Текст книги "Белый би-эм-даблъю"

Картина третья

В комнате Былкиных наспех убрано, но еще видны следы вчерашней попойки. Былкин ходит по сцене, рассуждая сам с собой.

Былкин. О, господи, ну что же это такое творится? Ни с того, ни с сего устроили пьянку, переругались. Коблов обиделся, на Немилова во дворе напали хулиганы, проломили голову чем-то тяжелым. Выживет или нет, врачи не ручаются. Я ему сколько раз говорил, ты на Коблова особо не нападай, он человек страшный. Говорят, возбуждено уголовное дело, но против кого неизвестно. И ясное дело, что известно не будет. Коблов концы прятать умеет. Клава поехала к нему в реанимацию. А мне опять считать убытки. Садится за стол, берет в руки калькулятор.

Картина четвертая

Больничная палата. Клава сидит у койки, на которой под капельницей лежит Немилов. Его голова и лицо полностью забинтованы, оставлены только щели для глаз и рта. Немилов спит или находится без сознания. Клава поправляет подушку. Немилов открывает глаза.

Немилов. Где я?

Клава. Не беспокойся, Вадик, ты в больнице.

Немилов. А вы кто?

Клава. Вадик, я Клава. Ты меня не узнаешь?

Немилов. Я узнаю, но это значит, что я в бреду.

Клава. Нет, не в бреду, ты пришел в себя, у тебя все хорошо.

Немилов (ощупывает забинтованное лицо). Если это считается хорошо, то хорошо. А что случилось? ДТП?

Клава. Хуже. Ты разошелся во мнениях с Кобловым.

Немилов. И он нашел сильные контраргументы?

Клава. Но о тебе шумит весь интернет. И все подозревают, что тебя заказал Коблов.

Немилов. А ты что здесь делаешь?

Клава. Я? Ты знаешь, я всегда относилась к тебе с симпатией, мне всегда очень нравились твои стихи, но я не знала, что я тебя люблю.

Немилов. Теперь узнала? Но это уж точно галлюцинация. Мираж. Бред. Но какой приятный бред! Неужели он пройдет?

Клава. А когда мне сказали, что ты в больнице и что, может быть, ты не выживешь, я поняла, что ты мне дорог, как никто.

Немилов. Клава, если ты не галлюцинация, подумай, что ты говоришь! Ты же девушка практичная, а я непризнанный поэт, неудачник, ничего не зарабатываю, живу в однокомнатной квартире. И вообще я ведь существую в мире своих фантазий. Мне не обязательно жить с тобой. Мне достаточно знать, что ты есть и иногда видеть тебя хотя бы издалека.

Клава. А мне нет.

Немилов. Что нет?

Клава. Я девушка практичная, мне издалека недостаточно. Мне нужно вблизи. Рядом. Всегда.

Картина пятая

Былкин с калькулятором.

Былкин. Ну вот! Денег сколько потратили и все зря! Печень трески шесть банок по восемьдесят рублей. Свиные уши по сто. (Входит Надежда.) Куриные ножки по девяносто…

Надежда. Сеня (?), мне надо с тобой поговорить.

Былкин. Говори. Бараньи ребрышки полторы тысячи…

Надежда. Сеня, ты можешь меня послушать?

Былкин. Я тебя слушаю. Семь девяносто пять умножить на шесть двадцать шесть, прибавить четырнадцать двадцать…

Надежда. Да оставь ты это. Я тебе должна сказать важную вещь. Ты послушай, Фил сделал мне предложение. Ты меня слышишь?

Былкин. Слышу. Слышу. И что же он предлагает? (Продолжает вникать в свой список.) Телячий язык, свиная рулька…

Надежда. Он предлагает мне руку и сердце.

Былкин (повторяет механически). Руку и сердце…. Почем?

Надежда. Что почем?

Былкин. Ну что он предлагает? Руку, сердце… (Спохватился.) Что? Что значит, предлагает руку и сердце?

Надежда. Хочет жениться.

Былкин. Жениться? Прямо сейчас? Не будет дожидаться, пока мы ее откормим?

Надежда. Да он не на Клаве, а на мне хочет жениться.

Былкин. На тебе? (Задумался.) У нас сегодня что, первое апреля?

Надежда. Сеня, я не шучу. Он, правда, хочет на мне жениться и сделал предложение.

Былкин. Он? Тебе? Предложение? Что за чушь?

Надежда. Почему чушь? Если человек хочет на мне жениться, так тебе это кажется чушью?

Былкин. А чем это мне может казаться? Да ты сама-то соображаешь, что ты несешь? Он сделал предложение. Он же собирался на Клаве… А он понимает, что ты ему в матери годишься?

Надежда. Понимает. Я так и сказала, что гожусь ему в матери. А он говорит, что все равно меня любит.

Былкин. Он тебя любит. Ха-ха-ха! Он ее любит. Сейчас умру от смеха. Да ты посмотри на себя в зеркало. Нет, извини, ты для своего возраста еще так, но ты и он это же… Ну, вчера по пьяни, может, ему наощупь что примерещилось, а сегодня оклемается…

Надежда. А он оклемался. Я ему специально дала выспаться и время подумать. Я даже сделала вид, что вчера ничего не слышала. Но он утром опять повторил, что хочет на мне жениться, что будет катать меня на белом Би-эм-даблъю.

Былкин. А с утра до вечера ты будешь варить ему кашу, стирать портки и мыть посуду?

Надежда. А вот и нет. Он говорит, что у них давно политкорректность, мужчины, женщины и негры имеют равные права. Да пусть он сам скажет. Фил!

Входит Филипп.

Филипп. Гуд морнинг.

Былкин. Здорово, Фил, что это мне моя старуха плетет, будто ты хочешь на ней жениться. Это правда?

Филипп. О, йес!

Былкин. О, йес. А ты понимаешь, ойес, что она некоторым образом замужем. Что у нее есть муж законный. Ты это понимаешь?

Филипп. Я понимаю, но Надя сказала мне, что она будет с вами делать развод. (Обращается к Надежде.) Свити, ты сказала, что будешь делать развод?

Былкин. Что? Как он тебя называет?

Надежда. Свити – по-английски значит сладкая.

Былкин. Это ты сладкая?

Надежда. Да, сладкая. Для него – сладкая. Конечно, тебе это трудно понять. Ты таких слов мне в жизни не говорил.

Былкин. Не говорил, не говорил. (Опускает голову на стол). Уходи отсюда. И ты. Оба. (Взрывается.) Убирайтесь отсюда оба к чертовой матери!

Надежда и Филипп поспешно скрываются за дверью. Вслед им летит калькулятор. Былкин в ярости рвет бумажки с подсчетами и швыряет на пол. Достает бутылку водки, наливает полный стакан. Выпивает. Наливает второй. Звонок в дверь. Входит Микола.

Микола. Степан Петрович, я вам хотел сказать… Степан Петрович, шо з вами?

Былкин. Что со мной? Да в общем-то ничего. Выпить хочешь?

Микола. Не.

Былкин. Ну не, так не. А я выпью, потому что у меня большое и радостное событие. Поздравь меня: моя жена выходит замуж.

Микола. О! Поздравляю. (Спохватился.) Шо?

Былкин. Ты себе представляешь, он предлагает ей выйти за него замуж, а эта дура развесила уши…

Микола. Не понял. Можете повторить?

Былкин. Ну, повторяю. Этот америкашка забыл, зачем приехал, и говорит моей жене: хочу на тебе жениться, хочу катать тебя на моем бимбамбубле.

Микола. Шо вы кажете! Ну вы даете! Это ж только с москалями такое может быть, шоб мать отбила жениха у ридной дочки.

Былкин. Ты представляешь, тридцать лет в браке, имея взрослую дочь и верного в каком-то отношении мужа… Это ж какая аморальность!

Микола. Целиком и полностью с вами согласный, Степан Петрович. И скажу вам, Степан Петрович, вы это дело так оставлять не должны. Вы должны защитить свою честь.

Былкин. Каким образом? По морде дать?

Микола. Ну, нет. По морде это мало. Оскорбление, которое он вам нанес, кровью надо смывать…

Былкин. Заказать? У меня есть один знакомый. Снайпером в Чечне служил, а сейчас испытывает материальные затруднения.

Микола. Нет, Степан Петрович, это вы не должны делать. Это дело уголовное, а вы же человек благородного происхождения. Вам надо действовать иначе.

Былкин. Ты имеешь в виду?..

Микола. Именно. Дуэль! Только дуэль!

Былкин. Да ты что? Какая дуэль? Это ведь не девятнадцатый век, а двадцать первый. Это же дикость. Нет, лучше я его закажу. И снайперу скажу, чтоб не в голову, а в живот. Пусть помучается.

Микола. Ни в коем случае! Это будет международный скандал. Американцы это ж такие люди… Вот им других хоть миллион убей, ничого, а одного американца тронешь, так сразу усякие заявления, госдепартамент, отзыв посла, эмбарго и Шестой Тихоокеанский флот приходит в боевую готовность. Американский президент позвонит вашему, тот поставит на уши усё ФСБ и вас тут же поймают. Другое дело дуэль. Дуэль – это поединок равных. Вы защищаете честь и достоинство. Я даже уверен, шо суд присяжных вас оправдает. Но если даже вас посадят, весь мир будет на вашей стороне. Вас даже объявят узником совести.

Былкин. А если он меня убьет?

Микола. Тогда вы умрете гордо. Как Пушкин.

Былкин. Если, как Пушкин, то весь я не умру. Душа в заветной лире… (Горько.) Нет, я не Пушкин. Я умру весь. (Оживился.) Ну, и ладно. И умру. И ладно. А что я должен делать?

Микола. Прежде всего бросить ему перчатку. У вас есть перчатки?

Былкин. Где-то были. (Открывает шкаф, роется, достает перчатки.) Одна левая. Еще. Левая. Еще. Тьфу ты! Правые всегда теряю, а левые остаются.

Микола. А вам одной левой хватит. Значит, берете эту перчатку, (показывает) бросаете ему в ноги и, если он подобрал, вызов принят. Пробуем. Бросайте!

Былкин бросает к дверям перчатку. Входит Надежда.

Надежда. Степа, я хотела тебя спросить, куда ты наше брачное задевал? Что это у тебя перчатка валяется? (Подняла.)

Былкин (обрадовался). Коля, смотри, она подняла.

Микола. Бачу.

Былкин. Подняла, значит, приняла вызов.

Надежда. Какой вызов?

Былкин. На дуэль я тебя вызвал.

Надежда. Стёп, ты с ума сошел? Я ведь женщина.

Былкин. Разве? А я думал, ты американка. Феминистка. У вас же политкорректность. Равные права с неграми и мужчинами. Ну, если равные, давай стреляться. Какое оружие выбираешь? Пистолет, автомат, гранатомет? (Входит Филипп.) А вот и наш жених. Он ведь не женщина. (Выхватывает у Надежды перчатку, бьет по лицу Филиппа.)

Филипп (закрываясь руками). Вот ар ю дуинг?

Былкин. Я не дую, а я тебе делаю вызов. (Бросает перчатку к ногам Филиппа.)

Филипп (смотрит на перчатку, на Надежду, на Миколу). Свити, что здесь происходит?

Былкин. Ха-ха, свити. Скажи ему, сладкая, что я вызываю его на дуэль.

Надежда. Фил, этот ненормальный хочет с тобой стреляться.

Филипп. Стреляться?

Надежда. Ну да, стреляться на дуэли. Знаешь, как в девятнадцатом веке. Из пистолетов.

Филипп. Из пистолетов? Но я не могу стреляться.

Надежда (готовая разочароваться). Ты боишься умереть ради любимой женщины?

Филипп. Я не бою умереть ради, но если я буду раненый, моя медицинская страховка не будет это заплатить.

Былкин. На этот счет не беспокойся, раненым ты не будешь. Я охотник, я вырос в тайге, с тридцати шагов попадал белке в глаз.

Филипп. А что я буду делать с один глаз?

Былкин. Ты ничего не будешь делать, ты будешь в гробу лежать.

Филипп. Это тоже невозможно, тогда моя кузина Кэрол не получит за меня жизненная страховка.

Былкин. Еще одна отговорка.

Микола. Скажи прямо, ты отказываешься стреляться?

Филипп. Я не отказываю, но я должен посоветовать моего адвоката.

Входит Клава.

Клава. Папа, мама, я пришла вам сказать, вы только не удивляйтесь, не пугайтесь, но в общем короче – я выхожу замуж.

Былкин. Ха-ха! Вот дурдом. Ни за кого ты не выходишь.

Клава. Почему?

Былкин. Потому что твоя мать за него выходит.

Клава. Пап, ты еще не похмелился?

Былкин. Не веришь. Вот и я не сразу врубился. Тем не менее, пусть скажет сама.

Клава. Мам, что он говорит?

Надежда (смущенно и тихо). Он говорит…

Клава. Он говорит, что ты выходишь замуж? За кого? (Надежда указывает пальцем на Филиппа, который тоже смущен.) Ты выходишь за Фила? Он женится на тебе? И ты бросаешь папу, чтобы выйти замуж за дочкиного жениха? Вот где бред, так бред! (Начинает истерически хохотать и выскакивает из комнаты).

Надежда. Клавуся, я тебе все объясню. (Бежит за дочерью.)

Филипп. Свити! (Бежит за Надеждой.)

В комнате остаются Былкин и Микола.

Былкин. Вот тебе и дуэль.

Микола. Ладно, як шо не хочет дуэль, мы шо-то другое устроим… Вы зимой шо на голову натягуваете?

Былкин. Ну, шапку вязанную надеваю.

Микола. Очень хорошо. Давайте шапку. (Берет шапку, ножницы, вырезает две дырки.)

Былкин. Что ты делаешь. Зачем портишь головной убор?

Микола. Не порчу, а приспосабливаю. (Вырезал дырки, натянул шапку на глаза, получилась маска.) Ну как, узнаете? Другая шапка есть?

Былкин. Есть старая. (Подает Миколе вторую шапку. Тот опять вырезает дырки.) А зачем все это? Банк что ли грабить?

Микола. Навроде того. Вы голос менять умеете?

Былкин. А что?

Микола. Ну могли бы вы говорить таким голосом: бу-бу-бу-бу-бу?

Былкин. Бу-бу-бу-бу.

Микола. Чудово!

Былкин. А что я должен буду говорить?

Микола. А вот так и бубукайте.

Былкин. Ничего не понимаю.

Микола. Поймете.

Звонок. Микола, сняв маску, открывает дверь. Перед ним человек с головой так забинтованной, что лица не видно. Только прорези для глаз и рта.

Микола (от неожиданности отпрянул назад). Вы кто?

Немилов. Это я.

Микола (пристально вглядывается). Шо-то я вас не признаю, Вадик? Тебя из больницы выписали?

Немилов. А что, страшный?

Микола. Страшный. Но ты нам такой и нужен. Будешь третьим.

Картина шестая

Филипп в комнате один. Собирает чемодан. Он в хорошем настроении. Складывая вещи, напевает известную американскую песенку:

 
My Bonny is over the ocean,
My Bonny is over the seа…
 

Дверь распахивается, в комнату врываются двое в масках и один забинтованный.

Крики. Стоять! Лицом к стене! Руки за голову!

Филипп (все исполняет, но при этом возражает). What is the matter? Я делаю протест! Я американский ситизен. Вы не имеете прав! Я требую америкэн консул.

Былкин. Бу-бу-бу-бу!

Микола заходит сзади, снимает с себя маску и надевает на Филиппа, но дырки для глаз оказываются на затылке. Филиппу связывают руки за спиной. После чего берут под руки и начинают водить по сцене. По ступенькам спускаются в зал, проводят пленника перед сценой, опять поднимаются на сцену. Включают вентилятор. Дуют им Филу в лицо, делают вид, что выводят его на улицу.

Микола. Что-то ветрено сегодня.

Немилов. Ничего, с ветерком и поедем.

Сажают пленника в канцелярское кресло на роликах. Привязывают к креслу. Микола несколько раз хлопает дверцей шкафа, как будто захлопывает дверцы автомобиля.

Немилов. Поехали.

Микола возит кресло по сцене, делая резкие повороты, изображая крутую езду.

Филипп. Куда вы меня везете?

Микола. Молчи!

Былкин. Бу-бу-бу!

Филипп. О, Бог, если ты существуешь, спаси меня! Хелп ми!

Микола еще резче возит Филиппа по сцене делая крутые виражи.

Наконец, останавливаются. Микола выводит Филиппа из воображаемой машины, опять водит по сцене, они спускаются вниз, проходят перед сценой от одной кулисы к другой. Опять поднимаются. Тем временем Былкин и Немилов поработали с интерьером, кое-что переставили, чтобы создать незнакомую обстановку. Филиппа пересаживают на табуретку. Перед ним ставят небольшой стол. С настольной лампой на шарнирах. Сильный луч направляется на Фила. Микола, подойдя сзади, быстро сдергивает с Филиппа и надевает на себя шапку, но совместив дырки с глазами.

Немилов (хриплым голосом). Мистер Филипп, объявляю вам, что вы похищены группой движения «Мир против мира». Вам, надеюсь, очень страшно.

Филипп. О, нет.

Немилов (удивленно). Не страшно? Почему?

Филипп. Потому что я имею страховку от киднепинг.

Немилов. И на какую сумму у вас страховка?

Филипп. Сто тысяч.

Немилов. Сто тысяч это хорошо, но мало.

Филипп. Сто тысяч мало?

Немилов. Мы требуем полмиллиона.

Филипп. Но у меня нет такие деньги.

Немилов. Ничего продадите ваш белый Би-эм-даблъю.

Филипп. Но белый Би-эм-даблъю не мой. Я взял его в лизинг.

Немилов. А дом?

Филипп. За дом я имею еще моргидж платить. Если вы его взяли, вы должен будете тридцать лет выплачивать моргидж.

Микола. Вот гад, усе предусмотрел.

Немилов. А как же. Американец. Хорошо. Последнее условие: сто тысяч или вы подписываете бумагу, что отказываетесь жениться на Надежде Тимофеевне Былкиной.

Филипп. О нет, это я не буду подписывал.

Немилов. Будешь, будешь. Если не будешь, мы тебя убьем.

Филипп. Это я не бою.

Былкин. Ты не боишься? А когда тебя на дуэль вызывали, дрожал, как овца.

Филипп. На дуэл я дрожал, как овца, потому что страховка не будет платил за дуэл. А за убойство страховка будет платил очень много деньги.

Немилов. Что тебе деньги? Ты их все равно не увидишь. Ты умрешь.

Филипп. О, я умру, за лав, за любов. Вы думаете, что все американы думают толко про деньги. Но я веру в лав.

Входит Надежда.

Надежда. В чем дело, что тут происходит?

Филипп. О свити! Какой я радый, что я тебя опять вижу! Меня сейчас будут убить, но я еще вчера послал имэйл своему адвокату. Когда меня будут убить, он отдаст тебе мой белый Би-эм-даблъю. Ты будешь заплатить лизинг, это немного, а страховка будет заплатить тебе за убойство.

Надежда. Что ты плетешь? Мне не нужна твоя страховка и не нужен твой бимбимбию. Мне нужен ты.

Филипп. О, как я радый этого слышать!

Надежда. А вообще, что случилось?

Филипп. Ничто особенное, только они сделали мне киднепинг и хотели взять мои деньги. Я согласил дать им мои деньги, но они хотели, чтобы я отказал от тебя. Я не могу отказал от тебя.

Надежда. О, мой дорогой отважный рыцарь! Как я рада это слышать! А у нас говорят, что американцы все деловые и меркантильные и за деньги готовы продать родину и родную мать.

Филипп. Он нет. Родина я могу продать, но родная мамочка и моя сладкая я не могу. А где я в момент себя нахожу?

Надежда. Ты находишься там же, где был. В нашей квартире.

Филипп. А кто эти люди в маска?

Надежда. Сейчас посмотрим. (Срывает маску с Миколы.) Коля, это что за игра? Казаки-разбойники? (Срывает маску с Былкина.) Здравствуй, бывший. Это что ж вы такое творите, бандиты?

Былкин. Мы не бандиты.

Надежда. А кто же вы? Что вы устроили?

Былкин. Ничего. Маскарад. Дружеский розыгрыш.

Надежда. Ах, розыгрыш. Маски надели. Похитили человека. А это кто? (Тянет руки к лицу Немилова).

Немилов. Осторожно! Это не маска!

Надежда. Вадик и ты туда же! (Былкину.) А ты… ты надеялся, что он откажется от меня под страхом смерти? Но он оказался человеком высокого благородства. А ты опустился до таких мерзких и грязных методов! Как ты до этого дошел?

Былкин. Да, я до этого дошел. Потому что я не могу жить без тебя.

Надежда. Не можешь без меня жить. Еще утром называл меня дурой, а сейчас уже жить не можешь. Да у нас уже полтора года как ничего не было.

Былкин. Коблов с Ленкой уже восемь лет не живет.

Надежда. У него есть уважительная причина. Он педераст.

Былкин. А я гетеросексуал. Я тебя люблю. Платонически. Как Петрарка Лауру. Я не могу с тобой расстаться. У нас же есть общая дочь и духовное что-то.

Былкин плачет. Надежда растрогалась.

Надежда. Стёп, не надо. Тридцать лет, конечно срок, я и сама с тобой сроднилась. Но если у нас нет физической близости, то душевная от расстояний не зависит. Я тебя не забуду. Я буду писать тебе письма по имэйлу, эсэмески буду посылать и посылки.

Слышен приближающийся звук сирены – милицейского спецсигнала. Сцена озаряется переливающимся светом «мигалки».

Былкин (бросается к окну). Кто это? Неужели опять Коблов? Я же с ним рассчитался.

Звук прекращается, свет «мигалки» гаснет. Звонок в дверь. Надежда открывает. Входит Володя.

Володя. Всем привет. (Все смотрят на него удивленно.) Господа, я к вам на минуту. Геннадий Семенович Коблов сегодня ночью арестован по обвинению в коррупции.

Надежда. Как?

Володя. Дело ведет прокурор Мирилюдов.

Былкин. Это тот, который ездит в автобусе (троллейбусе?)? Тогда все.

Надежда. А как же это случилось? Ведь Геннадий самый главный по борьбе с коррупцией.

Володя. Самый главный. Но забыл, что есть главнее его. И забыл свое же правило, что генерал-лейтенант не должен строить дом выше генерала армии.

Былкин. Да я был у него на даче. Она не такая уж большая.

Володя. Дача не такая, а вот яхту он построил на пять метров длинней президентской.

Былкин. Вот дурак-то. На пять метров. Пять метров… (Меряет расстояние шагами.) это же вот. А кто же теперь вместо него?

Володя. Теперь антикоррупционной службой буду руководить я.

Немилов. В ранге министра?

Володя. Как вы угадали?

Былкин. Очень правильный выбор. Одобряю. Но я, извиняюсь, даже не помню вашего отчества.

Володя. А ничего, ничего. Теперь запомните. Но я не об этом. Я знаю, Геннадий Семенович вам кое в чем помогал, так вот я хочу сказать, что я тоже вас своим вниманием не оставлю, и верю, что мы с вами сработаемся.

Былкин. Я тоже на это надеюсь. Благодарю за доверие.

Володя. Пока не стоит благодарности. (Подумав.) А потом благодарность будет кое-чего стоить. (Громко смеется.) Ну, пока, Степан Петрович, до скорой встречи.

Былкин. До свиданья, очень рад был повидаться.

Володя уходит. Удаляющиеся звук сирены и блеск «мигалки».

Былкин. Подонок! Мерзавец! Ты думаешь, что я буду, как раньше, брать взятки и тебе откатывать. Нет, так больше не будет.

Надежда. Стёпа, ты что? Если не будешь откатывать, тебя посадят.

Былкин. Не буду брать и не буду откатывать.

Надежда. Тогда посадят тем более.

Былкин. Если все равно посадят, то хотя бы я сам буду знать, что посадили честного человека.

Надежда. Стёпа, по-моему, ты немного того. Тебе надо показаться психиатру.

Былкин. Психиатру надо всем показаться. Мне, тебе, ему.

Входит Прахов.

Прахов. Доброе утро.

Былкин. Доброе. Добро пожаловать в наш дурдом.

Прахов. Что-то случилось?

Былкин. Случилось. Твой клиент уже не хочет жениться на Клаве, а хочет на ее матери.

Прахов (ничуть не удивившись). Ну, что ж, в моей практике такое бывало. Правда, обычно в другом порядке. Хотят жениться сначала на матери, а потом на дочке. Но нашу фирму и это устраивает. Для нас желание клиента превыше всего.

Былкин (запальчиво). А меня это не устраивает.

Прахов. Но вы не наш клиент.

Былкин. Я с ней прожил тридцать лет, а теперь она меня бросает. В беде бросает. Меня, может быть, завтра посадят. И некому будет принести передачу.

Надежда. Но я слышала, что в тюрьме сейчас кормят очень неплохо. А теплые носки и теплые кальсоны я тебе сразу дам.

Былкин. Мне не нужно от тебя ничего.

Надежда. А иногда буду тебе писать эсэмэски.

Былкин. Я не хочу читать эсэмэски.

Филипп. Я имею компьютер, интернет, вы будешь смотреть на нее по скайп.

Былкин. Где я буду смотреть скайп? В Лефортове? На Лубянке?

Надежда. Стёпа, милый, если ты так боишься, тебе надо, пока не поздно, бежать. Я бы взяла тебя с собой, но в каком качестве?

Былкин. В качестве старого дурака.

Прахов (рассудительно). В этом качестве американцы вряд ли дадут вам визу, но вы, Надежда Тимофеевна, можете Степана Петровича адоптировать.

Надежда. Чего?

Немилов. Ну, то есть, усыновить.

Надежда. Усыновить его? Да он же на семь лет старше меня.

Прахов. Закон об усыновлении возрастных ограничений не ставит. Зато с визой проблем не будет, у американцев есть закон о воссоединении семей.

Надежда. Ну, если Фил не против.

Филипп. Я не против. Я видел, как Степан Петрович умеет хорошо считать продуктов, он будет у меня работать на кухня.

Былкин. Я буду. Если без взяток и без откатов.

Входит Софья Гавриловна.

Софья Гавриловна. Надя… Ой столько людей! У вас что, заседание?

Надежда. Ты что-то опять забыла?

Софья Гавриловна. Я помню, что я что-то забыла, а что забыла, не помню.

Надежда. Мам у меня для тебя новость. Ты только не пугайся. Я выхожу замуж.

Софья Гавриловна. А ты разве не замужем? У тебя муж был такой… (Замечает Былкина.) Разве это не он?

Надежда. Да, он. Его, кстати, не сегодня-завтра могут посадить.

Софья Гавриловна. Посадить? Если за антисоветскую деятельность, ты должна с ним немедленно развестись и сменить фамилию.

Надежда. Именно это я и собираюсь сделать. Я выхожу за Фила. Вот он.

Софья Гавриловна. Его как раз помню. Американец.

Былкин. Вот это маразм! Его видела один раз и запомнила, а со мной в одной квартире тридцать лет и не помнит.

Софья Гавриловна. Дочка, я советую тебе его тоже забыть. Но если ты выходишь за иностранца, ты должна получить разрешение от НКВД.

Надежда. Мамочка, неужели ты совсем не ориентируешься во времени? Сейчас двадцать первый век, никакого НКВД давно нет, а мы свободные люди.

Былкин. Пока нас не посадили

Надежда. И можем делать все, что хотим.

Былкин. Потому что все равно посадят.

Надежда. Но ты не бойся. Мы тебя не оставим. Мы тебя возьмем с собой, правда, Фил?

Филипп. О, да, свити. Если нет другой выход.

Софья Гавриловна. Куда вы меня возьмете?

Надежда. В Америку, мамочка.

Софья Гавриловна. В Америку? И я там увижу Тимоти?

Надежда. Тимоти? Какого Тимоти?

Софья Гавриловна. Я сказала Тимоти?

Надежда. Да, ты сказала Тимоти. Кто это?

Софья Гавриловна. Я не помню. (Волнуется, переходит на крик. Истерически.) Я не помню, не помню, не помню!

Вдруг начинает биться в конвульсиях. Ее усаживают на диван. Все вокруг нее сгрудились.

Надежда. Клава, звони в «скорую». Стёпа, воды!

Софья Гавриловна задергалась и замерла сидя.

Прахов (подбежал, пощупал на шее пульс). Всё.

Надежда. Что всё?

Прахов. Всё кончено.

Все стоят молча. Вдруг Софья Гавриловна открыла глаза, осмотрела всех стоящих и улыбнулась.

Софья Гавриловна (с просветленным лицом). Я всё вспомнила.

Надежда. Что ты вспомнила, мамочка?

Софья Гавриловна. Всё. Тимоти вспомнила.

Надежда. Тимоти?

Софья Гавриловна. Мы познакомились в пятьдесят первом году на «Лебедином озере» в Большом театре. Он оказался американским военным атташе. А я была обыкновенная молодая советская женщина, член партии и член бюро райкома. Но в Тимоти я влюбилась. Мы встречались восемь месяцев. Он был женат, но готов (был) развестись со своей Джил и жениться на мне. Когда он уехал в Чикаго брать развод, меня арестовали. Это было уже не НКВД, а МГБ. Меня допрашивал и пугал министр Абакумов. Обещал выпустить, если я забуду Тимоти. А потом со мной что-то сделали, и я его, правда, забыла. Я даже не помнила, как тебя родила в тюрьме.

Надежда. Ты меня родила в тюрьме?

Софья Гавриловна. Во внутренней тюрьме на Лубянке. Но я только сейчас это вспомнила. А тогда эта часть жизни вылетела из головы, как будто была стерта. Только иногда у меня были сны, которые на что-то мне намекали.

Надежда. И у меня были сны. Но ты же понимала, что ты меня не могла родить ни от кого.

Софья Гавриловна. Я понимала. Но, судя по отчеству, которое тебе вписали в метрику, думала, что у меня был какой-то Тимофей.

Клава. Ты мне говорила, что он был летчик и где-то погиб.

Софья Гавриловна. По профессии Тимоти, правда, был летчик. И для нас он, правда, погиб, как и мы для него.

Входит Клава.

Клава. Что тут происходит?

Надежда. Доченька, мы решили уехать. Я, папа, бабушка и ты. Фил нас всех берет с собой. Правда, Фил?

Филипп (покорно). О, йес.

Клава. Нет, мамочка, мы с Вадиком остаемся здесь.

Былкин и Надежда (одновременно). Вы с Вадиком?

Клава. Да, мы с Вадиком.

Надежда. А ты вообще подумала…

Клава. Мамочка, я твоя дочь. Когда я в кого-то влюблена, я думаю только о том, как я его люблю.

Микола. Вот это да! Везет же кому-то. Ничего у него нет, ни кола, ни двора, ни грошей, а ему такая жинка достается. Разве ж это справедливо? Ладно. Как сказал поэт, пиду шукать по свету, дэ оскорбленному есть чувству уголок. А вас, Клавуся, буду любить издаля, как Петрарка Лауру. (Идет к дверям, но возвращается.) Да, забыл. Это вам на свадьбу. (Протягивает футляр с колье.)

Клава. Нет, Коля, это я все-таки не возьму, это слишком дорого.

Микола. Та ерунда! (Махнув рукой, уходит.)

Прахов (Клаве). А все-таки жаль.

Клава. Чего?

Прахов. Вы столько времени потратили на Достоевского.

Клава. А мне не жалко. Очень хорошая проза. Но стихи Вадика мне нравятся больше.