех крупных и многих небольших городах. Боссы и их приближенные составляли «ринги» – неофициальные объединения партийной верхушки, направлявшие деятельность партии. Члены партийного аппарата занимали разнообразные невыборные или выборные государственные должности, заполнение которых являлось прерогативой партийных боссов. Республиканцы и демократы, оказавшиеся на государственных постах по их протекции, должны были подчиняться воле боссов и вносить в зависимости от занимаемой должности соответствующий взнос в партийную казну.

Влиятельные боссы превращали в опорные пункты партии самые крупные и доходные учреждения. Таким пунктом республиканцев города Нью-Йорка стала самая крупная в стране таможня. Доходы и взятки, получаемые таможенными чиновниками, в совокупности были сравнимы с прибылями удачливых бизнесменов. В 1870-е гг. на различных должностях в этой таможне оказалось 1011 республиканцев – все протеже Р. Конклинга, босса партии. Глава таможенной службы Ч. Артур (в 1881–1885 гг. он являлся президентом США), бывший ближайшим помощником Конклинга, превратил учреждение в эффективное орудие партии в штате. На таможне процветало взяточничество, ее служащие не только делились своими доходами с партийным боссом, но и отдавали значительную часть своего времени организационной и пропагандистской деятельности партии.

Во главе «ринга» Демократической партии в том же городе Нью-Йорке оказался босс У. Твид. Твиду и его «рингу» удалось монополизировать контракты городской мэрии. Сумма «откатов», получаемых Твидом ежемесячно, превышала 1 млн долл., а доходы его партийного картеля превосходили доходы ведущего железнодорожного магната К. Вандербильта. Также действовали боссы в других штатах и городах. Огромным влиянием пользовались многие боссы, среди них С. Камерон, Д. Логан, О. Морган, Н. Олдрич, А. Горман.

Боссы партий стремились занять ведущие места в сенате США. В последней четверти XIX в. они и финансово-промышленные магнаты устремились в сенат. Современники нарекли эту палату Конгресса США «клубом миллионеров». Ведущие сенаторы-республиканцы конца XIX в. – «философский клуб», как величали их, были юристами крупных корпораций. Важным условием политического успеха сенаторов являлась постоянная тесная связь с легислатурами штатов. Поскольку избрание сенаторов было прерогативой законодательных собраний штатов, а не избирателей, попадание на американский политический олимп зависело от возможности манипулировать волей штатных легислатур.

В кандидате в президенты боссы ценили приверженность собственным интересам. Главную задачу нового президента и новой администрации они видели в дележе политической добычи. Аксиомой стало то, что новые президенты должны безропотно следовать воле партийных боссов. Едва переступив порог Белого дома, президенты США обнаруживали, что федеральные должности, число которых к концу XIX в. было в 30 раз больше, чем во времена Э. Джексона, уже распределены боссами.

Борьба за государственные должности порождала внутрипартийные распри как среди республиканцев, так и демократов. Известность приобрел конфликт внутри Республиканской партии между фракциями «стойких» во главе с Р. Конклингом и «полукровок» во главе с Дж. Блейном. Когда в начале 1881 г. вновь избранный президент Дж. Гарфилд склонился к альянсу с фракцией «полукровок», назначив их представителей во главе с Блейном на высшие посты в правительстве, это вызвало демарш со стороны лидеров соперничающей фракции. Вожди «стойких» в сенате – Р. Конклинг и Т. Платт вышли в отставку со своих постов, будучи уверенными в том, что решительными действиями завоюют поддержку большинства партии и сумеют добиться победы для собственной фракции. Второго июня 1881 г. Чарльз Гито, человек психически нездоровый, поддерживавший «стойких» республиканцев, смертельно ранил Гарфилда. Ставленник Конклинга Ч. Артур стал президентом США. Но гибель президента вдохнула жизнь и в самую малочисленную фракцию республиканцев, так называемых магвампов (от индейск. магвамп – мудрец, старейшина племен), претендовавших на роль просвещенного меньшинства партии.

«Магвампы» на протяжении многих лет агитировали в пользу реформы государственной службы, означавшей введение конкурсной системы замещения вакансий в чиновничьем аппарате. Многие из них, такие как Г.К. Лодж, Т. Рузвельт, Э. Годкин, критикуя систему назначений на государственные должности за политические заслуги, указывали, что она расчищает путь к власти для напористых невежд. В 1883 г. Конгресс США одобрил закон, вводивший систему замещения части федеральных должностей на основе конкурсных экзаменов. Число федеральных должностей, замещавшихся на конкурсной основе, с 1883 по 1901 г. возросло с 14 до 106 тыс., но число должностей, распределявшихся между сторонниками победившей партии, также увеличилось – с 118 до 150 тыс.

Обе партии – республиканцы раньше, демократы позднее – признали закономерным и благотворным утверждение корпоративного капитала в качестве ведущего сектора экономики. Обе партии защищали идею золотого денежного стандарта и требовали жестко ограничивать выпуск бумажных и серебряных денежных знаков, усиливающих инфляцию. Лишь в 1896 г. на съезде демократов победили сторонники серебряных денег. Обе партии заняли жесткую позицию в иммиграционном вопросе, требуя ограничить приток дешевой рабочей силы из Восточной Европы и Азии, защитить от нее национальный рынок труда.

Различия между партиями проявлялись в риторике. Во всех платформах Демократической партии последней четверти XIX в. присутствует антимонополистический акцент, которого нет в платформах Республиканской партии. Демократы, признавая закономерным возникновение корпоративной формы капитала, в то же время осуждали создание трестов, как и других форм предпринимательских объединений, направленных на монополизацию рынка. Демократическая партия также критиковала доктрину высоких протекционистских тарифов Республиканской партии. В глазах демократов политика протекционизма была подлинной «матерью трестов»: тарифы закрывали доступ на американский рынок иностранным товарам и благоприятствовали превращению отечественных предпринимательских объединений в монополии. Демократы критиковали раздачу республиканскими властями гигантских территорий железнодорожным компаниям. Демократическая партия отстаивала реформу государственной службы.

На протяжении последней трети XIX в. главным в споре двух партий являлся вопрос о денежном стандарте. Споры разделили политиков на сторонников золотого стандарта, или «дорогих» денег, и защитников «дешевых» денег, под которыми понимались бумажные и серебряные деньги. За «дешевые» деньги выступали слои, которые извлекали экономическую пользу от инфляции.

В Америке среди белого населения стали укореняться экономические контрасты. Нижние слои в условиях исчерпанности естественного «предохранительного клапана» (земли государственного фонда) экономических контрастов и подчинения верхам двухпартийности стали вовлекаться в протестные движения. Наибольшего успеха в конце XIX в. добилась Популистская партия. Популистской партии, объединившей в 1892 г. почти все известные тогда демократические движения, на президентских выборах того года удалось заявить о себе в качестве серьезной соперницы Республиканской и Демократической партий. Одним из главных в платформе Популистской партии неизменно было требование широкой эмиссии «дешевых» серебряных денег, но до 1896 г. (тогда популисты были поглощены У. Брайаном и Демократической партией) оно не было единственным.

Лидеры популистов разделяли Америку на «грабителей и ограбленных», включая в первый класс «монополии, тресты, железнодорожные корпорации, присваивающие львиную долю национальных богатств без вложения какого-либо труда», а во второй – «фермеров, рабочих, создающих все богатства и несущих всю тяжесть налогов». Рабочие и фермеры, доказывали лидеры популистов, имеют одни и те же интересы и «одних и тех же врагов». Огонь критики популисты сосредоточивали на посреднических и финансовых корпорациях. В одном из популистских воззваний под «монополиями-грабителями» понимались только железнодорожные и финансовые корпорации. В популистской избирательной платформе 1892 г. утверждалось, что основная угроза для народа исходит со стороны железнодорожных корпораций: «Мы считаем, что в настоящее время либо железнодорожные корпорации превратят народ в свою собственность, либо народ обратит корпорации в свое достояние».

Согласно популистской концепции, справедливость сохранялась до тех пор, пока в сфере денежного обращения и товарооборота соблюдались «честные правила» свободной конкуренции и пока рыночная конъюнктура, складывавшаяся естественным образом, оставалась единственным определяющим фактором конкурентных отношений. Равенство, однако, оказалось нарушенным, когда «наиболее ловкие и дальновидные предприниматели» стали прибегать к организации пулов и трестов с целью ограбления товаропроизводителей и потребителей. Объективная экономическая причина монополизации отвергалась, ей противопоставлялась концепция заговора: «Гигантский заговор против человечества, организованный на обоих континентах, быстро распространяется по свету. Если он не встретит отпора и не будет уничтожен тотчас же, то приведет к чудовищным социальным взрывам, уничтожению цивилизации и установлению абсолютной деспотии».

Первоначальную цель популисты видели в завоевании государственной власти. Они верили в возможность достижения цели с помощью избирательных урн: путь насилия и революции для них был неприемлем. Но чтобы обеспечить действительное представительство народа в государственных учреждениях, необходимо было, по их убеждению, радикально изменить существующую политическую систему. Многоступенчатую формулу одобрения законопроектов: палата представителей – сенат – президент – Верховный суд – они отвергли как непреодолимый барьер на пути демократических требований. Популисты потребовали «облегчения процесса изменения конституции» путем внесения в нее «народных поправок». Народу должно было быть предоставлено право законодательной инициативы, а народный референдум призван был стать высшей законодательной властью в стране. Наряду с этими требованиями популисты выдвинули и массу других требований, составивших программу прямой демократии: прямые выборы сенаторов, вице-президента и президента, прямое и тайное выдвижение избирателями кандидатов в депутаты, право на отзыв конгрессменов и судей.

Велика была неприязнь популистов к сложившемуся государственно-чиновничьему аппарату, по их убеждению, скупленному корпорациями. На съезде в 1892 г. была принята резолюция, исключавшая участие членов государственного аппарата в Популистской партии. Республиканскую и Демократическую партии они обвинили в «предательстве» народа. Программа популистов привлекла на их сторону сотни тысяч мелких собственников и рабочих. Но среди самих популистов в середине 1890-х гг. возник серьезный раскол. Число твердых антимонополистов, отстаивавших широкую программу радикальных социальных и политических мер, стало уменьшаться, зато резко возросло количество приверженцев расширения эмиссии «дешевых» денег. В 1896 г. они объединились вокруг Брайана и «серебряных» демократов.

Одной из главных опор радикализма стало рабочее движение, окрепшее особенно в связи с нахлынувшей многомиллионной иммиграции из Центральной и Восточной Европы. «Рыцари труда» – первая национальная организация, созданная рабочим классом США, увеличили свою численность в 1880-е гг. с 10 до 730 тыс. членов. Руководство «Рыцарей труда» выдвигало цель «установления кооперативной промышленной системы, которая превращает каждого человека в своего собственного работодателя». Американская федерация труда (АФТ), пришедшая на смену «Рыцарям труда» в качестве главной национальной организации рабочих, занимала более умеренную позицию. Но с умеренной линией, представленной в АФТ ее лидером С. Гомперсом, длительное время соперничал радикализм.

На рубеже XIX–XX вв. в США начали укореняться социалистические партии европейского типа. Социалистическая рабочая партия (СРП) стала известна сектантской позицией в отношении массового рабочего движения и антимонополистических партий. В отличие от СРП Социалистическая партия США, возникшая в 1901 г., следовала национальной демократической традиции и добилась заметного влияния в политической жизни страны. Американский социализм обязан ей самыми крупными успехами за всю свою историю. За одно десятилетие численность Соцпартии возросла с 10 до 150 тыс. человек. Более тысячи депутатов-социалистов заседали в законодательных собраниях различных штатов и в городских советах, они контролировали многие мэрии. Блокируясь с радикально и демократически настроенными кандидатами от других партий, социалисты помогли провести в целом ряде штатов разнообразные законы о социальном страховании, осуществляли муниципализацию коммунальных служб, добивались принятия политических реформ, ограничивающих влияние монополий и коррупцию.

Соцпартия США сумела привлечь на свою сторону не только часть рабочих, но и различные слои среднего класса. Она стремилась увязывать свои принципы с национальной демократической традицией. До 1905 г. во главе партии стояла коалиция центристов и «левых», причем центристы определяли ее политическое лицо. После 1905 г. центристы блокируются с «правыми». В выступлениях центристов главной была проблема отношения к монополизирующемуся капитализму. Они искали в монополизации истоки усиливающейся коррупции, продажности государственного аппарата, прессы. Доказывалось, что проблема трестов могла быть решена по мере их обобществления. Идея социализма зиждилась на «здравом смысле», к ее принятию должны были прийти не только рабочие, но и капиталисты. Утверждалось, что для перехода к социализму необходимо «вотировать новое правовое положение трестов», т.е. их передачу в общественную собственность. В США, по словам одного из центристских лидеров, этот переход осуществится после того, как «десять миллионов избирателей спокойно опустят требования об обобществлении средств производства и распределения в урну для голосования». Борьба за депутатские места объявлялась главной «практической целью» партии и главным средством борьбы за социализм.

Первоначальное различие между центристами и «правыми» сводилось к тому, что первые связывали социалистическое переустройство общества с передачей всей политической власти в стране в руки Соцпартии и обобществлением всех средств производства и распределения, а вторые утверждали, что социализм вызревает в недрах буржуазного общества и что полезна каждая социальная реформа. С 1906–1908 гг. те и другие стали следовать прагматическому курсу социализации капитализма.

Массовой опорой «левых» явилось радикальное профсоюзное объединение «Индустриальные рабочие мира» (ИРМ). Образование ИРМ отразило вовлечение в профсоюзы огромной массы неквалифицированных рабочих, которым не нашлось места в АФТ, и радикальные устремления большой части рабочих-иммигрантов. Деятельность ИРМ оказалась подчиненной анархо-синдикалистской доктрине. Ее защитники предлагали рабочему классу стремиться к «всеобщему нокауту капиталистического класса». Все усилия пролетариата должны направляться на организацию в каждой отрасли единого профессионального союза. Когда же такие объединения пролетариата будут созданы, ему останется «положить руки в карманы и капиталистический класс окажется поверженным».

«Левый» радикализм – социалистический и несоциалистический – оказался реальным фактором американской политической истории конца XIX – начала XX в. Его представители использовали демократические механизмы и возможности политической системы США, чтобы ослабить процесс ее подчинения капиталистической элите.