Текст книги "Хоровое исполнительство. Теория. Методика. Практика"

Владимир Живов
Хоровое исполнительство. Теория. Методика. Практика
Учебное пособие для студентов высших учебных заведений
Издание 2-е, исправленное и дополненное

© Живов В. Л., 2003, 2018

© ООО «Издательство ВЛАДОС», 2018

Предисловие ко второму изданию

Хоровая культура является одним из древнейших видов художественной деятельности. В разных странах её развитие протекало по-разному, но всегда заключало в себе единство хорового творчества, хорового исполнительства и хоровой педагогики. Эти три взаимосвязанных компонента определяют понятие – хоровая культура народа, изучение которой вместе с другими дисциплинами дирижёрско-хорового цикла и составляют высшую цель предмета хороведение. При этом нельзя забывать, что хоровая культура – это не что-то обособленное, а часть общей музыкальной культуры, и хоровое исполнительство (несмотря на присущие ему особенности) – всего лишь один из видов музыкального исполнительства, подчиняющийся его общим законам.

То же относится и к дирижёрско-хоровой педагогике. Ограничение предмета «хороведение» узким кругом технологических проблем, ориентация будущих хормейстеров на решение главным образом технических задач (что, увы, встречается ещё часто), создаёт благоприятную почву для воспитания музыкантов-ремесленников, способных организовать хор и разучить с ним музыкальные произведения, но весьма далеких от проблем истолкования авторского замысла, от подлинной исполнительской интерпретации музыки.

Современное хороведение должно сегодня представлять собой область музыковедения, обобщающей теорию и практику хорового исполнительства как профессионального, так и любительского. Являясь частью системы дирижерско-хоровой подготовки будущих хормейстеров, оно призвано формировать у них не только специальные хормейстерские знания, умения и навыки по руководству хоровым коллективом, но и способствовать обогащению и углублению сведений, полученных на других учебных курсах – в классах дирижирования, вокала, чтения хоровых партитур, сольфеджио, гармонии, истории музыки, психологии, педагогики. В конечном же счете оно должно быть нацелено на воспитание высокоэрудированного специалиста, творческой личности, исполнительской индивидуальности.

Если обратиться к «Словарю русского языка», то можно увидеть, что слова «искусствоведение» и «литературоведение» толкуются в нём как «наука об искусстве» и «наука о литературе». По той же логике слово «хороведение» означает «науку о хоре». А если это наука, то она должна включать как минимум три основных направления: историю хоровой культуры, хоровую теорию и методику работы с хором. В свою очередь, знание истории хоровой культуры немыслимо без изучения хорового творчества композиторов, исполнителей и исполнительских коллективов, а следовательно, без хоровой литературы и истории и теории хорового исполнительства. Сюда же не лишне было бы включить изучение истории хорового образования. Одно это перечисление красноречиво свидетельствует о явной перенасыщенности проблематики курса «хороведение», что требует выделения из «всеобъемлющего» круга его проблем некоторых более локальных направлений, которые, в сущности, могут быть, да и являются самостоятельными дисциплинами.

К таким дисциплинам относится, в частности, курс «Теория хорового исполнительства», основные темы которого составляют содержание данной книги.

Проблема исполнения художественного произведения вот уже несколько десятилетий не перестает быть одной из самых актуальных искусствоведческих проблем. Такое внимание к важнейшему виду творчества, вторичного по своей сути, объясняется растущим интересом различных наук (особенно психолого-педагогической направленности) к вопросам творческого самовыражения личности. Отметим в этой связи, что потребность к самовыражению, составляющая основу жизнедеятельности человека, ярко проявляется в интерпретации получаемой им информации, в том числе в декодировании текста произведения искусства. Интерпретация, трактовка, механизмы понимания текста, способы и границы преобразования информации являются ядром информатики, лингвистики, психологии, герменевтики и многих других наук.

Особенно актуальна проблема интерпретации в музыке, поскольку подлинная жизнь музыкального сочинения начинается только с момента исполнения.

Хоровое искусство живёт по законам, присущим любому музыкально-исполнительскому искусству. Как и другие виды исполнительского искусства, оно подразумевает формирование исполнительского замысла сочинения, т. е. субъективно-объективную интерпретацию (трактовку) авторского текста и её реализацию как на этапе репетиционной работы с хором, так и на стадии концертного исполнения.

Вышесказанное определяет цель курса: вооружить студентов знаниями теоретических и методических основ хорового исполнительства – фундамента их будущей исполнительской и педагогической деятельности.

Для этого он должен решить следующие задачи:

1) раскрыть специфику и общие закономерности хорового исполнительства как одного из видов исполнительского искусства;

2) раскрыть закономерности художественно-выразительного, экспрессивного и архитектонического воздействия общеисполнительских и специальных хоровых исполнительских средств и приемов;

3) раскрыть методические основы и этапы работы дирижера над хоровой партитурой;

4) вооружить студентов рациональной методикой репетиционной работы с хором;

5) дать студентам представление о секретах выразительности дирижерского жеста;

6) ознакомить студентов с вопросами музыкального и музыкально-исполнительского стиля, дать им представление о различных стилистических направлениях, способствовать воспитанию сознательного подхода к выбору соответствующих тому или иному стилю исполнительских приемов;

7) дать студентам представление об этических нормах и правилах, которые должен соблюдать руководитель хорового коллектива.

И ещё одно соображение.

Известно, что качество хора или оркестра и его исполнительский уровень определяются, прежде всего, художественно-исполнительскими критериями его дирижера. Если эти критерии высоки, то руководитель хора или оркестра невольно подтягивает до их уровня возглавляемый им коллектив; если же они низки, то низки и его требования к коллективу и, как следствие, уровень хора или оркестра оставляет желать лучшего. В дирижерско-хоровой, да и в любой музыкально-исполнительской практике давно утвердились два принципиально различных типа педагогов и руководителей. Первые работают с коллективом по принципу «делай, как я», требуя от участников хора безукоризненного выполнения своих указаний, не утруждая себя разъяснением их целесообразности. Другие пытаются сделать певцов хора своими единомышленниками, аргументируя необходимость использования именно этих, а не иных исполнительских средств и приемов. Я являюсь представителям второго типа музыкантов-педагогов. Для меня важно понять, почему сочинение или его фрагмент следует исполнить именно так, а не иначе. Поэтому интуитивное ощущение музыки я подкрепляю её анализом, результатом которого становится аргументация целесообразности применяемых исполнительских приемов. Такой подход даёт возможность сделать из участников хора не бездумных послушных исполнителей воли руководителя, а творцов-единомышленников, сознательно подчиняющихся его требованиям.[1]1
  Пример исполнительского анализа хорового сочинения дается в Приложении 2.


[Закрыть]

Желание передать свой опыт возможно большему числу хоровых дирижеров и хормейстеров и пубудило меня к переизданию данной книги, основные положения которой приводятся в Приложении 1.

Владимир Живов

Введение

В многогранной деятельности хормейстера и школьного учителя музыки исполнительство занимает важное место. От того, насколько ярко и убедительно исполнено произведение или его фрагмент, в большой мере зависит успех их педагогической и учебно-воспитательной деятельности, музыкальный авторитет. Однако если в практическом плане ориентация многих музыкальных дисциплин, изучаемых на музыкальных факультетах педагогических и дирижерско-хоровых отделениях музыкальных вузов, на исполнительство достаточно ясно выражена, то в музыкальной и музыкально-педагогической теории мысль об исполнительстве до сих пор не утвердила себя как наука, имеющая свои закономерности, свои принципы эстетических обобщений, главное же, как отрасль эстетического мышления, влияющего на практику. В то время как в области театра разделение искусств сочинения и исполнения давно реализовалось в размежевании учебных заведений, готовящих писателей, сценаристов, драматургов, актеров и режиссеров, в области музыки композиторов, теоретиков и исполнителей готовят одни и те же учебные заведения. В принципе в этом нет ничего плохого, ибо музыкальное образование должно быть нацелено на получение одной профессии – музыкант; композитор, пианист, скрипач или дирижер хора – это специальности, в которых данная профессия реализуется. Однако жизненная практика показывает, что теоретический фундамент подготовки музыканта той или иной специальности при многих общих моментах, свойственных профессии, должен различаться в зависимости от ее специфики.

В музыкально-исполнительской педагогике всегда остается актуальной проблема отрыва теории от практики. И это вполне естественно, ибо под теорией в музыке чаще всего понимают науку, раскрывающую и объясняющую секреты воздействия музыки, а под практикой – собственно исполнение, то есть интонирование музыки в живом звучании. Понятно, что при таком походе отрыв «запрограммирован»: теория музыки, теория сочинения и теория исполнения – вещи разные. Тем не менее элементарная теория музыки, сольфеджио, гармония, полифония, анализ форм и другие теоретические дисциплины, призванные обеспечить полную музыкальную грамотность, сегодня являются единственной (кроме специальных курсов методики) теоретической базой воспитания исполнителя, хотя специфика исполнительства состоит не только в постижении музыки, но и в передаче ее слушателям в живом звучании. И несмотря на то что в российских консерваториях давно организованы кафедры теории и истории исполнительства, сама теория исполнительства по-прежнему отсутствует, а заменяется курсами «Методика игры на инструменте», «Методика преподавания», «Методика работы с хором», «Хороведение» и т. п.

Однако метод – буквально «ход, путь к чему-либо» – это лишь способ достижения цели, способ соединения теории с практикой и практики с теорией, способ проверки на практике теоретических положений. И любая методика, методические принципы строятся прежде всего на осмыслении и обобщении практики, передового исполнительского и педагогического опыта. То же относится и к методике работы с хором и к хороведению, в поле зрения которых находятся вопросы организации хорового коллектива, репетиционного процесса; работа над хоровым строем, ансамблем, дикцией; методы разучивания произведения, вокальной работы и т. д. Но методика не может и не должна заменять теорию и брать на себя ее функции. И музыкальное исполнительство в этом смысле не исключение. Не подлежит сомнению, что исполнительская практика должна иметь собственный теоретический фундамент, или науку об исполнительстве. Здесь под термином «наука» мы имеем в виду преимущественно его первоначальный смысл, а именно – обозначение системы нормативов, использование которых подчинено главной педагогической задаче – научить музыкально-исполнительской деятельности, хотя в процессе ее решения мы постоянно сталкиваемся с необходимостью познавать закономерности музыки и музыкального исполнительства, в значительной степени приближаясь к деятельности ученого, исследующего музыкальные явления. На наш взгляд, главной целью теории исполнительства является обоснование и формулирование закономерностей художественно-выразительного, экспрессивного и формообразующего воздействия исполнительских средств, вытекающих из содержательных возможностей музыки, особенностей развития, структуры сочинения и ее толкования, голосоведения, фактуры и других моментов. Дело исполнителя – воспользоваться или не воспользоваться этими знаниями и возможностями, предпочесть то или другое, но желательно, чтобы он был осведомлен о нескольких приемах использования темпа, динамики, тембра, штрихов, фразировки. В любом случае знакомство с основными эстетическими концепциями теории исполнительства будет способствовать росту художественных критериев будущих хормейстеров и учителей музыки, поможет им «выстроить» в своем внутрислуховом представлении ту идеальную «модель» исполнения, для реализации которой в живом звучании следует прибегнуть к той или иной методике. Ведь методика – это не что иное как обобщение способов деятельности, направленных на глубокое и прочное усвоение учащимися знаний, навыков, умений. Видеть же в методике некую «панацею», спасение от всех бед – глубокое заблуждение. Верность любой методики проверяется практикой. Как бы изобретательна и занимательна сама по себе она ни была, ее целесообразность может подтвердить лишь практический результат. Только после осмысления и обобщения практического опыта, подтверждающего действенность методических приемов, они могут занять место в теории в виде определенных эстетических концепций. «Критерием истины теории является практика», «теория – обобщение познавательной деятельности в результате практики» – эти философские определения вечны и неизменны, так же как философская формулировка диалектического пути познания: «от практики к теории и от нее вновь к практике». Исходя из этого логично предположить, что вопросы методики работы с хором должны рассматриваться в неразрывной связи с проблемами исполнительскими, равно как вопросы, составляющие основу курса «Хороведение».

Данное учебное пособие создавалось в опоре на ведущие теоретические концепции и идеи современной музыкальной науки: о направленности музыки на восприятие, о роли жизненного и музыкального опыта в восприятии музыки, о взаимосвязях и взаимопроникновении различных видов искусств, о средствах музыкальной выразительности, о принципах художественного воздействия, об управлении слушательским восприятием. Естественно, принимались к сведению высказывания и статьи известных музыкантов-исполнителей, аналитические разработки, так или иначе касающиеся их творчества, другие публикации, рассматривающие различные виды и аспекты музыкального исполнительства.

С изданием в последнее время трудов, посвященных проблемам музыкальной акустики, восприятия, а следовательно, и воздействия музыки и ее отдельных средств (работы Н. А. Гарбузова, Е. В. Назайкинского, В. В. Медушевского, Ю. Н. Рагса, О. Ф. Сахалтуевой и др.), появилась возможность подвести научный фундамент под целый ряд исполнительских приемов, давно ставших достоянием практики.

Поскольку теоретический фундамент музыкального исполнительства не мог быть создан без привлечения эстетической науки, в работе были использованы исследования философов и эстетиков, в которых общие принципы исполнительского творчества рассматриваются в широком философском ракурсе (труды М. С. Кагана, С. Х. Раппопорта, В. К. Скатерщикова, Е. Г. Гуренко и др.). Задачу во многом облегчила возможность опоры на закономерности воздействия, применяемые в области художественного слова, сценической речи, пантомимы, театрального искусства. Главной же базой для создания книги была многолетняя практическая деятельность автора в качестве дирижера профессиональных, любительских и учебных хоров.

Провозглашая новый (хотя и давно назревший) подход к хоровой педагогике с позиции музыканта-художника, интерпретатора, «режиссера-постановщика» музыкального произведения, а не «изготовителя» и «настройщика» хора, нельзя не учитывать и специфику исполнителя (хора) и исполняемого (хоровой музыки). В связи с этим в книгу вошли некоторые вопросы хороведения и методики работы с хором, знакомство с которыми для становления и реализации исполнительского замысла необходимо. В частности, рассматриваются основные элементы хоровой звучности, дается характеристика хоровых партий и составляющих их голосов, основных принципов и приемов хорового письма, хоровой фактуры.

Первой попыткой обобщения этого материала явился лекционный курс «Теория хорового исполнительства», с 1975 г. читаемый автором на дирижерско-хоровом отделении Московской государственной консерватории им. П. И. Чайковского и на музыкальном факультете Московского педагогического государственного университета. Материал курса послужил основой данного труда.

Глава 1
Исполнительское искусство

Специфика исполнительского искусства

Человеческая деятельность реализуется в двух наиболее общих формах – практической и духовной. Результатом первой являются изменения в материальном общественном бытии, в объективных условиях существования; результатом второй – изменения в сфере общественного и индивидуального сознания. В качестве особого типа (вида или рода) духовной деятельности эстетики и философы выделяют так называемую художественную деятельность, понимаемую ими как практически-духовную активность человека в процессе создания, воспроизведения и восприятия произведений искусства. Искусство же они определяют как один из способов духовного освоения мира, «специфическую форму общественного сознания и человеческой деятельности, представляющую собой отражение действительности в художественных образах»,[2]2
  Философский словарь. – М., 1980. – С. 135.


[Закрыть] а произведение искусства или художественное произведение – как «продукт художественного творчества, в котором в чувственно-материальной форме воплощен духовно-содержательный замысел его создателя-художника и который отвечает определенным критериям эстетической ценности».[3]3
  Эстетика: Словарь. – М., 1989. – С. 274.


[Закрыть] Если же рассматривать произведение искусства как некую предметно-физическую организацию, то нужно отметить, что оно выступает как особая материальная конструкция, которая создается и существует как сочетание звуков, слов или движений, как соотношение линий, объемов, цветовых пятен и т. п. Разумеется, целиком свести произведение искусства к этой материальной конструкции нельзя. Тем не менее художественное произведение неотделимо от своей материальной плоти, равно как и от средства того искусства, к которому принадлежит.

Известно, что все виды искусства, несмотря на различия в способе создания художественных ценностей, характере и типе образности, взаимосвязаны и имеют много общего как в самом процессе выражения, так и в организации средств выражения. Однако для того чтобы сконцентрировать внимание на сущности исполнительского искусства, необходимо прибегнуть к сравнению и классификации искусств, выделяя тот иди иной существенный для данной группы признак.

Существует много вариантов классификации искусств. Их группируют по способам существования, восприятия, средствам воплощения: например, разделяют на «зрительные» (т. е. воспринимаемые глазом) и «слуховые» (воспринимаемые слухом); на искусства, использующие природный материал – мрамор, дерево, металл (скульптура, архитектура, прикладное искусство), и искусства, применяющие в качестве материала слово (художественная литература), и, наконец, искусства, где в качестве материала выступает сам человек (исполнительские искусства); на искусства «пространственные», «временные» и «пространственно-временные»; «односоставные» и «синтетические», «статичные» и «динамичные».

Применительно к теории исполнительства последняя классификация может рассматриваться в качестве основания для дальнейшего познания специфики этого вида искусства.

В самом деле, каждый вид искусства имеет либо процессуально-динамический (временной), либо статический характер. Разделив (разумеется, условно) искусства на «статичные» и «динамичные», мы легко обнаружим их различия. Первые обладают пространственной формой существования в виде «произведений-предметов» (живописное полотно, архитектурное сооружение, скульптурная композиция, изделие декоративно-прикладного искусства и т. д.), вторые имеют временной или пространственно-временной характер и воспринимаются как «произведения-процессы» (танец, театральное действие, музыкальная пьеса и т. д.).

В «статичных» искусствах результатом художественной деятельности является конкретный, единичный и, как правило, уникальный предмет, обладающий художественной ценностью. Здесь царит оригинал. Правда, находится место и для копии. Но располагается она на «внушительном расстоянии», что подчеркивает существующие между ними различия и даже их несоизмеримость. К тому же в «статичных» искусствах творческий акт создания художественных ценностей может быть совершенно не связанным с их воспроизведением. В «динамичных» же искусствах процесс создания художественных ценностей и процесс воспроизведения неразрывны и как бы переливаются один в другой: первый на заключительной стадии вбирает в себя частицу второго; в свою очередь процесс воспроизведения обязательно включает в себя элементы созидания. Иначе говоря, в отличие от «статичных», в «динамичных» искусствах в системе «автор» творческий акт не завершается. Художественное проектирование выполняется здесь в своих главных чертах, образуя основу произведения-процесса. Вследствие этого возникает необходимость в завершающей стадии, где происходит мысленная конкретизация продукта творческой деятельности автора произведения. Эта стадия художественного проектирования в «динамичных» искусствах передается исполнителю. Причем спроектированная автором духовная основа произведения может «овеществляться» в бесконечном многообразии правомерных исполнительских вариантов, в каждом из которых в то же время реализуется и вторая стадия художественного проектирования, конкретизирующая продукт авторского творчества.

Отсюда следует, что в «динамичных» искусствах художественная деятельность бывает первичной и вторичной. Первая охватывает деятельность автора произведения (композитора, хореографа, драматурга), вторая – главным образом деятельность исполнителя (певца, танцора, актера). Понятия «первичность» и «вторичность» в художественной деятельности нужно понимать и использовать только в их соотнесенности. Первичность художественной деятельности существует только в отношении к деятельности вторичной, и наоборот. Значит они проявляются исключительно в парных взаимосвязях, таких, например, как «драматург – режиссер», «драматург – актер» или «драматург – исполнители» (режиссер и актеры в их единстве). Вторичность исполнительства определяется тем, что исполнение состоит в творческом воссоздании произведения – результата первичного процесса творчества. На современном этапе развития исполнительство – это творчество на основе уже готового текстового материала, первоначально созданных художественных образов, тогда как объектами воплощения первичного художественного творчества служат, как правило, внехудожественные явления действительности. Таким образом, исполнение есть как бы вторичное отражение действительности, отражение посредством творческого воспроизведения продукта первичного отражения.

В «статичных» и «динамичных» искусствах первичная и вторичная деятельность существенно различаются. Если в «статичных» искусствах первичная художественная деятельность бывает только самостоятельной, а вторичная – только «несамостоятельной», то в «динамичных» искусствах и та и другая являются относительно самостоятельными. Так, например, музыкант-исполнитель не может обойтись без композитора. Но и композитор, в свою очередь, нуждается в инструменталистах и певцах. То же самое относится к драматургу и актеру, балетмейстеру и танцору. Только особое сотрудничество автора и исполнителя способно породить полноценное искусство. В первичном творчестве действительность выступает опосредованной через личность художника. В творчестве же исполнителя действительность выявляется опосредованной как бы вдвойне. Образы, созданные писателем, поэтом, композитором, в исполнительском воплощении приобретают черты и краски, определяющиеся мировоззрением исполнителя, его индивидуальностью, творческой манерой, талантом, мастерством.

В зависимости от своего индивидуального склада исполнитель подчеркивает или затушевывает те или иные черты первичного образа. Такая возможность появляется у него потому, что одной из главных особенностей первичного образа является его многозначность, позволяющая найти многие варианты исполнительского воплощения. Каждый артист, вольно или невольно, приносит в первичный образ нечто свое. Отсюда следует, что исполнение – это не только воспроизведение первичного художественного образа, но и перевод его в качественно новое состояние – исполнительский художественный образ, самостоятельность которого по отношению к первичному образу все же относительна. В то же время и первичный образ также не может считаться абсолютно независимым от исполнения, коль скоро речь идет об исполнительских искусствах. Он несет в себе необходимые предпосылки образа исполнительского, его реальную возможность, исполнительство же есть претворение этой возможности в действительность.

Итак, исполнительское искусство есть «вторичная, относительно самостоятельная художественно-творческая деятельность, заключающаяся в процессе материализации и конкретизации продукта первичной художественной деятельности».[4]4
  Гуренко Е. Г. Проблемы художественной интерпретации. – Новосибирск, 1982. – С. 3.


[Закрыть] Это определение выявляет границы исполнительского искусства, но не исчерпывает всех его особенностей. Так, наряду со вторичностью и относительной самостоятельностью творческой деятельности необходимо наличие творческого посредника между создателем художественных ценностей и воспринимающим субъектом (публикой). Другой важной чертой исполнительства является то, что в большинстве случаев исполнение есть непосредственный акт творчества, который совершается перед слушателями, зрителями сейчас, в данный момент. К тому же публичное выступление артиста объединяет в себе и творческий процесс и продукт этого процесса. Совпадение деятельности и ее результата также относится к характерным особенностям исполнительства. Известно, что ошибку, допущенную во время публичного выступления исполнителя, уже невозможно исправить, что свидетельствует о необратимости исполнительского процесса. С этой чертой связана другая особенность исполнительского творчества – невоспроизводимость процесса публичного выступления, поскольку абсолютно точное его повторение невозможно. Наконец, интересной и важной особенностью исполнительского искусства является наличие прямых и обратных связей интерпретатора с аудиторией. Благодаря этому возникает возможность непосредственного влияния публики на ход творческого процесса.

Все эти признаки весьма существенны для характеристики исполнительского искусства. Но самой главной чертой, определяющей его специфику, является наличие художественной интерпретации, под которой мы понимаем исполнительскую трактовку продукта первичной художественной деятельности.[5]5
  Напомним, что первоначальный смысл термина «интерпретация», часто употребляемого как синоним слова «исполнение» – interpretatio (лат.), означает именно и только истолкование, объяснение, прочтение.


[Закрыть]

Интерпретация – центральное понятие эстетики исполнительского искусства. Оно вошло в обиход в середине XIX в. и употреблялось в художественной критике и искусствознании наряду с термином «исполнение».

Смысловое значение понятия «интерпретация» заключало в себе оттенок индивидуализированного прочтения, своеобразия артистической трактовки, тогда как значение слова «исполнение» ограничивалось строго объективной и точной передачей авторского текста. Долгое время соперничество этих терминов в теории исполнительства проходило с переменным успехом, что было связано в основном со сменой представлений о роли интерпретатора в музыке. Там, где художественная практика начинала отвергать формально точное воспроизведение композиторской мысли и в противовес этому всячески стимулировать индивидуальность, творческую самостоятельность дирижера, инструменталиста, певца, термин «интерпретация» постепенно вытеснял из употребления понятие «исполнение». И наоборот, абсолютизация исполнительской свободы, субъективистский произвол, приводящие к искажению содержания и формы произведения и замысла автора, немедленно вызывали активное противодействие. Тут же вопрос о необходимости точного следования авторскому замыслу приобретал особую остроту, и употребление термина «исполнение» вместо понятия «интерпретация» считалось более оправданным и закономерным.

Вместе с тем, при всем своеобразии смыслового содержания этих понятий, они долгое время указывали на один и тот же объект, отсылали к одному и тому же явлению. И «интерпретация», и «исполнение» обозначали продукт исполнительской деятельности – другими словами, то, что отзвучало в процессе живого интонирования. Позднее в понимании этих терминов появились различия. Суть их сводилась к тому, что слово «исполнение» по-прежнему означало продукт исполнительской деятельности, тогда как «интерпретация» – лишь часть этого продукта, представляющую собой творческую, субъективную сторону исполнения. Таким образом, исполнение мысленно расчленялось на объективный и субъективный «пласты», первый из которых связывался с творчеством автора, а второй (собственно интерпретационный) – с творчеством исполнителя.

В целом же взгляды на «интерпретацию» и «исполнение» обнаруживают одну общую черту. Как правило, интерпретация не выводится за рамки исполнения и либо целиком отождествляется с ним, либо характеризуется как одна из его сторон. При этом и исполнение и интерпретация неразрывно связываются с продуктом исполнительской деятельности. Однако исполнительская деятельность в целом и ее продукт, результат могут и не совпадать. Это тем более относится к интерпретации, которая в системе исполнительской деятельности проявляется на различных ее этапах, охватывая:

1) протекающий в сознании артиста процесс построения собственной исполнительской концепций;

2) действия, направленные на ее реализацию;

3) «овеществленную» исполнительскую трактовку, реализованную в живом звучании.

Как видим, художественную интерпретацию правомерно рассматривать и как исполнительскую деятельность, и как ее результат, и как акт, предваряющий непосредственную деятельность и связанный с формированием исполнительского замысла. Но как бы мы ее ни рассматривали, именно художественная интерпретация является тем критерием, с помощью которого можно отделить исполнительское искусство от прочих видов художественной деятельности.

Установление этого специфического сущностного признака позволяет точнее сформулировать содержание данного термина. «Исполнительское искусство есть вторичная, относительно самостоятельная художественная деятельность, творческая сторона которой проявляется в форме художественной интерпретации».[6]6
  Гуренко Е. Г. Указ. соч. – С. 109.


[Закрыть] Эта формулировка, принадлежащая Е. Г. Гуренко, наиболее точно выявляет специфику и своеобразие исполнительства и может быть использована в качестве основы для познания специфики музыкального исполнительства.