Текст книги "Дети огненной воды"

Владимир Васильев
Дети огненной воды

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

* * *

– Я вижу, по теории у тебя «отлично», – пробурчал шеф. – Это хорошо. Но теперь забудь теорию. Ты на Флабрисе, парень.

Толик с готовностью кивнул.

– А поскольку контактеров тут аж четверо, считая тебя, в курс дела введу я, больше некому, остальные на работе. Слушай внимательно, повторять не стану.

Толик снова кивнул. Он уже слышал, что Флабрис – странное место. Поэтому приготовился к любым сюрпризам.

– Пункт первый: подавляющая часть аборигенов Флабриса, по большому счету, неразумна. Они только-только научились пользоваться огнем. Пункт второй: здесь, вокруг базы, сосредоточены около полусотни городков и деревень, в которых живут разумные аборигены. Эти худо-бедно умеют плавить и ковать железо, изготавливать ткани, возделывать злаки и выращивать скот. Если завтра они изобретут паровоз – я не очень удивлюсь. Пункт третий: с точки зрения базисной теории подобная ситуация невозможна. Пункт четвертый: эта ситуация – горькая реальность и вдобавок – наша работа. А теперь вопросы, если они у тебя есть, парень.

Толик подобрался. Нельзя было ударить в грязь лицом перед шефом и обойтись без вопросов. В то же время, вопросы должны быть дельными, а описанная ситуация и впрямь выглядела совершенно бредовой.

– Есть ли еще на Флабрисе очаги разумности? – осторожно начал Толик.

– Нет. Это единственный. Вижу, тебе хочется спросить – хорошо ли искали? Отвечаю: хорошо. Действительно – единственный.

– Каково суммарное население очага?

– Около двенадцати тысяч.

– Контактируют ли разумные аборигены с остальными?

– Очень слабо. За период работы базы – два контакта. Оба связаны с захватом самок. Да, кстати, привыкай: самцами и самками мы тут зовем неразумных. Разумных – мужчинами и женщинами.

– Понял, учту… А возраст этой… культуры удалось установить?

– Удалось. Двести-двести пятьдесят лет. До этого момента местные аборигены ничем не отличались от остальных собратьев. Ходили нагишом, жрали паленое мясо, пользовались в лучшем случае палками. Засмеешься – прибью!

Толик понимающе кивнул, в который уже раз. Смеяться он не собирался, невзирая на кажущуюся абсурдность речей шефа. Вопросов больше не нашлось. Точнее, спрашивать-то Толик был готов, да только сначала стоило поплотнее познакомиться с местными реалиями и втянуться в работу.

– Пока все, шеф! Наверное, мне стоит изучить видеоматериалы.

– Стоит, стоит. Вот держи, это коды на вход в местную сеть. Подключайся, смотри. Сроку тебе до завтра. Да, и еще: рабочий день тут у нас начинается в полдень. Раньше бессмысленно.

– Почему?

Шеф неожиданно замялся:

– Да как тебе сказать… Считай, что до полудня у местных сиеста. Некоммуникабельны.

С видеоматериалами Толик ознакомился самым внимательным образом. Однако понятнее ситуация не стала ни на йоту. Флабрис открыли уже лет восемьсот как, однако люди на него высадились всего около года назад. Почтарь какой-то совершил вынужденную. Ну, и доложил об аборигенах, все как полагается. Сначала с Земли прилетели биологи; они-то и обнаружили пресловутый очаг цивилизованности. Тут уж вызвали контактеров, но случай выглядел так анекдотично, что КОМКОН откомандировал всего одного эксперта – нынешнего шефа. Почти уже пенсионера. Выводы биологов, видимо, сочли сомнительными. Шеф поглядел, убедился, отправил доклад – прислали еще двоих. Но не помогать, а проверить выводы шефа. В принципе это был достаточно обидный жест центра. Шефу можно было только посочувствовать. Когда же в КОМКОН пришло новое подтверждение существования на Флабрисе аномальной культуры, как раз случилась заваруха на Лерое-7, и у КОМКОНА, мягко говоря, иссяк людской ресурс. А тут Толик как раз выписался с реабилитации – перед этим две недели передвигался исключительно на костылях. Эльбрус, снег, лыжи, трещина, перелом… Закономерный итог. Хорошо хоть, только ноги переломал, мог и вовсе убиться.

В общем, его, Толика Чепалова, контактера без году неделя, отправили на Флабрис в гордом одиночестве. В сочетании с формулировкой: «Пока больше некого». Но тут и ему, похоже, были рады: работы – непочатый край.

Ну, Толик и взялся за дело, со всем простодушным рвением неофита (Флабрис был его вторым проектом). И за два месяца кое в чем преуспел.

* * *

Городок стоял посреди бескрайней степи. Да и вообще производил он странное впечатление – ни дороги к нему не вели, ни полей возделанных в округе не было. Степь, ковыли, табуны полосатых скакунов и псевдосайгаков, норы сусликов каких-то местных. И вдруг – бац! Городок. Как на Диком Западе, прямо. Два десятка домишек, храм, кузница, салун. Мельница чуть на отшибе. И огороды, огороды…

Пожалуй, салун сильнее остального сбивал с толку. Обычно питейные заведения на слаборазвитых мирах – прям таки рассадник различных беспорядков и всевозможных безобразий. А тут – тихо, мирно, чинно. Пьют крепко, это Толик чуял всей широтой русской души. Но вот ведь загадка! Не буянят! Посуду не бьют и не дерутся! Даже наоборот, после третьего стакана в речи аборигенов обычно начинает прорезаться эдакая цветистость и светскость. Да и поведение меняется только к лучшему. Что бывает дальше, Толик представлял плохо: попробовал как-то пить наравне с аборигенами и быстро осоловел. И никакие таблетки не помогали, начинало неудержимо клонить в сон, а потом вдруг бац! – и утро. Шеф всю неделю глядел на Толика укоризненно, но санкций в итоге не воспоследовало.

Собственно, нетрудно было заметить, что жизнь аборигенов так или иначе вращается вокруг салуна. Через него пролегали все дороги: из дома в храм, из храма в кузницу и из кузницы домой. И не важно, что кузница к храму ближе, нежели салун, и вовсе в другой стороне расположена. Через салун – и точка.

Поэтому у Толика вариантов не было: войдя в городок, он прямиком направился к салуну.

К счастью, местный Кулибин обнаружился за одним из столиков: вместе с соседом-стеклодувом уговаривал бутылочку забористого местного пойла, причем явно уже не первую. Звали Кулибина Хонтешем, был он кузнецом и близким к гениальности механиком-самоучкой. Ну а с кем логичнее всего сближаться контактеру? Конечно же с механиком, с Кулибиным, с одержимым изобретателем.

– Здравствуй, Хонтеш, – поздоровался Толик, подсаживаясь к гулякам.

– Страфствуй, Толиа! Выпиэшь с нами? – неожиданно спросил Кулибин по-русски.

Толик, в общем-то, знакомил некоторых аборигенов с русским. Но весьма поверхностно.

– Ух ты! – изумился он. – Ты подтянул русский, Хонтеш?

Механик хохотнул, но ответил уже на родном языке:

– Не настолько, Толя. Пожалуй, пара фраз, которую ты слышал, – это пока мой потолок в русском.

– А я уж испугался, – усмехнулся Толик, тоже переходя на местное наречие. – В хорошем смысле.

– А мы тут с Рушером обсуждаем одну небезынтересную идею! Рушера ты должен помнить. Или я путаю?

«Елки-палки! – подумал Толик с неясной тревогой. – Что-то сегодня Кулибин изъясняется, будто профессор из университета. Нет, он умный мужик, конечно. Но он же, строго говоря, дикарь-инопланетянин, а не профессор! Да, способный, да, сметливый… Но все-таки!»

– Я помню твоего соседа, Хонтеш, – вслух сказал Толик. На лице его, разумеется, не отразилось ни малейшей тревоги. Да и вообще никакой работы мысли не отразилось, лицо контактера оставалось безмятежным и дружелюбным. – Здравствуй, Рушер.

Они обменялись местным рукопожатием, больше похожим на хват армрестлеров перед поединком.

– Пить я, пожалуй, не буду, – вздохнул Толик. – А то еще опять усну.

– Жаль, – Хонтеш покачал головой. – Я хотел задать тебе вопросы. Много вопросов. Впрочем, ладно: значит, задам в другой

...

конец ознакомительного фрагмента