Текст книги "Философские рассказы для детей от шести до шестидесяти лет"

Часть вторая
Романтические истории

Несколько слов о детях и взрослых

У детей есть детство. Это такое время, когда дети понимают, что они дети и ведут себя как дети. А рядом с детьми есть взрослые. А кто такие – взрослые? Это тоже почти дети, но которые почти забыли, что они дети, и они ведут себя как взрослые.

А как ведут себя взрослые? Очень по-разному, но всех взрослых объединяет одна общая вещь. Вот если ребенок что-то хочет, он это и делает. Например, если хочет игрушку в магазине, он просто ее берет и хочет унести с собой.

А его родители в растерянности: ведь нельзя так просто взять игрушку в магазине. Ее надо или купить, или положить на место. Если у родителей мало денег, или у ребенка и так дома много игрушек, они его заставляют положить игрушку на место. Ребенок – в рев! Он же хочет унести ее домой!

Но это, конечно, маленький ребенок. Когда он становится постарше, он уже не ревет, а выражает недовольство как-то иначе. Когда же он становится взрослым, он может вообще сделать вид, что не хочет того, что он хочет. И может пойти на всякие хитрости, чтобы достичь своей цели!

Вот так вот: ребенок действует прямо, прямо тянет руку к тому, чего хочет. Или прямо едет туда, куда хочет. И прямо говорит то, что хочет сказать.

А когда подрастает, научается разным хитростям, начинает двигаться не прямо, а криво к тому, чего хочет. Иногда уж так много и хитро хитрит, что другие его за это даже не любят. Ведь все, что слишком – людям не нравится!

У детей простые отношения друг с другом.

Вот с этим мальчиком или с этой девочкой я дружу, а с этими не дружу. Вот с ним я поссорился, а с ним уже помирился. А этих ребят я вообще не знаю!

Вот и все отношения.

А у взрослых так все запутано! Например, встретят родители знакомого, и с ним чуть ли не целуются, а когда попрощаются, говорят о нем как о плохом человеке!

Или наоборот. Говорят с кем-нибудь очень резко или подсмеиваются над ним, как будто это плохой человек, а потом между собой обсуждают его, говорят, какой он хороший, и что его обязательно надо куда-нибудь пригласить.

Поссорятся взрослые между собой, говорят друг другу плохие слова, бывает, вообще перестают разговаривать друг с другом, а только бросают друг на друга хмурые взгляды. А придут к ним в этот момент гости, сразу все меняется! Как будто ссоры и в помине не было!

Кто-нибудь из вас может подумать, что взрослые неискренние и даже немного фальшивые люди! Но это не совсем так. Конечно, есть и такие взрослые! Но дело в другом. Взрослые люди должны соблюдать очень много законов, правил и обычаев.

Вот, например, люди стоят на перекрестке, многие из них торопятся по делам, но стоят и ждут, когда загорится зеленый свет светофора, даже когда и машин-то нет. Разве можно говорить, что они ведут себя неискренне и фальшиво, раз они никуда не идут, а стоят, как будто и не надо торопиться?! Нет, конечно! Просто надо соблюдать правила уличного движения.

Но эти правила можно купить или найти в интернете и прочитать. А есть такие правила, которые трудно, а то и невозможно где-то найти и прочитать, а соблюдать все равно приходится. Это, например, то, что называется традициями, ритуалами, хорошими и дурными манерами, правом обычая, неписанными законами. И по мере того, как человек взрослеет, он научается во всем сложном хозяйстве ориентироваться.

Дети тоже должны соблюдать разные правила, но этих правил у детей гораздо меньше, чем у взрослых. Чем старше дети, тем больше правил им приходится соблюдать. Но все равно, не так много, как взрослым! А правила эти очень разные, и иногда одни правила требуют одно, а другие – другое, прямо противоположное! Вот и попробуй тут вести себя естественно и просто, без всякой «хитрости и фальши»!

А за нарушение правил взрослых наказывают. Детей тоже наказывают, но если это родители, то могут и простить, ведь родители обычно любят своих детей и жалеют. А взрослых очень редко прощают, даже когда их жалеют!

Всем нам без ошибок, недоразумений и разочарований в людях и в жизни обойтись не так-то просто. Но когда мы читаем о чужих ошибках, недоразумениях и разочарованиях, мы меньше делаем своих! Не правда ли?!

Бег по волнам

Загорелый и босоногий, Он бежал по плотному песку у кромки воды, потом уж и по воде. Брызги от Его веселых пяток подхватывали на лету осколки радуги.

С торжествующим криком «Получилось!» Он перепрыгивал небольшие волны, и с лету взбегал на волны побольше, все дальше удаляясь от берега. Она с восторгом смотрела и завидовала Ему, ведь у Нее пока так не получалось.

Однажды в апреле

– Просто вы тогда не обратили на меня внимания, вот и не узнали! Все-таки четыре года прошло…

Оказалось, что им по пути, но ей – на остановку дальше. У присевшего троллейбуса собралась толпа, и они решили пройти остановку пешком. Под голыми ветками тополей снег, прогретый солнцем, покрылся темным загаром. Появились и лужи. Широко шагая, он на ходу расстегнул пальто, она – куртку, потом сняла шапку и спрятала ее в карман. Шли молча, опасаясь разрушить внезапно соединившее их ощущение неслучайности встречи. Миновали и следующую остановку. Небо потемнело, подул холодный ветер, пришлось застегнуться, снег начал покрывать кружевами лужицы и, обходя их, они старались не покидать друг друга надолго. Иногда и полсекунды – вечность. Ноги давно промокли, оба потихоньку шмыгали носом. Изредка их руки случайно соприкасались, и это было как событие. «Еще две остановки вместе!» – с радостью думала она. «Еще три остановки вместе!» – с радостью думал он. Эта разница в арифметике возникла от того, что она не решалась надеяться, что он проводит ее до дома.

Нерешительность

– Простите, где у вас выход, я заблудилась!

– Все не так сложно! Вернитесь назад, и справа увидите лифт!

– Спасибо! Они стояли друг против друга, мучительно ища слова, чтобы сказать друг другу еще хоть что-нибудь. Чтобы продержаться вместе, в разговоре хотя бы еще минуты две-три, кроме этих счастливых десяти секунд. Смотрели в глаза друг другу с отчаянной надеждой, что найдется хоть какой-нибудь повод познакомиться и продолжить разговор, но слов не находилось.

Она повернулась и медленно-медленно пошла к лифту. Он смотрел с тоской вслед, так и не решившись ее остановить. Не случилось. Судьбы, едва коснувшись, навсегда разлетелись по разным космическим орбитам. Потом она загрустила, а он весь день ругал себя за нерешительность. Обоим казалось, что не состоялось что-то важное и хорошее.

Песня про сурка

Костя зачастил к Тане. Через три года после окончания школы. Вроде как на правах бывшего одноклассника, правда, присвоив себе эти самые права в одностороннем порядке. И постепенно, с каждым визитом, когда непременно приносил что-нибудь сладкое к чаю, он начал в Таню влюбляться.

Однажды застал у нее, кроме мамы, еще и морского курсанта по имени Дима, негромкого и интеллигентного. Дима с Таней играли в гостиной на пианино в четыре руки и слаженно пели песню про сурка со щемящими жалостливыми словами. Хотя все это как-то не очень вязалось с образом военного моряка, но Косте понравилось, да и Дима поначалу понравился. Однако когда он застал моряка у Тани и в следующий раз и еще раз выслушал песню про сурка, это ему понравилось меньше.

Вскоре он почувствовал, что постоянное присутствие Димы мешает его отношениям с Таней, и, несмотря на трепетное уважение к музыкальным занятиям, от которых Костя по природе был весьма далек, он решил объясниться и отстоять свои права. Но не успел. Потому что в следующий раз Димы не было, а Таня первая сказала:

– Знаешь, Костя, ты больше к нам не приходи!

– А почему? – искренне удивился Костя, еще не успев прочувствовать горечь поражения.

– Диме не нравится, что ты к нам ходишь.

– Причем здесь Дима?

– Ну… он – мой муж!

– А… – произнес Костя, вложив в это короткое слово сразу три жанра – драму, комедию, и трагедию, и перестал приходить.

Через несколько лет от общих знакомых он узнал, что Дима погиб, но с Таней встреч искать не стал. Ему казалось непорядочным воспользоваться смертью Димы. Он вертел ситуацию так и сяк, но в ушах стояла песня про сурка, и все равно получалось, что непорядочно.

Встреча с юностью

Они познакомились более года назад, но пока без особого результата. Тогда он решил показать места своей юности. Она недолго разглядывала некрасивый заброшенный дом, но не захотела подойти поближе, а остановилась у начала заросшей дорожки. В жарком воздухе у ее головы мягко гудела пчела. Рядом с домом высились останки грозного сооружения из ржавых бочек и разбитых стеклоблоков, заросшие крапивой. – Это тоже имеет к тебе отношение?! – Да, имеет! Это моя, так сказать, подводная лодка. Между прочим, одна соседская девочка, лет пятнадцати, помогала мне в ее строительстве довольно серьезно. Представляешь, она даже освоила газосварку! – Представляю! Ну что? Поехали! Она пошла к машине. – Ты даже не спросила, спускался ли я в ней под воду! – разочарованно сказал он, идя вслед за ней. – А ты даже не помнишь мой день рождения! – в тон ему ответила она. – Постой, какое сегодня число?! – Неважно. Кстати, я все это уже видела. А соседская девочка, о которой ты, наконец, вспомнил, моя старшая сестра Оля, о которой я тебе говорила. Только у нее теперь другая фамилия. – И она села за руль. Он немного постоял, растерянно держась за открытую дверцу, потом тоже сел в машину, и они молча тронулись с места.

О вещах беспокоиться не нужно

Накрапывал дождик, и трудно было решить, стоит ли раскрывать ради него зонтик. Это нерешение немного раздражало. – Вам в какую сторону? – Мне?!

В другую! – Как в другую?! Разве вы знаете, куда я иду? – А какое это имеет значение?!

И они разошлись в разные стороны. Дождь усилился и незаметно смыл, растворил их следы. Следы, когда они шли вместе, шли рядом, и довольно близко. Даже самый сильный и самый умный человек не в силах вернуть прошлое. И не важно, был ли зонтик открыт вовремя, хотя был момент, когда и это казалось важным. А зонтик – вот он, с ним-то ничего не случилось! Как и с этой булыжной мостовой, по которой веками бил дождь, и веками проходили люди, которых давно уже нет, проходили со своими судьбами, непониманиями и словами, сказанными мимо друг друга.

Фотограф

В свадебное путешествие он взял не только свою молодую жену, но и не менее любимый свой фотоаппарат, которым бесконечно снимал то горы в дымке, то закат на море, то веточку с полураспустившимся цветочком и капелькой росы на лепестке. Она все ждала, когда же он снимет и ее, но не решалась попросить. Тем более, что когда они еще только познакомились, он говорил, что не любит снимать людей. А когда он нацеливался объективом на впечатливший его объект и смотрел с прищуром в глазок своего фотоаппарата, у него было такое зверское лицо, что страшно было к нему обратиться с чем-нибудь более легкомысленным, что его занятие, а значит – ни с чем. Все же она надеялась, что когда-нибудь он ее обязательно снимет. Ведь не могут же они вернуться домой без единой ее фотографии! И вот такой момент настал. Он снимал большую статую Будды, к которой вела широкая каменная лестница с крупными крутыми ступенями, которую не так-то легко было одолеть. Но молодая жена радостной птицей взлетела по ней, как только он попросил ее подняться и встать рядом со статуей. Он сделал несколько снимков, а когда она, счастливая, спустилась к нему, произнес удовлетворенно:

– Ну вот, когда ты рядом с ней, видно, какая она огромная!

Летним вечером, когда мама в командировке

Он с трудом оторвался от компьютера, открыл холодильник, достал бутылку молока и с удовольствием выпил. Молоко легло на правильное место, и он налил еще.

– Надо бы оставить дочкам! – подумал он, но тут же решил, что потом еще купит. Вылил себе все молоко и вернул пустую бутылку в холодильник. Вдруг до него дошло, что он забыл забрать любимых дочечек из детсада. Мигом обулся, распахнул входную дверь и чуть не сшиб их с ног. Девочки стояли с довольными лицами. Старшая крепко держала младшую за руку, гордая тем, что сама привела ее домой из садика.

Как отец он был профессионально не пригоден и вскоре был дисквалифицирован.

Проводница и Единственный

Поезд Иллюзий прибыл на станцию Жизнь. Молодая проводница разбудила Единственного пассажира. Он проснулся, огляделся по сторонам и сошел с поезда. Следующая станция называлась совсем иначе, и ему туда не надо.

– Пишите письма! – пошутила Проводница.

– Обязательно! – весело откликнулся, уходя навсегда, Единственный.

Взрослый мальчик

Когда Сережа был маленьким, то очень хотел самокат. Тогда самокат был только у мальчиков из относительно состоятельных семей, а также у мальчиков в некоторых рабочих семьях, где отец был мало пьющим. Такой отец мог своими руками сделать сыну самокат из досок, дверной петли и колес из шарикоподшипников.

А его отец был техническим интеллигентом, патриотом свой родины и мог служить наглядным пособием к словам Наполеона «честность есть верный путь к бедности». Словом, парнишка хотел самокат, но его у него не было.

Так и хочется сказать, что он завидовал мальчикам, имеющим самокаты как настоящие, так и самодельные, но это было бы неправдой. Видимо, ему навсегда передался по наследству от отца некий – не то дефект, не то достоинство – полнейшее отсутствие всякой зависти к кому бы то ни было – ни зависти «черной», ни зависти «светлой». Но самокат Сережа все равно хотел.

Когда в семье появился легкий призрак достатка в виде теоретической возможности купить самокат, он уже подрос и не просил самокат потому, что уже хотел велосипед. Но на велосипед денег не было. Потом он совсем вырос, ему стало шестнадцать лет, и он пошел работать на завод, стал получать настоящую зарплату и теоретически мог накопить на велосипед. Но он уже хотел мотоцикл. Потом он закончил институт, начал зарабатывать достаточно, чтобы вместе с работающей женой содержать семью, и теоретически мог себе позволить мотоцикл, хотя бы недорогой. Но против мотоцикла возражала жена, да и сам Сергей уже хотел автомобиль.

Наконец, им удалось накопить денег и получить автомобиль – тогда автомобили продавались гражданам только по распределению – они приобрели не очень старый, табачного цвета «Москвич-412» – это было их первое транспортное средство. Но, конечно, он хотел бы новый автомобиль, а не старый. Время шло, и они приобрели новый автомобиль – салатного цвета одиннадцатую модель «Жигулей». Но, вообще-то, ему хотелось тогда не «Жигули», а «Волгу». Конечно, это хотение, как и прежде, было абстрактным и едва ощутимым, мало его тревожащим, поскольку с детства он был больше привязан к радостям ума, чем к бытовой стороне жизни. Наконец, закончилось время «распределительных» продаж автомобилей, и они появились в свободной продаже. Можно было купить любой советский автомобиль, были бы деньги. Но Сергею уже не хотелось «Волгу», а хотелось «настоящий», то есть западный автомобиль.

Так появились, один за другим – подержанные автомобили «Пежо-504», «Фольксваген Гольф», «Форд Сиерра», «Ауди-100». И вот, появились деньги на новый «настоящий» автомобиль. Они купили «Фольксваген Туарег» – хорошую и, как говорят приземленные люди, «престижную» машину. Но ему, вообще-то, хотелось «Ауди Олроад», деньги на которую были, но против которого возражала жена, считающая ее слишком хорошей и «привлекающей внимание». Таким образом, с самого детства его потребности все время убегали от его возможностей, и это удерживало его «в детстве».

Ему было уже немало лет, когда он решил, наконец, шагнуть из детства в юность и купить именно тот автомобиль, который он, Сергей Васильевич, действительно хотел, невзирая на деньги, на крайне неподходящее время, на экономический кризис, который объял мир, на протесты жены. Захотелось поставить в этом вопросе точку, и он купил именно то, что хотел. Хотел не когда-то, а хотел именно в момент покупки, без всяких компромиссов, а именно – он купил семиместную черную «Ауди Q7». Чтобы можно было посадить в нее всю семью. Наконец-то, никакой другой машины он не хотел. Сама-то такая машина была не очень-то и нужна. Редко, когда все семь мест могут понадобиться. Просто он устал быть ребенком!

С этим вопросом, а заодно и с детством покончено.

И в этом же месяце Сергей Васильевич вышел на пенсию.

Чудесное совпадение

Все пошли смотреть синтоистский храм, а я остался, чтобы рассказать компьютеру эту небольшую историю про довольно необычное совпадение. Перед отъездом в Японию ночью мне пришел в голову сюжет для маленького рассказа. Этот жанр мне полюбился в последний год. Сюжет, а собственно, уже и сам рассказ такой.

Воздушный шар несся над Океаном Небытия, теряя высоту. Я уже выбросил из корзины почти весь балласт – мешки с надписями «Любопытство», «Зависть», «Легкомыслие», «Тщеславие», «Ненависть», «Лень», «Честолюбие» и многое другое. Шар продолжал опускаться. Уже казалось, что соленые брызги достигают меня. Оставались два последних мешка в углу корзины: «Дружба» и «Любовь». Поколебавшись, решил было пожертвовать «Дружбой», чтобы продлить Бытие. Однако, подняв этот мешок, увидел, что за ним, а отчасти и за «Любовью», скрывался совсем небольшой мешочек с надписью «Неразделенная любовь». Вряд ли он мог продлить мой полет надолго, но все же, вернув «Дружбу» на дно корзины, решил освободиться от этого нового, не такого уж и привлекательного мешочка, причем без особого сожаления. Но не тут-то было! Он оказался совершенно неподъемным, я с трудом смог лишь немного сдвинуть его с места. А волны Небытия уже задевали дно корзины. Я, скрепя сердце, выбросил «Дружбу» за борт, и шар тут же рванул вверх. Мне до сих пор стыдно за этот поступок, но я надеялся, что, добравшись до берега, смогу как-то поправить ситуацию – лишь бы долететь! До боли в глазах я вглядывался в мрачную бесконечность, ища приметы берега, но безнадежно. Корзина же вновь опустилась, и волны уже постукивали об ее дно. Снова попробовал избавиться от «Неразделенной любви», яростно толкая и пытаясь поднять коварный мешочек, но тщетно. Оставалось пожертвовать «Любовью», но я не хотел с ней расстаться, это было выше моих сил. Подняв «Любовь» и прижав ее к груди, я уселся напротив «Неразделенной любви», ожидая погружения в Небытие со страхом и интересом. Громадная волна ударила по корзине, и я чуть не вылетел за борт – если бы не «Любовь», то так бы и случилось – когда шар пробкой от шампанского взмыл вверх, поднявшись над тучами. Я увидел пронзительно голубое небо и пустой угол перед собой. Похоже, что злополучный мешочек был выбит волной из корзины. Вдали виднелся долгожданный берег, а я обнимал «Любовь» и грустил о «Дружбе».

Рассказ получился тяжеловатым, и я, пожалуй, не стал бы предлагать его вниманию читателя, если бы не дальнейший ход событий.

По прибытии в Токио нас первым делом повели в городской музей «ТОКИО – ЭДО». Эдо – это старое название Токио. Музей был достаточно любопытный. А один экспонат меня особенно заинтересовал, можно даже сказать, что он потряс мое воображение. На тросе висел макет воздушного шара с корзиной под ним, а под корзиной были грузики – какие-то железные цилиндрики. Шар был диаметром метра в полтора. Экскурсовод объяснил, что это макет реального шара, уменьшенный в пять раз. Прикинув размер и возможную подъемную силу реального шара, я удивился. Даже увеличенный в пять раз шар едва ли мог поднять человека. История же такова. Во время Второй мировой войны японцы, уже получив серьезные удары с воздуха от американцев, с отчаяния изготовили тысяч пятнадцать (точную цифру не помню) таких шаров, снабдили их бомбочками, и, рассчитав воздушные потоки, отправили их через океан в США. На шарах была автоматика, которая определяла высоту. Когда шар опускался ниже заданного уровня, сбрасывался очередной груз, и шар продолжал полет. Когда же шар, не имея больше груза, спускался еще ниже, с него автоматически сбрасывалась бомба. Вот такое беспилотное летающее оружие! Из пятнадцати тысяч до Америки долетело и сбросило бомбы триста шаров, ими было ранено шесть человек. Вот об этом совпадении сюжетов с воздушными шарами, сбрасывающими грузы и разделенными во времени всего парой дней, а также моим воображением и явью, я и хотел рассказать.

Дамская комната

По пятницам в нашем классе мало учеников. И сегодня, кроме меня, были только три японки, одна тайка и одна француженка. Все – девочки двадцати с небольшим. Ну, и конечно наша учительница английского, – средних лет кореянка, но языку она учит не хуже американок, да и дикция у нее намного лучше, чем у многих из них.

Наша учительница любит поболтать. Поскольку в классе я был на этот момент единственным мужчиной, то опасался, что беседа сползет на тему шопинга, а потом они постесняются меня разбудить.

Пользуясь тем, что разговор коснулся воспитания и воспитанности, я рассказал очередную историю из своей бедной событиями, но богатой разными случаями жизни. Все сразу приготовились меня слушать, так как любили мои истории.

– Это случилось в конце восьмидесятых годов, – начал я свой рассказ. – Мы с женой были в Польше и долго гуляли по парку. Она выразила желание посетить дамскую комнату. Вскоре один небольшой домик своими архитектурными формами вселил в нас надежду, и оказалось, что мы не ошиблись. В мужскую часть это домика вела одна дверь, а вот в женскую – две. На одной из них была надпись «ДЛЯ ЖЕНЩИН», а на второй – «ДЛЯ ЛЕДИ». Естественно, моя супруга воспользовалась этой второй дверью.

История произвела впечатление. В молчании был слышен беспокойный шелест мыслей и немых вопросов моих слушательниц.

– В «для женщин» было бесплатно, а в «для леди» надо платить, – добавил я, отдавая должное аутентичности своего рассказа.

– А… – сказала учительница, успокаивая себя и остальных, – А там, где «для леди», было, наверное, чище! Вы не знаете?!

– Мне не довелось по понятным причинам побывать ни там и ни там, но дело не в этом! Просто есть женщины, и есть леди. Такова реальность. И отличаются они тем, что при женщинах мужчина может выразиться нецензурно, а при леди – нет. Не потому, что она запрещает, а просто сам язык не поворачивается. А при женщине – поворачивается.

– Мужчина интуитивно чувствует, что нельзя! – присоединилась ко мне учительница, – Томоко, а ты кем хочешь стать, – женщиной или леди?

– Леди! – смущенно улыбаясь, ответила японочка и опустила голову.

Все развеселились, и только сухощавая француженка сидела прямо и неподвижно, а на глазах у нее выступили слезы.