Текст книги "Детдом для престарелых убийц"

НЕ ВЕРЬ ГЛАЗАМ ЧУЖИМ.
ВЕРЬ ТОЛЬКО СВОЕМУ ТРЕТЬЕМУ ГЛАЗУ!

За что я люблю эту женщину, за что я люблю тебя, Шарлотта?

Не знаю.

Но уверен, что, как только пойму это, мы сразу же расстанемся. В ней исчезнет тайна.

Шарлотта умна?

Избави бог! Женщинам ум противопоказан, как секс в период месячных.

Это был один-единственный опыт гомосексуальной связи. И виной тому Шарлотта.

Этого молодого человека в кафе «СуперВубиндА» я заприметил давно. Он всегда был разным. Это меня устраивало и пробуждало к нему интерес и уважение. Сегодня он появился в кафе с забинтованными кистями. От него ушел друг, и он пытался покончить с собой. Это меня тоже устраивало: не так давно от меня ушла Ася.

Шарлотта сказала, что я должен вновь обрести гармонию мира, испытать чувство максимальной заполненности, полноты жизни. Только так я смогу победить пустоту, пустыню своего тела и духа.

Мы занимались любовью втроем. Этот парень нежно, я бы даже сказал, трагично, вошел в меня сзади, а Шарло взяла мой дротик к себе в ротик. Процесс шел медленно и печально. Я был одновременно мужчиной и женщиной. Звучали хоралы и ангелы плакали.

У Шарлотты – идеально выбритый лобок. Что касается выбритости женских половых органов – у меня всегда возникало чувство их предельной незащищенности, открытости, девственности и невинности, гладкий лобок, совсем как у маленьких девочек. Я вытащил свою игрушку изо рта Шарлотты и тут же кончил, едва коснувшись ее лобка головкой члена. Одновременно в меня кончил тот парень. Вот и все.

Стал ли я после этого случая по иному смотреть на мир? Безусловно. Обрел ли я тогда некий тайный смысл, прикоснулся ли к истинной гармонии мира, недостижимой теми, кого Бог когда-то и навсегда разделил на две равные разнополые половинки? Несомненно. Стал ли я гомосексуалистом? Нет. Для меня это был не сексуальный, а мистический опыт. Я искал то, что нашел.

Я засовываю в Шарлотту пальцы, медленно подношу их к носу и с наслаждением обнюхиваю: у Шарле тихий, какой-то даже испуганный запах, не такой, как у Аси, у той он был пряно агрессивный, терпкий запах сексуальной агрессии, неизбежного насилия. Нет, у этих женщин не было абсолютно ничего общего. Общим у них был только я.

– Интересно, а почему ты все время называешь меня Шарлоттой! – спросила как-то Шарлотта, когда мы после долгой любви лежали с ней в постели в центре августовской ночи и курили сигаретку с травкой. Одну на двоих. – Разве ты забыл мое настоящее имя!

Не поверите, но этой ночью я испытал настоящий библейский ужас. Я не был пьян, и это не было действием травы. Но я боялся посмотреть в ту сторону, где рядом со мной мирно посапывала во сне та, которую я, обознавшись, только что имел дерзость назвать Шарлоттой.

Я на один промельк сознания вспомнил ее истинное имя.

Имя, которое мой человеческий мозг не в состоянии был ни удержать, ни осознать. Иначе я бы точно сошел с ума.

Я читал письма, которыми засыпал Шарлотту наш безумный Макс:

«Моя дорогая Шарло!

Вчерашний вечер не удался. Потому что небо решило нас обмануть: луна была недельной свежести и давно протухла, а звезды тусклыми оттого, что их просто захватали жирными глазами. Но я надеюсь, что сегодня, когда мы…»

Или еще:

«Моя милая Шарло! Под окном моего дома разъяренная толпа режет императора Нерона.

Он визжит как свинья, и поэтому дописывать это письмо я перешел на кухню…»

Она смеется над его отчаянными письмами, дурочка, убившая своим безразличием и эгоизмом гения.

– Он влюбился в нее по-настоящему, – говорит Семен. – И однажды она свалила его метким поцелуем в голову…

СТРЕСС-ПАУЗА:

В этом доме пол всегда был женский.

Если пол женский, то он будет более скользким, чем пол каменный или, скажем, деревянный. Многие на нем поскальзывались и ломали себе шею. Поэтому, когда вы идете в дом, где, как вам точно известно, пол будет женский, советую надеть ботинки с шипами. Чтобы не оступиться. И на всякий случай, для перестраховки, захватите с собой веревку, бинт, нож, пистолет, топор, зеленку, можно вазелин с презервативами.

Вдруг осечка? Несчастный случай? Роковое стечение обстоятельств?

В конце учебника по философии, который я взял как-то полистать из Шарлоттиного книжного шкафа, несомненно ее рукой было написано:

«Пачка маргарина, 2 яйца, 2 ст. ложки сахара, щепотка соли, мука, молоко, тесто погуще, чем на блины, печь в вафельнице. Попробуйте, ой и вкусно будет!»

Самое большое достоинство женщины – то, что она женщина. А вот самый большой недостаток женщины – то, что она женщина.

– Ну вот, один пришел с розами, другой – с шипами, – сказала она, когда я первый раз избил ее, застав в будуаре с молодым нахалом а-ля Бред Питт. – Что я могла? – оправдывалась она, размазывая по лицу кровь и слезы. – Мы познакомились с ним на танцполе в клубе «Первое завтра». Поколбасились под рейв. Когда к утру зарядили ретро 80-х, он пригласил меня на медляк Эрика Клэптона. Никакого повода я ему не давала. Потом я пошла в дабл сделать пи-пи. Он поймал меня возле дамской комнаты, достал свою огромную пихалку, поставил меня на колени, соси, говорит, – и у меня все стало поперек горла.

Шарлотта была единственной из моих знакомых женщин, которая терпеть не могла разные там цветы и букеты. Она была слишком красивой, чтобы терпеть соперничество с этой разноцветной травой.

РУССКОЕ ПОРНО

Сижу в туалете, мучаюсь поносом (накануне решили выпить с мужиками на работе пивка, но вот рыба, кажется, была плохо провялена), читаю перепечатку в местной бульварной газетке «Экспресс-скандалы»:

«Интервью, данное Асей Фортиш, победительницей престижного конкурса „Ножки Европы", западногерманскому журналу „Шпигель".

– Фрау Фортиш, это правда, что вы когда-то работали в публичном доме и снимались в жестком порно?

– Я родилась в многодетной семье, на окраине небольшого провинциального городка, в двухэтажном доме барачного типа. У меня было четыре брата и две сестренки.

Два старших брата, им было шестнадцать и семнадцать лет, за убийство с отягчающими обстоятельствами сели в тюрьму. В одиннадцать лет я стала женщиной, когда мой очередной „папаша" (не помню, сколько их было у матери) продал меня за бутылку водки пришедшему с ним дяденьке.

Дяденька, кроме всего прочего, хотел заставить меня заняться анальным сексом, но я закричала, и тогда он избил меня.

После этого папаша продавал меня регулярно, пока я, когда мне исполнилось тринадцать лет, не сбежала из дома. Жаль, конечно, братиков и сестер, но у меня не было выбора.

К тому времени я уже регулярно пила водку и перепробовала практически все виды наркотиков от анаши до экстази. Через год я была бы законченной наркоманкой.

Убежав из дома, я угодила к одному сутенеру, который в свою очередь продал меня в подпольный публичный дом, где я почти полгода выступала в шоу для зоофилов.

– О, у вас в стране есть и такое?

– У нас есть все. Были бы деньги.

За мизерную плату я совокуплялась на небольшой сцене с овчарками, догами, колли или же с собаками тех господ, которые приходили посмотреть на это кошмарное шоу. Параллельно наше шоу снималось на видео и фотопленку. Естественно, за отдельную плату. Это было самое дорогостоящее шоу в нашем публичном доме. Я же получала только жалкие проценты. Но даже эти деньги для меня, тогда тринадцатилетней мокрощелки, казались целым состоянием! Я стала более или менее хорошо одеваться и питаться. Но в конце концов сбежала из этого ада, хотя это могло стоить мне жизни.

– Что заставило вас уйти с этой действительно кошмарной, но достаточно прибыльной работы?

– Несчастный случай во время шоу.

Дог одного из гостей так увлекся мной, что его член, войдя слишком глубоко, застрял в моей щели.

На профессиональном языке собаководов это называется замком.

Пес запаниковал, меня пронзила дикая боль, мне показалось, что меня разрывают на части. Я закричала. Пес, пытаясь высвободиться, стал таскать меня за собой по сцене. Я орала, как сумасшедшая, в конце концов пес изловчился и укусил меня. Он бы, пожалуй, загрыз меня вовсе, но тут вмешалась наша охрана.

Один из секьюрити, которому я нравилась и иногда отдавалась бесплатно, не выдержал этого зрелища и пристрелил дога. Другого выхода просто не было. Хотя, конечно же, хозяин публичного дома и, уж конечно, хозяин дога предпочли бы пристрелить меня.

Инцидент замяли, хозяину собаки выплатили приличную сумму – пес был с родословной. Я около двух месяцев пролечилась в частной клинике, а потом решила сбежать.

– Сутенеры и владелец публичного дома не искали вас?

– Искали, и еще как! Где они еще возьмут такую дуру, как я? Именно по этой причине я не могла заниматься проституцией в центральной части города, пробавляясь объездными дорогами, вокзалами и окраинами. Я побывала в шкуре вокзальной проститутки, а это, пожалуй, самая презираемая категория продажных женщин. Прежде чем я вырвалась с этого городского дна, мне пришлось испытать такое, что сейчас просто страшно вспоминать…

…Клиенты говорили, что у меня хорошее нёбо и я очень классно умею брать в рот. Но, когда мне давали в рот, я всегда боролась с искушением откусить его у них на хер. Ненавижу мужчин. Сволочи…»

Она соврала. Не все конечно. В рот она действительно умела брать классно. Тогда у нее была кличка Ася-Камасутра. Но от «котов», в смысле сутенеров, она сбежала не из-за собачки. История с догом тоже имела место, но гораздо раньше. Ася была мужественной девушкой, и она бы не бросила такую карьеру на половине пути из-за какого-то вонючего пса.

Ее погубила жадность. Она не хотела делиться со своей крышей, и вот вам результат.

Короче, был в Волопуйске на заре криминальной революции такой бандюган, настоящий вор в законе по кличке Дядя Федор. Авторитетнейший человек в уголовном мире, он успел все прибрать к своим рукам задолго до прихода всякой там отмороженной братвы типа Яниса Фортиша (его погоняло – Крыса), Кадыка Рыгалова (погоняло – Чечен) и прочих. Бизнес свой Дядя Федор быстро легализовал, с правосудием не конфликтовал (отстегивал, сколько просили) и царствовал в городе единовластно.

Менты называли Дядю Федора живой легендой, но на самом деле он был уже бородатым анекдотом. У него была жирная биография, Дяде Федору давно перевалило за шестьдесят, полжизни, проведенные на зоне, давали о себе знать болезнями, манией преследования и всякими чудачествами. Завидовали ему многие, а он по-настоящему любил только две вещи: первая – смотреть по телику рекламу (ему нравилась ее простота и яркость), а вторая – когда он работал в своем офисе, чтобы очень юная шлюшка под столом лизала его мальчика-с-пальчик. Агрегат его давно уже не работал, а эти невинные забавы скрашивали его сексуально бесцветную жизнь и стимулировали производственный процесс.

Дядя Федор говорил, что в молодости всегда лечил триппер – минетом. Откупал он шлюху часа на два-три. Чаще всего те работали вахтенным методом: одна сосет полчаса, потом другая, третья. Платил щедро, не забывал про чаевые. В одиночку работала только Ася-Камасутра. Она сосала импотентскую висячку Дяди Федора столько, сколько надо, стирая себе до крови нёбо и губы. Причем делала она это без ведома своей крыши, и всю выручку засовывала себе в… карман. Дядю Федора Ася устраивала и ценой, и профессионализмом, так она стала его любимой сосалкой.

Пистолет Дядя Федор называл пультом дистанционного управления, и если ему не нравился какой-нибудь «кадр», он его быстро выключал. И вот однажды вечером Дядя Федор сидел со спущенными штанами, развалясь в кресле, перекладывал какие-то счета и бумажки, а Ася-Камасутра в это время под столом вылизывала его стариковские яйца. Вдруг в комнату без стука кто-то вошел. Дядя Федор и рта не успел открыть от возмущения, как его начали дырявить из двух стволов с глушителями. Ася замерла с яйцами Дяди Федора во рту. Она видела, как вокруг дырочек в его белой рубашке стали быстро расползаться кровяные пятна.

К столу подошли двое (она видела их ботинки из-под стола). В упор всадили в Дядю Федора еще четыре пули: в переносицу, в левый глаз и две – в шею. Дядю Федора выключили «пультом» девятого калибра, его кино кончилось навсегда.

«Все, уходим», – сказал один из киллеров. «Погоди, Хунта, давай прошманаем…» – «Тебе Крыса что сказал? Ничего не брать». И они отвалили.

Ася не помнила, как выбралась из-под стола. В приемной офиса лежали два трупа телохранителей Дяди Федора. Это было началом гангстерской войны в Волопуйске: бойцов Дяди Федора в тот день отстреливали по всему городу.

Асю через два часа сдал водила Дяди Федора, которого запытали до смерти в подвале особняка Яниса-Крысы. Проститутка теперь была единственным свидетелем расправы над криминальным авторитетом. Лишние разговоры и свидетели никому не нужны. В такой ситуации жизнь шлюхи ничего не стоит, ее решили найти и замочить. Ну, а остальное вы уже знаете из ее интервью.

Эту птичку знают все. Она лесная. Под древесным пологом среди других пичужек приметишь ее не всегда. Но осенью, когда все начинает желтеть и когда все до весны утихает, вдруг слышится звонкий, жизнерадостный голосок: «Ци-ци-ци!.. Пинь-пинь-пинь!..»

В. Песков. «Комсомольская правда»,

6 ноября 1998 года

Не читайте газет, иначе они заберут вас с собой.

«СМЕРТЬ – ЭТО РОДИНА СТАРЫХ ГАЗЕТ»

– Интересно, а почему ты все время называешь меня Асей? – спросила как-то Ася, когда после долгой любви мы лежали с ней в постели в самом центре душной августовской ночи и курили сигаретку с «травкой». Одну на двоих. – Разве ты забыл мое настоящее имя?

Не поверите, но этой ночью я испытал настоящий библейский ужас. Я не был пьян, и это было не действие «травы». Но я боялся посмотреть в ту сторону, где рядом со мной мирно посапывала во сне та, которую я, обознавшись, только что имел дерзость назвать Асей.

Я на один промельк сознания вспомнил ее истинное имя.

Имя, которое мой человеческий мозг не в состоянии был ни удержать, ни осмыслить.

Иначе я бы просто сошел с ума.

Ася и Шарлотта.

Шарлотта и Ася.

Кто из них настоящая, а кто – плод моего воспаленного воображения?

Они раздваиваются в моем сознании. Или, наоборот, удваиваются?. И тогда может оказаться, что они реальны обе… Или, напротив, обе не существуют и не существовали никогда?

– Ты опасная женщина, – говорю я Шарлотте, которая сейчас в полумраке звездной ночи сидит в постели в профиль ко мне и смотрит на небо. В этом неверном лунном свете я готов побожиться, что не знаю, кто она сейчас – нездешняя женщина Шарлотта или банальнейшая предательница Ася?

– Почему? – думая о своем, спрашивает одна из них.

– Ты многое в этой жизни делаешь из любопытства, ведь так?

– Не знаю, может быть…

– А любопытные люди не остановятся ни перед каким преступлением, чтобы удовлетворить свою болезненную страсть.

– Страсть? – переспрашивает она. – Если не можешь больше любить, значит, пришло время убивать…

– Так, как Иуда убил Христа?

Молчит. Я ей больше неинтересен. Ночные облака, гонимые неожиданно откуда-то взявшимся ветром, для нее важнее.

Любовь – это такой зверек, что если его не подкармливать чем-нибудь остреньким, то он скоро умрет.

Ася или Шарлотта?

Шарлотта или Ася?

Кто и зачем играет со мной в эту дурацкую игру? Зачем и кому я нужен?

Я закрываю глаза и не могу вспомнить своего лица. В последнее время со мной это происходит все чаще.

Может быть, я начисто лишен индивидуальности? И именно поэтому меня всегда влекли к себе странные люди, маргиналы, аутсайдеры, неудачники?

Я всегда боялся своей обыкновенности и всю жизнь пытался улучшить природу: то отращивал длинные волосы, то отпускал бакенбарды, а то вдруг стригся налысо; начинал заниматься культуризмом или покупал себе цветные линзы. Но индивидуальности не прибавлялось.

Помню, я даже всерьез задумывался о пластической операции. Причем я отнюдь не хотел стать писаным красавцем. Наоборот, пластическая операция мне была нужна, чтобы сделать с собой что-то, что отличало бы меня от других: асимметрия глаз, удлиненный нос, большие оттопыренные уши, хромота, полное отсутствие волосяного покрова на голове.

Наконец, я хотел зашить себе рот суровыми нитками, черт возьми! Но вовремя понял, что так я умру с голоду, ибо есть мне будет нечем.

Я человек обычной, средней внешности. Середина, проклятая середина!

Два кольца, два конца, а посредине – гвоздик.

Этот гвоздик – и есть я.

Но я покину уготованное мне историей гнездо, хотя бы из-за этого потом распалась вся конструкция!

…А зонтик мы с Асей оставили прямо на облаке. Седьмое небо, поворот направо, пятый угол, третий звонок, спросить господина Бога.

ВАРИАНТ ВТОРОЙ: ИДЯ К ЖЕНЩИНЕ,
НЕ ЗАБУДЬ ПЕРЕДЕРНУТЬ ЗАТВОР
В СВОИХ ШТАНАХ!

Улица где-то в старой части города Волопуйска. Мужчина и женщина идут, держась за руки. Зрители видят их со спины. Они заворачивают за угол, камера дает крупный план, и мы замечаем, что рты у них грубо зашиты суровыми нитками. Причем, видимо, эта жестокая операция была сделана совсем недавно: из проткнутых иголками отверстий продолжает сочиться кровь. Выражение глаз у них не грустное и не веселое. Наверно, боль сделала их мудрыми.

…Кажется, я уже говорил, что Шарлотту отличала в постели ее ненасытность? Грубо говоря, каким бы умельцем и половым гигантом ни был ее партнер, она все равно не могла бы нормально кончить. Как, впрочем, все оборотни и колдуньи, шептал я ей, и она смеялась своим потрясающим завораживающим смехом.

Во всем остальном она была лучшей. Заводилась с пол-оборота. И не успеешь ей вставить, а она уже хлюпает сокровенным местом, словно в весеннюю распутицу грязь под ногами.

…И вот мы как бы бежим навстречу друг другу, все быстрее и быстрее, я ускоряю темп до предела, и уже можно раскрыть объятия, так мы близко друг от друга, мы уже на расстоянии вытянутой руки, на расстоянии дыхания, на расстоянии волоса с ее лобка, но тут нас словно взрывом (взрывом секс-бомбы?) отбрасывает в разные стороны, и я вновь прихожу к финишу один.

Именно в эту ночь, в этот час, в эту секунду, когда я уже второй раз бурно кончал в жадный Шарлоттин рот, художник Макс Пигмалион, вечно небритый и неумытый безумный Макс, бедняга Макс, с воспаленными красными глазами, в мятой застиранной пижаме, рисовал ее портреты своим калом в туалете и на стене своей больничной палаты. За что поутру был жестоко бит медбратьями.

Но рисовать все равно продолжает. Велика сила любви.

Да, пусть она сука, пусть она блядь, но что она, Шарлотта, могла поделать, если ее женская, глубинная, сексуальная жизнь в этом чужом для нее мире была лишена всякого смысла?

Хотя, конечно же, известно, что любая женщина может из ничего сделать три вещи: прическу, салат и скандал. Умная женщина из ничего может сделать себе еще и мужа.

Но кто сказал, что Шарлотта настоящая? Она ведь сказка, миф, просто вымысел. Она из легенды, из своего гребаного XIV века.

Перед сном я часто рассказываю ей сказки. Они немного странные, но ей нравятся. Она под них быстро засыпает.

– Расскажи мне какую-нибудь свою дебилку, – зевая, просит она.

– Хорошо, слушай.

ИВАН-ГОРЫНЫЧ

Я закуриваю и начинаю импровизировать.

– Сидела на дереве маленькая Сволочь. На самой ее лысой макушке, где все листья повыпадывали. Проходил мимо Иван-Горыныч, увидел Сволочь и ударил ее со всего маху током по морде!

Сволочь слетела с дерева, шлепнулась теменем оземь, перевернулась и еще раз сильно ударилась о перекладину носового платка – и тут же превратилась в прекрасную Царевну-Пушку. Иван-Горыныч вспотел от таких магарычей и предложил ей свою руку, которая оканчивалась кистью, только не как у всех, а такой, какой маляры заборы красят. Но Царевна-Пушка отказалась, сказав, что Иван-Горыныч хам и драчун. Слег Иван-Горыныч от таких магарычей.

«Дал маху», – подумал он и сглотнул слюну, забыв, что она у него ядовитая. И тут же, ровно через полгода, умер, как и был при жизни, полным бобом. А тело его после смерти в кровати так и не нашли: кровать к тому времени заросла быльем, крапивой, бобылем, лебедой и ябедой…

А вчера я шел по улице, и что ты думаешь? Та самая Сволочь опять на дереве сидит…

Смотрю, а моя кошечка, моя Шарло, наконец-то уснула. Спи, моя маленькая, спи, дрянь, спи, сволочь…

Бывает, зимой навалится откуда-то такая тоска, что чувствуешь: если не запить, то обязательно сойдешь с ума или повесишься.

Почти год Шарлотта работала в кризисном центре для мужчин. Она была диспетчером на телефоне, хрупким ангелом-спасителем, лечащим словом и делом на расстоянии.

Но, если честно, работенка у нее, доложу я вам, была еще та: каких только долбоебов ей не приходилось там выслушивать. Звонит один:

– Со мной стряслось такое! В общем, я полюбил мужчину.

– Ну, в наше время это уже не является чем-то предосудительным и наказуемым, – отвечает Шарлотта.

– Да, но этот мужчина любит другую…

– Женщину?

– Нет, собаку… Доктор, умоляю, что мне делать?

– Ну, я даже не знаю, – Шарлотта в растерянности. – Сложный случай. Знаете что, попробуйте притвориться собачкой, и, может, он вас тогда полюбит.

В другой раз было еще круче. Звонок:

– Угадай, детка, что я сейчас делаю?

– Не знаю, – говорит Шарло, – видимо, что-то очень приятное.

– Да, – отвечает тот псих, – угадала, я сейчас дрочу. А на кого я сейчас дрочу?

– Наверное, на фото какой-нибудь красивой девушки из «Плейбоя».

– Не на фото, а на тебя, детка, оглянись. Шарлотта оглядывается – а он стоит за окном, двенадцатый этаж, стоит на подъемнике для строительных работ, – штаны спустил, кукурузину свою начищает, а сам с Шарлоттой по мобильнику разговаривает.

Она уволилась после того знаменитого случая, описанного во всех местных газетах, когда позвонил маньяк, только что зарезавший жену. Он засолил ее голову, вырезанное влагалище и сиськи спрятал в морозилке, накрутил из плоти жены фарш, наделал пельменей и пригласил Шарлотту на романтический ужин с вином и при свечах…

ИНТЕРНЕТ-ШОУ:

«Король Англии Георг Второй умер в уборной от разрыва сердца, вызванного хроническими запорами».

– У тебя какие-то холодные руки, – говорит мне Шарлотта с брезгливой гримаской на лице. Кажется, она сегодня не в духе.

– Это не мои руки.

– А чьи?

– Не знаю.

– Значит, я их могу забрать себе?

– Нет, без рук я как без ног.

– А без ног как без рук?

– Опять не угадала, без ног я – президент Рузвельт.

Шарлотта сидит на софе, задумавшись и обхватив коленки руками, прижав их к груди как самое дорогое, что у нее есть. Классическая фигура вселенского одиночества. Я на цыпочках вышел из комнаты, чтобы не вспугнуть тишину ее лица…

У соседа по дому в полночь в квартире раздался страшный вопль. Утром он рассказал мне, что произошло, и я понял, что это мой постоянный кошмар ошибся адресом и попал не в мою, а в его квартиру.

Меня, человека самой обыкновенной внешности, всегда окружали какие-то странные необычные красавицы с безумными глазами кокаинисток и колоритные молодые люди, у которых явно были проблемы с головой.

Видимо, их во мне привлекала именно моя посредственная внешность, так же как меня в них привлекала красота. Им было просто удивительно, как можно жить таким внешне неинтересным человеком. Счастливые люди. Им есть куда отступать. Позади них есть еще по крайней мере такое ничтожество, как я.