Текст книги "Рассказы"

Рассказы
Владимир Владигор

© Владимир Владигор, 2025

ISBN 978-5-0065-2745-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Неприятная история

Вероятно, я и с закрытыми глазами смог бы дойти до проходной завода, где я работал, так как мне пришлось много раз проделать этот путь. Однажды, на этом пути со мной случилась одна очень неприятная история.

В подземном переходе, через который мне приходилось проходить, обычно находились нищие, – чаще всего одни и те же люди. Они, как декорация этого перехода, стали всем уже до того привычны, что проходившие мимо них люди, уже не обращали на них внимание и подавали им мало. В тот же день никого из них не было из-за сильного мороза. Но, к моему удивлению, там сидела на ящике девочка лет шести-семи. Рядом с ней, прислонясь к стене, стоял мужчина в грязном пальто. Лицо его было какое-то измождённое, с розовым оттенком, какой бывает у алкоголиков. Он бубнил тихим и хриплым голосом:

– Подайте, Христа ради, на пропитание. Не дайте умереть с голоду.

Девочка сидела, втянув голову в суконный воротничок, и подрагивала от холода. Её чёрные глаза на белом личике смотрели ясно и доверчиво на проходивших мимо людей. Некоторые прохожие подходили к ним, бросали в коробку, лежащую на земле, монеты и уходили дальше.

Не знаю, что на меня нашло тогда, но я подошёл к этим беднягам и пригласил их к себе домой погреться. Мужчина удивлённо взглянул на меня, потом взял ребёнка на руки, и мы пошли. В ту же минуту, я это ясно помню, я уже раскаивался в своём поступке. Из ближайшего телефона-автомата я позвонил на работу к себе в отдел и соврал, что ко мне неожиданно приехали родственники. Мой спутник шёл медленно, спотыкаясь, и после того, как он чуть не упал, мне пришлось взять девочку к себе на руки. Её лёгкое и маленькое тельце дрожало от холода. Я хотел поскорее прийти домой, но мой приятель не поспевал за мною.

– А побыстрее ты не можешь идти? Она замёрзла совсем! – крикнул я ему. Он, видимо, старался изо всех сил, но всё равно еле тащился.

Когда мы, наконец, пришли, я опять направился к выходу:

– Я сейчас приду, сбегаю в магазин. Ей надо горячего молока с медом выпить.

– Э… А нам с вами горяченького нельзя чего-нибудь? – просипел мой гость.

– Ладно, – сказал я и вышел. «Ещё обворует», – подумал я, – «вот будет но-мер».

Через десять минут я был уже дома.

– Сейчас, сейчас, – засуетился мой гость, потирая почему-то руки. – Всё будет хорошо, Машенька! Сейчас я тебе молочка согрею, и всё будет нормально. Видишь, – есть на свете добрые люди. Сейчас, сейчас, девочка моя, – приговаривал он, суетясь и только мешая мне.

Я жил один. В квартире был уютный холостяцкий беспорядок. Маша подошла ко мне на кухню и тронула меня за руку.

– А можно я, как молочка попью, подмету тут у вас пол? – спросила она.

Не скажу, что меня это тогда тронуло – я был немного раздражён, жалея о своем безрассудном поступке, – и ничего не ответил. Девочка немного постояла рядом, затем смешно надула губки и ушла в другую комнату. Мой гость принёс ей чашку тёплого молока с булочкой. Выпив с удовольствием все до дна и, поставив чашку на стол, она сказала с важным видом:

– Спасибо?

– Ну, Маша, отдыхай, – ответил я ей. – Ну что, пойдём и мы выпьем чего-нибудь? – сказал я её отцу, который стоял рядом с Машей и с умилением, которое как-то не шло к его пропитому лицу, смотрел на неё. А я сказал:

– Отдыхай, Маша, пока. А потом перекусим чего-нибудь.

– Нет, спасибо, не хочется.

– Аппетит приходит во время еды. Мы пойдём с папой на кухню. Скоро вернемся.

Мы выпили за знакомство. Моего гостя звали Иваном Николаевичем. Алкоголь развязал его язык, лицо его просветлело, и глаза заблестели весёлым блеском. Теперь он выглядел намного лучше. Водка распрямила его плечи и разгладила морщины на его лице.

– Эх, Сергей Васильевич, я предлагаю выпить за вас. Мало я встречал добрых людей. Спасибо вам. Вы не волнуйтесь, Маша согреется, и мы уйдём.

Мы выпили ещё.

– Хотя честно вам кажу, некуда мне идти, – он покосился на бутылку водки, которая была наполовину выпита.

– Что лечит – то и калечит, правду говорят, фуу… – немного отошёл от мороза. Давай еще по половинке, – всё сразу – ничего потом не останется.

– Вы что, часто пьете? – спросил я.

– Сейчас нет, – улыбнулся он, – а раньше было время, да… как сапожник хлестал.

– Как же вы живете, Иван Николаевич? На что?

– А где работать? Куда Машу девать? Кто меня, такого дурака на работу возьмет? Попробуйте устроиться сейчас! У меня никакой специальности нет. Я – сейчас никто, офицер бывший, правда.

– А охранником куда-нибудь устроиться но пробовали?

– Да пробовал, отовсюду гнали.

Иван Николаевич как-то сник и обхватил голову руками

– Все мои беды начались после того, как меня выгнали из армии.

– Да-да, выгнали как ненужную собаку, у которой повыпадали все зубы, – стукнул он негромко по столу. После Афгана со мной что-то случилось. Не знаю, как это объяснить…

– Вы что, воевали?

– Да. Именно воевал, а не просидел в штабе. Всякое пришлось повидать, но не буду об этом рассказывать. Знаете… Я не люблю, когда кто-нибудь начинает трепаться, мол, я там… я, – головка от БМП, а не я! Короче, я сильно запил. Потом, уже на гражданке я запил еще сильнее, будто мстил кому-то, а, как оказалось, мстил только себе, и… моей семье. Жена несколько раз уходила от меня. Возвращалась и опять уходила. Если бы, не Маша она бы ко мне ни разу не вернулась. Дело в том, что, Маша очень любит меня.

– А сейчас где ваша жена, Иван Николаевич? – спросил я.

– Умерла…

– Извините, – что я мог еще сказать.

– Уже как два года. – он немного подумал, – Два года и восемнадцать дней. Да что ты церемонии разводишь. Извините… Что за разговор? Давай на ты, ладно? Может еще по чуть-чуть?

Мы еще выпили, поговорили, Иван Николаевич ушел в другую комнату к дочке и вернулся встревоженный:

– У нее наверное температура, – вся горит.

– Надо было меньше таскать ее по такому морозу, – разозлился я.

– Легко тебе говорить. Меньше таскать… – проворчал он. – А куда ее прикажешь девать? Было бы лето круглый год. А, да что там! Да и есть нечего было.

Я измерил Маше температуру. К нашему ужасу градусник показал 40,1. Я побежал к соседке звонить в скорую помощь за неимением своего телефона. Уже через десять минут бригада скорой помощи суетилась возле девочки. В конце концов, Машу увезли. Иван Николаевич уехал с ними. На кухне осталась недопитая бутылка водки.

На следующий день мой вчерашний гость забежал ко мне рано утром очень расстроенный и слегка подвыпивший.

– С Машей очень плохо, – начал он с порога. – Врачи сказали, что у нее двустороннее воспаление легких. Температуру немного сбили, но Маша плоха.

На глазах у него заблестели слезы.

– Я тебя умоляю, дай денег на лекарство. При первой возможности сразу тебе отдам. Пожалуйста… Что за больница! Ничего у них нет! Вот, – он протянул дрожащей рукой листок бумажки, – врач один написал, что надо. Говорит, что у них нет таких лекарств. Помоги, ради бога, мне не к кому больше идти.

Я решил дать ему денег, но пойти вместе с ним: боялся, что он все-таки все пропьет. «Черт, еще один день придется прогулять» – подумал я.

Несколько часов мы рыскали по всему городу в поисках лекарств, и я про себя проклинал вчерашний день и себя за свою глупость. Только к обеду мы были в больнице. Врач без обиняков сказал, что девочка очень плоха.

Иван Николаевич, бледный и растерянный, забормотал:

– Ну, идите, идите, сделайте что-нибудь. Я же принес вам… Не дай бог… не дай бог… Можно мне к ней пройти?

– Нет, нельзя.

– На одну минутку хоть. Я туда и обратно.

– Ну, хорошо, только на одну минутку. Пойдемте со мной.

Машина палата была четырехместной. Там весело болтали о чем-то выздоравливающие девочки. Маша лежала на спине с закрытыми глазами. Ее маленькие ручки были поверх одеяла, одна из них была привязана к дощечке и в нее была воткнута игла из капельницы. Дышала она часто и тяжело. Как только мы вошли, детишки притихли, и Иван Николаевич вдруг сказал, чуть не плача:

– Маша, это я, твой папа.

Неожиданно Маша открыла глаза. Они были какие-то неестественно умные, ясные и все понимающие для маленькой девочки.

– Пап, ты не волнуйся и не переживай очень, когда я умру. Я ангелочка видела, и он сказал, что у меня все будет хорошо, и я улечу с ним.

У меня по спине забегали мурашки.

– Что ты доченька, – запричитал Иван Николаевич. – Мне доктор сказал, что ты скоро выздоровеешь, а потом мы с тобой пойдем в цирк, в луна-парк, на каруселях будем кататься. Главное, ты выздоравливай, и все будет хорошо.

– Ты, главное, не ругай себя, папа, – это не из-за тебя.

Тут нас доктор выпроводил.

На следующий день Маша умерла. Чувство жестокой несправедливости, царящей в этом мире, долго не покидало меня после этого.

Ивана Николаевича я больше никогда не видел, даже не знаю, жив ли он сейчас. Эта история потихоньку забывается. И только иногда у меня возникает светлая надежда на то, что на том свете все-таки есть рай и, меня, когда я умру, встретит там маленький ангелочек по имени Маша. Встретит, обнимет и приласкает.

Прерванный рейс

Боинг 747 оторвался от взлетно-посадочной полосы и стал плавно набирать высоту в ночном небе. Мне было привычно и спокойно в своем командирском кресле. Казалось, мы летим навстречу звездам, которые призывно мерцали прямо по курсу. Это был обычный рейс. Вот и в этот раз все шло как надо.

Вдруг… звезды исчезли, и передо мной появилась какая-то белая стена. «Что случилось?! Инопланетяне или крыша поехала?», – промелькнула мысль, я инстинктивно хотел покрепче сжать штурвал, но не смог этого сделать, так как штурвала передо мной не было! В полной растерянности я сидел, не шевелясь. Шума двигателей тоже не было слышно.

– Не пугайтесь и не волнуйтесь, – услышал я спокойный и немного насмешливый голос справа от меня. – Постарайтесь не впасть в истерику.

Справа от меня я увидел высокого мужчину в блестящем халате. Он с нескрываемым интересом смотрел на меня.

– Не бойтесь, вам ничего не угрожает, – повторил он.

– Где я? Что все это значит? Я умер? – спросил я и не узнал своего голоса.

– Нет, не умерли, не волнуйтесь. Сейчас я вам все объясню.

– Что всё это значит?! Где я? Где мой самолет? Кто вы такой, черт побери? – закричал я и хотел вскочить на ноги, но не смог этого сделать: мои руки были прикреплены широкими ремнями к подлокотникам кресла, которое, судя по всему, было привинчено к полу, и, через минуту неравной борьбы с ним я сдался.

Рядом с этим странным незнакомцем образовалась дверь и в комнату въехал маленький столик, на котором стоял стакан. Столик услужливо остановился передо мной. Незнакомец подошел ко мне, взял стакан и поднес его к моим губам.

– Выпейте и успокойтесь. Не бойтесь, мы не собираемся вас травить, вы находитесь не для этого здесь.

Я выпил чуть сладковатый напиток. В голове приятно зашумело.

– Ну что, как вы? Теперь совсем другое дело, – продолжал незнакомец. – Вас зовут Сергей Иванович Слепнёв, не так ли?

Я кивнул головой.

– Меня – Рафал. Вы – командир экипажа пассажирского самолета, а кто я – чуть позже.

– Я не сплю? – спросил я.

– Нет, – улыбнулся он. – Поверьте, ничего опасного для вас не происходит.

– Если только я не схожу с ума.

– Доверьтесь мне. С экипажем и пассажирами всё хорошо и ничего страшного не произойдет, если вы будете слушать нас. Моя задача – привести вас в состоянии вменяемости. Теперь слушайте меня внимательно, не устраивайте истерики и не сходите с ума. Вам еще предстоит вернуться в ваш самолет. Ведь вы хотите этого?

Я молча кивнул головой.

– Вы готовы меня выслушать?

– Да, – ответил я.

– Сейчас вы находитесь в две тысячи триста двадцатом году по вашему летоисчислению.

Рафал изучающе посмотрел на меня.

– И у вас сейчас временно не свое тело, но в этом нет ничего страшного, поверьте мне, – добавил он.

Недоумевая, я оглядел себя и обнаружил на себе такой наряд, что если бы в нем меня увидел мой экипаж, то подумал бы, что я сбрендил. На левой ладони я не обнаружил маленькой наколки в виде эмблемы ВВС, которая напоминала мне о службе в армии.

– И вообще, Сергей Иванович, если вы посмотрите в зеркало, то и лица своего не узнаете.

– И на кого же я сейчас похож? Надеюсь, не на Квазимодо?

Рафал недоуменно посмотрел на меня:

– Ах да, у вас был такой герой романа, кажется.

Улыбнувшись, Рафал продолжал:

– Ваше эя, то есть энергетическое ядро перешло в другое тело. Мы его временно переместили.

Я вспомнил вдруг своего товарища, который на войне в Афганистане пережил страшные пытки и его, без носа и ушей, с простреленной грудью чудом спасли наши спецназовцы. После этого бедняга сошел с ума. Я как-то приезжал навестить его в психушке. Он меня не узнал. Он вообще никого не узнавал, не слышал и не видел ничего вокруг. Он разговаривал с несуществующими людьми и обходил какие-то невидимые предметы. Как объяснил мне его лечащий врач, его сознание построило свой мир, не воспринимая реальный.

«Господи, неужели и я так же свихнулся?» – подумал я.

Словно прочитав мои мысли, Рафал сказал:

– Еще раз повторяю, вы не сошли с ума, Сергей Иванович. Не беспокойтесь, скоро вы будете на своем месте.

В комнату вошел еще один мужчина.

– Ну что, всё в порядке, Рафал? – спросил он.

– Да, можете приступать, – довольно ответил Рафал.

Тот быстро подошел ко мне.

– Как вам уже известно, – осторожно начал он, – вы находитесь в будущем относительно вашего времени. Давайте постараемся все сделать оперативно, чтобы больше вас здесь не мучить. Нам необходимо, чтобы ваш самолет долетел до места назначения в целости и сохранности. Поэтому вы здесь.

– А почему вы думаете, что я этого не хотел? – спросил я.

– Не в этом дело, а в том, что через две минуты после вашего взлета вы столкнулись с другим самолетом по ошибке диспетчера.

– О, черт…

– Мы вас забрали оттуда за тридцать секунд до авиакатастрофы.

Он помолчал минуту.

– Ладно, сейчас я вам покажу кое-что.

Бер встал и подошел к стене передо мной. Он вытащил из кармана что-то вроде маленькой указки. Поверхность стены исчезла и передо мной открылось глубокое пространство, исчерченное кривыми линиями.

– Это темпоральное поле, – сказал он. – В ваше время о его существовании только догадывались. Это не само поле, конечно, а его проекция из пятимерного пространства, включая время, – в трехмерное. Каждый человек оставляет в этом поле вот такую линию. – Бер ткнул указкой в одну из линий.

Картина стала перемещаться сверху вниз.

– Мы видим разрез временной координаты. А теперь двинемся по времени в прошлое. Вид на картинке стал быстро меняться. Казалось, мы летим вперед с огромной скоростью.

– А вот и вы, Сергей Иванович, оставили, так сказать, свой след. Вот он. – показал мне Бер одну из линий, которая шла параллельно десяткам других линий на остановившемся изображении.

– Вы видите, что с некоторых пор все эти линии идут в одном направлении. Это члены вашего экипажа и пассажиры, – продолжал он как на лекции.

Изображение на экране немного переместилось.

– А вот люди с другого самолета пересекаются с вами, – вы столкнулись.

Две группы линий на экране соединялись и обрывались.

– Вы сейчас здесь и живы только благодаря нам. Мы перенесли ваше эя в другую точку времени, пространства и в другое тело.

– Вы всех спасаете так, что ли? – спросил я.

– Нет, конечно, не имеем на это право. Но этот случай особый. Скажу только, что нам просто необходимо, чтобы один из ваших пассажиров остался жив. Вы, я полагаю, тоже заинтересованы в этом деле, – усмехнулся мой собеседник.

– А почему именно я? Почему, например, не пилот или командир экипажа с того, другого самолета?

Незнакомец улыбнулся:

– Да мы так сделали. Но парень закатил нам тут такую истерику… Ну, вы все поняли? Не мне вас учить что нужно сделать для того, чтобы избежать катастрофы. Вы готовы?

– Да.

– Тогда не будем терять времени. Рафал, приступайте.

– Секунду, можно вопрос? – крикнул я.

– Да.

– В этом как его… в вашем поле, в будущее можно посмотреть?

– Нет.

Рафал направил на меня какой-то прибор.

– Домой, Сергей Иванович, – сказал он, и всё исчезло.

Через мгновение я снова оказался в кабине своего самолета. Быстро я взял управление на себя и отвернул вправо. Самолет дал сильный крен. Штурман испуганно закричал:

– Что вы делаете, командир?

Слева промелькнули огни другого самолета. Я взял прежний курс и посмотрел на штурмана.

– Следи за курсом, – сказал я, думая о том, что буду писать в рапорте.

Чёрный шар

Лет двадцать назад, когда я работал в одной торговой фирме программистом, я услышал занимательную историю. С тех пор я её часто вспоминаю, и остаётся только догадываться – правдивая эта история или нет. Рассказал мне её директор этой фирмы. Работа там у меня была хорошая, – зарабатывал я неплохо.

Тогда еще не было готового программного обеспечения для бухгалтерии, вроде 1С, – и я писал для этой фирмы систему бухучета на допотопной FoxPro, программе, которая работала еще в операционной системе DOS. Иногда мы в нерабочее время немного «расслаблялись», то есть играли в преферанс и выпивали. Директор фирмы, Дмитрий Павлович был крупным мужчиной – высоким и сильным. Я иногда думал, что ему лучше бы было заниматься каким-нибудь спортом, чем бизнесом. Когда он работал за компьютером, то его пальцы часто вместо одной клавиши нажимали сразу на две – такими огромными были его ручищи. Он всегда был душой нашей компании, впрочем, мы без него и не посмели бы выпивать на рабочем месте.

Однажды в один из таких вечеров мы, «расписывали пульку», т.е, играли в преферанс. Играли вчетвером: я, Дмитрий Павлович и два наших менеджера – Николай и Александр. Дмитрий Павлович выглядел каким-то уставшим, грустным и выпивал больше обычного. В игре ему в тот вечер не везло, но он рисковал и проигрывал все больше. Несмотря на невысокие ставки, он проигрывал уже приличную сумму. Мы играли уже несколько часов и были все уже порядком навеселе.

В то время слова «бизнес» и «криминал» были почти синонимами, и мы говорили о бизнесе и о том, что честным трудом на начальный капитал деньги заработать невозможно. Надо, или своровать что-нибудь, или кого-то, уже своровавшего, ограбить. Дмитрий Павлович был с нами согласен.

– Ладно, – сказал он, стукнув своей лапищей по столу, будто приняв какое-то решение – я хочу вам рассказать о том, что случилось со мной. Расскажу вам как я начал свой бизнес. Наливайте еще по стаканчику, и я вам расскажу кое-что и, заодно, пульку распишем еще. Но, если вздумаете кому-то трепаться об этом, то…, впрочем, вам все равно никто не поверит.

Выпив, он, поморщившись, закусил, и, сдавая карты, начал свой рассказ:

– Сразу скажу, можете мне верить или нет, но всё это – чистая правда. Но, – ухмыльнулся Дмитрий Павлович – Завтра я, может быть, скажу, что всё это я выдумал. Просто у меня сегодня такое настроение. Ну ладно, слушайте.

Было это, – он немного подумал, – пятнадцать лет назад. Я тогда был на заводе «Электросигнал» простым инженером. За год до этого я в первый раз женился, у меня родился сын, и получал я мало, рублей сто двадцать в месяц. Помню, как стала тогда меня заедать, то нищета, то недовольная жена, то по очереди, то обе сразу. – усмехнулся он. – Сварливая жена и нищета – это, скажу я вам, коктейльчик еще тот. Да ещё пацан мой часто болел, нужны были лекарства там разные, дома – всегда детский плач и скандалы постоянно. Короче, это был просто кошмар! На работу я тогда действительно ходил как на праздник, – невесело усмехнулся Дмитрий Павлович. По ходу рассказа он прерывался, чтобы объявлять свою игру: «Шесть первых, семь крестей, пас» и т. д.

– Короче, не просто мне было тогда, мужики, – сказал он.

– Да тогда, всем непросто было, – сказал наш менеджер Николай, – я в то время вообще чуть не загнулся от нищеты, хотел уже в бандиты податься, да спасибо жене, – удержала меня.

– Повезло тебе с женой, – продолжил Дмитрий Павлович, – а меня тогда жена заела совсем. Но, и её, конечно, можно было понять: ребенок болел, а денег было маловато. Хотел я заняться бизнесом, уже знал каким, да начального капитала не было никакого, а кредит в банке я не смог взять – ни фига не доверяли мне банкиры тогда. Ну, давайте, мужики, наливайте еще по стопочке, и я вам расскажу кое-что интересное.

Когда Дмитрий Павлович выпивал, то из-за его ручищи и стакана не было видно. Вот и на этот раз он выпил, будто из руки, со стуком поставил стакан на стол, немного закусил и продолжил свой рассказ:

– От безысходности стал я по вечерам перед сном мечтать о всякой ерунде – то, как будто дипломат с миллионом долларов нашел, то будто бы я спас какого-нибудь богача, и он мне помог с начальным капиталом. Ну, мужики, стыдно и рассказывать вам об этом, но, что правда, то, правда, было дело, – усмехнулся рассказчик. – Мне это чисто психологически помогало как-то забыться. Что ж, водку я не пил, а психика, видать находила такой выход из этого создавшегося тупика. А сильнее всего я мечтал о том, что когда-нибудь я найду черный шар.

– Это еще что за чертовщина? – усмехнулся наш другой менеджер.

– Да не знаю, пацаны, – по-свойски сказал нам Дмитрий Павлович, – сам не знаю, вот взбрело мне в голову, что если бы был такой шар, чтобы никто его не видел кроме меня, и мог бы он летать где угодно, даже в другие галактики. Ведь я с детства хотел путешествовать, а судьба распорядилась по-другому – пришлось нищенствовать на одном месте. Был бы вот такой шар – я бы попутешествовал на нем, думал я. Вроде взрослый я был мужик, а думал – ну прям как ребенок совсем. И ругал я себя сам, старался отвлечься чем-нибудь, читал много, телек смотрел допоздна, но ничего не помогало – как лягу спать, – так перед глазами у меня черный шар, я сажусь в него и лечу, лечу…

– Мда… – сказал я. – Видно крепко тогда вас допекли, Дмитрий Павлович, что такая чепуха стала лезть в голову.

– Что правда, то правда, был я тогда, наверное, на грани нервного срыва. Короче, чуть ли не каждый вечер, чуть я голову на подушку – так сразу и мечтаю о всякой всячине, ну и о черном шаре, конечно.

И вот однажды вечером, помню, зима была тогда, колодрыга страшная, машины у меня тогда не было, и я пешком шел домой. Было уже темно. От остановки до дома идти мне было километра полтора. И вот когда я прошел уже больше половины этого расстояния, мне надо было пройти через небольшой пустырь. И вот, мужики, вы представьте себе мое изумление, когда рядом с тропинкой над снегом я увидел черный шар! От удивления я прямо оцепенел на месте! Этот шар был высотой около двух метров. Никаких окошек и дверей в нем не было. Так простоял я некоторое время, пока кто-то недовольно и громко сказал у меня за спиной: «Разрешите пройти!». Я чуть не подпрыгнул! Протоптанная тропинка была узкая, и я мешал другим прохожим пройти. Я сделал шаг в сторону, нога провалилась в снег чуть ли не по колено. И тут я сообразил, что никто, кроме меня не видел этого шара! На этот шар нельзя было не обратить внимания! Представьте себе, – на снегу лежит двухметровый черный шар, причем так, что в снег совсем не погружался – будто бы и не весил ничего. Черный, даже ярко-черный, если можно так сказать, он заметно выделялся на фоне белого снега, и все равно его никто не видел кроме меня!

Я подошел к нему ближе и вдруг, в шаре появилась маленькая дверца и в снег опустилась лесенка. Вот тут, я, признаться, струхнул немного, пацаны, – Дмитрий Павлович как раз закончил сдавать очередной кон. Мы стали брать свои карты, но все с интересом смотрели не в них, а на нашего рассказчика.

– Может еще по чуть-чуть? – спросил Дмитрий Павлович, кивнув на бутылку.

Выпив, менеджер сказал со смехом:

– Ну, Дмитрий Павлович, вы и фантазер, оказывается! Всё! Дмитрию Павловичу не наливаем!

Все рассмеялись.

– Послушайте, – сказал Дмитрий Павлович, – я не помню, когда клялся в последний раз, но сейчас я клянусь, клянусь всем, чем угодно, что всё, что я рассказываю сейчас – истинная правда! Но, если не хотите дальше слушать, то доиграем эту раздачу и поедем, наш водила развезёт всех по домам.

В его тоне, как мне показалось, даже послышались обидные нотки.

– А мне вот интересно, что же было дальше, – сказал я, – история то ведь занятная, такого я ещё не слышал.

– Ну что? Правда, интересно? – спросил меня Дмитрий Павлович. – Может быть всем интересно, всё-таки? Ну, тогда слушайте дальше.

Ну вот, подошёл я к этому шару с опаской, страшно было, не буду врать, да и кто бы на моём месте не боялся? Но, не забывайте о том, что я раньше мечтал о таком шаре. «И откуда они только догадались об этом», – мелькнула, помню, у меня мысль, а кто это – «они» – я и сам не знал. Поставил я одну ногу на ступеньку, вроде ничего, твердая, значит этот шар – не мираж, вторую, и так потихоньку я и влез в него.

Там в приглушенном свете на полу стояло небольшое креслице. И, хотя снаружи у шара не было видно никаких окон, – внутри были иллюминаторы, и мне хорошо было видна темная улица. В растерянности я постоял минуту. Вдруг кто-то негромко и дружелюбно сказал: «Здравствуйте, присаживайтесь в кресло и будьте как дома». Я сел в кресло. Голос продолжал: «Вы находитесь в универсальном средстве передвижения».

– И куда же мы можем пере – передвигаться? – растерянно спросил я.

– Да куда угодно. Передвижения ограничены только нашей Вселенной, – ответил он мне.

Я уже немного успокоился и пришел в себя. Вот он! Вот моя мечта! – стало расти у меня в груди ликование.

– Приподнимись для начала немного, – с волнением попросил я шар.

Я увидел, как темные силуэты домов рванулись вниз и быстро превратились в маленькие коробочки. Я ничего не почувствовал: ни инерции, ни перегрузок. Я был инженером и в принципе знал, что такое невозможно на наших самолетах и спросил;

– А как же мы летаем, если никаких перегрузок не ощущается? Может быть, вы кино в иллюминаторе мне показываете?

Тут в стене шара появилась дыра, и на улицу высунулся маленький балкончик с перилами. Я осторожно вышел туда, и у меня сразу же от холода и высоты перехватило дыхание. Я быстро вернулся назад.

– Похоже, что мы и правде взлетели, – промямлил я и снова уселся в кресло. – Как мне вас называть, как обращаться к вам? – спросил я.

– Да как хотите, можете просто – Шар.

– А на «ты» можно мы перейдем? А то получится как у Чехова – «многоуважаемый шкап».

– Пожалуйста, обращайтесь на «ты». Только я буду к вам на «вы» – у меня инструкции, и я их должен выполнять.

Я уже осмелел немного и спросил Шар:

– А кто дал тебе эти инструкции, можно поинтересоваться?

– На этот вопрос мне отвечать нельзя, – ответил Шар.

– Слушай, Шар, мы что, действительно можем полететь куда угодно?

– Да, можем, куда угодно в пределах нашей Вселенной.

Мы с ребятами, уже вяло играя в преферанс, с интересом слушали Дмитрия Павловича, но, в слушающих все-таки угадывалось какое-то недоверие, а на лице Николая была и откровенная насмешка. Дмитрий Павлович тоже, наверное, это заметил и еще раз сказал, глядя в карты:

– Верьте или не верьте мне, но это всё – правда. Блин, ну ни фига карта не идет сегодня! Ладно, пас!

Мы поиграли несколько минут, пока я не попросил его:

– Но что же дальше было, Дмитрий Павлович? Расскажите, пожалуйста, ведь интересно же ведь?

– Попросил я тогда Шар, – продолжил наш рассказчик, – еще приподняться повыше над землей. Прижался я лбом к иллюминатору, но уже и не видно было ничего внизу – только огни там, где города и не было облаков. Ну и попросил я тогда Шар меня на Луну прокатить. Летели мы туда минуту, не больше. То, мое первое путешествие на шаре я никогда не забуду. Впечатление было…, – Дмитрий Павлович замялся немного, – да что там говорить, – махнул он рукой, – словами это невозможно передать, – так удивительно было всё и интересно. Представьте себе: Луна с большой скоростью приближается. Вот она все ближе, ближе, вот уже она занимает все пространство перед тобой. Такая красотища! Горы, кратеры, впадины и долины – так близко…

Мы с ребятами при этом переглянулись – не сошел ли наш босс с ума.

Но он продолжал:

– Всё-таки не верите вы мне, – да ладно, мне все равно. Я тогда попросил Шар:

– А можно вокруг Луны полетать?

– Конечно, – просто ответил шар, и я минут двадцать, как мне показалось, летал вокруг Луны. Затем я его попросил:

– А ты знаешь то место, где Аполлон одиннадцать приземлялся, то есть прилунялся?

Мы ринулись прямо к Луне и потом летели с огромной скоростью прямо над её поверхностью, то немного приподнимаясь над лунными горами, то, опускаясь в кратеры. Затем резко остановились, но, как я вам уже говорил, – этот шар летал как-то странно: ускорений вообще никаких не ощущалось. Вижу – за иллюминатором движение резко останавливалось или ускорялось, но сам я этого никак не ощущал.

– Смотри, вот – то самое место, – сказал шар. Я увидел какую-то фиговину на ножках, что-то вроде видеокамеры рядом и что-то вроде солнечной батареи. Вокруг этих приборов были видны следы.

– Вот пожалуйста: посадочная ступень, лазерный отражатель и видеокамера, с которой шла трансляция на весь ваш мир.

Тут наш Коля не выдержал и сказал:

– Слушайте, Дмитрий Павлович, в конце-то концов! Что вы нам тут заливаете?! Ну не такие же мы простофили совсем уже, чтобы всему этому верить? Мы понимаем, что вы выпили, ну и нафантазировали что-то себе. Давайте уже будем собираться домой. Что вы, в самом деле?!

– Ну, как хотите, – сказал Дмитрий Павлович, тяжело вставая с диванчика. – Верите вы мне или нет – мне на это совершенно наплевать.

– Да лааадно, – протянул Коля.

Но, другой менеджер, Саша, сказал:

– А мне вот тоже, все-таки, интересно, Дмитрий Павлович, что же дальше было. Вам бы в писатели надо было идти, а не в бизнесмены.

– Да давайте дослушаем его! – поддержал я его, – Интересно же ведь!

– Ладно, – опять уселся Дмитрий Павлович на диванчик, – давайте еще по немного выпьем тогда уж. Да я вам расскажу самое главное – откуда деньги я взял на бизнес свой.

Тут Коля, тоже уже заинтригованный, взял бутылку и стал разливать.

Выпив, Дмитрий Павлович продолжил:

– В общем, так, пацаны! Этот шар я, когда хотел, тогда и подзывал к себе и его никто не видел кроме меня. Ну и попутешествовали мы с ним! Где только не побывали! Не знаю, как он это проделывал, но летал он на огромные просто расстояния – буквально за минуты! Я уж не знаю, как его возможности увязать с теорией Энштейна, но – факт остается фактом, – передвигался он просто с удивительной скоростью. Если бы я стал вам рассказывать обо всем, где я был, то этой ночи уж точно не хватило бы, – усмехнулся он. – Но самое интересное – я видел другие обитаемые миры. Цивилизации, которые развились примерно, как мы, и такие, вроде пещерных жителей, и развитые намного выше, чем мы. Отличий в наших обликах конечно много разных у всех было – то уши не такие, то глаза, да и рост очень разный у всех. Но, что интересно, в основном все выглядят примерно, как мы: руки, ноги, голова. Наверное, – это самый оптимальный результат эволюции разумной жизни. Однажды я видел такую замечательную планету! По красоте примерно, как наша, но цивилизация там, конечно, – покруче нашей. Представьте себе, голубая, как наша, планета, в ореоле спутников, огромных станций. У этой планеты – два спутника. К ним и обратно с большой скоростью все время сновали космические корабли. Ночная сторона планеты – вся в огнях. Мой черный шар включил мне еще музыку из Жана Мишеля Жаре, из моего любимого концерта 1976 года «Оксиген», такой кайф был…