Текст книги "Дом с розовыми наличниками. История про странных обитателей"

10.Муки творчества

Угрюмый Костик был столь всецело поглощён ваянием из песка причудливой формы замков, что неведомое окружающим его стремление к выражению собственного отношения к действительности носило весьма условный характер символов, обозначений, сравнений. Никто из нас не ведал загадочный смысл, заложенный его изощрённым воображением. Следовать тайному ходу его мыслей было непостижимой задачей. Сам же Костик с повышенным вниманием присматривался к окружающему. Непосвящённому же могло порой казаться, что тот или иной жест, выраженный рукой, головой либо миной лица был сделан абсолютно невпопад. Но мы создали язык собственного эсперанто, с помощью которого успешно общались. Его душевное состояние пропорционально отражалось на нас. Как это происходило мы, естественно, объяснить не могли, во всяком случае, общепринятым методом передачи эмоций, согласно законам парапсихологии, однозначно, это не соответствовало. Хотя элемент телепатии несомненно присутствовал. Он сообщал нам о своём душевном местопребывании причудливой асимметрией воздвигаемых песочных сооружений, что непосвящённым могло показаться просто беспорядочным нагромождением рассыпающихся глыб.

Время от времени он разражался неистовым негодованием, конвульсивными телодвижениями исполняя загадочный танец, результатом которого было разрушение так тщательно выстроенных замков. Когда же возвращалось спокойное сердцебиение и ментальное тело водворялось на прежнее место, наш несловоохотливый собеседник принимался восстанавливать порушенное, нагромождая с новым рвением ещё более причудливые формы из песка.

Когда, на его взгляд, получалось наиболее удачное сооружение, угрюмый Костик погружался в мир эзотерического созерцания, из его неприспособленных уст тогда пузырящимся ожерельем вырастала янтарная виноградная гроздь. Он шептал непонятные заклинания, каббалические символы слагались в сатанинскую симфонию. В такие моменты Снегурочка обязательно нетерпеливо стучалась внутри жестяной коробочки и просила немедленно открыть крышечку, чтобы ей можно было бы отчётливей слышать произносимые заклинания.

Обычно в такие мгновения обе зеркальные половины коробочки отражали предметы в перевёрнутом виде, а громоздкие тяжеловесные вещи обретали способность левитации. Людские возможности выходили за рамки привычного. Мы ощущали единство с космическим разумом.

Янтарная гроздь на устах Кости быстро наливалась живительным соком и зрела на глазах. Эскулап становился бесконечно внимательным, его ловкие подвижные пальцы исполняли немыслимые классические вариации на блестящих фрагментах инструментального ансамбля медицинского предназначения. Его психотропный натиск надвигался гигантским выбросом родившейся из недр Чёрной Дыры новой звёздной системой. Это подтверждало реальность гипотезы Большого Взрыва.

 
Как судьбы хитро сплетены
волей небесной!..
Взором в зияющий провал луны
упасть, как в бездну…
И если волей неожиданно ослаб,
стал малодушен, —
не избежать дьявольских лап,
коль смысл нарушен.
О, как в сей миг стучит в висках,..
в груди – как зуммер!..
– будто в глубины погрузился батискаф —
пилот безумен.
И остаётся только горько уповать
на Богоматерь,
ибо не станем больше ликовать,
впав в лунный кратер.
А может он и есть тот самый вход
в ад преисподней,
где мы окажемся, попав однажды под
гнев господен?..
 

Невзирая на новейшие достижения передовой научной мысли, представившей свежие доказательства существования некой реальной космической силы, ведающей всеми процессами в мире, двигающей всем, начиная от элементарных частиц и кончая гигантскими галактиками, Снегурочкой был отмечен такой феномен: если угрюмый Костик погружался в мир эзотерического окружения, то причудливость его песочных изваяний становилась доступной для постороннего осмысления.

Открытие это Снегурочка обещала обнародовать после проведения дополнительных исследований и опытов на насекомых, и подтверждения открытия аналитическими заключениями. Но уже сейчас она с полной уверенностью могла подтвердить то, что наряду с поглощением существующих галактик бесконечностью Чёрной Дыры, есть закономерная противоположность, по принципу трубы откуда выбрасываются с немыслимой силой абсолютно обновлёнными некогда исчезнувшие галактики.

Теория Гигантского взрыва, стало быть, имеет обоснование в глубинной деятельности подсознательных процессов мозговой функции Костиного сознания. Вторгаясь в мир подсознания, исследователь погружается в безграничное космическое пространство. Благодаря постижению внутреннего микрокосма становится доступным понимание макрокосмической сути вещей. Исключительная закономерность идентичности совершаемых процессов в большом и малом даёт возможность признать официально выдвигаемую здесь теорию единства малого в большом.

Несмотря на то, что в учёном мире вполне приемлем плюрализм мнений и оппонирующие противники не пришли пока к единому мнению в области мироустройства, можно однозначно утверждать: существует кармическая связь между внутренним миром человека и происходящими космическими процессами.

 
Набивает оскому болотная тишь
слуховой перепонке
и взгляда истому
непременно за сим в синеве ощутишь,
волочась неторопко по небу спитому.
Полинявших небес измусолен шаблон:
загодя уготован для масс бессловесных.
Да и всё бытие есть стандартный талон, —
предначертан для мук и страданий телесных.
Коль покроется ряской болото небес, —
проступившая серость – знамение свыше.
В декорациях смене
надежда телес
на реальность иллюзий в отдушине,.. нише…
почерпнуть освежающей нови глоток, —
новой формой отвлечь от реальности мрачной.
Ну а далее ждёт нас, быть может, виток
бытия
по спирали пространства
удачный.
 

11.Осенняя грусть

 
Занавесочку качнул ветерок…
За окном царит осенняя грусть,
будто чувства заточили в острог
лишь доносится извне: шасть да хрусть.
 
 
Шмыгнул рыжею лисицею день
в подворотне, заметая следы.
Туча в небе разлеглась, как тюлень
в окружении привычной среды.
 
 
Уползает солнца влажного спрут
за черту береговой полосы,
и уносится волнами труп
дня, забрызгавшего чёрным усы.
 
 
На рассвете новый мир отворит
дверь в грядущее для праведных дел, —
лишь звезда на небосводе сгорит
перед тем, как улететь в запредел.
 

Что-то странное происходит с Магистром когда наступает осень. Лишь только стриж Маркус отщебечет прощальную песню и, наговорив всем кучу любезностей, быстро обратится в уменьшающуюся точку, которую вскоре и вовсе поглотит небесная лазурь, – Магистра охватывает неодолимая страсть к музицированию. Охваченный вдохновением, трясущимися руками он собирает вокруг себя ноты и заплетает их в замысловатый узор музыкальной композиции.

Правда, музыки мы так никогда и не слышали, но Магистр утверждает, что звучащие мелодии великолепно-божественны. Но иначе и быть не может, ведь наш Магистр, слагая мелодию, берёт ноту от солнечного луча, нанизывает на неё ноту шуршащей кленовой позолоты, добавляет полтона весёлого ветра, для уравновешивания звукоряда выпрашивает у Мальвины пару хрустальных горошин, хранящихся всегда в её цветастом кармашке и так до тех пор, пока не добьётся нужного звучания. Багровый от неимоверного напряжения, с пересохшими потрескавшимися губами и дрожащими от возбуждения руками, он весь во власти вдохновения.

– Амплитуда колебания сердца у меня увеличилась в десять раз! – убеждённо восклицает возбуждённый Магистр, прикладывая дрожащую ладонь к левой стороне груди.

Тем временем грустнооранжевохрупкие, разномастнодождливокричащие, ржавоскрипучепечальные, гулкопронзительномокрые звуки разносятся по сторонам. Место творения композитора напоминает беспорядочный хаос. Он то крепко трясёт ствол дерева, долго прислушиваясь к грустной мелодии осыпающейся листвы, то собирает в кулёк из газетного клочка шелест засохшей травы, а то в серой свинцовости тучи скрупулёзно выискивает звонкую ноту искрящейся дождинки.

Магистр истерзан осенней грустью. С него прямо стекают потоками аккорды мятущихся чувств. Лицо печально морщится, словно увядшее до срока яблоко, а фигура понуро изгибается то ли в виде скрипичного ключа, то ли вопросительного знака.

– На меня давит тяжёлый небесный купол. В воде он гораздо легче. Пойду отдохну в пруду, – озабоченно молвит маэстро и направляется к тихой застоявшейся воде. Его выпроваживает из пруда только нагрянувший мрак и, словно застигнутый врасплох в чужом жилище, обескураженный Магистр понуро влачится восвояси. По его мрачному виду можно сразу понять, что мелодия осени сегодня не сложилась в гармонию.

– Последний день Помпеи! – стонет в отчаянии он, скребя крючковатыми пальцами потную матовость собственной плеши. – Я погибаю в обломках обрушившейся симфонии.

– Это всё предрассудки, – сочувственно возражаю я. – Просто терзающий вас внутренний конфликт не нашёл своего разрешения в музыке. Вот у Фрейда сказано, что личность, спасаясь от поражения идиосинкразией, обретает себя в творчестве. Следовательно, для вас важен сам процесс творчества, но никак не конечный результат.

– Ну не скажите! – упорно оппонирует творец. – Разумное существо посредством мысли воздействует на материю, в результате чего эволюционирует космос и из хаоса образуются формы. Идея «мира, который должен быть построен» – есть эманация Разума Демиурга. Соотношения этой идеи к формам проявления являются законами природы. А этими формами являются время, пространство и причинность. Через время и пространство я пытаюсь свою идею воплотить в одном из бесчисленных проявлений. Только и всего.

– Идея, исходящая от разума и облачённая в материю, начинает действительное существование, – согласился я. – Но абстрактность жизни не есть ли подтверждение того, что совершаемое действие под влиянием побуждения, возникшего вследствие некоего смятения чувств, не управляемых сознанием, исходит от фатальной неизбежности, предопределённой судьбой?

– Возможно это так. Но для подтверждения необходимо вывести закономерности, которые пока что нам не известны. Генезис, приведший к определённому явлению должен быть подвержен всестороннему анализу.

В глазах Магистра мерцает мятежный огонь, зажжённый от пламени осени.

Маэстро сворачивает новый газетный кулёк и принимается озабоченно собирать разбросанные вокруг звуки. Проходя мимо тумбочки, на которой находится журнал регистрации умных мыслей, он на мгновение задерживается и смахивает в свой кулёк отражение осеннего пламени, вспыхнувшее на червонно-золотом колечке.

Там временем на коричневом саквояже пришельца Феди весы, оценив незарегистрированную в журнале, но проскользнувшую в голове Магистра Осени мысль, уверенно перевесили правой чашечкой, установив бесспорное превосходство разума над безрассудочной деятельностью мозга. А в журнале отпечатался звук неповторимый и нежный, сорвавшийся с безмолвных уст грустного Магистра (хотя Федя сказал после, будто кто-то оставил среди страниц мокрое жёлтое пятно).

 
Злобные щупальца молний
город схватили за горло…
Трепетом души наполнив,
хлёстко вгрызались свёрла
струй дождевых холодных
в спины домов понурых.
Посредством условий погодных
вскрылся характер хмурый,
в сущности, скверной природы
мира страстей и страданий.
Мятежная смена погоды
сопутствует духу метаний.
Сложный процесс созиданья
конфликтностью форм бытия
являет предмет испытанья
либидо, – так чувствую я.
 

* * *

Федя достал из своего саквояжа внушительную по объёму книгу в потёртом кожаном переплёте. На обложке крупной арабской вязью было выведено «Ал-Хови» («Объемлющий») и рядом помельче – имя древнего персидского мудреца-философа «Абубакр Мухаммад ибн Закария Рози».

Бывший провизор погрузился в изучение премудростей древнего манускрипта. Давно замечено, что несмотря на многократное перечитывание труда, каждый раз чтец находит в нём всё новые понятия. Глубина содержания трактатов, стало быть, совершенно бесконечна. Книгу можно открывать на любой странице и всё равно там найдётся ответ на терзающий вопрос. Там содержится лишь то, что ты желаешь прочитать в настоящий момент. Бесконечная череда смыслов меняется, усложняясь соответственно интеллектуальному развитию читающего. Значит «Ал-Хови» не сеет разумное, доброе, вечное, но предоставляет право заинтересованному читателю самому пожинать плоды собственного же развития.

Итак, обладатель старинного манускрипта погрузился в бесконечность изложенных в нём понятий.

…Спустившись по запутанному лабиринту коридоров в сырое подземелье, Федя очутился в тесном и тёмном помещении, напоминающем склеп. Тускло мерцающая свеча не освещала вокруг, но ослепила глаза. Зрению необходимо было некоторое время, чтобы привыкнуть к мраку.

– Ты обратил внимание насколько я терпелив? – донёсся дребезжащий старческий голос и из глубины комнаты чёрная ломкая тень метнулась по потолку. К провизору не спеша придвигался безобразный Горбун. Вскоре стало возможным вблизи разглядеть его уродливую внешность. Его изрядно помятое платье обильно измазано глиной, жиденькая козлиная бородка таит избыток скрытого сарказма и только зелёные зрачки излучают изумительно таинственный живой свет. Если бы не дребезжащий старческий голос и жалкий вид убогого уродца, Федя мог бы и испугаться.

– Я не стремлюсь торопить события дабы форсировать развязку, – пояснил Горбун.

– Какую развязку? – спросил пришелец.

– Каждый находит свой смысл, достигнув предельных глубин. Но в Книге лишь я один изведал глубины до самого дна.

И только тут гость заметил у стены стеллажи со стопками книг. Все они были похожи на ту, что держал в руках странный Горбун.

– О! У вас так много книг! – искренне изумился Фёдор. – Но отчего все они так внешне похожи?

– Это не столь существенно. Главное различие в том, что для каждого человека мною написан его персональный трактат, – с гордостью молвил Горбун.

Запах спёртого воздуха в книгохранилище действовал одурманивающе. Плесень и ладанный дух напоминали о прожитом времени. Уродец замер надолго у книжной полки, казалось, он совершенно забыл о присутствии постороннего.

– А это твоя! – громко воскликнул вдруг старец. – Она ещё не дописана. Видишь, здесь надпись «Ал-Хови»?.. Многие главы ещё предстоит написать. Новые смыслы ты ещё откроешь себе. Можешь идти и читать, постигая её.

Последние слова Горбуна гулко отозвались в мрачном помещении и словно укатились по лабиринту коридора. Старец удалился во мрак. Слабое пламя свечи не позволяло детально разглядеть его в комнате, но шорох пера по бумаге напоминал о присутствии Горбуна, который продолжал прерванное занятие. Много позже Федя сообразил, что в бесконечности понятий «Ал-Хови» можно разобраться только с помощью самой этой книги. И однажды в долгих поисках смыслов он натолкнулся на одно откровение, из которого понял лишь это:

 
…безысходна неизбежность,
повелитель судеб – рок.
Допускается погрешность
лишь на кротость и безгрешность.
– Вникни в смысл этих строк!
 
 
Лета тройка укатила,
отзвенели бубенцы.
Лишь дымят костров кадила,
заслонив от нас светило.
…Ржут печально жеребцы…
 

12.Пути-дороги

В ответ на отправленный нами запрос наконец-то пришла долгожданная бандероль с весьма ценным содержимым – шедевром полиграфического искусства среди печатных изданий подобного рода. Красочная, прекрасно иллюстрированная книжка замечательного детского писателя Григория Остера. «Зарядка для хвоста», являющаяся исключительным раритетом в области детской литературы, представляла собой голубую мечту любого очкастого букиниста.

С приобретением этого ценнейшего художественного издания количество экземпляров, собранных Чёрной Вдовой для Кузиной библиотечки, таким образом, стало равным ста пятидесяти. Необыкновенный мир детства, воплощённый в фантастические формы, предстал многообразием сказочных персонажей. Теперь с полной уверенностью можно сказать, что все (вплоть до мало мальски популярных) известные детям во всём мире сказочные герои собраны воедино. Столь кропотливо собираемая детская библиотечка охватила своим содержанием все континенты и государства земного шара и даже исчезнувшие в тумане веков, а также, рождённые воображением авторов города и страны.

В цветном и чёрно-белом исполнении были убедительно представлены и необычайные приключения удивительного Кота в сапогах, и изумительно-прекрасная Изумрудная страна, и замечательные похождения деревянного Буратино – теперь всё это можно было легко представить, погрузившись с помощью воображения в мир детских грёз.

Легче всего можно попасть в любую на выбор из сказочных стран с помощью бумажного кораблика (такого примерно, на каком путешествовал стойкий Оловянный Солдатик), борта которого густо испещрены лирическими стихами.

 
Кораблик деревянный,
Как Стеньки быстрый струг,
И солнце над поляной —
Мой верный детский друг.
А я спешу над кручей
Кораблик тот догнать…
Такой вдруг детский случай
Мне вспомнился опять.
Умчался мой кораблик, —
И где его искать?
Когда запас иссякнет, —
Где может он пристать?
Теперь изучен мною
Весь вахтенный журнал:
Куда спешит от зноя
Кораблик – я узнал.
 

Пирога, на которой папуасское племя людоедов завезло пленённого ими Пятницу на затерянный в океане необитаемый остров, вполне могла стать проводником между отчаявшейся в своих поисках Чёрной Вдовой и удачно спрятавшимся в непроходимости джунглей острова маленьким Кузей.

Окружив себя разновеликими стопами книг, Вдова целеустремлённо вникала в их суть, внимательно изучая (уже в который раз!) их содержание. Уже не менее десяти тысяч укромных заповедных мест в разных уголках мира, в которых мог бы притаиться её маленький шалунишка стали известны ей. Она боялась отправиться в путь лишь по той причине, что в случае возвращения Кузи могла бы разминуться с ним по дороге.

Стоя на распутье неограниченного числа путей, Вдова не решалась сдвинуться с места. Оставалось лишь ожидать, когда её ребёнку наскучит игра в прятки и он сам вернётся к ней. Каждое мгновение Кузя мог появиться в комнате, поэтому мать неустанно ожидала его.

Может быть он уже подбирается с севера – тогда непременно задержится, обласканный тёплым встречным ветерком, с юга же его привлечёт благоухающий аромат экзотических орхидей, с западной стороны – зачарует разливающееся зарево солнечного восхода, а в отношении востока – быть может именно в той стороне скрывается малыш, продолжая увлекательную игру в прятки. Разумеется, остаётся лишь терпеливо ждать.

Измаявшаяся Чёрная Вдова исследовала все варианты возможных Кузиных укрытий, распределила книги в стопах по известной одной ей системе, классифицируя сюжеты по принципу географической привязки их к той или иной местности. Так у неё была уверенность в том, что если бы поступила малейшая весточка либо намёк на местопребывание сынишки, она бы непременно знала с какой стороны его ожидать.

На полу её комнаты распределились ряды печатной продукции в золотом тиснении, в глянцевом переплёте, в ярких красочных обложках. И в их сокровенных недрах заключено не менее десяти тысяч вариантов неувядающей надежды. А это в одно и то же время и безгранично много, и необычайно мало.

* * *

 
Призрачен мир и не познан до дна, —
верим в безумное счастье,
вечность ужасною пастью
скалится – брызжет слюна…
 

Довольно странен и до конца не познан окружающий нас мир. Влияние лунных фаз на морские приливы и богатство сельскохозяйственных урожаев, связь между повышением солнечной активности и всплеском массового безумия в мире, падение метеорита и совпадение пророческих знамений, положение планет Солнечной системы и связанное с этим роковое течение судьбы – всё это предстоит ещё постичь.

Но космос столь необъятен. Куда, вроде бы, более проще заключённое в нас самих. Разумеется, судить о человеке необходимо на основании того опыта, который мы имеем сегодня. И многие поступают мудро (так принято считать), когда перенимают опыт параллельно живущих с нами растений, животных, насекомых, а также, стихий, явлений, событий. А некоторые внимают всему сокровенному, обитающему в самых потаённых глубинах сознания. Если же личность мечена печатью тёмных сил, то в её мрачной бездне сгинешь бесследно, да ещё будешь при этом кощунственно проклят коварным роком.

Известен истории и случай с бухарским правителем Улугбеком, который посвятил собственную жизнь развитию ремёсел, искусства, наук. Время его блистательного правления ознаменовалось массой открытий во всевозможных областях человеческих знаний. Из своей астрономической обсерватории бухарский мечтатель достигал отдалённейших уголков вселенной.

Продолжая начатое повествование и принимая сторону оппонента, хочу заметить, что порой обстоятельства принимают весьма законспирированную форму. И тогда, чтобы осмыслить происходящее, потребуется очень изощрённое сознание. Однако извращённость субъекта познания грозит пагубностью порочного влияния оказать фатально-безысходное воздействие на характер проблемы. Случается, что за внешними благодетельными качествами души невозможно узреть той ужасающей глубины порочной натуры, подобно мутному омуту, за плавным течением вод коварно скрывающим свою демоническую сущность.

Так ядовитая женская особь маленького паучка каракурта олицетворяет собой всю трагичность завуалированного коварства:

 
В пустыне Кара-Кум живёт вдова.
Жесток и необуздан её норов.
Среди песков заметная едва,
но сколь порождено о ней легенд и споров!
Она прекрасные сплетает кружева,
чтоб обольстить доверчивого мужа.
Ох, как коварна эта Чёрная Вдова, —
что незавидна участь не сдюжившего гужа.
На ложе, сотканном искусною рукой,
она предастся сладостной утехе
и сложенные лапки кочергой
не выдадут о предстоящем грЕхе.
Она ласкает мужа-паучка
и крУжит его, крУжит в танце брачном:
вскружилась голова подобием волчка
на ложе кружевном и в то же время мрачном.
Когда всепоглощающая страсть
ослабит вожжи наконец едва
и,..
словно карта брошена не в масть, —
самца ужалит Чёрная Вдова.
И он умрёт, как жертва роковой
любви
и страсти данник бедный.
И выпит будет Чёрною Вдовой.
И будет высушен, как лист газетный.
 

Их лучезарные улыбки солнечными бликами отражались на полированной поверхности деревянной лошадки, развевающаяся пушистая грива которой подобно наполненному свежим ветром парусу легко и свободно двигала навстречу волнам крепко спаянный семейный экипаж.

Много завистливых глаз с алчностью наблюдали за тем, с какой гармоничной синхронностью действовал дружный тандем. Скакуну предстоял долгий путь. Походный хурджин был загружен провизией, нехитрый дорожный скарб водрузили на лакированный деревянный круп. Друзья и родные грустно прощались с отправляющимися в дальнее путешествие.

Кузнец забивал последний серебряный гвоздик в хрустальную подкову. Оставалось только слегка шевельнуть поводья, на которых самый искусный ремесленник города отчеканил бронзовые сердца, и конёк резво бы пустился в галоп. Считалось, что благодаря отчеканенным сердцам никакие демонические силы не в состоянии оплести седоков сетью колдовских чар.

Как только созрело золотое солнечное яблоко, звонко ударили литавры. Стало пронзительней чувство родства с остающимися. Ставшая вдруг вязкою почва будто приклеивала копыта коня. Молодые разом пришпорили скакуна. Всколыхнувшаяся крылом пушистая грива мягкой волной обдала седоков и посыпался звонкий стук весело звенящего хрусталя.

Конёк поднимался всё выше и выше. Его вытянутая морда была направлена в сторону солнца. Грациозно перебирая длинными ногами, он с лёгкостью плыл среди белоснежности облаков, набегающие волны небесной лазури весело разбегались, рассекаемые мощью деревянного лошадиного корпуса. И когда путники вовсе исчезли из поля зрения, до слуха провожающих всё ещё доносился весёлый хрустальный звон.

Затем наступила ночь. А наутро все горожане стали свидетелями бесславного низвержения на землю жалких останков того, что так торжественно воспарило в небо вчера. И было ли причиной тому известное женское коварство или непреклонный мужской эгоизм – об этом судить не нам грешным.

 
Каурая лошадка,
серебряный хомут, —
не валко и не шатко
года твои бегут,
как верстовые вехи
мелькая стороной.
Случаются успехи
в… мгновение длиной.
И манит неустанно
сиреневая даль.
И ждёшь, что с неба манна
посыплется. Но жаль!
– В несбыточность надежды
не стоит уповать.
Судьба взывает: «Где ж ты?..
Пора бы подковать
истёртые копытца…»
Отторгнута душой
с заморским вкусом пицца
затюканным ханжой.
Все вольные желанья
осаживал хомут.
…Я отдан на закланье
судьбе. Своё возьмут
года, что промелькнули
и скрылись за спиной.
Зову их: «Гули… гули…
Последуйте за мной!»
Как в выдуманной сказке
вся жизнь моя течёт;
таинственность развязки
меня уж не влечёт.