Текст книги "ТТТ"
Автор книги: Владимир Янов
Жанр: Детские приключения, Детские книги
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 9 (всего у книги 54 страниц) [доступный отрывок для чтения: 18 страниц]
22
На следующее утро меня разбудили глухие удары в шаманский бубен. Я оделась и выбежала в большой зал, где увидела в сборе почти всё племя, кроме бойцов из охраны. Все собравшиеся были одеты в пёстрые нарядные одежды из китайских тканей и ценных шкурок. На лицах же было радостное ожидание, ведь не каждый день здесь женят молодого вождя на невесть откуда взявшейся прекрасной волшебнице. Грустна была лишь я и несколько молоденьких и хорошеньких девушек, видимо, тоже имевших на моего Унушу свои планы. Мне не хотелось огорчать моих друзей из прошлого грубым отказом, но и замуж идти под шаманский бубен я тоже не желала. Оставалась надежда лишь на то, что жених не выполнит моё требование вернуть мне таёжный талисман, но тогда я навсегда останусь среди этого племени, и тогда мне действительно лучше выйти замуж за симпатичного молодого вождя.
Тем временем все собравшиеся, под радостное дребезжание бубнов, медленно, празднично потянулись к выходу из пещеры. Разведка племени доложила, что враги наши куда-то исчезли, и свадьбу решили отметить на ритуальной поляне одновременно с победой над дикарями. На этой поляне, как мне объяснили, всегда отмечают свадьбы, победы, похороны вождей и всякие другие важные, по мнению вождя и главного шамана, события. Как я поняла, торжество должно было стать выдающимся явлением в местной истории. Однако мне с каждым шагом становилось всё менее весело, а вдруг всё-таки выдадут меня замуж, и что я скажу тогда папе с мамой? И потом, если я все-таки вернусь в свое время, мне уже никогда нельзя будет устроить свадьбу, потому что у меня уже есть муж, пусть и оставшийся в древних эпохах…
Тем временем, мы пришли на большую, чисто выкошенную поляну посреди буйного смешанного леса где-то между Сестрой и Племянником, и расположились по кругу. Нас с Унушу поставили в центр, одели на нас венки из полевых цветов и кедровой хвои. Я вопросительно посмотрела на счастливого Унушу, показала ему на ладонь и спросила:
– Где Камень? Талисман где?.
Он понял, заулыбался, стукнул себя в грудь и гордо что-то произнёс, что я поняла с радостью и досадой.
– Всё в порядке.
С радостью – потому, что обладание волшебным камнем оставляло мне надежду на возвращение к вам, а с досадой потому, что мне не хотелось огорчать моих друзей расставанием, да еще в такой праздничный день. Ведь я тайно задумала сбежать со свадьбы с талисманом в руках. Под тот же шаманский бубен к нам подошёл гордый Таргу, он что-то недолго говорил, обращаясь то к нам, то к племени, потом вынул из-под одежд что-то и передал Унушу, а мой жених – мне. И я была вновь счастлива – на моих ладонях лежал медленно разгорающийся костёр Волшебного Камня. Таргу вновь обратился к нам, и вдруг я его поняла – небесный талисман переводил мне его корявую сбивчивую речь. Голос на незнакомом гортанном языке звучал совершенно непонятно, но смысл сказанного сразу возникал в голове вслед за сказанным. А говорил он вот что:
– Наш великий воин, удачливый охотник и будущий вождь племени Белого Леопарда и его прекрасная солнцеподобная невеста Марьяну (именно так и сказал, Пашка, ты не смейся в сторону) осчастливили нас, согласившись связать себя узами семьи, чтобы сохранить наш великий род и приумножить наши победы. Я сейчас самый счастливый человек в нашем мире, теперь я могу умереть с улыбкой на лице, потому что я спокоен за своё племя и за его будущее. Я сегодня передаю власть новому вождю – сильному, смелому и умному Унушу. Новый вождь с прекрасной женой Марьяну сделает наш народ ещё более великим и счас……
Но мудрый Таргу не успел закончить свою венчальную речь. На последнем слове ему в горло вонзилась чёрная безжалостная стрела, выпущенная из лесной чащи. И тут же большая пёстрая орава этих полузверёнышей с криками выскочила из-за деревьев вокруг священной поляны, окружила всех нас, наставила на нас свои луки и пики и застыла, чего-то ожидая. И я поняла, кого они ждут. Когда утих шум и гам, из-за большого многовекового дуба вышел всем нам известный Абдулла. Он подошёл к нам с Унушу, развязно уселся на услужливо подставленный кем-то из дикарей чурбак-табуретку и, не обращая внимание на окружающих, заговорил со мной:
– Слушай сюда, «гимназия». Мы оба с тобой крепко попали. Я не знаю, как это произошло, где я и почему я здесь, но я должен вернуться обратно. Слишком много важных дел осталось у меня в Находке. Я тебе конкретно делаю такое предложение. Ты отдаёшь мне этот чудной камешек и рассказываешь, что мне надо сделать, чтобы вернуться обратно. А я обещаю, что не трону тебя и твой народ, отправлю отсюда всю эту дикую банду, – он небрежно кивнул на дикарей, – и дам тебе возможность зажить с этим юношей счастливой семейной жизнью. Это будет прекрасный вариант. Другого я просто не вижу, в натуре. Сила на моей стороне и при малейшем сопротивлении с вашей стороны вы все будете уничтожены, как ваш дедок.
Он хмыкнул в сторону тихо скончавшегося Таргу и продолжил:
– Я же, вернувшись в Находку, сообщу твоим родным, где ты и, может быть, мы что-нибудь придумаем, как выдернуть тебя отсюда. Ну что, по рукам, гимназия?
Он довольно осклабился, жуя во весь рот ещё сохранившуюся жвачку из нашего века, и протянул волосатую руку ко мне, требуя священный амулет.
Я стояла застывшая, точно гипсовая девушка, только без весла. Ярость клокотала во мне, соседствуя с испугом. Я ненавидела эту дикую толпу убийц мудрого Таргу, но и боялась этой руки и этих людей с луками и пиками вокруг меня. Рядом со мной несколько дюжих мужчин держали вырывающегося Унушу. Но юноша был ещё совсем слаб, раны его ещё не затянулись, и каждое движение отражалось мучительной гримасой на его лице. Наконец дикарям надоело его удерживать, и один из них небрежно стукнул юношу здоровенной дубиной по голове, после чего мой жених закатил глаза и затих.
И тут я очнулась и ощутила, как камень в моей руке вдруг нагрелся, и от него пошла в меня неведомая могучая сила. Я вдруг почувствовала, что нас теперь двое и мы сильны как никогда. Я крепко сжала камень в руке и подумала про себя, что ни в коем случае я его не отдам этим уродам. И только я это подумала, как из камня вдруг ударил оранжевый ослепительный луч наподобие боевого клинка или старинного меча. Я взмахнула этим мечом вокруг себя и все злое племя, все наши враги оказались отброшенными от нас на добрую сотню метров. Я этого совсем не ожидала и сама перепугалась от свершившегося.
Мгновенно отброшенные от нас неведомой силой, дикари пришли в такой ужас, что они все стремглав кинулись дальше в лес и исчезли в нём, оставив после себя лишь противный запах потных, грязных тел. С нами остался только оглушённый и ошеломленный Абдулла. Его почему-то забросило на макушку высоченного кедра, где он и сидел в развилке ствола с растопыренными руками, с глупейшим выражением лица и туго-туго что-то соображал. Наконец он кое-что понял и плаксиво заскулил-закричал сверху:
– Эй, «гимназия», ты что? Я же пошутил! Сними меня отсюда, я с детства висоты боюсь.
Снимать его мы не собирались. Пусть сам постарается, учить надо таких крутых и наглых. Племя Унушу, тем временем, вернулось в посёлок и занялось подготовкой к скорбной процедуре прощания со своим вождём, шаманом и просто мудрым и добрым человеком Таргу. Теперь, когда я овладела искусством обороны с помощью волшебного Камня, мы уже никого не боялись. Наоборот, дикари, разбросанные неведомой силой по окрестным лесам, разбегались от нас в ужасе при случайных встречах в лесу… Что интересно – никто из них серьёзно не пострадал, но страху они набрались надолго.
На следующий день Унушу снова собрал всё племя на ритуальной поляне. Тело вождя положили в центре, окружив его собранными женщинами цветами – пионами, лилиями, ветками цветущего шиповника и кедровой хвоей. Мужчины сразу с утра отправились куда-то вверх в сопку рыть могилу, а женщины оплакивали старого вождя. Всю предыдущую ночь они пели погребальные песни и плачи, а днём, когда солнце перевалило за полдень, тело вождя переодели в чистый белый саван из китайской ткани, положили на носилки, четверо сильных воинов подняли их, и вся траурная процессия отправилась к месту захоронения, которое оказалось на самой вершине горы Сестра.
Медленно поднималась печальная колонна с телом любимого вождя по узкому гребню, заросшему плетучим виноградом, лимонником и молодыми кедрами. С высокого утёса я кинула взгляд в долину реки, и вдруг, как по команде, сквозь дымку столетий проступила вдали за рекой на мгновение моя родная Находка с мостами, портами, трубами и кораблями на рейде. Я вспомнила своё недавнее видение на пляже и посмотрела туда. И далеко-далеко я увидела себя, загорающую на песке и смотрящую мне прямо в глаза. Наши взгляды, казалось, встретились, затем заструившаяся дымка скрыла нас друг от друга, и время снова разделило нас.
Во время погребения с вершины горы я снова с тоской осмотрела девственные места побережья, на которых только через много сотен лет возникнет мой родной и любимый город. Сверху я увидела даже то самое болото, на котором потом построят мой район, мой дом и мою школу. Похоронили мы мудрого Таргу на самой вершине величественной Сестры, откуда было видно далеко-далеко, до самого дальнего перевала.
Затем мы вернулись в их полусожжённый посёлок прямо под горой на берегу реки Сучан, где я и прожила с моими новыми друзьями ещё несколько дней.
Вопрос о моей свадьбе с Унушу как-то отпал сам собой, ибо у них был мудрый обычай, согласно которому считалось, что если во время свадебных торжеств кто-либо в племени умирал, то брак считался не состоявшимся. Народ полагал, что в этом случае духи выступают против свадьбы, и жених вынужден был давать невесте богатые отступные, а помолвка расстраивалась. Бедный Унушу выглядел очень несчастным. Слишком много горя свалилось на него. Смерть Таргу, расстроившаяся свадьба, необходимость восстанавливать разорённый посёлок, держать постоянную готовность к отражению новых нападений. Но он держался стойко и мужественно. Худощавая фигура юного вождя с забинтованными мною, незажившими ещё ранами, мелькала в посёлке то тут, то там.
Работа в поселке кипела полным ходом. Мужчины восстанавливали сожжённые стены, латали проваленные крыши, чинили повреждённый частокол вокруг посёлка. Женщины выкладывали заново разбитые очаги, чинили повреждённую в сражениях одежду и занимались стряпнёй, как и в наше время. А я слонялась по посёлку, не зная, чем заняться и, наконец решила пройти в пещеру к Унушу, который руководил работами по её расширению.
23
Я шла по пробитой тропке среди первобытного леса и не могла нарадоваться его красоте. Буйство лесных трав чуть выше сменялось зарослями кустарников – малины, смородины, жимолости – ягода на которых уже созрела и так и просилась в рот. А ещё выше расстилался зелёный океан деревьев, изо всех сил тянувшихся вверх к солнцу. Трепетные берёзки, осинки, перемежались со строгим дубняком, внезапно сменявшимися рощицами могучих красавцев-кедров. Весь зелёный, поющий и цветущий мир был переплетён в плотную непроходимую сетку крепкими лианами с уже начинающими спеть гроздьями винограда, лимонника, актинидии.
А какой воздух был вокруг! Совершенно чистый, словно отфильтрованный, состоящий, казалось, из одного кислорода, напоённый ароматами цветов, трав, ягод и свежей зелени, несущий в себе, к тому же, запахи моря и гор, он был так плотен и целебен, как живительный бальзам. У меня было такое чувство, что мои лёгкие едва не трещат под напором такого необыкновенного и непривычного для городского жителя воздуха.
Я легко и беспечно поднималась по тропинке в сторону видневшейся впереди нагромождением серых скал вершины сопки, мурлыча старую песню «Люди идут по свету», которую мы не раз напевали в лагере у геологов, как заметила чуть в сторонке справа сплошь усыпанные большущими спелыми тёмно-вишневыми ягодами кусты малины. Устоять было невозможно, и я свернула с тропы и принялась лакомиться крупной сочной ягодой. Вы же знаете, я немало бываю в тайге и сейчас, но таких ягод я раньше никогда не видела и не пробовала. Не в силах оторваться, я уходила всё дальше в сторону от тропы и вскоре оказалась в густом кедраче под сопкой.
Малинник заканчивался, и я уже собиралась поворачивать обратно, как вдруг чьи-то сильные грубые руки схватили меня сзади за локти, затем перехватили через пояс, а огромная мосластая немытая ладонь зажала мне рот, и меня потащили куда-то чуть ли не волоком, едва давая дышать. Я попыталась рассмотреть своего обидчика, и сердце моё содрогнулось. Это был свирепый дикарь, видимо, из тех, кто ранее нападал на племя Белого Леопарда, едва прикрытый вонючими грубыми шкурами, грязный и потный.
Тяжело и часто дыша, он тащил меня всё глубже в таёжную глухомань, где у него, наверно, было устроено жилище. Я попыталась кричать из-под его ладони, но он так свирепо глянул на меня, что мой писк застрял у меня в горле. Я думаю, что ему, при необходимости, ничего не стоило бы меня придушить, как надоедливого котёнка, и тотчас забыть об этом. Самое обидное, что на этот раз со мной не оказалось моего защитника, моего таёжного оберега и талисмана, вновь подаренного мне моим бывшим женихом Унушу. В этот раз я спрятала его в своей постели, чтобы не потерять случайно в тайге. Будь он со мной, этот дикарь уже сейчас, суча ногами от страха, верещал бы перепуганным поросёнком на вершине самого могучего кедра в округе. Ну, а пока что это он меня тащил, как куль с солью, неизвестно куда.
Стало значительно темнее. Дикарь затащил меня в самую чащу леса, в сумрачный густой ельник, где под крутым склоном я увидела прикрытое свежим хвойным лапником его логово. Он грубо бросил меня на землю и хрипло крикнул что-то и погрозил мне грязным кулачищем. Я, пытаясь прийти в себя, осмотрелась вокруг. По всей вероятности, я была где-то в районе небольшой сопочки, у нас называемой Племянником, рядом с которой сейчас построен мост через реку Сучан на Порт Восточный.
Но сейчас это место было настолько дикое и непролазное, что сориентироваться было почти невозможно, не то, чтобы убежать от этого дикаря. На склоне среди кустарника и деревьев проглядывали не то крупные глыбы, не то небольшие скальные выходы известняка, а чуть выше и справа от меня в скалистом выступе отчётливо виднелся прикрытый лапником глубокий грот. Однако, не дав мне как следует осмотреться, эта дикая личность с мерзкими гримасами подскочила ко мне, больно ткнула в бок кулаком и показала на погасшее кострище пониже его жилища.
– Мой новый хозяин хочет закусить, – поняла я. – Но, надеюсь, не мной.
Чтобы не злить это чудовище, я набрала хворосту, снизу положила сухой хвои, кусочек бересты, чиркнула спичкой, и вскоре весёлое пламя охватило всё кострище. Дикарь пришёл в неописуемый восторг. Его глаза налились восторженным блеском. Он смотрел то на меня, то на весело горящий костёр и не мог сообразить, как это мне удалось так быстро разжечь его.
– Эх ты, – подумала я тогда, – Сюда бы моих друзей Сашу и Пашу, они тебе за минуту не только костёр бы развели, но и такую ушицу сварили бы, что ты бы до конца твоих дней не забыл бы.
Но пока я вспоминала вас, мой дикарь из оврага принёс кусок туши свиньи и положил в пламя. Запахло палёным. Я решила помочь этому невеже и, насадив мясо на сырую ветку, приготовила из неё неплохой шашлык. Наевшись сочного мяса, дикарь подобрел, стал заигрывать со мной, игриво трогать меня пальцем и оглушительно хохотать при этом. Это уже становилось опасным. Незаметно от него я подобрала в овраге увесистый булыжник и положила возле костра поближе к себе – а вдруг пригодится.
Наконец, он решил, что поиграл достаточно, грубо толкнул меня и показал на логово. Я отчаянно запротестовала, попыталась убежать, но дикарь, не обращая внимания на мои протесты, быстро схватил меня в охапку так быстро, что я не успела даже взять припасенный камень, и потащил в своё жилище. Я впилась зубами в его руку, он закричал и сильно ударил меня по голове, и я, уже теряя сознание от ужаса и боли, вдруг отчётливо услышала хлопанье больших крыльев, затем почувствовала резкий удар, мой дикарь испуганно закричал, я ощутила, как ослабли его пальцы, успела подумать, что это, похоже, какие-то ангелы пришли за мной, и потеряла сознание.
Пришла в себя я от ветра, дующего мне в лицо, от мерного шума гигантских крыльев над моей головой и поняла, что я лечу, вернее, что меня в полёте куда-то несут. Я открыла глаза и встретила прямой спокойный взгляд красивого юноши, держащего меня в сильных руках. Но самое поразительное, чему я и сейчас верю с трудом, это то, что мы летели над лесом и над нами, прямо за спиной у юноши равномерно колыхались большие кожистые крылья. В такт каждому маху крыльев его спинные мышцы бугром вздувались и опадали, и тотчас дыбились его грудные мускулы, заставляя крылья взмахивать, а нас, хотя и медленно, но двигаться вперёд. Тело юноши было покрыто не длинной, но густой шерстью, однако лицо, шея и руки до локтей были открыты и смуглы.
Мы летели совсем невысоко, едва не задевая верхушки деревьев. Мне было видно, что моему спасителю очень тяжело. Он тяжело дышал, пот ручьём лился с его лба. Я как ноша была для него явно чересчур тяжела, но он упорно летел к своей цели, крепко держа меня в своих руках. Я же просто трепетала от страха, видя с такой высоты под собой верхушки елей, тополей и острые скалы Наконец, я почувствовала, что мой спаситель снизил скорость, перешёл на планирующий полёт и вскоре он плавно спикировал в самую гущу старого кедрача близ отвесных скал Сестры, где бережно опустил меня на полянку, а сам присел рядом, утирая пот со лба рукой, а кончиком крыльев как опахалом обмахивая лицо.
Я еле встала на ноги, пошатываясь и дрожа коленками. До меня, наконец, дошло, чем я рисковала, и от чего меня избавил этот феноменальный летающий юноша. Да и полёт над скалами в чьих-то обессиливающих руках тоже не располагал к радужным фантазиям. Но кто он такой, этот сказочный спаситель, откуда взялся, как он живёт, один он или у них есть свой летающий народ?
– Ты кто? – спросила я его. – Как тебя зовут? Он посмотрел на меня в упор и протяжно крикнул куда-то вверх.
– Спасибо тебе за помощь, – начала я.
Но необыкновенный летающий юноша уже не слушал меня. Он привстал на ноги, расправил огромные кожистые, покрытые лёгким серым пушком крылья, взмахнул ими, отчего вокруг зашумели кусты и листва деревьев, подпрыгнул и легко взлетел. Поднявшись выше деревьев, он сделал надо мной широкий прощальный круг, трубно прокричал опять в вышине и исчез за могучими кедрами.
Ошеломлённая всем произошедшим я огляделась и обнаружила, что стою как раз у тропы, с которой меня похитил дикарь. Я спустилась в селение родного мне племени Белого Леопарда у реки и нашла там всех моих друзей в величайшей тревоге. Унушу обнаружил моё исчезновение не сразу, но тотчас организовал всех своих мужчин на мои поиски. Самые лучшие следопыты пошли по моим следам. Они нашли место, где меня схватил дикарь, и группа захвата пошла по следам моего похитителя, так что через час пойманный абориген уже сидел в поселке, связанный по рукам и ногам, затравленно озирался и ожидал решения своей участи. Я уговорила Унушу отпустить его на волю, взяв с него слово уйти из этих мест и никогда более не попадаться нашему племени.
Пленнику развязали стягивающие его путы. Он со страхом наблюдал за действиями воинов, ожидая неизбежной смертельной кары за свой поступок. Когда же ему показали на лес и объяснили, что отпускают безнаказанным, он кинулся сначала мне в ноги, прося прощения, а затем стремительно исчез в лесу.
А вечером Унушу у костра рассказал мне о моём спасителе, крылатом юноше. Его очень редко встречают люди Унушу в тайге и только в случае большой опасности. Так, он однажды спас пятилетнюю девочку, на которую напал голодный тигр. На глазах отчаявшихся родителей он упал с высоты на тигра, и хищник убежал, испуганно озираясь и поджав хвост. Он же спас и самого Унушу, когда тот, раненый тремя стрелами и потерявший в глубокой трещине заветный талисман, сорвался со скалы и полетел вниз на острые камни. Крылатый спасатель поймал его на лету уже над самыми камнями и принёс к тайному убежищу племени Белого Леопарда как раз перед моим появлением у них.
Чжурчжени называют его Тоомба, что по-ихнему означает – «летающий добрый дух». Никто не знает, где он живёт, чем питается, как проводит зиму. Он появляется внезапно и так же исчезает, молча творя добрые дела. Я даже тогда подумала, может, это действительно один из ангелов, о которых столько упоминаний в Библии. А теперь мне кажется, что он просто обыкновенный летающий человек, какая-то ветвь гомо сапиенс на древе эволюции, обретшая крылья. И из него-то потом молва и сотворила ангелов.
Марина на мгновение задумалась, вспоминая свои необыкновенные приключения. А Паша, воспользовавшись паузой, добавил:
– Марина, это же просто невероятно – летающий человек-спасатель. И, кстати, легенды о летающих людях есть почти у всех народов мира, даже у нас в Приморском крае. Помните, у Арсеньева в «Дерсу Узала» есть ночная встреча с кем-то похожим. Он тогда тоже вспомнил легенды о летающих людях. Ну ладно, рассказывай дальше, а то нам скоро уже надо обратно возвращаться.
И Маринка продолжила:
– Я понимала, что моя жизнь в племени Белого Леопарда подходит к концу. Они уже привыкли ко мне, считали меня своей соплеменницей, почитали меня как королеву, ничего не позволяли делать, однако я всё это время пыталась научить их тому, что умела сама, но чего они ещё не знали и знать не могли, но что могло им пригодиться в жизни.
Вместе мы с Унушу смастерили арбалет. Помнишь, Сашка, мы с тобой несколько лет назад увлекались арбалетами и переделали их не один десяток. Я вспомнила основное, а Унушу оказался очень сообразительным, изготовил арбалет из самшитового дерева и в меткости превзошёл всех. Теперь за племя Белого Леопарда можно было не беспокоиться, так как они приобрели для того времени настоящее супероружие. И без добычи на охоте они уже не останутся, и от любых врагов отобьются. Хорошо сделанный арбалет бил мощно, и без промаха.
А молоденьких девушек вечерами я собирала у костра и обучала женским премудростям, которые знала сама. За несколько вечеров они освоили вязание и приодели своих друзей в фасонистые толстые свитеры, отчего мужчины племени сразу приобрели вполне современный спортивный облик. А однажды рыбаки принесли найденных на берегу залива многочисленных кальмаров, выброшенных волнами на сушу. Я тотчас собрала у них содержимое чернильных мешков и объяснила Унушу, что это отличная краска, которой можно рисовать и писать на гладких дощечках, бересте, тростнике. Так, я думаю, подвигла их к созданию письменности и возникновению изобразительного искусства.
Однажды Унушу, расстроенный нашей неудавшейся свадьбой, спросил меня, что я хотела бы по обычаю получить как отступное. И я, конечно, попросила оставить мне волшебный амулет. Я объяснила своему несостоявшемуся жениху и мужу, что все равно не смогла бы остаться жить в его племени, что я никогда не стала бы ему хорошей женой. Я объяснила, что там, далеко в будущем, через много сотен лет, дома меня ждут папа и мама, друзья, что мне надо учиться в школе и что там совсем другая, но моя жизнь. У каждого из нас есть своя жизнь и, главное, прожить её честно, чтобы не стыдно было смотреть в лица ушедших предков и пришедших потомков.
Пусть это звучит слишком напыщенно, но теперь, когда меня пронесло сквозь время, я думаю, что в этом есть доля истины. Еще я сказала Унушу, что восхищена им самим и его славным племенем, и буду всегда помнить о нём и его людях, но я должна вернуться в своё время и в своё племя. А без его таёжного талисмана я не смогу этого. Он понял меня и молча вложил заветный амулет в мои ладони.
А потом храбрый Унушу заплакал и попросил оставить ему что-нибудь на память. Я оставила ему свою плохонькую фотографию, случайно завалявшуюся в рюкзаке, и мой складной ножик с пятнадцатью предметами, который папа мне привёз с Тайваня и подарил в прошлом году.
Чувствуя близкое расставание, Унушу всё время был возле меня, заглядывал мне в глаза как больная овчарка, и, мне кажется, всё-таки надеялся, что я передумаю с возвращением. Наконец он на что-то решился и с таинственным видом решительно позвал меня с собой. Мы пошли в уже известную мне пещеру, скользнули в боковой отвилок, затем через узкий лаз, скрытый большим обломком скалы, попали в систему тесных извилистых проходов, уводящих куда-то вниз. Мы пробирались, низко пригнувшись, почти на четвереньках, среди каменных завалов и пробитых в скалах узеньких пролазов и вскоре упёрлись в серую монолитную стену. Здесь можно было встать в полный рост.
Унушу поджёг новый факел вместо угасающего, торжествующе обернулся ко мне, протянул руку к скале и ликующе произнёс:
– Вот самая главная тайна моего племени. Я сам только недавно узнал её от старого вождя. Смотри! – и он указал факелом на стену пещеры.
Сначала я ничего не поняла. Но, присмотревшись, увидела, что стена эта сверху состоит из светло-серого известняка, а снизу – из тёмно-серого, почти чёрного андезита. Но самое поразительное, что на стыке этих пород мощной полосой блестело что-то жёлтое. Это была огромная золотая жила толщиной в руку, а местами и поболее. Золотая струя блестящей анакондой протягивалась через всю стену и терялась в нижней части горной выработки. Унушу неотрывно смотрел на меня, и в его глазах стояли слёзы:
– Останься, Марина, это всё будет твоё. Ты будешь самой богатой женщиной в мире. За это золото можно иметь всё, что ты захочешь.
Я грустно улыбнулась, обняла его и поцеловала в щёку:
– Никакое золото не доставит мне сюда моих маму, папу, друзей и родных. Мои любимые книги, газеты и журналы, фильмы, аудиокассеты – ты даже не знаешь, что это такое. Ах, если бы у меня здесь был хотя бы мой фотоаппарат!.. Увы, наверное, каждый должен жить в своём времени. Прости меня, мой прекрасный Унушу, но мне пора возвращаться домой, и никакое золото меня здесь не удержит. Только будь осторожен. Нельзя, чтобы Абдулла узнал об этих сокровищах. Ему всегда будет мало золота, оно ценится и у вас, и в нашем времени.
Молчаливые, мы вернулись в селение, и я стала прощаться с племенем. Я думала, что меня давно заискались и заждались и вы, и мои папа и мама. Если бы я знала, что здесь у вас прошел всего-навсего один час, я бы, наверное, пожила там еще. Превратилась бы в ученого-этнографа, а потом написала бы целую книгу о тех временах. НО я этого не знала и очень торопилась.
Единственное, что тяготило меня в то время, так это исчезновение Абдуллы. С дерева он как-то всё-таки спустился и пропал в зарослях. Больше я его не видела. Я не желала ему зла, хотя он многое заслужил за свои подлые поступки, но ничем не могла ему и помочь. Он навсегда пропал в лесу близ устья реки Сучан столько лет тому назад.
Я оставила на память людям племени Белого Леопарда всё то, что нашла в своём рюкзачке. Самой симпатичной и смышлёной девчушке Тару, на которую засматривался и сам Унушу, досталась моя пластмассовая расчёска с зеркальцем из японского города Отару. Маленький туристский компас и блокнотик с трёхцветной шариковой ручкой я оставила Унушу. Перед этим я научила его пользоваться всем этим, и он очень неплохо стал ходить в тайге с компасом по азимуту и научился рисовать в моём блокноте лесных зверей. Видимо, у него был талант художника. Он даже набросал однажды мой портрет в блокноте и получилось очень даже похоже.
Выйдя на площадь посреди городища, я в последний раз обняла моего славного Унушу, помахала собравшемуся вокруг племени руками, ласково коснулась и потёрла оживившийся талисман ладошкой и чмокнула его в самую серёдочку. Необыкновенный камень, словно почувствовав моё желание, мгновенно перенёс меня к вам сюда. И надо же так? Там у меня прошло около недели, а у вас тут всего не более часа.
– Ребята, – закончила Марина с печалью в голосе свой рассказ, – как только мы выберемся отсюда, я обязательно свожу вас на могилку дедушки Таргу на вершине Сестры. Она должна сохраниться до наших времён. Он был очень мудрый, очень добрый и очень храбрый. Ему нужно поставить памятник на века. Чтобы и ещё через тысячу лет люди будущего знали и помнили мудреца Таргу.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?