Текст книги "Мифы и предания славян"

Николай Дубовской. Радуга

В мордовских мифах встречается упоминание о «женщине-молнии» Йондол-бабе, возможно, йондол – искаженное додола.

Имена Додолы – дудулейка, додолице, додилаш, дудула.

Доля

Доля – доброе божество, помогающее Макоши, ткет счастливую судьбу.

Представляется в облике милого юноши или красной девицы с кудрями золотыми и улыбкой веселой. На месте устоять не может, ходит по свету – преград нет: болото, река, лес, горы – Доля вмиг одолеет.

Не любит ленивых да нерадивых, выпивох и всяких плохих людей. Хотя поначалу дружбу заводит с каждым – потом разберется и от плохого, злого человека уйдет.

«…А ты постели им дорогу золотыми камнями, сделай так, чтобы век с ними да не с кудластой рваной Обидой, а с красавицей Долей, измени наш жалкий удел в счастливый, нареки наново участь бесталанной Руси».

(А. М. Ремизов. «К Морю-Океану»)

Желя

Желя (Жля) – богиня смертной печали. «Желя», «желение» – скорбь по умершим. Считалось, что даже одно упоминание ее имени облегчает душу.

В славянском фольклоре сохранилось много плачей и причитаний. Однако с принятием христианства на Руси появились специальные поучения, ограничивающие проявление неумеренной печали по умершим. Например, в «Слове св. Дионисия о жалеющих» говорится: «Если отшедшим отселе душам тамо какая полза от желения?» Сходное обозначение обрядов «желенья и карания» встречается в перечислении различных языческих обрядов в списке XVII века древнерусского «Слова некоего христолюбца…».

«…И пускай несет темная Желя погребальный пепл в своем пылающем роге».

(А. М. Ремизов. «К Морю-Океану»)

Жива

Жива (Зива) – западнославянское женское божество, главное в земле полабов. Согласно некоторым интерпретациям – богиня жизни и плодородия.

Изображения этой богини имеются на нескольких довольно схожих рисунках. Зива изображена как обнаженная женщина с плодами в руках. Следует заметить, что так традиционно изображают римскую богиню Цереру.

Согласно хорватской легенде, некий благочестивый человек на своей телеге отвозит раненного в битве бога на гору к вилам. За это Жива, утренняя звезда, учит возницу пахать землю и разводить скот.

Сосуд-календарь IV века н. э.

В польском пантеоне существовал Жив – двуполое божество. Жив считался божеством благополучия, верховным правителем Вселенной, божеством красоты и весны. Согласно польским преданиям, весной Жив (Живый) превращается в кукушку, чтобы возвещать людям время года, определять, кто сколько проживет на белом свете, и за это люди приносили ему жертвы. В польских летописях рассказывается, что на горе Живице был построен храм, и в нем весной, в первые дни мая собирался во множестве народ. Там молились о счастье и благоденствии на весь предстоящий год.

Крестьяне

Весеннее поклонение Ладе и Живу свидетельствует о том, что они составляли одно божество и относились к светоносному началу – к всеобщей любви и жизни природы. Жива была женским божеством, подобно тому как Живитель был у древних пеласгов мужским божеством оплодотворения. Литовцы называли Ладу Золотой Пани, чехи – Красопани. Праздник в ее честь начинался вместе с торжеством солнца.

Зевана

Зевана (Дзевана) – юная и прекрасная богиня лесов и охоты, которая любит охотиться в светлые лунные ночи, с оружием в руках мчится она на борзом коне по лесам, сопровождаемая ловчими псами, и гонит убегающего зверя.

По народным рассказам, чудесная дева охотится в дебрях Полабии и на высотах Карпатских гор.

Изображается в куньей шубе, верх которой покрыт беличьими шкурами. Сверху надета вместо епанчи кожа медведя. В руках она держит натянутый лук со стрелою или капкан, подле нее положены лыжи и битые звери, рогатина и нож. В ногах лежит собака.

Этой богине молились ловцы, прося у нее счастья в охоте. В ее честь приносилась часть добычи. Жертвовали ей шкуры убитых зверей.

Николай Дубовской. Лесная река

Виктор Васнецов. Отдых Владимира Мономаха после охоты. Нач. XX в.

Есть свидетельство о разрушении ее изваяния (идола) в Польше в 965 году.

В других племенах, связанных с лесом и охотой, она называлась Дива, Дева, Дивия, Златая Баба, Баба и т. п.

В греческой мифологии ей соответствует дочь Зевса Артемида, а в римской – Диана.

Ипабог

Ипабог – у вендов бог охоты. Но помогает он только охотникам неалчным, убивающим животных для пропитания, а не корысти ради. Иных же охотников наказывает – капканы и ловушки ломает, по лесу водит, добычу прячет.

Животных Ипабог любит, заботится о раненых, лечит их. Представлялся Ипабог в плаще, на котором были изображены сцены охоты.

Старейшее упоминание об этом боге – надпись «Ипабогх» на одном из идолов, представляющем этого бога с лучами и рогами на голове, а также с орудиями для ловли зверей на спине. Кроме этого идола, не найдено каких-либо других упоминаний об этом боге.

Мара

Мара в славянской низшей мифологии – призрак, видение, дух в облике женщины, Смерть. Мара у украинцев – призрак, привидение, злой дух. Мора у сербов – домовой, у поляков – кошмар. Сходные названия имеют и подобные существа у других индоевропейский народов.

Мара – одно из самых таинственных и «смутных» существ в поверьях русских крестьян. Мара – дух в облике высокой женщины или сгорбленной старухи, но с длинными распущенными волосами. Иногда красивая девушка в белом, иногда женщина, одетая в черное и рвань.

Образ Мары в русских поверьях призрачен. Это туман и марево, она имеет влияние на судьбы людей, появляется только в определенное время – в полдень дня или года, в полночь дня или года.

Никифор Крылов. Зимний пейзаж. Русская зима

Она олицетворялась в образе устрашающем: неумолима и свирепа, зубы ее опаснее клыков дикого зверя, на руках страшные, кривые когти, Смерть – черна, скрежещет зубами, быстро мчится на войну, хватает падших ратников и, вонзая в тело свои когти, высасывает из них кровь.

Русские памятники изображают Смерть или страшилищем, соединяющим в себе подобие человеческое и звериное, или сухим, костлявым человеческим скелетом с оскаленными зубами и провалившимся носом, почему народ и называет ее «курносою».

Встречая весну торжественным праздником, славяне совершали обряд изгнания Смерти или Зимы и повергали в воду чучело Мораны. Как представительница зимы Морана побеждается весенним Перуном, который разит ее своим кузнечным молотом и на все летнее время низвергает ее в подземную темницу. Согласно с отождествлением Смерти с грозовыми духами, древнее верование заставило этих последних исполнять ее печальную обязанность. Но так как Громовник и его спутники являлись и устроителями небесного царства, то понятие о Смерти раздвоилось, и фантазия изображала ее то существом злым, увлекающим души в подземный мир, то посланницею верховного божества, сопровождающею души усопших героев в его небесный чертог.

Болезни рассматривались нашими предками как спутницы и помощницы Смерти.

Переплут

Переплут – бог у восточных славян, дух земли, или пашни, или поля, или луга.

Мелкое божество. Бог изобилия, семян и всходов. Те же божественные обязанности приписывают и Семарглу.

Добрый толстяк, вечно уплетающий что-нибудь за обе щеки. Трудяга. В поле заморозки отводит, шепчет в небо – дождь кличет, клубни землей прикрывает, птиц отгоняет.

Все лето вокруг сада-огорода мается, ходит-вздыхает, ждет урожая. А уж дождется – завалится за изобильный стол и пирует, ест без устали, любо-дорого посмотреть. И выпить не против.

Переплут упоминается вместе с берегинями в «словах» против язычества. По гипотезе В. Пизани Переплут – восточнославянское соответствие Вакха-Диониса.

Переплутъ, русское церковнославянское слово, образованное от от рус. «плут», «плутать» или «переплыть», если Переплут имел отношение к мореходству.

Данные о Переплуте недостаточны для точного определения его функций. Не исключена связь с именами богов балтийских славян типа Поренут, Поревит и с табуированными именами, производными от имени громовержца (Перун).

Переплут среди других языческих богов упоминается в «Слове св. Григория» и «Слове Иоанна Златоуста о том, како первое погании веровали в идолы», где сообщается лишь, что в честь Переплута пили, «вертячеся в розех». Смысл этого оборота остается неясным: это может означать, что пили из рогов или что пили во время вождения хороводов.

Подага

Подага – один из эпитетов архаичного женского божества природы и земли: «подающая», «подательница благ», то есть женская ипостась Даждьбога. «…Одни прикрывают невообразимые изваяния своих идолов храмами, как например, идол в Плуне, имя которого Подага…» (Гельмольд).

Известен также Подаг – бог звероловства. Изображался со зверем в руках. Существовали особые приметы и заговоры, при помощи которых охотники пытались задобрить его, – тогда он и зверя в ловушку заманит, и птицу подведет.

Начинающим охотникам он, как правило, помогает, чтобы привить им страсть к охоте.

Считалось, однако, что если же он на какого-нибудь охотника рассердится, то удачи ему в охоте никогда не даст – возвращаться тогда ему из лесу с пустыми руками.

Возможно, имя Подага тождественно польск. Pogoda, упоминаемому как одно из имен божеств сезонного типа.

Поревит

Поревит – пятиликий бог у вендов, почитавшийся в городе Коренице на острове Рюген. Поревит изображался без оружия и был вторым в числе трех богов, почитавшихся в Коренице наряду с Руевитом и Поренутом.

Саксон Грамматик в «Деяниях Даннов» (XIV в.), описывая разрушение храмов в Коренице в 1168 году, сообщает, что епископ Абсалон сначала уничтожил идола Ругевита, а затем Поренута – божеств балтийских славян. У идола Поренута было четыре лица на голове и пятое на груди, левой рукой он касался лба, а правой – бороды.

Посвист

Посвист (Похвист, Позвизд) – грозный бог непогод и бурь. Имеет вид свирепый, волосы и бороду всклокоченную, епанчу долгую и с крыльями нараспашку.

Киевляне почитали его не только богом бурь, но еще и всяких воздушных перемен, как добрых, так и худых, полезных и вредных. Почему и просили о даровании красных дней и об отвращении непогод, которые почитались находящимися под его властью и управлением.

Масовяне называют большой ветер Похвисцием. В сказках Посвиста иногда заменяет Соловей-разбойник, воплощающий злую и разрушительную силу ветра.

 
«Когда же на берег Посвист
Седые волны мчит,
В лесу кружится желтый лист
Ярясь, Перун гремит…»
 

(А. К. Толстой. «Князь Ростислав»)

Прове

Прове (Проно, Пров, Прово) – бог просвещающий, пророчествующий. Под этим божеством славяне понимали предопределение, управляющее миром и распоряжающееся будущим.

«Прове» или «проесть» – провещающий, пророчествующий. «Проно» – от слова «про ны» или «прознать нас», то есть предведать или проникнуть.

Прове был известен у поморских славян. Они почитали его вторым по значимости божеством после Световида. Истукан его стоял на высоком дубе, перед которым был жертвенник. Вокруг дуба земля была усеяна двуликими, триликими болванами. В Старгарде почитался как высшее божество.

Имя Прове – один из эпитетов Перуна – правый, справедливый. Имя Прове сопоставляют также с именем бога Поревита у балтийских славян и определяют его как божество плодородия.

Федор Васильев. После грозы

Алексей Саврасов. Избушка со старым дубом

Обычно своего идола Прове не имел, почитался во время празднеств в лесах или рощах возле священных дубов. В книге «О германских богах» описано, как по примеру алтенбургского епископа Герольда был сожжен лес, посвященный Прону.

«…По дороге пришли мы в рощу, единственную в этом краю, которая целиком расположена на равнине. Здесь среди очень старых деревьев мы увидали священные дубы, посвященные богу этой земли, Прове. Их окружал дворик, обнесенный деревянной, искусно сделанной оградой, имевшей двое ворот. Все города изобиловали пенатами и идолами, но это место было святыней всей земли. Здесь был и жрец, и свои празднества, и разные обряды жертвоприношений. Сюда каждый второй день недели имел обыкновение собираться весь народ с князем и с жрецом на суд. Вход во дворик разрешался только жрецу и желающим принести жертву или тем, кому угрожала смертельная опасность, ибо таким здесь никогда не отказывалось в приюте. У славян имеется много разных видов идолопоклонства. Ибо не все они придерживаются одних и тех же языческих обычаев. Одни прикрывают невообразимые изваяния своих идолов храмами, как, например, идол в Плуне, имя которому Подага, у других божества населяют леса и рощи, как Прове, бог альденбургской земли, – они не имеют никаких идолов».

Рожаницы

Рожаницы – мифологические персонажи, олицетворяющие судьбу, рок. Также считались покровительницами родов и женщин-рожениц. С ними связана «рожаничная трапеза» (позже – «бабьи каши»), которая проводилась на следующий день после Рождества Христова.

В древнерусских источниках обычно упоминаются вместе с Родом. Божества плодородия в славяно-арийской мифологии, покровительницы рода, семьи, домашнего очага. Рожаницы – покровительницы как рождаемости, так и урожайности, духи плодородия, рождения новой жизни.

Николай Кошелев. Утро в деревне

Возможно, рожаницы были земледельческой трансформацией благожелательных берегинь. Рожаницы всегда упоминаются совместно с мужским божеством Родом и, как правило, существуют в паре (в древнерусском языке использовалось не множественное, а двойственное число при употреблении понятия «рожаницы»).

Русские рожаницы сходны с греческими мойрами, римскими парками, славянскими суженицами. Рожаницы изображаются в классической позе рожающей женщины или в виде лосихи с рогами на голове.

Спорыш

Спорыш (Спарыш) – божество изобилия, семян и всходов, дух жатвы, в восточнославянской мифологии воплощение плодородия. Его представляли в виде белого кудрявого человека, который ходит по полю.

«Спорыш» – двойное зерно или двойной колос, который рассматривался как близнечный символ плодородия, называемый «царь-колос».

При отправлении обрядов из двойных колосьев плели венки, варили общее («братское») пиво, откусывали эти колосья зубами.

В Псковской области из сдвоенных колосьев изготовлялась особая кукла – спорынья. Из них сплеталась и пожинальная «борода», посвящавшаяся святым, культ которых продолжил в христианстве общеславянский культ близнецов – покровителей сельского хозяйства: Флору и Лавру, Козьме и Демьяну, Зосиме и Савве.

«Так и есть, это Спорыш. Там – в колосьях-двойчатках! Как он вырос: как колос! А в майских полях его незаметно – от земли не видать, когда скачет он скоки по целой версте. – А ты не пугайся: он венок вьет. Колосяной венок, золотой – жатвенный. А кладут венок в засек, чтобы было все споро, хватило зерна надолго».

(А. М. Ремизов. «К Морю-Океану»)

Славянские мифические существа

Едва ли не единственным разделом славянской мифологии, легкодоступным для изучения, является демонология – совокупность представлений о низших мифологических существах. Сведения о них фольклористы и этнографы черпают из самых разных источников, прежде всего из собственных полевых записей бесед с носителями традиционной культуры и произведений особого фольклорного жанра – коротких рассказов, посвященных встречам с нечистой силой, случившимся с самим рассказчиком или кем-то третьим (в первом случае их называют былинками, во втором, когда речь о третьем лице, – бывальщинами).

Нельзя отрицать, что славяне в конце языческого периода, подобно другим индоевропейским народам, поднялись с низшей ступени демонологии, связанной с магией, к высшим формам религии. Однако нам об этом известно очень мало. Мир духов и магия лежали в основе религиозного мировоззрения славян с древнейших времен и до конца языческого периода.

Юлий Клевер. Оттепель

Приняв христианство в основном в IX и X веках, а кое-где еще позднее, славяне, естественно, сразу же «добрыми христианами» не стали. Древнеязыческие верования удерживались еще долго и упорно, так что церковь повсюду вынуждена была бороться как с ними, так и вообще с тем, что на Руси называлось «двоеверием». Из этих источников мы можем узнать лучше всего, каким было язычество, его обряды и культы.

Генрих Семирадский. Похороны знатного руса

Исключительное значение для восстановления картины древней языческой религии имеет также славянский фольклор. Фольклорный материал дополняется упомянутыми выше источниками настолько весомо, что значительную часть современной славянской демонологии мы можем отнести к языческому периоду и дополнить ее древними источниками. Мы знаем, что и теперь народные верования остаются такими же, какими они были тысячу лет назад, а признав их общий древний характер, мы вправе и отдельные явления, случайно не нашедшие подтверждения в древнейших источниках, считать древними, языческими.

Славяне одухотворяли силы окружавшей их природы. Все это, будь то деревья, источники или горы, они чтили не потому, что это были объекты мертвой природы, а потому, что одухотворяли их. Славяне вкладывали в них представления о живых существах – духах, которых почитали и которых поэтому в случаях необходимости просили о помощи, их же они и благодарили и в то же время боялись, стараясь отвратить от себя их влияние.

Большинство этих демонов относится к категории душ умерших предков, но наряду с ними имеется и ряд других демонов, которых к этой категории отнести нельзя. К ним, в частности, относятся существа, олицетворяющие небесные тела и явления природы, например – гром и молния, ветер, дождь и огонь.

Главная и наиболее многочисленная группа славянских демонов по своему происхождению – это, несомненно, души предков, которые с течением времени из ближайшего окружения человека были перенесены в другие предназначенные им места и наделены определенными функциями.

О том, что славяне верили в загробную жизнь души, мы знаем не только по аналогии с другими народами, но и непосредственно по ряду свидетельств древних источников и множеству сохранившихся до настоящего времени пережитков, связанных с древними верованиями. В пользу этого говорит весь сложный похоронный обряд. Это – принесение в жертву женщин, юношей, коней и собак, обычай класть еду в могилу, тризна, а также ряд древних, сохранившихся по настоящее время поверий об уходе души из дому и возвращении ее обратно (вампиризм), об участии души в пиршествах и попойках в честь умерших предков, о приготовлении бани для предков и т. п.

О вере в загробную жизнь свидетельствуют также и древние славянские представления о нави и рае. Навь означает покойника и местопребывание умерших, а также и рай, представление о котором, как о месте обитания души умерших, по всей вероятности, существовало уже в языческий период.

Из этой веры в загробную жизнь возникла у славян и вера в загробное существование предков и связанное с этим их почитание.

Масуди говорит о славянах, что они сжигают своих покойников и поклоняются им, а на Руси в XI–XII веках засвидетельствованы представления о духах предков, обитающих в жилищах (хороможитель), где им приготовлялась даже баня и разводился огонь, чтобы они могли обогреться.

На Руси засвидетельствованы также переплуты, берегини, вурдалаки и упыри, домовые, черти и т. д. Все это дополняется большим количеством более поздних данных славянского фольклора начиная с XIV века и кончая XX веком о множестве мелких домашних и распространенных в природе духов-демонов, многочисленные имена и существование которых с древних времен хотя и не всегда засвидетельствовано, но которых мы все же можем смело допустить, так как они всегда являются лишь выражением дохристианского, языческого культа душ умерших предков.

Среди этих мелких духов-демонов, которые обитали то в доме у очага или под порогом, то в лесу, в воде или в зерне, в древнее время, несомненно, существовали дед и баба, а кроме них, непосредственно засвидетельствованы также див, хороможитель, домовой, леший, мора, вурдалак, упырь, злыдень, дракон, полудница, чертенок, а также домовая змея, называвшаяся в России и Польше убоже.

Чаще всего, уже с XI века, появляются берегини с переплутом, а затем русалки и вилы. Наряду с вилами в природе имеется еще ряд подобных существ: всевозможные «дикие мужчины» и «дикие женщины», обитающие в лесах, у дорог, в зерне, в воде, ветре, пламени, появляющиеся в определенное время дня (например, в полдень или вечером) и в соответствии с этим носящие различные названия.

Трудно сказать, насколько все они являются непосредственной персонификацией душ умерших предков или же персонификацией сил природы. Существа, олицетворявшие у древних славян атмосферные явления: солнце, месяц, звезды, а также ветер, молнию и гром, можно считать скорее непосредственной персонификацией сил, в них заключавшихся и воздействовавших на человека.

Николай Пимоненко. Брод. Фрагмент

Распространено было также и почитание зверей, но известий об этом очень мало. Мы знаем лишь, что много поверий было связано с петухом и курицей (причем эти поверья свои магические функции во многом сохранили по сегодняшний день) и что у балтийских славян главным богам Святовиту в Арконе и Сварожичу в Ретре были посвящены кони, которые сопровождали оракула.

О почитании быка как символа плодородной силы можно лишь догадываться.

О тотемизме у славян, то есть о почитании славянами в качестве тотема определенных зверей, достоверных известий не имеется. Интересно, однако, что несколько древних славянских племен имело наименования, производимые от названий животных, и что во многих местностях почитался предок рода в образе змеи, жившей под порогом жилища или под очагом.

Алконост

Алконост – в русском искусстве и легендах райская птица с головой девы. Часто упоминается и изображается вместе с другой райской птицей Сирин.

Образ Алконоста восходит к греческому мифу о девушке Алкионе, превращенной богами в зимородка. Название и образ ее, впервые появившиеся в переводных памятниках, являются результатом недоразумения: вероятно, при переписывании «Шестоднева» Иоанна Болгарского, где речь идет о зимородке – алкионе, слова славянского текста «алкионъ есть птица морская» превратилось в «алконостъ».

Иван Билибин. Алконост

Самое раннее изображение Алконоста встречается в книжной миниатюре XII века. Легенды повествуют, что Алконост несет яйца в морскую глубину посреди зимы. При этом яйца 7 дней лежат в глубине, а затем всплывают на поверхность. На протяжении этого времени на море наблюдается штиль. Затем Алконост забирает яйца и высиживает их на берегу. На голове Алконоста обычно изображается корона.

На русских лубочных картинах Алконоста изображают с женской грудью и руками, в одной из которых она держит райский цветок или развернутый свиток с изречением о воздаянии в раю за праведную жизнь на земле.

Алконост

Пение Алконоста настолько прекрасно, что услышавший его забывает обо всем на свете. Существует подпись под одной из лубочных картинок с ее изображением: «Алконост близ рая пребывает, иногда и на Евфрате-реке бывает. Когда в пении глас испущает, тогда и самое себя не ощущает. А кто вблизи тогда будет, тот все на свете забудет: тогда ум от него отходит, и душа из тела выходит».

Легенда о птице Алконост перекликается с легендой о птице Сирин.

В качестве места обитания Алконоста иногда называется река Евфрат, иногда – остров Буян, иногда просто славянский рай – Ирий.

Анчутка

Анчутка – в восточнославянской мифологии злой дух, одно из самых древних названий беса, русский вариант чертенка. По Толковому словарю живого великорусского языка В. И. Даля, анчутки – чертенята.

Анчутка представляется беспятым либо беспалым, что обычно характеризует нечистую силу. Существует сказ о том, что беспятый анчутка потому, что «однажды волк погнался за ним и откусил ему пятку».

Анчутки бывают банные и полевые. По легенде, они, как и всякая нечисть, мгновенно отзываются на упоминание своего имени. Поэтому считается, что лучше о них помалкивать, «не то сей беспятый, беспалый будет тут как тут».

Николай Неврев. Пряха

Банные анчутки по легенде «мохнатые, лысые, пугают людей стонами, помрачают их разум, хорошо умеют изменять свой облик». Полевые – «росточком совсем крохотные и более мирные». Считается, что они живут в каждом растении и зовутся сообразно своему обиталищу: картофельники, конопельники, ленники, овсяники, пшеничники, рожники и т. д.

Также считается, что в воде тоже есть свой анчутка – помощник водяного или болотника. Легенда наделяет его необычайно свирепым нравом, кроме того, он представляется еще и противным.

По примете, если у пловца вдруг случится судорога, он должен знать, что это водяной анчутка схватил его за ногу и хочет утащить на дно. Оттого-то еще с древних времен «всякому пловцу советуют иметь при себе булавочку: ведь нечистая сила до смерти боится железа».

А. М. Ремизов писал: «Всякой бане есть свой баенник. Не поладишь – кричит по-павлиньи. У баенника есть дети – банные анчутки: сами маленькие, черненькие, мохнатенькие, ноги ежиные, а голова гола, что у татарчонка, а женятся они на кикиморах, и такие же сами проказы, что твои кикиморы. Душа, девка бесстрашная, пошла ночью в баню. „Я, – говорит, – в бане за ночь рубашку сошью и назад ворочусь“. В бане поставила она углей корчагу, а то шить ей не видно. Наскоро сметывает рубашку, от огоньков ей видно. К полуночи близко анчутки и вышли. Смотрит. А они маленькие, черненькие, у корчаги уголья – у! – раздувают. И бегают, и бегают. А Душа шьет себе, ничего не боится. Побоишься! Бегали, бегали, кругом обступили да гвоздики ей в подол и ну вколачивать. Гвоздик вколотит: „Так. Не уйдешь!“ Другой вколотит: „Так. Не уйдешь!“ – „Наша, – шепчут ей, – Душа наша, не уйдешь!“ И видит Душа, что и вправду не уйти, не встать ей теперь, весь подол к полу прибит, да догадлива девка, начала с себя помаленьку рубаху спускать с сарафаном. А как спустила всю, да вон из бани с шитой рубахой, и уж тут у порога так в снег и грохнулась. Что и говорить, любят анчутки проказить, а уж над девкой подыграть им всегда любо. Выдавали Душу замуж. Истопили на девичник баню, и пошли девки с невестой мыться, а анчутки – им своя забота, они тут как тут, и ну бесить девок. Девки-то из бани нагишом в сад, и высыпали на дорогу и давай беситься: которая пляшет да поет что есть голосу невесть что, которые друг на дружке верхом ездят, и визжат, и хихикают по-меринячьи. Едва смирили. Пришлось отпаивать парным молоком с медом. Думали, что девки белены объелись, смотрели – нигде не нашли. А это они, эти анчутки ягатые, нащекотали усы девкам!»

Аука

Аука – лесной дух, родствен лешему. Так же, как и леший, любит проказничать и шутить, людей по лесу водить. Крикнешь в лесу – со всех сторон «аукнет». Можно, однако, вызволяться из беды, проговорив любимую поговорку всех леших: «Шел, нашел, потерял».

Но один раз в году все способы борьбы с лесными духами оказываются бесполезными – 4 октября, когда лешие бесятся.

«Ауку, чай, знаете? Аука в избушке живет, а изба у него с золотым мхом, а вода у него круглый год от весеннего льда, помело у него – медведевая лапа, бойко выходит дым из трубы, и в морозы тепло у Ауки… Аука затейный: знает много мудреных докук, балагурья, обезьянку состроит, колесом перевернется и охоч попугать, инда страшно. Да на то он Аука, чтобы пугать».

(А. М. Ремизов. «К Морю-Океану»)

Баба-Яга

Баба – прародительница. Изначально положительное божество славянского пантеона, хранительница (если надо – воинственная) рода и традиций. В период христианства всем языческим богам, в том числе и оберегавшим людей (берегиням), придавались злые, демонические черты, уродливость внешнего вида и характера. Не избежали этого Баба-Яга, русалки, лешие и т. д.

Баба-Яга – старуха-чародейка, наделенная магической силой, ведунья, оборотень. По своим свойствам ближе всего к ведьме. Чаще всего – отрицательный персонаж.

Баба-Яга обладает несколькими устойчивыми атрибутами: она умеет колдовать, летать в ступе, живет в лесу, в избушке на курьих ножках, окруженной забором из человеческих костей с черепами.

Она заманивает к себе добрых молодцев и маленьких детей и зажаривает их в печи. Своих жертв она преследует в ступе, погоняя ее пестом и заметая след помелом (метлой).

Выделяются три вида Бабы-Яги: дарительница (она дарит герою сказочного коня либо волшебный предмет), похитительница детей, Баба-Яга-воительница, сражаясь с которой «не на жизнь, а на смерть», герой сказки переходит к иному уровню зрелости.

Образ Бабы-Яги связан с легендами о переходе героя в потусторонний мир (Тридевятое царство). В этих легендах Баба-Яга, стоящая на границе миров (костяная нога), служит проводником, позволяющим герою проникнуть в мир мертвых, благодаря совершению определенных ритуалов.

Виктор Васнецов. Баба-Яга

Благодаря текстам сказок можно реконструировать и обрядовый, сакральный смысл действий героя, попадающего к Бабе-Яге. В частности, В. Я. Пропп, исследовавший образ Бабы-Яги на основе массы этнографического и мифологического материала, обращает внимание на очень важную деталь. После узнавания героя по запаху (Яга слепа) и выяснения его нужд, она обязательно топит баню и выпаривает героя, совершая таким образом ритуальное омовение. Затем кормит пришедшего, что тоже представляет собой обрядовое, «покойницкое», угощение, непозволительное живым, чтобы те случайно не проникли в мир мертвых. Эта еда «отверзает уста умершего». И, хотя герой вроде бы и не умер, он вынужден будет временно «умереть для живых», чтобы попасть в «тридесятое царство» (иной мир). Там, в «тридесятом царстве» (загробном мире), куда держит путь герой, его всегда поджидает немало опасностей, которые ему приходится предвидеть и преодолевать.

Иван Билибин. Баба-Яга

М. Забылин пишет: «Под этим именем почитали Славяне адскую богиню, изображаемую страшилищем в железной ступе, имеющей железный посох. Ей приносили кровавую жертву, думая, что она питает ею двух своих внучек, которых ей приписывали, и услаждается при этом пролитием крови. Под влиянием христианства народ забывал своих главных богов, припоминая только второстепенных, и особенно – те мифы, которые имеют олицетворенные явления и силы естества, или символы житейских потребностей. Таким образом баба-яга из злой адской богини превратилась в злую старуху колдунью, подчас людоедку, которая живет всегда где-нибудь в лесу, уединенно, в избушке на курьих ножках. <…> Вообще, о бабе-яге остались следы только в народных сказках, и ее миф сливается с мифом ведьм».

Бабай

Бабай (бабайка) – ночной дух.

У древних славян, когда приходит время ночного сна, бабай из огорода или из береговых зарослей приходит под окна и сторожит. Услышит капризы и детский плач – шумит, шуршит, скребется, стучит в окно.