Текст книги "Манифест пролетариев мира"

Манифест пролетариев мира
Владимир Васильевич Сохарев

Новые люди новой эпохи. Кто они?

МИР!» – Вот то основное,

что несут они миру!

Владимир Сохарев

© Владимир Васильевич Сохарев, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Пока не решен вопрос развития социализма, пока не решен вопрос теории развития общества, развитие России, а, следовательно, и всего человечества, учитывая цивилизационную значимость и значение России, будет сопряжено с огромными деградационными рисками, могущими привести цивилизацию к гибели.

МАНИФЕСТ ПРОЛЕТАРИЕВ МИРА!

«Всякая религия, объединяя людей, в своей основе лишена объединяющего начала по отношению к другим религиям. Хотим мы или нет, но мы становимся человечеством, единой планетарной общностью, и задачу объединения людей в единое общество выполнить может лишь наука, открывающая новые знания о развитии общества, вскрывающая логику, стратегию этого развития, доказывающая единство и взаимозависимость нашего бытия».

После краха КПСС и развала произошло немало важных изменений, значительно преобразивших мир, но основное, наверное, это то, что из жизни общества ушла идеологическая доминанта, так или иначе направлявшая развитие человеческого общества на протяжении (начиная с 1848 года) полутораста лет, – идеология коммунизма. С момента выхода в свет «Манифеста Коммунистической партии», которым коммунисты ответственность за развитие общества возлагали на себя, вся история Цивилизации так или иначе была научно увязана с развитием идей социальной справедливости. С практическим развитием социализма, эпоха которого официально завершилась развалом СССР, объявлявшего социализм государственной идеологией.

В октябре 1917 года большевики объявили миру о начале эпохи коренных социальных преобразований, о начале эпохи социализма. При этом о социализме было ясно, что это строй социальной справедливости, закономерно достигаемый через революционное свержение классового господства буржуазии и установление диктатуры пролетариата, при общенародной собственности на средства производства.

Гражданская война, разруха, голод, военный коммунизм сменились Новой экономической политикой, закладывая основы которой Ленин конкретизировал социализм, как строй сознательных кооператоров, строй сознательных собственников.

Неважно при этом, каким и кем был Ленин, – добрым или злым, гением или злодеем Истории, – важно то, что при всей своей теоретической фанатичности он умел объективно оценивать ситуацию и находить оптимальные варианты решения задач, а это немаловажное обстоятельство, если учитывать тот факт, что одним из важнейших и закономерных условий развития пролетариата, вступившего на путь политической борьбы, является условием вождизма, и характер вождя самым непосредственным образом определяет характер Движения, а в условиях государственного строительства – характер государственности.

Новая экономическая политика, основная задача которой была вывести отношения с крестьянством на законодательную основу, в тоже время намечала курс на развитие кооперации, при контролирующей роли государства за развитием средств производства, а это делало возможным развитие среднего класса в России, при развитии законодательной основы, т. е. правового государства и социальной ориентированности государства на защиту беднейших слоев населения, что в сочетании с Ленинским планом ГОЭЛРО, т. е. планом обеспечения общества энергией, открывало реальные пути развития социализма в стране. Но смерть Ленина привнесла в это развитие свои коррективы.

В условиях незавершенности государственного строительства и отсутствии решающего мнения по вопросам этого строительства вопрос о вожде встал особенно остро, ибо ленинского авторитета, практицизма и умения убеждать силой аргументов уже не было, и спор о власти выиграл тот, кто сумел убедить остальных аргументом силы, т. е. Сталин.

Используя демократический централизм, который составлял силу большевиков и по сути был выражением большевизма, имея в своем распоряжении центральный аппарат партии, Сталин все более обращал оружие победителей против самих победителей: то цементирующие единодушие в неприятии инакомыслия, которое партия допускала по отношению к своим политическим противникам, ориентируясь на Диктатуру Пролетариата, со все возрастающей силой оборачивалась теперь против самой партии, поражая и перемалывая ее изнутри. Неизбежная разносторонность мнений при обсуждении тех или иных вопросов в отсутствии вождя приводила к фракционности внутри партии, с дальнейшей возможностью ее раскола, а, утверждая единство партии, большевики утверждали тем самым власть Сталина, и все более выдвигали его на роль вождя партии, оставляя за собой ключевые государственные посты, имея ввиду негласный наказ Ленина об отстранении Сталина от власти.

В условиях Диктатуры Пролетариата, становящейся самоцелью с теоретической посылки уже вождя партии, роль партии неизмеримо возрастала и, отдавая партию Сталину, большевики, ставшие из вождей пролетариата деятелями государства, ставили тем самым Сталина над собой. С учетом ленинского завещания, которое было негласным руководством к действию для пролетарских вождей, а тем самым и для Сталина, большевики сами вкладывали в руки Сталина оружие против себя, выполняя наказ Ленина с точностью до наоборот. Более того, для Сталина именно ленинское завещание более чем для кого-либо послужило руководством к действию и, по сути, спровоцировало не только ту подковерную борьбу за власть, которая привела к массовым репрессиям, но, фактически, предопределило тоталитарность государственной системы, провозгласившей преемственную непогрешимость партийного вождя.

С установлением тоталитаризма с социализмом в России было покончено: собственником средств производства становилось не общество под управлением государства, как намечалось то НЭП-ом, а непосредственно государство само, скованное партийной иерархией и подчиненное партийному вождю, основная задача которого, в силу условий прихода его к власти, было не развитие власти, а удержание и закрепление ее в своих руках, что от вождя передавалось всей партии и становилось не только смыслом, но и сутью бытия этой партии, а значит и государства, т. е. власть ради власти. Провозглашенная же власть Советов обращалась теперь во власть советов Власти, (породившая затем пресловутое «телефонное право»), что делало непогрешимой саму власть, а значит вождя, а развитие социализма превращалось теперь в развитие и распространение его идей, т. е. идеями вождя определялось и оценивалось развитие страны. И все это было замешано на великой крови, когда не сдающийся враг уничтожался, а врагом становился даже не тот, кто видел в этом государстве своего врага, а в ком государство могло его заподозрить, ориентированное диктатом вождя на выявление и уничтожение врагов. Теоретическая же установка на обострение борьбы классов в обществе на деле прикрывала практическую борьбу за власть внутри партии.

По сути, вот этот, сталинский, вариант государства просуществовал до самого развала СССР, фактически, без изменений, с той лишь разницей, что после смерти Сталина каждый последующий лидер партии все более терял ореол вождя и утрата эта привносила в развитие самой партии ее раскрепощение, а с раскрепощением партии приходил все больший ее распад. Эти изменения внутри партии позволяли обществу забывать страх перед властью, хотя бы до уровня «кухонной критики», которая становилась тем громче, чем развращенней становилась власть и свободней от ее диктата общество.

Когда Горбачев начинал перестройку, призванную демократизировать общество и партийную жизнь, демократизировать управление производством, т. е. демократизировать государственную власть, т. к. все производство принадлежало государству, вся существующая структура власти столкнулась с неразрешимым противоречием: партия должна была не только изменить основной свой принцип назначаемости сверху донизу на избираемость снизу доверху, но, что самое важное, она должна была допустить в этот процесс еще и общество. Т. е. авторитарная по своей сути власть должна была создать власть демократическую, что само по себе уже было абсурдным, но еще больший абсурд заключался в том, что решить эту задачу партия могла, только уничтожая саму себя. Так как партия должна была сломать устоявшуюся командно-административную систему, но системой этой самая партия и была.

Требуя придать ускорение, динамизм процессу демократизации последний Генеральный секретарь лишь углублял противоречие: одобряя и поддерживая своего вождя, партия должна была двигать процесс, но каждый последующий шаг в этом направлении для нее был шагом к своей гибели. Нарастал кризис, усугублявшийся еще и тем, что общество, к которому Горбачев обращался напрямую, все более включалось в разрешаемый процесс и все более делало его необратимым. А необратимость перестройки заключалась в том, что революционность перестройки все более верней оборачивалась против начавшей перестройку партии. Даже то обстоятельство, что партия сама начала перестройку говорило на деле не в пользу партии и свидетельствовало не о том, что партия способна управлять Государством в силу того, что она способна на революционные преобразования, а скорее наоборот, доказывало ее политическую несостоятельность в силу того именно, что деятельностью своей партия создала такую ситуацию, разрешить которую возможно было лишь революционными преобразованиями, без которых, в свою очередь, управлять государством партия уже не могла. То есть, к моменту перестройки партия создала такую ситуацию, когда любое действие, а равно как и бездействие партии в равной степени оборачивались против нее.

Еще раз провести общество через кровавое чистилище и тем самым восстановить былую власть, без риска для себя, партия уже не смела, а действовать убеждением, развращенная былым всевластием, уже не могла, тем более что привилегированным своим бытием партия куда успешнее агитировала общество против себя. Дальнейший ее крах закономерен был хотя бы уже в силу этих причин, т. е. уже изначально он был обусловлен самим фактом тоталитарности КПСС, воздвигшей на костях инакомыслящих свой культ.

Причины развала самого Союза несколько иного рода, но он также был закономерен в силу стержневой роли в структуре Государства тоталитарной партии, оказавшейся к тому же на деле не только политическим, но и идеологическим банкротом, т. к. выстроенная в система на проверку оказалась куда как далекой от пропагандируемой, учитывая факт существования в истории страны архипелага ГУЛАГ и сохранявшейся долгие годы беспаспортной крепости на крестьян.

Определение и имя построенному в СССР дал великий горьковский узник – А. Д. Сахаров: «Государственный капитализм с элементами феодализма и рабовладения».

Эта оценка построенному в корне отличалась от оценок самих строителей и тем верней выдавалась за клевету, чем точнее вскрывала факт обмана, признать который, в свою очередь, было тем тяжелей, чем реалистичней к осуществлению казались надежды, пробужденные Октябрем 1917 года, и чем могущественней казалась себе практически, то есть на деле обанкротившаяся партия.

Банкротство коммунистов, впрочем, не только и не столько в том, что выдавая выстроенную систему тоталитарного Государства за Государство с

...

конец ознакомительного фрагмента