Текст книги "Белый би-эм-даблъю"

Картина четвертая

Комната Клавы. Клава, одетая, лежит на кровати, закинув за голову руки. Входит Надежда.

Надежда. Переживаешь?

Клава. Переживаю, что опять проявила себя как дура. Когда переписывались по интернету, мне казалось, что он такой умный, тонкий, рассуждал об Алеше Карамазове, о Грушеньке и меня выслушивал, и я себе возомнила, что я тоже интеллектуалка, могу поддерживать такой высокий уровень, а ему, выходит, нужен только кусок мяса. Как стыдно, мамочка, как стыдно.

Надежда. Не стыдись дочка. Мы всегда в них обманываемся, всегда думаем, что они такие необыкновенные, а они примитивные, и в женщине всем достоинствам предпочитают объем. Знаю по себе. Я в нашей компании была самая полная, и мужики всегда именно ко мне и липли. Я тоже воображала, это, мол, потому что я такая из себя умная, талантливая, на гармошке играла, анекдоты рассказывала. А потом я поняла, что они тебя сначала инстинктивно по внешним параметрам выбирают, а таланты оценивают как приложение.

Клава. Мам, а отца ты выбрала по каким параметрам?

Надежда. Да я не выбирала. Я после школы в Днепропетровске в филармонии работала, а он – в отделе культуры обкома. Пришел нас проверять, обратил внимание. Сыграла на баяне, понравилась. А угостила варениками, влюбился.

Клава. А он что сделал, чтобы тебе понравиться?

Надежда. То, что в обкоме работал.

Клава. И только?

Надежда. Не только. Он был еще молодой, а две зарплаты уже получал, к обкомовскому буфету был прикреплен. Тогда этого было достаточно, чтобы соблазнить простую советскую девушку. А ты говоришь только. Ты вот в Фила влюбилась…

Клава. Я в него не влюбилась.

Надежда. Ну, он тебя заинтересовал только потому, что американец. А что ты ожидала в нем найти?

Клава. Я не в нем, я в себе ожидала что-то найти.

Надежда. Не поняла.

Клава. А что понимать? Ты же видишь, я сама не знаю, чего я хочу от жизни. В детстве мне казалось, что я хочу быть учительницей. Теперь я вижу, что я не хочу быть учительницей. Я не люблю рано вставать, вести уроки, проверять тетради, сидеть на педсовете, вообще не люблю никого ничему учить. Мама, мне стыдно сказать, я детей не люблю. Потому что я вижу в них тех взрослых, кем они станут.

Надежда. Ничего, родишь своих, полюбишь. И маленьких, и когда подрастут.

Клава. Может быть. Но чужих я не полюбила и вообще не знаю, что я люблю и к чему стремлюсь. О замужестве сама не думала. Но ты и папа, и ваши родственники, когда речь обо мне, ахают: как, двадцать восемь лет, а замуж еще не вышла? И я вижу, все так меня жалеют, как будто я больна и мало надежды на выздоровление.

Надежда. Близкие люди переживают, это естественно. Нам всем хочется, чтобы ты устроила свою жизнь, вышла замуж за хорошего порядочного образованного и обеспеченного человека.

Клава. Вот вы меня и настроили. Я честно искала такого, как ты говоришь, но где он? Всё попадаются или образованный, но сволочь, или обеспеченный, но дурак, или порядочный, но женатый.

Надежда. Но Кольку ты зря отшила. Ну, не очень он образован, но какая хватка! Из простых шоферов до каких высот поднялся, тебе мог устроить райскую жизнь.

Клава (Поднялась, села на кровати). Что считать райской жизнью? Чтобы я ездила на «Роллс-ройсе» с водителем, купалась в своем бассейне, питалась черной икрой и называлась пани Грыжа? Я не хочу спать с ним ни в деревянной кровати, ни в золотой.

Надежда. Доченька, но зато ты будешь обеспечена на всю жизнь. Ты слышала сколько у него миллионов?

Клава. Не хочу никаких миллионов. Лучше за Вадика выйду.

Надежда. За Вадика? Клава, ты что?.. Он же нищий.

Клава. Зато какие стихи пишет!

Надежда. Потому и нищий, что пишет. Сейчас все пишут, но никто не читает. Когда я еще девчонкой была, тогда читали. А какие были выступления поэтов! В больших залах! На стадионах! С конной милицией! И поэты получали большие гонорары. А теперь… Нет, о Вадике даже и не думай, он вообще с приветом. Тем более что ему нужна не ты, а воображение о тебе. А тебе нужен живой мужчина во плоти и желательно все-таки обеспеченный. Не нравится Колька, обрати внимание на Володю. Молодой, образованный, хорошо устроен и, по-моему, не женатый.

Действие второе

Картина первая

Кирпичная стена. Дверь. Над дверью длинная вывеска с окончанием «банк». На двери картонка с надписью большими буквами: «ПЕРЕРЫВ НА ОБЕД». Справа банкомат. На нем тоже картонка с надписью: «БАНКОМАТ НЕ РАБОТАЕТ». Еще правее скамейка. На ней сидят Прахов и Филипп. Прахов достает мобильный телефон.

Филипп. Что будем делать?

Прахов. Ждать.

Филипп. Ждать чего?

Прахов. Конца перерыва. Как откроют, получите деньги. А я пока позвоню в офис, чтобы вам подобрали на ночь гостиницу и заказали билет на завтрашний рейс.

Филипп. О, я потеряю так много деньги.

Прахов. Потеряете. Сами виноваты. Мы можем еще поискать, но, найти такую невесту, чтобы отвечала всем вашим требованиям, задача не из легких. А почему именно Достоевский?

Филипп. Потому что Достоевский любила моя мамушка. Она специално выучила русский язык, чтобы читать «Братья Карамазов». А мне, когда я был маленький и лежал в кроватке, она читала мне «Село Степанчиково и его обитатели». Это странно?

Прахов. Ничуть. Когда я был маленький, мой дедушка, старый большевик, читал мне работу Ленина «Государство и революция». А чем занимался ваш папа, если не секрет?

Филипп. Никакой секрет. Он был пожарник.

Прахов. И что он вам читал?

Филипп. Он не имел время читал. Он только тушил пожаров, а между пожаров играл в банде на саксофон или дома в блэк-джек. Когда он сгорел, я этого не заметил. Потому что, когда он есть, он – нет, и когда он – нет, он – нет. Мной занимала только моя мамушка. Она росла меня и заботила. Она меня варила, стирала, пришивала пуговиц и делала на завтрак омлет и овсяный поридж. Она вместе со мной читала Достоевский и учила русского языка. Она мне говорила, что я должен делать, что надевать и как себя причесать. Я так привык, что все мамушка, мамушка. И когда мамушка умер, я остал один. Утром просыпаюсь, где мамушка? Нет мамушка. Спать ложусь, где мамушка? Нет мамушка. Мне стало, очень-очень плохо. Без мамушка, я не умел за себя ухаживать, не знал, что кушать на завтрак, каких надеть брюков или ботинков.

Прахов. Тяжело было?

Филипп. Я хотел сделать самоубойство. И я пошел к мой психолог. И я ему сказал: я хочу сделать самоубойство.

Прахов. Он был, конечно, против.

Филипп. О, нет. Он сказал: прекрасная идея. Этот мир так несовершенен, что задерживаться в нем нет никакого смысла. Тогда я спросил, каким способ я могу сделать самоубойство. Он сказал: хороший вопрос. Есть разные варианты. Можно сделать себе харакири, бросаться под поезд, прыгать в окно, вешаться на веревка, стрелиться от пистолета, умирать в ванная через перерезание вены, и, наконец, яды. Я так думал и все способы мне не понравили. Харакири без наркоза очень больно, бросаться под поезд или прыгать в окно страшно, вешаться на веревка не эстетично, а на яды надо иметь рецепт. Тогда мне психолог сказал, что самый лучший способ самоубойства, это женитьба. Только вопрос на ком. Вы должны подумать, какая должна быть ваша жена. Я сказал и он согласился, что мне нужна жена, чтоб она была, как моя мамушка. Чтобы имела ко мне глубокое материнное чувство, чтоб делала мне омлет и овсяный поридж и чтобы была такая (показывает) полная…

Прахов. Ну, чего-чего, а полных женщин у вас, в Америке, кажется, хватает.

Филипп. О, да, полных хватает. Но те, которые полные, кушают много попкорн и не читают Достоевский. А которые читают Достоевский, они очень неполные. Джоан была полная, как моя мамушка, она умела делать омлет и овсяный поридж. Но она не читала Достоевский. Она обещала мне читать Достоевский и мы стали жить вместе. На ее день рождения я купил ей подарок – полный перевод «Братья Карамазов». Она сказала «спасибо» и обещала читать «Братья Карамазов». Через несколько дней я ее спросил: ты читала «Братья Карамазов»? Она сказала: «О, мой дорогой, я не могу читать «Братья Карамазов». Я могу смотреть мыльная опера, но не могу читать «Братья Карамазов». Когда я читаю «Братья Карамазов», у меня сохнет рот, болит голова и хочется спать. Милый, – сказала она, – давай лучше смотреть мыльная опера и делать хороший секс». Я ей сказал: «Глупая женщина, как ты можешь сравнивать Достоевский с мыльная опера? Достоевский великий писатель. Все люди должны читать Достоевский». Она сказала: «Нет, если он великий, его не читают, а изучают. Давай лучше смотреть мыльная опера и делать хороший секс». Я сказал, я не могу делать секс с женщина, которая не хочет читать Достоевский. Она говорит, значит, ты импотент. Я сказал, да, с мыльная опера я импотент. Но ты прочти и расскажи мне хотя бы одну главу из «Братья Карамазов», тогда ты увидишь, какой я импотент.

Прахов. И что? Неужели она не могла прочесть даже одну главу?

Филипп. Она старала. Она много раз начинала читать Достоевский и на конец концов сказала, что лучше она умрет старая дева, чем будет читать Достоевский.

Прахов. Бедная Джоан!

Филипп. О нет, она не бедная. Она женила дантиста, они вместе смотрят мыльные оперы и делают секс, когда смотрят мыльные оперы.

Прахов. И после этого вы уже никого не искали?

Филипп. О, я искал. Я очень искал. Но попадали или такие, которые не читали Достоевский, или читали Достоевский, но были худые, или были полные, но не хотели делать омлет и овсяный поридж. Сэнди читала Достоевский и делала омлет и овсяный поридж. Но потом она сказала, что она феминист, и я должен сам зарабатывать деньги, ездить в супермаркет, варить обед, мыть посуда и – никакой секс, потому что без пилюли она боится иметь дети, а с пилюли она боится, будет расти борода. А потом я познакомил с Розмари.

Прахов. Тоже феминистка?

Филипп. Хуже.

Прахов. Неужели лесбиянка?

Филипп. Лесбиянка была Сабрина. И также Кэтрин. А Розмари была транссексуал. Она мне признала, что раньше была мужчина и имела первое имя Боб.

Прахов. Бедный Фил, я представляю себе ваши переживания.

Филипп. После Розмари я опять посещал свой психолог, и он мне сказал, что если я не могу найти нужная женщина в Америка, то мне надо поехать туда, где жил Достоевский. Там, живут еще наивные простые люди. Там патриархальные нравы. Женщины хотят замуж, хотят заботить о муже, хотят родить и кормить детей и в свободное время читать Достоевский.

Прахов. А вы не подумали, что транссексуалы у нас тоже бывают?

Филипп. Я подумал, но психолог мне сказал, что это исключено.

Прахов. Почему же? Вы думаете, в России нет хороших хирургов?

Филипп. О, я знаю, у вас есть замечательные хирурги, и они делают очень хорошие операции. Но мой психолог сказал, что у вас такой послеоперационный уход, что транссексуалы живые не остаются.

Прахов (смотрит на часы). Мы заболтались, а перерыв в банке давно кончился. Слушайте, Фил! Есть идея! Клавдия держала строгую диету и быстро похудела. Но если ее хорошо кормить, она может еще быстрее поправиться. Если вы согласитесь, они вас примут, и вам не надо будет платить за гостиницу.

Филипп. И не надо оплачивать доги-бэг.

Картина вторая

Квартира Былкиных. Былкин, Надежда, Коблов, Немилов, Володя.

Надежда (разливает чай. Коблову). Тебе покрепче?

Коблов. Пока можно покрепче. На ночь – другое дело. А впрочем, и ночью неплохо сплю. Ленка, уже двадцать лет без снотворных не засыпает, а у меня этой проблемы, слава богу, пока что нет.

Звонок в дверь. Надежда бежит открывать.

Былкин. Не открывай, спроси кто.

Надежда. Да ладно.

Надежда открывает дверь. Входит Микола.

Былкин. Коля, передумал? Ну, и правильно. Чего сразу дверью-то хлопать. А что ты такой бледный?

Микола. У меня в вашем дворе мой «Майбах» украли.

Надежда. Что значит украли? Кто?

Микола. А откуда ж я знаю. Вор мне визитную карточку не оставил.

Былкин. Так надо же в милицию заявить.

Микола. Та я уже заявил. Та шо толку.

Надежда. Ну как… Ну, может быть, все-таки…

Микола. Може быть, и усе-таки, это у нас в Украине. А у вас милиция, прокуратура, вороватура, уси заедно работают, одни воруют, другие номера перебивают, третьи новые документы выписывают.

Былкин. Ну что ты так переживаешь? Ну, одну украли, купишь другую.

Микола. Та я еще сто могу купить. И двести. Но дело ж не в этом. А у том, шо у меня такая полоса пошла невезучая.

Немилов. Богатые тоже плачут.

Микола. А вы богатству не завидуйте, потому шо, когда оно есть, так лучше б его не было. Когда я был молодой, жили мы в финском домике, дверь никогда не закрывали, ни о чем не беспокоились. Были у меня одни штаны, одна рубашка. Ну питались не так. Лобстеров не ели, про устриц не слыхали. Та мне все это сто лет и сейчас не нужно. Но я ж теперь живу, как заключенный. Хожу с охраной. И надо постоянно смотреть тудои-сюдои, не расслабляться, не верить охранникам, не доверять друзьям. И женщинам тоже. Всегда думаешь и никогда не поймешь, она любит тебя или твои деньги. И только тогда поверишь, когда прямо говорит, шо не любит. За шо ее можно любить еще больше.

Звонок в дверь. Надежда бежит, возвращается с Филиппом и Праховым.

Былкин. Ну, что, явились с деньгами?

Прахов. С предложением.

Былкин. С каким?

Прахов. С тем же самым, но в другом варианте.

Былкин. Излагай лапидарно.

Прахов. Мы, Степан Петрович, вот о чем подумали. Зачем нам наш контракт рушить? Ведь столько сил уже приложено. Мистер Филипп прилетел, Клавдия Степановна на Достоевского время тратила.

Былкин. И что?

Прахов. Если Клавдия Степановна смогла быстро похудеть, то она еще быстрее сможет поправиться…

Входит Клава. Удивленно смотрит на всех.

Клава. А тут, кажется, ничего не изменилось. Все те же лица.

Надежда. Он согласен!

Клава. Кто с чем согласен?

Прахов. Мистер Филипп согласен подождать, пока вы, Клавдия Степановна, через усиленное питание не достигнете прежней формы.

Клава (насмешливо). Он согласен? (Филиппу.) Ты согласен ждать? Спасибо, дорогой мой.

Филипп (не понимая иронии). О, пожалуйста, ничего не стоит.

Клава. Как же, не стоит. Сейчас у нас все, что-нибудь стоит. Бесплатно у нас сейчас никто рот не откроет, пальцем не пошевелит, а такое великодушие, должно быть как-то вознаграждено. А вот и Коля вернулся. Коля, ты тоже согласен?

Микола. У чем?

Клава. Не у чем, а с чем. С тем, что женишься, когда меня откормят до убойного веса.

Микола. Нет, Клавуся, у нас с вами проблема не весовая.

Клава (Володе). Володя, а что вы молчите?

Володя. А что говорить?

Клава. На каких условиях вы готовы на мне жениться?

Володя. Ни на каких.

Клава. Это грубо.

Володя. Правда всегда груба.

Клава (Немилову). Вадик, а какую правду скажешь мне ты?

Немилов. Клава, можно я промолчу?

Клава. Можно.

Надежда. Дорогие гости, прошу всех к столу.

Начинается застолье. Сидят Былкины, Коблов, Прахов, Филипп, Володя. Надежда выводит из другой комнаты Софью Гавриловну.

Надежда. Садись, мамочка, поужинаем.

Софья Гавриловна. Какие замечательные продукты! Из распределителя?

Былкин. Из буфета ЦК КПСС.

Надежда. Степа!

Софья Гавриловна. Я вижу, что из ЦК. У нас, в министерстве, черную икру давали только к седьмому ноября. А все остальное было почти без перебоев. Венгерская колбаса, польские куры, датское масло и финский сыр «Виола».

Коблов. Какая память!

Софья Гавриловна. К сожалению, это недоступно пока простым трудящимся, но Владимир Ильич Ленин обещал, что мы в исторически короткий срок обязательно достигнем полного изобилия.

Былкин. Некоторые уже достигли. Садитесь, Софья Гавриловна. Вам водки?

Софья Гавриловна. Спасибо.

Былкин. На здоровье. (Наливает.) Кому еще водки? Гена?

Коблов. С удовольствием.

Былкин (Прахову). Тебе?

Прахов. Охотно.

Былкин. Дорогому гостю. (Пытается налить.)

Филипп (закрывает рюмку рукой). Ноу, спасибо.

Былкин. Вино? Надь, передай вино.

Филипп. Ноу.

Былкин. А что? Виски, джин?

Филипп (Былкину). Имеете молоко?

Былкин (думая, что ослышался). Что?

Филипп. Я имею на вид молоко. Такое белое, от корова.

Былкин. Молоко? От корова?

Филипп. О, да, я не пью никакой алкогол.

Коблов. А что, чем-то болен?

Филипп. О, нет, я здоровый. Потому что не пью алкогол и делаю джогинг. Каждое утро сорок минут джогинг, душ, омлет, овсяный поридж и никакой алкогол. Мне мамушка сказала, что пить алкогол вредно для печень.

Коблов. А где ваша мамушка сейчас?

Филипп. Она умерла два лета назад.

Коблов. Много пила или курила?

Филипп. О, нет. Совсем не пила, не курила.

Коблов. Вот видите, как вредно не пить и не курить. Так что давайте выпьем. (Пытается налить Филиппу.)

Филипп (твердо). Ноу. (Прикрывает рюмку рукой.)

За столом установилось недоуменное молчание. Все смотрят на Филиппа. Он не понимает в чем дело. Начинает осматривать свою одежду, проверяя, все ли в порядке.

Былкин (стукнул ладонью по столу). Все. Мне это в конце концов надоело. (Произносит бессвязную речь.) Что это такое? Приехал знакомиться с невестой. И сразу, то ему не то и это не это. Невеста худая, платить будет карточкой, водку не пьет, потому что ему вредно. А мы, русские свиньи, нам ничего не вредно и печени у нас нет.

Филипп. Я не понимаю, что он говорит.

Прахов. Он говорит, что вы должны уважать обычаи страны, в которую приехали и хозяев, которые вас пригласили.

Филипп. О’кей, о’кей! Я буду выпить! Немного. Э литтл.

Микола. Э литр.

Филипп. Чуть-чуть.

Былкин. Ладно, договорились. Будем здоровы!

Володя. Мир – дружба! (Поворачивается к Филиппу.) До дна надо пить. Пей до дна! Пей до дна! (Все присоединяются, хором.) Пей до дна! Пей до дна! Пей до дна! Вот молодец! Ура!

Надежда (подбегает к Филиппу). И сразу же закусить. Вот вам картошечка с селедочкой…

Филипп. О, углеводы, калории…

Надежда. Студенечек откушайте.

Филипп. Холестерол.

Надежда. А я вам дам таблеточку. Зокор примете, водичкой запьете и никаких бляшечек. Кушайте, кушайте.

Былкин. Между первой и второй перерывчик небольшой. Теперь за Клаву.

Былкин (наливает Филиппу. Тот пытается закрыть рюмку рукой. Былкин угрожающе). Что, за Клаву не выпьешь?

Филипп (торопливо). О’кей, о’кей.

Володя. Мужчины пьют стоя.

Надежда. Язычок с хренчиком. Кушайте.

Былкин. А за Клавину маму кто посмеет не выпить?

Филипп пытается уклониться, но Прахов его подталкивает.

Володя. Мужчины пьют стоя!

Коблов. Друзья мои, за Россию! За то, чтоб она была сильной, крепкой.

Немилов. И чтоб все нас любили.

Коблов. И боялись.

Володя. Мужчины пьют стоя!

Звон бокалов, стук вилок и ножей.

Клава. Потрясающий холодец. Мам, меня научишь?

Надежда. Это проще простого. Берешь рульку свиную, шесть ножек…

Микола (сам себе). Надо же, шо придумают. Я никогда не бачил шестиногой свиньи.

Надежда. …четыре хвостика…

Микола. И с четырьмя хвостами не видел.

Надежда. … промываешь в проточной воде, закладываешь в кастрюлю…

Прахов (Миколе). Вот ты не знаешь, а я тебе скажу, что русские изобрели электрическую лампочку, паровоз, воздушный шар, самолет парашют, радио, телевидение и поисковую программу Гугл.

Микола. Та шо вы все русские, русские. А на самом-то деле русские и не нация вовсе, а так – прилагательное. Украинец – существительное. И немец, и американец, и француз, и уси остальные. И только русский прилагательное потому шо отвечает на вопрос «какой»?

Прахов. Плевать. Зато мы создали вон какую империю. И Киев ваш основали.

Микола (иронически). Это я слыхал. И Киев и Рим, потому что этруски это русские.

Надежда (Клаве). И чесночок обязательно, но это потом, когда уже все…

Коблов. А я, как православный человек…

Володя. В ранге министра…

Коблов. Решительно против абортов.

Немилов. Господа, если к правде святой мир дорогу найти не сумеет, честь безумцу, который навеет человечеству сон золотой.

Надежда. Как здорово. Это Пушкин?

Микола. А шо Пушкин? Наш Шевченко не хуже. А Леся Украинка, Панас Мирный, Микола Гоголь…

Прахов. Ну, Гоголь-то русский писатель.

Микола. Ага, русский. И Тарас Бульба русский и Хома Брут русский.

Прахов. А для меня Севастополь был и остается городом русской славы.

Софья Гавриловна. Я член КПСС с 1940 года и имею правительственные награды.

Былкин. А теперь за маму Клавиной мамы …

Володя. Мужчины пьют стоя!

В это время в углу начинается потасовка. Микола дерется с Праховым.

Былкин (кидается разнимать). Да что это такое! Стоп, мужики, вы что сдурели?

Дерущиеся неохотно отходят друг от друга.

Клава. Ребята вы что? Совсем с ума сошли. Чего не поделили?

Прахов (держась за разбитый нос). Просто потешились.

Клава (Миколе). Ты из-за меня подрался?

Микола (трогая подбитый глаз, смущенно). Та не.

Клава (разочарованно). А из-за чего же?

Микола. Из-за Черноморского флота.

Коблов. Выпьем за Черноморский флот!

Володя. Мужчины пьют стоя!

Все пьют, включая Филиппа.

Надежда. А овсяный кисель совсем просто. Берешь трехлитровую стеклянную банку…

Дальше мы видим ускоренную, как в кино, картину.

Прахов. За женщин!

Володя. Мужчины пьют стоя! (И дальше – тост за тостом.)

Немилов. За Сонечку Мармеладову!

Володя. Мужчины пьют стоя!

Немилов. За старуху-процентщицу.

Володя. Мужчины пьют стоя.

Филипп (уже пьяный, охотно продолжает). За мамушку! Мужчины пьют стоя! (Вскакивает, выпивает, садится.) За папушку. (Вскакивает, выпивает, садится.) Мужчины пьют стоя за то, что пьют стоя.

В соответствии с классическим анекдотом роняет голову в салат. Гулянка продолжается.

Клава. А что это мы гуляем без музыки? Мама, где твой баян?

Надежда. Да ладно, какой там баян. Включай технику

Клава включает магнитофон. Танцуют танго. Былкин с Надеждой, Володя с Клавой. Коблов постукивает ладонью по столу, Немилов в такт музыке мотает головой.

Клава. Володя, вы здесь единственный, кто не сделал мне предложения. Что вас во мне не устраивает? Рост? Вес? Объем? Разрез глаз? Размер груди?

Володя. В вас меня все устраивает. Кроме половой принадлежности.

Клава. А-а. (Напевает.) «А шарик вернулся, а он голубой…» Вот я и говорю: как встретишь нормального на вид мужика, обязательно окажется гомиком. А как же вас держат на государственной службе? Куда господин Коблов смотрит?

Володя. А туда же и смотрит. Разве вы не поняли, что нас с ним что-то объединяет.

Клава. Как же, я видела по телевизору, он выступал против гомосексуализма. Говорит, будем решительно искоренять.

Володя. Потому и говорит, чтобы самого не заподозрили.

Звучит «Осенний вальс». Теперь Немилов приглашает Клаву, Филипп проснулся, пригласил Надежду. Обнимает ее для танца и вдруг издает непроизвольный стон.

Филипп. О, моя мамушка!

Надежда. Что?

Филипп. Ты моя мамушка.

Надежда. Что за глупость, я не ваша, я Клавина мамушка.

Филипп. Я имею на вид, что когда я обнимал моя мамушка, ты точно, как моя мамушка. О!

Танцуя, они удаляются от других.

Надежда (удивленно). Я вам нравлюсь?

Филипп. О-о! Я хочу на тебя женить!

Надежда. Ты что, так набрался, что с Клавой меня перепутал?

Филипп. О, нет. Я не хочу женить на Клава, я хочу женить на тебя.

Надежда. Глупый человек. Ты понимаешь, что я старая. Я тебе в матери гожусь.

Филипп. О, да! Ты моя мамушка. Я хочу женить себя на моя мамушка.

Надежда. Надо же до чего доклюкался. А то, что я некоторым образом замужем, это тебе ничего?

Филипп. О, это ничто. Ты возьмешь диворс, развод.

Надежда. С какой стати? У меня есть муж, и я им вполне довольна. И, кроме того, я тебе должна признаться, что я…

Филипп. Что ты не девушка?

Надежда. Дурак! Я почти бабушка. Тридцать лет замужем и имею взрослую дочь.

Филипп. А в чем ты хочешь признать?

Надежда. Я не читала Достоевского.

Филипп (не верит своим ушам). Ты не читала Достоевский?

Надежда (стыдливо). Никогда. Ни одной строчки.

Филипп (стонет от разочарования и душевной боли). О-о! (Обнимает Надежду, утыкается лицом в грудь). Ты никогда… Как можно никогда не читать Достоевский? О моя мамушка! (Возбуждается от прикосновения.) О моя мамушка! Это ничего. Тебе можно не читать Достоевский! Я тебе буду рассказывать Достоевский, а ты будешь слушать. Мы поедем в Америка. Будем посещать театр. Я буду тебе рассказывать Достоевский, катать на белый Би-Эм-даблъю и носить на руки.

Пытается поднять Надежду, она сопротивляется.

Надежда. Да ты что! Ты что! Люди увидят!

Филипп. О, пусть видят, что ты мой дарлинг.

Надежда. Вот что, мой дарлинг. Ты сейчас ляжешь спать, поспишь и все забудешь.

Филипп. Ноу, я не буду забыть.

Надежда. Если не забудешь, тогда завтра повторишь все сначала.

Филипп. И тогда ты будешь со мной поженить?

Надежда. И тогда посмотрим. Пойдем к людям, а то про нас бог знает что подумают.

Она кладет руки ему на плечи, они, танцуя, возвращаются в компанию.

Володя. Господа, а не налить ли нам еще? (Наполняет рюмки.) Теперь я предлагаю выпить за любимого нами всеми Геннадия Семеновича Коблова. Мужчины пьют стоя!

Встают все мужчины, кроме Немилова.

Володя. Господин поэт, а вы не хотите выпить за Геннадия Семеновича?

Немилов. Я за Геннадия Семеновича? Ах, извините, за Геннадия Семеновича я даже на цыпочки встану и, если позволите, добавлю к вашему тосту, что нам всем повезло жить в одно время с Геннадием Семеновичем, великим политическим деятелем, пламенным патриотом нашей страны, который, не покладая рук, борется с коррупцией.

Коблов. Мне кажется, он говорит иронически.

Немилов. За то, что, надрываясь на государственной службе, он не забывает трогательно заботиться о личном обогащении…

Филипп (он совершенно пьян). Мужчины пьют стоя! (И сам пьет.)

Былкин. Вадик, что ты плетешь?

Немилов. Примерный семьянин…

Филипп. Мужчины пьют стоя.

Немилов. …он проявляет трогательную заботу о своих близких и на скромную зарплату госслужащего отправил своего сына учиться в Лондон…

Филипп. Мужчины пьют стоя!

Былкин. Вадик! Надо или меньше пить или больше закусывать.

Немилов. …любимой жене подарил танкерный флот… К дню рождения. Колечко и танкерный флот.

Былкин. Вадик!

Немилов. …а себе самому построил трехпалубную яхту, хотя мог бы и четырех.

Коблов. Все, хватит!

Немилов. Подождите, я еще не закончил. Будучи исключительно скромным и даже застенчивым человеком, Геннадий Семенович в декларации о доходах не указал…

Коблов. Молчать! (Вскакивает.) Ну ты меня достал, писака! Я не отвечал на твои блоги, я делал вид, что я их не замечаю, но этого теперь уже не прощу. Ты думаешь, что ты знаешь, кто такой Коблов? Нет, ты не знаешь, кто такой Коблов, Но узнаешь и очень скоро, это я тебе обещаю. Володя, пойдем отсюда.

Былкин. Гена, ты куда? Ты же видишь, человек перепил и не понимает, что плетет.

Коблов. Он все понимает. А ты тоже. Знал, что я приду, зачем зовешь всякую шваль.

Надежда. Да мы его не звали. Он сам пришел. С двумя гвоздичками.

Былкин. По пять рублей.

Немилов. Не по пять, а по тридцать пять.

Коблов. Он не с гвоздичками пришел, а с подлым намерением. Все, пока.

Володя. Будьте здоровы!

Коблов и Володя уходят.

За окном вой сирены и свет «мигалки».

Былкин (Немилову). Ну что, доволен? Молчишь. Пришел, нахамил гостю, а мне подложил свинью. Тебе-то ничего не будет. А вот мне он этого не простит. Он человек злопамятный.

Клава. Вадик все правильно сделал.

Надежда. Что правильно сделал? Разве можно уважаемому человеку говорить такие слова?

Клава. Можно и нужно. Если ты вор, так по крайней мере не ханжи, не лицемерь, не закатывай глазки не выдавай свое воровство за форму патриотизма. Молодец, Вадик!

Немилов. Спасибо, Клава. Я знал, что ты меня поймешь. До свиданья. (Уходит.)

Былкин (Клаве). А ты что его поддерживаешь? Он обхамил Коблова, ты в восторге, а ты понимаешь, что на мне, на нашей семье это все отразится? (За окном непонятный шум.)

Надежда. Интересно, что это там? Ой, батюшки, какие-то люди Вадика бьют. Стёпа звони в полицию.

Былкин кидается к телефону, Клава – к дверям. За окном звук сирены и свет «мигалки». Затемнение.