Текст книги "Сюжетная типология русской литературы XI-XX веков (Архетипы русской культуры). От Средневековья к Новому времени"

Прежде чем перейти к рассмотрению канонических элементов жития-мартирия, следует особо остановиться на христианских представлениях о мученичестве, ибо мученичество как некое учение – неотъемлемая и очень важная часть христианской доктрины175175
  О мученичестве см., например: Болотов В. В. Лекции по истории древней церкви. Т. II: История церкви в период до Константина Великого. М., 1994. С. 2–9. (Репринтное воспроизведение издания: СПб., 1907); Безобразов П. Византийские сказания. Рассказы о мучениках. Юрьев, 1917. Ч. 1.


[Закрыть].

Мученичество – особый путь достижения святости. Игумен Александр, автор «Повести о Михаиле Тверском» (ХIV век), говорит о двух путях, которыми можно «доити и видети горний Иерусалим». «Овии же отложше плотскую немощь, постом и молитвами в пустынях и в горах, в пещерах изнуряюще тело свое и венец, и перфиру, и весь сан своего суньклитства временнаго, ничто же вменяюще, оставляаху <…> но еще тело свое предаша на поругание узам, и темницам, и ранам, конечное, кровь свою проливающе, въсприимаху царство небесное и венец неувядаемый»176176
  [Охотникова В. И.] Пространная редакция Повести о Михаиле Тверском // Древнерусская книжность. По материалам Пушкинского Дома. Л., 1985. С. 17.


[Закрыть]. Если первый путь – отшельнический, то второй – мученический.

Мученик – невинно убиенный, претерпевший казнь, пострадавший за веру христианин. Он не собирался посвятить свою земную жизнь Богу подобно монаху и не готовился с ранних лет пролить кровь за Христа. В житии такое желание обычно приписывается ему агиографом. Несложно предположить, что истинно верующий христианин в соответствующей ситуации должен не страшиться и не противиться, но желать мученической смерти и идти ей навстречу. История знает множество таких примеров.

Чтобы получить саму возможность удостоиться мученического венца, нужно войти в число людей христовых, то есть подвергнуться обряду крещения.

Например, в рассказе о мученичестве Филимона и Аполлония (Успенские ВМЧ. 14 декабря) игемон Ариан говорит Филимону, что подвиг ему не зачтется, так как он не крещен. По молитве Филимона сходит дождевая туча и крестит его. Таким образом, казнь вершится уже не над язычником, а над христианином177177
  См. также: Безобразов П. Византийские сказания. С. 227.


[Закрыть]. Образ дождевой тучи – символа крещения, христианского вероучения – традиционен для византийской и древнерусской книжной поэтики. В. П. Адрианова-Перетц замечает по этому поводу: «Несомненно книжного происхождения в древнерусской литературе также метафора источник воды (река, дождевая туча или облако) – Христос, учение Христа, и дальше вообще “книжное учение”, под которым подразумевалось именно учение, согласное с христианством»178178
  Адрианова-Перетц В. П. Очерки поэтического стиля Древней Руси. М.–Л., 1947. С. 50.


[Закрыть].

Язычник и некрещеный как бы не живут, они находятся во тьме, в небытии. Крещение водою, омовение «баней бытия» выводит человека на свет, к жизни. Это момент «второго», духовного, рождения человека и подлинного приобщения его к бытию. («Аминь, аминь глаголю тебе: аще кто не родится водою и Духом, не может внити во Царствие Божие: рожденное от плоти плоть есть, и рожденное от Духа дух есть», – отвечает Иисус фарисею Никодиму, задавшему ему вопрос: «Како может человек родитися стар сый» [Ио. 3, 4–6].)

Однако крещение открывает лишь возможность будущего спасения. Обновившись им и став христианином, человек смывает с себя прошлые грехи, но он еще не вступает в царство небесное, а продолжает жизненный путь и неизбежно грешит вновь. Это делает проблематичным разрешение его загробной участи. За свои грехи он должен будет ответить на Страшном суде. Мученик же крестится второй раз кровью, пролитой за Христа179179
  В «Слове о житии великого князя Дмитрия Ивановича» воины готовы кровь свою пролить «и своею кровию второе крещение» принять. (Слово о житии великого князя Дмитрия Ивановича // ПЛДР. ХIV – середина ХV века. М., 1981. С. 212.)


[Закрыть]. «Второе крещение» смывает с него все прегрешения, «…яко же мученици своею кровию, блажени бо и преблажени будут в вечном наследии, улучивше сие крещение, по нем же не възмогут согрешити…»180180
  Послание на Угру Вассиана Рыло // ПЛДР. Вторая половина ХV века. С. 530.


[Закрыть]. «Смерть греху опона»181181
  Памятники истории старообрядчества ХVII в. Стб. 728.


[Закрыть], – писал протопоп Аввакум. Потому мученическая смерть именуется в средневековых текстах «вторым неосквернимым крещением».

Такое крещение служит необходимым условием права предстать перед Господом в царстве небесном. «Аще бо не напасть, то не венець, аще ли не мука, то ни дарове», – говорит автор «Повести об убиении Андрея Боголюбского»182182
  Повесть об убиении Андрея Боголюбского // ПЛДР. ХII век. М., 1980. С. 328.


[Закрыть]. Душе крестившегося кровью не угрожают мытарства, которые, согласно христианскому вероучению, ожидают душу, отлетевшую от тела. Душа мученика, минуя их, прямо попадает «въ руце Господеви». В уставе Иосифа Волоцкого сказано: «Мню убо, яко <…> святии мученицы страшный час смерти без истязания проидоша бесовских мытарств»183183
  Цит. по кн.: Федотов Г. П. Святые Древней Руси. С. 181.


[Закрыть]. Греческая церковь не требовала чудес для прославления только одного типа святых – мучеников184184
  «Иначе, чем подвижников, канонизовала Греческая церковь и до сих пор канонизует мучеников, – именно признавала и признает их святыми eo ipso или за самую мученическую смерть, не требуя от них прославления даром чудотворений» (Голубинский Е. Е. История канонизации святых в русской церкви. С. 269).


[Закрыть]. Им не угрожает и Страшный суд, мученик искупил свои грехи и сам будет судить грешников.

Святости через казнь удостаивается не всякий христианин, но только праведник. Казненный грешник, злодей, соответственно, терпит справедливое наказание, душа его не получает спасения. Некоторые редакции жития Варлаама Хутынского содержат эпизод, в котором рассказывается о двух новгородских преступниках, осужденных на казнь. Их должны были сбросить с Великого моста в Волхов. Первого Варлаам спас от казни, хотя никто его об этом не просил. Он забрал преступника в монастырь, и со временем тот принял монашество. Со вторым Варлаам поступил, казалось бы, странно: «со многими слезами» его молили родственники и друзья «отпросить» у новгородцев осужденного, но он не внял просьбам, а «повеле слузе борзо ехати мимо их». В монастыре Варлаам объяснил свои поступки озадаченным старцам: «Яко вем аз, вы убо внешнима очима зряще внешняа и судите. Аз же сердечныма очима смотрих, яко он первый осуженик, осудиша его судиа, прииде раскаяние в сердци его, и не бе помогающаго ему, мнозим супостатом сущи, но не у прииде час его. Аз же видев, яко имать веру спастися, испросих его и устроих о нем, яко Господеви годе. Другый же по нем осуженый человек, бес правды осужен бе, по напрасньству, и видех, яко мученическою смертию умирает, и венець ему от Христа прилежит. Не бе потребно моление мое о немь – Христа имать помощника избавителя»185185
  Цит. по кн.: Дмитриев Л. А. Житийные повести русского Севера… С. 33–34.


[Закрыть]. Таким образом, Варлаам не стал спасать от смерти того, кто оказался прав перед неправедным мирским судом, его спас и увенчал сам Христос. Первый же, настоящий преступник, не был бы удостоен венца, если бы его казнили. («Да не кто убо от вас постраждет яко убийца, или яко тать, или яко злодей, или яко чуждопосетитель: аще ли же яко Христианин, да не стыдится, да прославляет же Бога в части сей» [1 Петра 4, 15–16]. «Аще же и постраждет кто, не венчается, аще не законно мучен будет» [2 Тимоф. 2, 5].)

Вставший на путь мученичества должен быть стойким, до конца хранить веру. В одном из рассказов «Волоколамского патерика» повествуется о двух воинах-христианах, попавших в плен. «И повеле безаконный князь сихъ усекнути. И къ прьвому прииде, и възведъ мечъ, онъ же смежи очи и прекрестився, усеченъ бысть, и бысть мученикъ Христовъ. И на дру-гаго возведъ мечъ, онъ же устрашився, дияволомъ прелщенъ, зрящим <…> конець жития, и возопи окааннымъ гласомъ и рыдания достойнымъ: “Увы мне! Не усекай мене: азъ стану въ вашу веру!” И едва поспе изрещи проклятый той гласъ, и абие усечень бысть. И чюдо, любимици, и яко въ мегновение часа единъ обретеся въ рце Божии, а другий – въ руце диавола»186186
  Волоколамский патерик // Древнерусские патерики. М., 1999. С. 101. (Ср.: Кадлубовский А. Очерки по истории древнерусской литературы житий святых. Варшава, 1902. С. 138.)


[Закрыть].

Мученическая смерть христианина – акт дарования ему венца и рождение святого для вечной жизни в царстве небесном. «Сладко бысть всякому человеку умрети за веру свою, паче же кому за християнскую святую, несть бо смерть, но вечный живот!»187187
  Казанская история // ПЛДР. Середина ХVI века. М., 1985. С. 446.


[Закрыть]. Соответственно, день смерти мученика – день его второго рождения.

Несмотря на то что мученик уничтожен противником физически, его смерть – «победный» подвиг, она – всегда посрамление врага и палача, духовная победа над мучителем (и над смертью). (Мученический венец также именуется «победным».) Собственной кровью христианин свидетельствует своего Бога: martyros в переводе с древнегреческого – 1) «свидетель», 2) «свидетельство», «подтверждение», «доказательство», 3) «засвидетельствовавший своей кровью, то есть мученик». Эти смыслы реализуется в евангельских текстах. Слова Иисуса, обращенные к Пилату: «Аз на сие родихся и на сие приидох в мир, да свидетелствую истину» [Ио. 18, 37], предполагают, что свидетельствованием истины будет Его мученическая смерть. (В «Апокалипсисе» Христос «есть свидетель верный» [Откр. 1, 5], «свидетель верный и истинный» [Откр. 3, 14]). Повторение этого свидетельства предполагают и слова Иисуса, обращенные к его ученикам и последователям: «и пред владыки же и цари ведени будете Мене ради, во свидетелство им и языком (язычникам)» [Матф. 10, 18], «и пред воеводы и цари ведени будете Мене ради, во свидетелство им» [Марк 13, 9]. (См. о свидетельстве Иисуса – мученичестве Стефана [Деяния 7, 55–60], Антипы [Откр. 2, 13].)

Именование преподобнического жития прямо указывает на то, что земная жизнь святого (независимо от типа подвига) в высшей степени подобна жизни Христа 188188
  Святой лишь идеально и до конца исполнил то, что стремится исполнить каждый христианин, ибо, отвечая на вопрос, что делать, чтобы «наследовать живот вечный?» [Марк. 10, 17; ср.: Матф. 19, 16], Христос призвал всех исполнять заповеди, прийти, чтобы учиться и последовать ему: «и прииди (и) ходи вслед Мене, взем крест» [Марк. 10, 21; ср.: Матф. 19, 21]; «возмите иго Мое на себе и научитеся от Мене» [Матф. 11, 29]) и др. Апостолы, ученики Христа, были первыми, оставившими все и последовавшими за ним [см.: Матф. 19, 27]. Они призывали быть «подражателями Богу» [Ефес. 5, 1] и подобиться им (!), как они Христу [см.: 1 Коринф. 4, 16; 11, 1], подобиться поступающим по образу Христа, который приняли они, апостолы [см.: Филип. 3, 17]. (Ср. об этом: Руди Т. Р. Топика русских житий (вопросы типологии). С. 68–73 и др. Автор приводит житийные формулы, реализующие «мотив imitatio Christi», где Христос – «подвигоположник», святой – «Христов подражатель».)


[Закрыть]. Мученик – жертва, его кровь пролита во искупление. В этом он подобен Христу, ибо Тот «ни кровию козлею ниже телчею, но своею кровию, вниде единою во святая, вечное искупление обретый» [Евр. 9, 12]. Христос принес жизнь в жертву во искупление первородного греха, греховной природы человека вообще. «Якоже Сын Человеческий не прииде, да послужат Ему, но послужити и дати душу Свою избавление за многих» [Матф. 20, 28]. Равно и смерть всякого мученика умаляет грехи христиан. Формула, которая постоянно встречается в агиографических текстах при описании его смерти – «предаша душа своя въ руце Господеви» (и ее варианты)189189
  Данная формула характерна для топоса кончины святого в разного типа житиях.


[Закрыть], также говорит о подобии подвига мученика подвигу Сына Божия: она представляет собой соответствие Евангельскому тексту в сцене описания смерти Христа. «И возглашь гласом велиим Иисус, рече: Отче, в руце Твои предаю дух Мой. И сия рек издше» [Лука 23, 46]. (Ср. слова первомученика190190
  Здесь в значении – первого из людей, воплотивших мученичество вслед за Христом.


[Закрыть] Стефана: «Господи Иисусе, приими дух мой» [Деяния 7, 59].)

Идея подобия подвига святого-мученика подвигу Христа постоянно звучит и в конкретных житиях. Например, в молитве Бориса (Лп.): «Господи Иисусе Христе! <…> приимъ страсть грехъ ради наших, тако и мене сподоби прияти страсть»191191
  ПВЛ. С. 148; ср.: Сказание о Борисе и Глебе. С. 286.


[Закрыть]. Ср. в Чт.: «Благодарю Тя, Владыко Господи, Боже мой, яко сподобил мя еси недостойнаго съобщнику быти страсти Сына Твоего, Господа нашего Исуса Христа. Посла бо единачадаго Сына Своего в миръ, Его же безаконьнии предаша на смерть; и се азъ посланъ быхъ отъ отця своего, да спасу люди отъ супротивящихся ему поганъ, – и се ныне уязвенъ есмь отъ рабъ отца своего»192192
  Жития святых мучеников Бориса и Глеба… С. 11.


[Закрыть]. (См. также примеры ниже: С. 48–50.)

Вернемся к вопросу о структурных составляющих интересующего нас жанра. Для типологической модели жития-мартирия важен, прежде всего, определенного типа конфликт. Схематически его можно изобразить следующим образом: с одной стороны, предстает герой-христианин, будущий мученик, с другой – его антагонист, мучитель. Функции христианина – обличение язычества, защита догматов христианской веры и жертвенная смерть. Функции мучителя и его слуг, помощников, – вынесение приговора христианину и его казнь. Впервые такой конфликт возник в эпоху гонений на христиан, когда христианство еще не было принято в Римской империи в качестве официальной религии и само его исповедание являлось преступлением.

Антагонистами христианина в ранневизантийских мартириях выступают император-язычник и его наместники. Завязка конфликта традиционна: «“В царствование императора N и во время игемонства N, в епархии N приведен был человек по обвинению его в христианстве”. Центральную часть мартириев составлял допрос мученика, излагаемый в форме диалога между судьей и подсудимым. Оканчивались они приговором и сообщением о смерти мученика»193193
  [Скрипиль М. О.] Житийная литература… С. 87.


[Закрыть].

Жития, стоящие у истоков агиографической традиции, получили статус классических образцов данного жанрового типа, соответственно, конфликт, который они заключают в себе, – статус классического типа мученического конфликта.

В связи с изменением исторической ситуации неизбежно должны были смениться и участники конфликта – в более позднюю, византийскую, эпоху появились мартирии, описывающие мученическую смерть монахов, пострадавших от внешних врагов, мусульман194194
  Безобразов П. Византийские сказания.
  (См. также о мучениках после падения Византии: Соловьев П. Христианские мученики, пострадавшие на Востоке со времени завоевания Константинополя. СПб., 1862.)


[Закрыть].

Необходимо отметить, что данная жанровая модель (схема) оказалась очень продуктивной для описания множества реальных исторических конфликтов в последующем. Возникнув однажды, она «оторвалась» от породившей ее эпохи, проявилась затем в средневековой литературе во множестве вариантов. Конкретное же ее содержание всегда было связано именно с исторической действительностью, с подлинными конфликтами и противоречиями того или иного времени. На русской почве она служила выражению конфликтов и противоречий русской жизни. Это хорошо видно на примере текстов борисоглебского цикла. Через схему мученического жития в них выражен типичный для Киевской Руси междоусобный конфликт. Особо следует подчеркнуть, что интересующая нас жанровая модель способна к реализации, функционированию вне жанра жития-мартирия. Например, в летописных сообщениях, различного вида повестях («воинских», «повестях о княжеских преступлениях»195195
  Данный тип повестей выделен в древнерусской литературе Д. С. Лихачевым. (См.: Лиха-чев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. М.-Л., 1947. С. 215–247.)


[Закрыть] и др.), в публицистике, сочинениях старообрядцев и пр.

Цель автора, приступающего к жизнеописанию преподобного, – от начала и до конца изложить его идеальную жизнь. Мученик чаще всего мирской человек, главное в его житии – отразить «идеальный момент», то есть саму казнь, гибель. Но при этом автор отнюдь не избегает и описания «идеальной жизни»196196
  Ср.: иная точка зрения в работах: Безобразов П. Византийские сказания… С. 1; Кусков В. В. Жанры и стили древнерусской литературы ХI – первой половины ХIII вв. : автореф. дис. … д-ра филол. наук. М., 1980. С. 11.


[Закрыть], биография мученика также воплощает определенного типа канон. Какие существенные элементы он в себя включает? Ответ могут дать только конкретные тексты. Ниже будут рассмотрены произведения борисоглебского цикла, а также другие мученические жития: летописная повесть об убиении Андрея Боголюбского (убит в 1174 году)197197
  Повесть об убиении Андрея Боголюбского. С. 324–338.


[Закрыть], «Сказание об убиении в Орде князя Михаила Черниговского и его боярина Федора»198198
  Сказание об убиении в Орде князя Михаила Черниговского и его боярина Федора // ПЛДР. ХIII век. М., 1981. С. 228–235.


[Закрыть] (убиты в 1246 году), «Повесть о Михаиле Тверском» (убит 1318 году)199199
  [Охотникова В. И.] Пространная редакция Повести о Михаиле Тверском. С. 16–27. (Заметим, что позже в полемику с В. И. Охотниковой по поводу издания списка Пространной редакции вступил В. А. Кучкин, указав на множество текстологических недочетов. (См.: Кучкин В. А. Пространная редакция Повести о Михаиле Тверском // Средневековая Русь. Ч. 2. М., 1999. С. 117–120.) Ученый предложил новое «критическое» издание Пространной редакции. (См.: Там же. С. 125–163.)


[Закрыть].

Отбор текстов не случаен. Он вполне позволяет разрешить поставленную в параграфе задачу.

Как и в жизнеописании святого-монаха, в биографии мученика важен мотив рождения от «блаженных» («святых», «благочестивых», «христолю-бивых» и т. п.) родителей. В появлении его следует усматривать не влияние преподобнического жития (как это обычно делают), но проявление общего взгляда на мир в христианской культуре: доброе рождает добро, злое – зло.

В Лп. по смерти князя Владимира бояре и «убозии» плачут о «блаженном» «заступнике их земли», «заступнике и кормителе». Ср. в Чт.: еще до крещения (подобно Евстафию Плакиде) Владимир «бе же мужь правдивъ и милостивъ к нищимъ и к сиротамъ и ко вдовичамъ»200200
  Жития святых мучеников Бориса и Глеба… С. 4.


[Закрыть]. «Яко же и на возехъ возити брашно по граду, и овощь, и медъ, и вино, и спроста рещи, все, еже на потребу болящимъ и нищимъ»201201
  Там же. С. 5.


[Закрыть]. Нестор не раз называет Владимира «благоверным князем». Таинство крещения обновило вчерашнего язычника, убийцу и блудника (согласно летописи, одних наложниц у Владимира было 800). Христианские книжники не могли не сказать о главном подвиге князя (Лп.): «Се есть новый Костянтинъ великого Рима, иже крестивъся сам и люди своя: тако и сь створи подобно ему»202202
  ПВЛ. С. 146.


[Закрыть]. Ср. в Ск.: «Святыимь крьщениемь вьсю просвети сию землю Русьску»203203
  Сказание о Борисе и Глебе. С. 278; ср. в Чт.: Жития святых мучеников Бориса и Глеба… С. 4, 5.


[Закрыть].

В старшей, Пространной, редакции «Повести о Михаиле Тверском» сообщается, что «блаженный, приснопамятный и боголюбивый великий князь Михайло» не только имел в роду «блаженного» предка, мученика, великого князя Ярослава Всеволодовича, погибшего от рук татар, но и рожден от «святой» матери, великой княгини Ксении204204
  [Охотникова В. И.] Пространная редакция Повести о Михаиле Тверском. С. 18.


[Закрыть]. Она почиталась в Твери без официальной канонизации в качестве местной святой205205
  Кучкин В. А. Повести о Михаиле Тверском. М., 1974. С. 166.


[Закрыть].

Следующие мотивы в биографии мученика также имеют свою параллель в жизнеописании преподобного. Будущий страдалец за веру с детских лет проявляет любовь к Богу, интерес к христианскому учению, грамоте, книжности. В Чт. автор пишет о старшем из братьев, Борисе: «Взимаше бо книгы и чтяше, бяше бо и грамоте научен». Естественно, что тот, кому предстоит испытать мученический подвиг, читает прежде всего «жития и мучения святыхъ». Младший, еще не обученный грамоте, Глеб, «седя и не отлучашеся отъ блаженаго Бориса, но с нимъ день и нощь послушаше его»206206
  Жития святых мучеников Бориса и Глеба… С. 5.


[Закрыть]. Об Андрее Боголюбском сказано: «Сыи благоверныи и христолюбивые князь Андреи от млады верьсты Христа возлюбивъ и Пречистую Его Матерь»207207
  Повесть об убиении Андрея Боголюбского. С. 324.


[Закрыть]. Ксения, мать Михаила Тверского, научила сына «святым книгам и всякой премудрости»208208
  [Охотникова В. И.] Пространная редакция Повести о Михаиле Тверском. С. 18.


[Закрыть].

Все последующие мотивы (кроме описания чудес) выражают специфику именно жизнеописания мученика. Первый из них – мотив желания мученической смерти, приготовления к ней, непротивления. Герой сознательно хочет пролить кровь за христиан, пострадать за веру, принять мученический венец.

Возможны два варианта реализации названного мотива в композиции жития.

В первом случае сначала в сюжете появляется противник христианской веры, русских святынь, который в дальнейшем должен исполнить функцию мучителя. Наличие такого героя (или героев) уже предполагает завязку конфликта и последующее появление его антагониста, героя-мученика. (Герой-мучитель в таком случае чаще всего – внешний враг, он характерен не только для житийных текстов, но и для исторических, «воинских повестей».)

Рассмотрим примеры с таким вариантом построения композиции.

В «Сказании об убиении в Орде князя Михаила Черниговского…» изначально речь идет о внешних врагах, коими являются «поганые татары» и хан Батый. Рассказывается о завоевании Русской земли и установлении обычая ездить русским на поклон к хану в Орду. Прибывшие должны были пройти «сквозе огнь и поклонитися кусту и идолом». Для христианина согласие совершить языческий обряд было равносильно отречению от собственной веры и приобщению к вере поганых. Экспозиция конфликта налицо, далее неизбежно появление персонажа-мученика. Михаил Черниговский предстает как герой, которому «посла Богъ благодать и даръ Святаго Духа на нь и вложи ему въ сердце ехати предъ цесаря и обличити прелесть его, ею же лстить крестьяны»209209
  Сказание об убиении в Орде князя Михаила Черниговского… С. 228, 230.


[Закрыть]. Князь заявляет своему духовному отцу: «Азъ быхъ того хотелъ кровь свою пролияти за Христа и за веру крестьяньскую». На что получает «пророческий» ответ: «Вы [Михаил и Федор] будета в нынешнемь веце новосвятая мученика на утвержение инем, аще тако створита»210210
  Там же. С. 230.


[Закрыть]. После отказа поклониться татарским богам «вельможа» Елдега бросает в лицо строптивцу: «Михаиле, ведая буди – мертвъ еси!» Но князь остается тверд в своем решении: «Азъ того хощю, еже ми за Христа моего пострадати и за православную веру пролияти кровь свою»211211
  Там же. С. 232.


[Закрыть].

На стороне татар выступают внук Михаила, ростовский князь Борис, и бояре, которые уговаривают черниговского князя исполнить волю хана и обещают принять за его грех епитимью. «Тогда глагола им Михаил: “Не хощю токмо именемь христьян зватися, а дела поганых творити”». Федор, находящийся рядом, опасается, как бы князь не поддался на уговоры и не поколебался в своей решимости, вспомнив любовь жены и ласку детей. Он напоминает ему слова из Евангелия, которым учил их духовный отец: «Рече Господь: “Иже хощеть душю свою спасти, погубить ю, а иже погубить душу свою мене ради, то спасеть ю”. И паки рече: “Кая полза человеку, аще и всего мира царство прииметь, а душю свою погубить?”» и пр.

Это кульминационная сцена перед казнью, и для Михаила речь идет не о том, что грех можно очистить покаянием, а о выборе между спасением или гибелью души, который надо сделать здесь, в эту минуту. Заканчивается она очень эффектным жестом князя («сильной деталью»212212
  См.: Истоки русской беллетристики. С. 20 и др.


[Закрыть]). «Тогда Михаилъ соима коць (плащ) свой и верже к нимъ, глаголя: “Приимете славу света сего, ея же вы хощете!”»213213
  Сказание об убиении в Орде князя Михаила Черниговского… С. 232.


[Закрыть]. Это жест-символ, означающий абсолютную внутреннюю готовность обвиняемого к конечному испытанию и последний шаг к нему. Одежда в Средневековье символизировала чин и звание носящего ее. Сбросив свой плащ, Михаил тем самым сверг с себя высокий княжеский сан. Этим жестом он свершает то, что должно свершить каждому подвижнику во имя Христа, – отречение от мира. («Всяк, иже оставит дом, или братию, или сестры, или отца, или матерь, или жену, или чада, или села имени Моего ради, сторицею приимет и живот вечный наследит» [Матф. 19, 29] – в данных словах Евангелия для христианина заключены смысл и обоснование подвига отречения.) «Слава света сего» лежит под ногами, и перед нами уже не князь, не властитель, не сын, не муж, не отец, а, если так можно сказать, своеобразный постриженник на мученичество, «живой мертвец», христианин, еще пребывающий на земле, среди живых, но уже взошедший на порог царствия небесного. Остается лишь принять причастие и встретить убийц.

В более специфическом борисоглебском цикле в качестве мучителя предстает, как мы знаем, не внешний враг, а брат Бориса и Глеба Святополк. В начале автор Ск. описывает предысторию преступления (экспозиция). Узнав о том, что Святополк утаил смерть отца, Борис подозревает брата в злом замысле. Этим мотивируются его размышления: «Да аще кръвь мою пролееть и на убииство мое потъщиться, мученикъ буду Господу моему. Азъ бо не противлюся…»214214
  Сказание о Борисе и Глебе. С. 280; ср. в Лп.: ПВЛ. С. 148.


[Закрыть]. Вся сцена, до смерти Бориса, церемониальна – в ней звучит долгая молитва героя, развивающая все ту же тему: «…да аще пролееть кръвь мою, то мученикъ буду Господу моему» и пр.215215
  Сказание о Борисе и Глебе. С. 282.


[Закрыть]. Отказавшись от поддержки собственной дружины, предложившей воевать со Святополком, он вспоминает христианских мучеников и опечален лишь одним: «Како предатися на страсть, како пострадати и течение съконьчати и веру соблюсти, яко да и щадимыи веньць прииметь от рукы Вьседьржителевы»216216
  Там же. С. 284.


[Закрыть]. «Господи, Иисус Христе! Иже симь образъмь и приимъ страсть грехъ ради нашихъ, съподоби и мя прияти страсть!» и пр. И даже когда тело Бориса было «прободено» мечами, он продолжает славить Бога: «Слава ти, прещедрыи Живодавьче яко сподоби мя труда святыихъ мученикъ! Слава ти, Владыко человеколюбьче, сподобивыи мя съконьчати хотение сьрдьца моего!»217217
  Там же. С. 288.


[Закрыть]. Глеб, зная о злодейском поступке Святополка, обращается в молитве к убиенному Борису: «О милыи мои брате и господине! Аще еси уполучилъ дрьзновение у Господа, моли о моемъ унынии, да быхъ азъ съподобленъ ту же страсть въсприяти»218218
  Там же. С. 290; ср. Лп.: ПВЛ. С. 150.


[Закрыть]. Данный мотив присутствует и в Чт. Борис читает жития и мучения святых и обращается в слезной молитве к Господу: «Владыко мой, Исусе Христе, сподоби мя, яко единого отъ техъ святыхъ, и даруй ми по стопамъ ихъ ходити <…> и даруй ми даръ, его же дарова отъ века угодникомъ»219219
  Жития святых мучеников Бориса и Глеба… С. 5.


[Закрыть]. Глеб, находящийся рядом, внимает каждому слову брата. (В научной литературе неоднократно было отмечено, что автор Ск. отступил от канона, внеся в образы Бориса и Глеба противоречивые характеристики. Братья желают жертвы, но одновременно боятся ее, печалятся и плачут об отнимаемой у них жизни. Борис «помышляаше о красоте и о доброте телесе своего, и сльзами разливаашеся вьсь <…> Образъ бо бяаше унылъй его, възоръ и скрушение сьрдьца его святаго»220220
  Сказание о Борисе и Глебе. С. 282.


[Закрыть]. Так же и Глеб умоляет убийц: «Не деите мене, братия моя милая и драгая! Не деите мене, ни ничто же вы зъла сътворивъша! <…> Помилуите уности моее <…> Не пожьнете мене отъ жития не съзьрела, не пожьнете класа, не уже съзьревеша, нъ млеко безълобия носяща! Не порежете лозы не до коньца въздрастъша» и пр.221221
  Там же. С. 292.


[Закрыть] Ср.: сопротивление Андрея Боголюбского убийцам222222
  См.: Повесть об убиении Андрея Боголюбского. С. 331.


[Закрыть].

Во втором случае завязка конфликта мотивирована желанием героя испытать мученичество. О внешнем или внутреннем враге, мучителе, пока ничего не говорится, но его последующее появление уже запрограммировано. Пример такого варианта композиции мы находим в летописной повести об убиении Андрея Боголюбского и в «Повести о Михаиле Тверском».

Перечисляя княжеские и христианские добродетели Андрея Боголюбского, автор пишет о его ночных молитвах в храме: «…плачася о грисехь своихъ, възлюбивъ нетлененая паче тленьныхъ и небесная паче времененыхъ и царство съ святыми у вседержителя Бога паче притекущаго сего царьства земльного»223223
  Повесть об убиении Андрея Боголюбского. С. 326.


[Закрыть]. О своей смерти он узнает «напереде», но «ни во что же вмени»224224
  Н. Серебрянский отметил, что заимствования из Ск. о Борисе и Глебе встречаются почти в каждом русском княжеском житии. (См.: Серебрянский Н. Древнерусские княжеские жития. М., 1915. С. 291.) «Стремление точнее провести параллель со св[ятыми] братьями Борисом и Глебом приводит иногда биографа Андрея даже к намеренным неточностям» (Там же. С. 144), – замечает исследователь по поводу данной фразы.


[Закрыть]. Автор вкладывает в уста князя перефразированные слова Евангелиста, которые типичны для подобной ситуации в мартириях: «Аще кто положить душю свою за другъ свои, можеть мои ученикъ быти»225225
  Сказание об убиении в Орде князя Михаила Черниговского… С. 328.


[Закрыть]. (Ср.: «Болши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя» [Ио. 15, 13].) Затем на сцену выступают убийцы.

В «Повести о Михаиле Тверском» читатель сначала узнает, что герой выбрал путь мученичества. Он «измлада» запомнил евангельскую заповедь отречения и «положи на сердци си, како бы пострадати» и т. п.226226
  [Охотникова В. И.] Пространная редакция Повести о Михаиле Тверском. С. 17; ср.: с. 20, 21.


[Закрыть] Это желание должны осуществить появляющиеся затем в сюжете его «сыновец» (племянник), князь Юрий Московский, и татары. Заключенный в Орде с колодой на шее Михаил обращается с молитвой благoдарности к Богу: «Слава тебе, Владыко человеколюбче, яко сподобил мя еси прияти начаток мучения моего, сподоби мя прияти и кончати подвиг свой», «…давно бо жадах, да ми пострадати за Христа»227227
  Там же. С. 22, 23.


[Закрыть]. Даже когда ему предлагают побег из Орды, согласно версии повести, он отвечает отказом228228
  В. А. Кучкин пишет, что «Михаил не отвергал возможности спастись бегством от татар» (Кучкин В. А. Повести о Михаиле Тверском. С. 12.)


[Закрыть]. (Заметим, что отказ мотивируется нежеланием оставить в беде дружину229229
  [Охотникова В. И.] Пространная редакция Повести о Михаиле Тверском. С. 25.


[Закрыть].)

Необходимо включить в структурно-типологическую модель жизнеописания мученика также мотивы его заключения (посажения в темницу и пр.) и суда над ним. Поставленный перед своими противниками, он обличает их ложную (языческую, басурманскую) веру и отстаивает догматы христианства. Свою крепость в вере он доказывает и отказом исполнить языческий обряд.

Только два произведения, из рассматриваемых нами, обнаруживают указанные мотивы. В «Сказании» об убиении Михаила Черниговского нет мотива заключения. Но само пребывание в Орде означает для Михаила и Федора то, что они находятся в полной воле хана. А потому суд над ними начинает вершиться уже с момента отказа исполнить языческий обряд. Князь и боярин, как мы заметили, выступают апологетами христианства. «Недостоить христьяномъ ходити сквозе огнь, ни покланятися ему, же ся сии кланяють. Тако есть вера христьянская, не покланятися твари, но покланятися Отцю и Сыну и Святому Духу»230230
  Сказание об убиении в Орде князя Михаила Черниговского… С. 230.


[Закрыть], – таков их ответ татарам-«волхвам». Заключению и суду был подвергнут в Орде Михаил Тверской. (При этом обвинения, выдвинутые против него, имели не религиозный, а политический характер (см. далее). В качестве заинтересованной стороны в исходе дела выступали не только татары, но прежде всего Юрий Московский, желавший чужими руками расправиться со своим политическим противником.)

Затем следует вынесение приговора и казнь, а за нею, как и в преподобническом житии, Господь являет чудеса над телом святого. Чудеса, которые творит далее сам святой, – свидетельство его «жизни вечной» в царстве небесном.