Текст книги "Тьма и Свет. Ветеранам психотронных войн посвящается…"

Вечером летним выходным днём мои отец и мать были на даче, я же сидел дома и смотрел фильм, что показывали по телевизору. В перерыве между сериями картины я вышел покурить на балкон и увидел Вульфа.

– У меня есть сюрприз для тебя Саша.

– Да? И какой же?

Вульф достал папиросу.

– Держи-ка, затянись скорее.

– Вульф у меня есть сигареты.

– Это Саша волшебная травка и вреда здоровью от неё меньше чем от табака.

С Вульфом мы выкурили папиросу наполненную марихуаной и стали хохотать заливным, припадочным смехом. Когда смеяться больше не было сил, вдруг на меня нахлынуло чувство грусти и тоски, видимо, от лёгкого состояния наркотического опьянения продолжающегося ещё около сорока-пятидесяти минут.

– Смотри и учись Саша!

Вульф держал в лапах пакетик с зелёной, высушенной травкой.

– Погляди, понюхай и навсегда запомни запах безобидной марихуаны.

Ничем, на первый взгляд, не устрашающая трава имела обыкновенный вид и характерный запах слабых наркотиков. Вульф показал, как нужно выбивать табак из сигареты и заколачивать вместо него марихуану для курения.

– Санька! Хочешь снова курнуть?

– Нет, Вульф больше не надо.

– Ну, тогда бывай. И кстати скоро ты, наверняка, пойдёшь на дачу. Мой тебе совет насуши там крапивы.

– Зачем?

– Осень и зима впереди будут долгие. Насуши да побольше, оно тебе обязательно пригодится, вот увидишь.

Вульф снова исчез, я а к концу лета заготовил пару мешочков сушёной крапивы по его совету – просьбе.

Осенью ко мне пришёл Алик Барбиджанов и предложил купить у него небольшой настольный приёмник «Вега». Приёмник нормально улавливал радиостанции, но имел разбитый, очень сильно поломанный корпус.

– Сколько ты за него хочешь?

– Да сущую малость, всего две бутылки пива.

Я достал из своего кармана деньги и по эквиваленту двух бутылок пива, купил у Барбиджанова приёмник, придя домой немного послушал по нему музыку и убрал его в шкаф, положив рядом с детскими игрушками.

Откуда Алик взял этот радиоприёмник, я не знал и не стал его расспрашивать, даже не предполагая, чем может в дальнейшем для меня обернуться моя покупка.

Учебный год проходил в обычном режиме, я хорошо учился и регулярно посещал секцию дзюдо. Правда, иногда покуривал сигареты с табаком. Алик частенько заходил за мной перед школой, и мы шли на учебные занятия. Ранним утром, идя на уроки дворовыми закоулками, Барбиджанов достал пачку сигарет.

– Покурим Саша?

– Алик ты куришь?

– Конечно же, курю и уже давно, всегда почти из пепельницы отца достаю окурки и докуриваю за ним.

– А мой папа не курит, зато я порой балуюсь табачным дымком.

На улице ещё не рассвело, и мы с Аликом покурили в одной из подворотен, что находилась по пути в школу. Последующими днями регулярно стали курить перед учёбой и по окончании уроков на веранде детского сада, что располагался близ нашего среднего общеобразовательного учреждения.

Однажды я взял с собой в школу насушенную летом крапиву и под видом травки предложил её попробовать Алику. Барбиджанов обрадовался и с удовольствием хотел покурить травки. Как Вульф учил меня, я выбил табак из двух сигарет, наполнил их крапивой, и мы раскурили крапиву с Аликом. Никакого наркотического опьянения не происходило, но Барбиджанов стал то орать, то хохотать будто бы он под наркотиком. Зачем Алик это делал, я не знаю, он уже частенько в повседневном быту вёл себя не совсем адекватно и не вполне нормально, на что его мать завуч получала многократные жалобы от учащихся школы.

В знак благодарности за курение крапивы Алик предложил мне выпить пива, мы сходили в магазин, Барбиджанов купил нам по бутылке пива, вернувшись на веранду детского сада, я и Алик пили пиво и курили сигареты.

К зиме по завершению уроков почти каждый день я накуривал Алика крапивой и лишь один раз покурил с ним настоящую марихуану, любезно предоставленную мне Вульфом. Алик же всегда после курения крапивы покупал нам пиво, думая, что крапива это и есть настоящие наркотики.

В одну из таких посиделок Барбиджанов интересовался.

– Саша, а у тебя много такой травки?

– Да хватает, а что?

– Где ты её раздобыл?

– Один криминальный авторитет подогнал, – с улыбкой ответил я, хорошо понимая, что про Вульфа говорить никому нельзя.

– А ты мог бы дать мне пару пакетиков?

– Конечно, завтра принесу.

Когда я шутил, утверждая Барбиджанову, что траву мне отдал криминальный авторитет, я даже подумать не мог, что Алик будет болтать своей матери, будто бы Саша Батурин знается с бандитами и мафией и хочет быть жуликом по жизни. Но это ещё куда не шло, а вот что Алик начнёт продавать ребятам помладше данную ему мной крапиву, называя её марихуаной, повергло меня в шок, после того как я узнал об этом от ребят из соседнего двора.

Никчёмная болтовня и поступки Алика раздражали Сашу Батурина, а вскоре я узнал, что Алик Барбиджанов занимается токсикоманией. И желания общаться с ним никакого не было.

В шестом классе наш учебный коллектив пополнили несколькими учащимися девушкой примерного поведения без всяких сомнений умницей, отличницей и двумя ребятами Хомой Мелковоровым и Алексеем Бойчухой. Не знаю почему, но так получилось, что я начал почти как с друзьями общаться с Бойчухой и Мелковоровым. Хома пришёл к нам в класс как второгодник, вечный бездельник и тунеядец не желающий учиться, отец его был директором районного автобусного парка, а мать трудилась на заводе в цехе. Родители Алексея Бойчухи имели интеллект ниже среднестатистического и малую профессиональную образованность, отец Бойчухи являлся много раз спивающимся алкоголиком и всю жизнь проработал конвоиром при тюрьмах, лагерях для осуждённых, а мать младшим обслуживающим персоналом в местах лишения свободы граждан преступивших закон.

Свободным временем от учёбы с Мелковоровым и Бойчухой мы собирались на квартире родительского дома Хомы, употребляли спиртные напитки, курили сигареты и вели разговоры о жизни, мечтая вырасти и встать взрослыми успешными людьми. Несмотря на пьянство и, казалось бы, общие интересы всё-таки в шестом классе я не очень-то много общался с Бойчухой и Мелковоровым, они же видели во мне бесспорного лидера и авторитета среди сверстников и даже частенько сознательно подражали моему повседневному поведению.

На досуге, будучи, в восторженно-положительном озарении от трудов самых разных творческих личностей поэзии я потихоньку пытался сочинять стихи и записывать их в тетрадку. Не всегда и не сразу у меня получалась красивая рифма с однозначным размером и со смысловой нагрузкой в словах, но я старался, думая в скором будущем научится играть на гитаре и петь свои стихи под её сопровождение.

Летом в этом же году, гуляя по улице, я зашёл на веранду детского сада, чтобы покурить и встретил учащегося со мной в одной параллели жулика и вора по кличке Костик.

– Привет Саш, присоединяйся к нам.

Я поздоровался с Костиком, и он проводил меня на веранду к его друзьям и подругам. Компания Костика оказалась весьма шумная и балагурная, любившая крепко выпить и хорошо расслабиться. Девушки из неё, немного постарше меня по возрасту, регулярно курили, пили спиртные напитки, вели развратный образ жизни и всегда безудержно орали матом, надрывая голосовые связки, когда напивались. А вот ребята составляющие компанию Костика занимались воровством, впрочем, как и Костик, часто говоривший мне, что у него скоро будет суд. Познакомившись с друзьями и подругами Костика, я почти всё большинство наступивших летних дней провёл в их окружении, правда, воровать и участвовать в делах криминального характера я не хотел и не стал.

Девушкам, моим новым подругам нравился Саша Батурин, и они считали его своим другом, я же кое с кем из них играл в эротические игры, целовался, обнимался, но ни к одной из них не испытывал сильного и глубокого, взаимного чувства.

Гуляние и употребление алкоголя, а также расхоложенный образ жизни сказывались в новом учебном году. Я вовсе не снизил свою успеваемость в школе, но постоянные табачные перекуры между уроками во время перемен отрицательно сказывались на учёбе. Да и тренировки в секции дзюдо я уже иногда пропускал, не осознавая, что если ты работаешь на результат в спорте, то пропускать не одно занятие ни в коем случае нельзя.

В учебном году седьмого класса я очень крепко сдружился с Мелковоровым и Бойчухой, а Костика практически не видел, наверное, потому что лето закончилось и вся компания Костика, любившая погулять на верандах детского сада, разбежалась до новых тёплых весенних времён.

Саша Батурин в школе и за её пределами находился в бесспорном почёте и уважении в сознаниях у многих его окружающих людей с ним хотели общаться и дружить. Легко и непринуждённо я общался с Фимой по фамилии Щербина и его приятелем Витей Белозёровым, учась с ними в одной параллели, мы собирались в свободное время и играли в футбол, а ещё выпивали водку и курили сигареты. Мои одноклассники отличник Зубанов и кое-как успевающий в школе Серёжа Кустиков заходили за мной домой, после чего мы шли в наши соседние дворы играть в пинг-понг.

Вот уже второй год как я не видел и не встречал Вульфа, не думая и не вспоминая о его появлениях, я достаточно спокойно жил и учился, покуривая табачок, занимался спортом, выпивал алкогольные напитки с Мелковоровым и Бойчухой, как правило, по субботам перед посещением дискотеки в местном дворце культуры.

Ближе к весне мои родители и я переехали в квартиру улучшенной планировки, что располагалась в соседнем доме. Смена привычной атмосферы радовала меня, внушая оптимизм и веру в самое лучшее.

Не ради блаженства или оттого, что иногда нечего делать на досуге я продолжал писать стихи и постепенно овладевал рифмой стихосложения, и похоже, тогда у Саши Батурина уже потихоньку формировалось мировоззренческое восприятие и отношение к общественным проблемам.

Весна в этом году не заставила себя долго ждать, в мае месяце я шёл домой, и, подходя к подъезду, заметил, что на меня пристально, не отводя глаз, смотрит девушка, гуляющая с большим белым псом. Это была Фая Малопузова. Она жила в квартире, в соседнем подъезде и училась в школе на два года старше, чем моя параллель. Не знаю почему, но её соблазнительные и ещё не раз повторяющиеся взгляды на меня, видно, оказали влияние на подростка Батурина, он начал думать о ней, хотеть её как женщину, она ему очень нравилась.

Почему Фая обратила на меня внимание, я не задумывался. Может быть потому, что на внешний вид я всегда был опрятен и чист, по-спортивному сложен, не по годам взрослел и выглядел постарше, нежели ученик, закончивший седьмой класс, ходил всегда в джинсах и в рубашке, а в прохладное время носил короткую кожаную куртку, был в формальном и не формальном авторитете.

С переездом в другую квартиру при распаковке перевезённых вещей мой отец нашёл радиоприёмник «Вега», что я купил у Алика Барбиджанова и подошёл ко мне для разговора.

– Саша, откуда это взялось?

Отец указал на приёмник.

– Я купил его у Алика Барбиджанова.

– Починить бы корпус надо. Саша он тебе нужен?

– Да особо нет, бери себе, если хочешь.

Капитально отремонтировав корпус, отец унёс приёмник к себе в гараж, чтобы, когда он находится в гараже, слушать музыку.

Как-то раз мой отец с несколькими коллегами по работе выпивали в гаражах, и отец Барбиджанова увидел отремонтированный приёмник «Вега». Отец Алика стал расспрашивать моего папу про приёмник «Вега» и понял, что Алик украл у него из дома радиоприёмник и продал его мне. Ничего не говоря ни Саши Батурину, ни его отцу Барбиджанов старший ремнём выпорол Алика и надавал ему хороших втыков.

В надежде получить назад радиоприёмник, Алик пришёл домой к Батуриным, выбрав и подкараулив момент, чтобы Саша был один дома.

– Саша отдай мне «Вегу», его же моему папе подарили.

– Алик, ты же продал мне приёмник.

– Ну и что? Отдай.

– Он уже давно у моего отца в гараже, и вряд ли мой папа тебе его отдаст.

Алик увидел на столе в моей комнате аудио-плеер.

– Что это?

– Плеер, – ответил я.

– Хорошо тебе Саша.

С большим недовольством на лице Алик ушёл на улицу и, наверное, с тех пор начал вынашивать хитрый и подлый план как бы насолить Саше Батурину,

Алик злился, что его вокруг все презирают и не уважают, а Саша для многих авторитет, нормальный по жизни человек. Ситуация с «Вегой» стала дополнительным толчком в ещё полностью непридуманных и нереализованных злодеяниях Барбиджанова касательно Саши Батурина. Мысль терзала Алика: «Он получит у меня, я его растопчу!» И не давала ему покоя ни днём, ни ночью.

В городском парке отдыха летним днём я встретил одноклассника Пешу. Он жил в близлежащем микрорайоне и ездил учиться в нашу школу. Мы с ним не особенно-то дружили, но и, как говорится, не ссорились. Пеша рассказал, что его обижает двадцатилетний пацан из Пешиного двора и попросил о помощи. Я решил заступиться за Пешу, чтобы его больше не обзывали и не били, вдвоём с Пешой мы поехали в микрорайон, где жил Пеша, намереваясь найти обидчика моего одноклассника и поговорить с ним. В привычных местах обитания, избивающего Пешу, Айрана не оказалось, и мы отправились к нему домой. Ничего не боясь и ни в чём, не сомневаясь, я нажал дверной звонок у жилища Айрана. Дверь открыла молодая женщина.

– Здравствуйте! А Айран дома?

– Его нет.

– А когда придёт? Надо бы мне с ним поговорить.

– Не знаю… может, что-нибудь передать Айрану?

Понимая, что дальше вести диалог бессмысленно я сказал, – Передайте, пожалуйста, Айрану, что если ещё хоть раз тронет Пешу Зиндалина, то Айрану придётся плохо, очень плохо. Я вышел на лестничную площадку, этажом ниже прятался Пеша. И мы направились на остановку общественного транспорта, потому как я собирался ехать домой. И хоть Айрана в тот день мы с Пешой не нашли, слова мои по заступничеству за одноклассника, похоже, подействовали, ведь Айран с тех пор больше никогда не бил и не унижал Пешу Зиндалина, как в дальнейшем показало время.

Идя небольшой лесной дорогой до остановки, что показал мне Пеша, говоря, что это самый короткий путь, время от времени повсюду валялись пакеты с содержанием зелёно-голубого вещества.

– Пеша, что это за пакетики?

– Токсикоманы нюхают в них клей и ацетон, а потом выкидывают.

– Понятно.

Я достал пачку сигарет.

– Покурим Саша.

– Я так и знал Пеша, что ты куришь.

Когда я открыл пачку с сигаретами и угощал Пешу, он увидел в моей пачке сигарет патрон, что вставляют в сигарету вместо фильтра для курения травы.

– Саня ты кумаришь?

– Балуюсь порой, в основном крапиву курю ради шутки.

– А у тебя есть с собою шмаль?

– Нет, конечно.

– А мог бы ты её раздобыть для меня?

– Не знаю, попробую.

Я приехал в родной микрорайон, пришёл домой, посмотрел свои запасы крапивы и нашёл средь них полкоробка Вульфовой марихуаны, и вскоре принёс их Пеше. Он был очень доволен и начал предлагать деньги, но я их не брал и тогда в знак благодарности за полкоробка марихуаны, Пеша купил мне пачку хороших сигарет.

В восьмом классе из-за курения, пьянства и вечно дружеских посиделок с Мелковороым и Бойчухой я перестал тренироваться дзюдо, не думая о том, что спорт требует постоянных и интенсивных занятий, с самых юных лет, регулярных физических и морально-волевых усилий. И не было в том вины ни Бойчухи, ни Мелковорова они стали мне скорее компаньонами сверстниками по общению и времяпровождению.

Буквально в первую неделю наступившего нового учебного года Бойчуха хотел самоутвердиться и доказать Мелковорову, что умеет драться. Хома начал стравливать нашего одноклассника Петина и Бойчуху, а позже, они решили подраться просто так, чтобы помериться силой. Я вообще не понимал, зачем им драться, но и Бойчуха, и Петин твёрдо утверждая, что они будут драться, позвали всех ребят из класса после уроков в безлюдный лог немного удалённый от школы. И вот примерно по полудню Хома Мелковоров, Дима Зубанов, Серёжа Кустиков, Алик Барбиджанов, Пеша Зиндалин и Саша Батурин отправились смотреть драку Петина и Бойчухи.

Когда мы шли до лога, находясь как обычно в приподнятом настроении, я шутил, – Мы идём смотреть схватку, настоящий бой! Гладиаторский бой! Да победит сильнейший!

Все улыбались и радовались как будто и вправду желали видеть драку.

Петин и Бойчуха совсем ещё неокрепшие физически подростки не то, чтобы не смогли подраться, они даже кулаков сжимать не умели и ударяли друг друга по плечам, произнося при этом: «Ты чё! Ты чё!» разошлись миром, так и не подравшись. Я и наблюдавшие это ребята не жаждали на самом деле ни крови, ни драки и преспокойно разбрелись по делам свободного времени.

Следующим днём на перемене Алик Барбиджанов сдёрнул бейсболку с головы Димы Зубанова и, убегая от него, стал дразнить Диму, – А ну-ка! Попробуй, догони, не догонишь, не поймаешь ха-ха-ха! Зубанов ученик примерного поведения, учащийся практически на одни пятёрки, мог вмиг догнать, поймать, да и поколотить Алика, чтобы впредь прекратить задиристые нападки сумасбродного токсикомана Барбиджанова, но не делал этого, наверняка, только потому, что не хотел конфликтовать с его мамашей – завучем Рахилью Валентиновной, хорошо понимая, что Алик ей нажалуется. Дима, не прилагая особой силы, бегал за Барбиджановым и кричал скромным, тихим, неуверенным голосом, – Алик отдай. Отдай мою кепку, ну что ты перестань, отдай мою кепку.

Видя бесцеремонную наглость Барбиджанова, я забрал у него Димину бейсболку и отдал её Зубанову. Алик, ехидно улыбаясь, сел за парту, я подошёл к нему.

– О! Я Алик, я крутой! Я очень крутой! Хоть на кого могу задираться, а потом в кусты убегаю и мамочкой своей прикрываюсь, да я крутой, – с иронией сказал я.

Барбиджанов сидел и молчал, оскалившись немного, начал издавать звук похожий на шипение.

Саша Батурин продолжил, – Ну что? Кто может потягаться с Барбиджановым? Если я захочу, любого из школы моя мама уроет, она всегда за меня заступится, как только я ей нажалуюсь на учащихся обидевших её сыночка.

Все находящиеся в классе слушали монолог Саши Батурина от лица Алика и смотрели на нас, удивляясь моей дерзости и смелости, ведь в душе многие из них хотели приструнить придурковатые выходки Барбиджанова.

Алик злился на меня, сгорая от ненависти, регулярно он говорил Рахиле Валентиновне будто бы Саша Батурин кровожадный, сумасшедший недочеловек, курящий траву и продающий её ребятам в школе. Исходя из его слов, с подачи Барбиджановой ко мне стали присматриваться из отдела районной полиции по работе с несовершеннолетними. В канун этих событий отец Пеши Зиндалина нашёл у сына марихуану, и Пеша рассказал своим родителям, что взял её у меня, а дабы сгладить вину перед ними добавил, – А что такого? Батурин может её достать и продать кому угодно. Мать Пеши работала санитаркой в больницах, и, наверное, была человеком совсем недалёкого ума, пустословной сплетницей и болтуньей. Она начала всем вокруг даже тем, кого не знает говорить, что Саша Батурин – сын Елены Михайловны распространяет наркотики и торгует ими, а чуть позднее информация такая доносилась до полиции.

Муж одной из старших сестёр Алика по фамилии Соплежуйко, работающий в рядах полиции, писал письма на имена руководителей верхов МВД, ФСБ и чиновникам из кремлёвской администрации, надеясь, что его возьмут на работу в Москву. Потому как перспектива службы в провинциальном городском отделении полиции, куда он попал по распределению, видимо, его не устраивала. Вообще-то хитроватый проныра Соплежуйко мнил себя очень всем нужным и значимым. Он хвалился родственникам и знакомым, что скоро его возьмут на службу в Москву и частенько до серьёзных синяков избивал жену – сестру Алика, объясняя это тем, что она ведёт блудливый образ жизни.

Насмотревшись на поведение Соплежуйко относительно его просьб-писем, Алик смекнул, что ему тоже можно написать письмо и попросить самого заветного у высшего эшелона власти. Хорошенько подготовив информационные материалы про Сашу Батурина, он слёзно просил в письме, что написал Мартине Иосифовне – супруге кремлёвского сановника, избавить не только класс и школу от изверга Саши Батурина, но и всё общество на перспективу, клятвенно стараясь убедить, что Батурин потенциальный кровожадный преступник и маньяк. Слова эти он подтверждал тем, что Батурин курит и продаёт наркотики, держит всю школу в страхе, устраивает посреди уроков гладиаторские бои, где ради забавы избивают иногда до смерти ни в чём не повинных ребят и якобы Саша постоянно психологически насилует всех тех, кто слабее его физически. Барбиджанов думал, – Если про Сашу начнут наводить справки, то официально ни в школе, ни в районной полиции не скажут ничего хорошего и мало того в школе с помощью его мамы – завуча даже подтвердят, что Алик абсолютно прав касательно Саши Батурина в письме адресованном Мартине Иосифовне.

А мне уверенному в себе подростку в полных всего тринадцать лет хотелось просто жить, учиться и по-своему быть счастливым.

В школе регулярно с Бойчухой и Мелковоровым мы курили сигареты на перерывах от учебных занятий. Как обычно, хорошо прокурившись табачным дымком, в один из дней я пришёл домой, время слегка перекатилось за обеденное, и я думал, что дома у меня никого нет, намереваясь преспокойно перебить запах табака до вечера, дабы не быть замеченным в курении. Но в этот раз моя мама была дома, и как только я зашёл в квартиру, она почувствовала, что от её сына пахнет куревом.

– Саша, что-то табаком пахнет, а ну-ка дыхни.

– Это не от меня, на лестничной площадке очень накурено вот я и пропах.

Отступать было некуда. Я подошёл и дыхнул на маму.

– Саша ты куришь?

– Нет, не курю.

– Ну ладно, сейчас мне пора на работу, но вечером мы с тобой поговорим.

Мама ушла на работу, она и заходила буквально на две-три минуты, чтобы взять какие-то документы. Когда я остался один дома, мне стало очень стыдно перед ней за моё курение, я даже начал думать, что может быть, вообще, бросить курить. А вечером меня ждал серьёзный разговор.

Мои родители пришли домой. Отец позвал на кухню сына – Сашу Батурина для диалога. Он сказал ему, что курить в подростковом возрасте совсем не обязательно и тут же перевёл тему в русло того, что у матери из сумки время от времени пропадают деньги. Папа просил признаться меня в воровстве и впредь так не поступать. Я поначалу отпирался и говорил, что будто бы не крал у мамы денег из сумки. Но хорошо понимая, что родители мне доверяют и желают только добра, я сознался во внутрисемейных преступлениях, искренне раскаявшись, попросил у них прощения, обещая, что больше никогда не утащу втихаря деньги ни у матери, ни у отца.

Мама и папа не ругали сына, а сказали, – Делай выводы Саша, а если для чего-либо тебе понадобятся деньги, ты всегда можешь попросить их у нас. Разговор с отцом очень сильно на меня подействовал, несколько дней я испытывал угрызения совести и мучился в душе о содеянных проступках и в будущем никогда не таскал тайком деньги у родителей, хоть иногда всё же покуривал сигареты с табаком.

Фая Малопузова беспрестанно мне нравилась. Я вспоминал её образ, думая, что она настоящая красавица. Малопузова притягивала Сашу Батурина своим внешним видом, и он часто думал о ней, не зная на самом деле, что это за Фая, светла ли она душой? Добра ли… и как она относится к противоположному полу, ведь они не были знакомы и даже ещё ни разу не общались. Правда, если понаблюдать за повседневным поведением Фаи, можно было заметить, что эта девушка испытывала определённые симпатии к Саше.

Осенними выходными днями родители уехали на дачу, предупредив меня, что вернуться к вечеру воскресенья. Я, привычно покурив табачку, хотел подсластить себе настроение просмотром эротических сценок по видеомагнитофону, но услышал, – Саня ты что? Зачем тебе ролики? Это шептал рядом стоявший Вульф, а в лапах он держал огромный и, похоже, тяжёлый чемодан.

– Ром? Виски? Бренди? Чего желаешь Саша? Давай выпьем!

Вульф достал из чемодана бутылки. После того как я с Вульфом выпили чрезмерное количество алкоголя, он стал шарить в принесённом им чемодане.

– Вот Саня, это куда интереснее и полезнее, чем проглядывание порнографии.

Вульф достал из чемодана то ли фотографии, то ли картинки красивых сексуальных женщин одетых лишь в нижнее бельё. Я начал их рассматривать, вдруг одна из них улыбнулась и подмигнула мне. В глазах моих слегка двоило от действия выпитого алкоголя, и я подумал, что улыбка с подмигиванием мне привиделись как обман зрения.

– Не волнуйся Саша, я же немного волшебник, тебе ничего не показалось, они любят улыбаться и подмигивать, хочешь, кто-нибудь из них предстанет перед тобой в реальности прямо здесь и сейчас для ваших общих физически-плотских удовольствий, – произнёс Вульф.

Я думал, что Вульф шутит, но он взмахнул передней лапой, и одна из молодых женщин с изображений появилась в комнате. Из одежды на ней были только дамские трусики, бюстгальтер и чулочки чёрного цвета. Она подошла ко мне и принялась целовать Сашу Батурина, я коснулся её груди. И плавно, непринуждённо мы оказались на кровати. От неё пахло духами, именно поэтому я не придал значения тому, что настоящие представительницы женского пола всегда обладают характерным для них запахом и благоуханием, как показывал мне опыт моих эротических игр с девушками из компании Костика. Но обнажённые формы её женской груди развевали мои сомнения касательно обоняния, и думалось мне, что она молодая женщина, чуть-чуть переборщившая с духами.

Вульф предложил выпить, втроём с Вульфом мы ещё выпили. Вульф удалился, я лёг на кровать, она вновь начала меня обнимать и целовать, но алкогольное опьянение сказывалось, и я погрузился в сон.

Наверное, потому что Алик Барбиджанов написал и отправил письмо-просьбу Мартини Иосифовне по уничтожению Саши Батурина, он решил перевестись в другой класс. Дабы остаться не при делах, ежели жена высокопоставленного кремлёвского чиновника поверит Алику, положительно отреагирует на его прошение и примет меры, дав команду по нейтрализации изверга Саши Батурина, как ей информационно преподносил Барбиджанов.

Алик опять плаксиво говорил своей матери, что в классе его психологически прессингует Батурин, рассказав про случай с бейсболкой Димы Зубанова, где приврав, выставлял себя ни в чём неповинной жертвой нападок Батурина, и Рахиль Валентиновна перевела сына в другой класс, полностью отказавшись вести русский язык и литературу в нашем классе.

Прошло не очень много времени, и я начал замечать, что люди вокруг косовато на меня поглядывают, ощущение было такое будто бы я потихоньку теряю уважение и авторитет кои всегда и везде сопутствовали мне по жизни. Моя соседка по парте Нина Щербаковская уже к первому зимнему месяцу, идущего учебного года, разговаривала со мной с пренебрежением. И я бы сказал даже с небольшим отвращением, но ведь ещё несколько месяцев до этого и с самой начальной школы, девчонки из класса всегда уважали меня, восхищаясь Сашей Батуриным как сильным, добрым, красивым и храбрым человеком. Почему сейчас стало так происходить, я не понимал.

Когда я разговаривал с Щербаковской и произносил в словах шипящие звуки, она почему-то повторяла некоторые из этих звуков, что присутствуют в обычных словах и специально поднимала при этом губы, так что у неё были отчётливо видны два верхних передних зуба. У меня возникало впечатление, что она, таким образом, подразнивает Сашу Батурина. Что же это? Неужели я становлюсь уродливо-страшным, – думал я.

Занятия спортом в прежние годы не прошли бесследно для моего физического тела, я был строен и подтянут, но иногда земля будто бы начинала уходить у меня из-под ног, походка становилась безобразной, ноги мои, мягко говоря, заплетались. И не всегда теперь я мог шагать твёрдо и уверенно.