Текст книги "В поисках утраченного"

Глава 5.

Городок Александров раскинулся по двум берегам небольшой речки Серая, застроенный в основном одноэтажными домами с небольшими вкраплениями пятиэтажных домов Хрущёвской постройки. Типичный районный центр средней полосы России, несущий на себе признаки близости к столице и конечно Советских времён. Находясь в ста пяти километрах от столицы, он сполна испытал на себе, что значит сто километровая зона поселения.

На въезде в город Алексей сбросил скорость до положенных шестидесяти и осмотрелся по сторонам, внезапно внимание привлёк старик, сидевший под знаком «Александров». Они одновременно обратили к нему взгляды, что-то было совсем необычное в этом старике. На вид невысокого росточка, хотя утверждать это невозможно, он был как будто из прошлого, а может и позапрошлого века. Седая, аккуратно подстриженная борода, обрамляла лицо, непонятной формы шапка покрывала голову, полотняная рубаха с завязками вместо пуговиц и лапти, да обычные лапти на вытянутых вперёд ногах. Но что ещё больше поразило обоих, это взгляд, которым старик провожал машину. Прищуренные, с хитрецой глаза прощупали весь автомобиль, казалось, он видит его насквозь и не только машину, но и людей сидящих в ней.

«Я вижу вас насквозь, знаю, зачем вы пожаловали в наш мирный маленький городок, от меня ни что не укроется, потому, что я здесь на страже, – говорили глаза, и не стоит хитрить и прикидываться, лучше просто разворачивайте свою таратайку и отправляйтесь назад в столицу, нечего вам тут делать».

Алексею показалось, что они ехали мимо этого старика целую вечность, время как будто остановилось, пока они смотрели на него, а он на них, но вот старик оторвал взгляд от машины и они вновь вернулись в действительность.

– Что это было? Вероника недоумённо смотрела на Алексея.

– Не знаю, – при этом он глянул в зеркало заднего вида, под знаком никого не было, – чудеса, да и только, не нравится мне этот город, ох не нравится.

– Ты знаешь, я, кажется, тоже не в восторге. Даже мурашки по коже пробежали.

– Ладно, разберёмся. Сейчас главное найти, где остановиться.

– Поехали в центр, может, кто подскажет приличную гостиницу для молодожёнов, – улыбнулась Вероника.

– Вай, женщина, – с поддельным кавказским акцентом сказал Алексей, – нэ про то думаешь. Про работу надо. А ты про что?

– Про то же что и ты «муженёк».

Алексей прибавил немного газу, и машина побежала по неширокой улице в направлении центра города. Эта вольность не осталась незамеченной, и буквально через пару кварталов дорогу им перекрыл выскочивший из кустов Гаишник с радаром и жезлом в руках.

– Вот чёрт, и здесь не дремлют. И превысил то совсем ничего, придётся денег давать, ксивой светить запретили.

– Добрый день, прапорщик Фролов, – представился, подошедший тем временем инспектор, – попрошу Ваши документы.

Алексей протянул права и документы на машину.

– Выйдите, пожалуйста, из машины. Нарушаем, Павел Александрович.

– Да. Ладно, командир, сколько там всего пять километров превышения, ну не суди строго, порешаем.

– Не пять, а двадцать пять, знак сорок, что не видели в квартале отсюда.

– Так после него уже перекрёсток был, – попытался отговориться Алексей.

– А за перекрёстком следующий висел, внимательнее нужно быть, господин Платонов, пройдёмте в машину, протокольчик напишем.

– Командир, а может, без протокола обойдёмся? Времени совсем нет, скоро вечер уже, а нам ещё гостиницу приличную найти нужно.

– Нет, без протокола никак нельзя, а то Вы вот потом вернётесь в столицу и начнёте рассказывать, что в Александрове все Гаишники взяточники. А нам это надо?

– Да, что ты командир, разве я такой?

– Кто вас знает, гостей столичных, такой, не такой, вот протокольчик составим, и всё встанет на свои места. Так, что присаживайтесь в машину.

Алексей понял, что разговора не получится и направился к стоящей на обочине «девятке», из неё вылез второй инспектор, уступая место на пассажирском сидении, прапорщик, остановивший Алексея сел за руль и достал полевую сумку с протоколами, примостившись на ней, приготовился писать.

– Командир, – остановил его Алексей в последней попытке, – вот смотри, это двадцать «баксов», цена за протокол нереальная. Но я готов ими пожертвовать, ради того, чтобы не тратить время на оформление бумаг, – он покрутил в руке двадцатидолларовой банкнотой.

– Я смотрю, щедрый ты, и откуда только такой взялся?

– Из столицы, как ты заметил.

– А к нам-то за какой надобностью?

– Путешествие у нас, свадебное, вот решили по историческим местам проехать, посмотреть, а то знаешь всё работа, суета, некогда.

– По историческим говоришь? И что ты знаешь про эту историю?

– Я? – Удивился Алексей, – да мне, честно говоря, плевать на неё, а вот жена, она у меня с детства мечтала историком стать, просто бредит этим, она-то меня и потащила в вашу глушь. Как по мне так лучше бы в Турцию рванули, там бухло бесплатное, и пей, сколько хочешь. Да и дешевле вышло бы по любому.

– Так что ты её не уговорил?

– Баба, сам должен понимать. Ей что в голову взбрендит, так потом разве что вместе с этой самой головой отрывай и выбрасывай. По-другому не получится. Сам-то женат?

– Женат, – со вздохом ответил прапорщик, – ладно, иди, вот документы, – он протянул Алексею права. Не забыв прихватить себе банкноту, – но будь внимателен в городе, за знаками следи, иначе слишком дорогим у тебя будет свадебное путешествие.

– Да мне бы до гостиницы добраться, а там машину поставлю на весь отпуск.

– Вот я и говорю, следи за знаками да за женой.

– А что жена, – насторожился Алексей.

– Да не любят у нас историков, – уже вдогонку сказал инспектор.

– Ну, что? – Спросила Вероника, когда Алексей сел в машину.

– Да совсем оборзели, двадцать «баксов» пришлось отдать, так ещё рассказывает мне, что у них историков не любят.

– А про историков, хоть к чему?

– Пришлось говорить, что это ты меня сюда вытащила, мол, бредишь с детства Русской историей. Вот и потянула в глушь вместо того, что бы как все нормальные люди в Турцию лететь.

– А понятно, значит, ты изображал типа такого тупого «комерса», при умной жене.

– И, заметь, не только умной, но молодой и чертовски, привлекательной.

– Не подлизывайся, наверняка наплёл там с три короба всяких гадостей про женщин, что бы слезу у злого Гаишника выдавить.

– Это не я из него слезу выдавливал, это он из меня двадцатку.

– Можно считать, что он оставил тебя сегодня без ужина.

– Это как?

– А что двадцать долларов, вполне приличный ужин, – улыбнулась Вероника, и вдруг вскрикнул, – Ой! Смотри, тот же старик, – указывая пальцем на перекрёсток.

Мещеряков еле успел остановиться на красный сигнал светофора. На противоположной стороне перекрёстка действительно стоял старик. Он был очень похож, на того, что сидел под знаком, тоже круглое лицо, обрамлённое аккуратно подстриженной бородой, тот же небольшой рост, те же хитрые и всепроникающие глаза, за исключением одежды. Этот был одет вполне современно, можно сказать даже стильно, начиная от лёгких, светлой кожи туфель и заканчивая полотняной бейсболкой, козырёк которой был несколько, сдвинут на бок. В меру примятые светло-бежевые хлопчатобумажные брюки, объёмная белая футболка с какой-то надписью и лёгкая жилетка с множеством карманов, всё выдавало в старике незаурядного модника. Он следил за движением и не спешил переходить на другую сторону, хотя в этот момент и горел зелёный свет. Как только Алексей тронулся, старик моментально вскинул руку в просьбе остановиться, Мещеряков показал ему жестом, что здесь нельзя и остановиться немного дальше, проехав пешеходный переход. Старик кивнул в ответ головой и потрусил в указанное место.

– Здравствуйте уважаемые, – заглянул он в открытое Вероникой окно, – до Слободы не подбросите? Я заплачу.

– Да мы бы с удовольствием, только вот не в курсе, куда это ехать, мы не местные, вот гостиницу приличную ищем.

– Так я вам покажу, у нас много гостиниц и все они приличные.

– Тогда садитесь, – согласился Алексей, – будем только благодарны.

Старичок забрался на заднее сиденье и расположился там со всеми удобствами.

– Вы уж извините за некоторый беспорядок в салоне, – обернулась к нему Вероника, – собирались быстро, что было под рукой, то и покидали в машину, вот так и едим.

– А что спешили, бежите от кого или за кем гонитесь?

– Да нет, не бежим и не гонимся, – вступил в разговор Алексей, – просто проснулись поутру, Ольга и говорит, Ольга это вот она, жена моя. Так вот она и говорит: «Поехали в свадебное путешествие». Мы только поженились, я говорю ей: «А чего, поехали, только вот куда, билетов то сейчас наверняка не достать, сезон, весь народ к морю рванул». А она: «Так давай на машине и не к морю, а по России, может, по Золотому Кольцу проедим». А я ей: «Да чё там делать-то деревни, да и деревни, ни тебе пляжа приличного, ни тебе кабака». А она: «Пашенька, ты же знаешь, как я мечтала всё это посмотреть своими глазами, окунуться в историю, пощупать камни, по которым Иван Грозный ходил». Ну, тут я и растаял, да и невозможно отказать женщине, на которой только женился. Вот мы быстренько по делам прошвырнулись, работу значит, настроили, что бы без нас там народ не расслаблялся, потом шмотки в машину покидали и рванули в отпуск или как там, в свадебное путешествие.

– Тогда понятно, конечно, да только вот в наш городишко вы не вовремя как то завернули.

– А что так?

– Да я и сам не пойму, давненько такого не было, народу понагнали, страсть, все гостиницы переполнены. Все дома, какие сдаются тоже, и ладно бы туристы, от этого хоть городу польза, а то ведь всё какие-то тёмные личности. Да вон сами полюбуйтесь, – кивнул он в окно.

На улице, действительно встречались группки людей вполне определённой наружности. Глядя на них можно было с полной ответственностью заявлять не только об их криминальном прошлом, но и настоящем.

– Я помню таким город, ещё при Советах, – продолжил старик, – когда на нём заканчивалась стокилометровая зона и сюда съезжались все урки, что бы быть поближе к столице. Вот только ума не приложу, что старые времена вернулись или как?

– Да нет, я не слыхал, что бы в Москву сейчас кого не пускали. Не знаю, что их всех привлекло в вашем городишке, – ответил Алексей. – Для Москвы-то это нормальное явление, но там совсем другое дело.

– Вот и я о том же, вечерком даже страшно на улицу выходить.

– Так, а гостиницы, говоришь, отец все заняты?

– Да, все сынок, все, тебе с твоей красавицей женой, лучше туда и не соваться. Как говорится, бережёного Бог бережёт.

– Так, а где нам тогда остановиться лучше, дедушка? – Спросила в свою очередь Вероника.

– А поехали к моей родственнице, я как раз к ней и собрался, она женщина хоть и старая, но завсегда рада гостям. Да и дорого с вас не возьмёт, не то, что эти гостиничные. Она женщина с пониманием, коль молодожёны приехали на наши дива поглядеть, значит, люди хорошие. Еже ли чего она и поесть приготовит, в общем, будете на полном пансионе.

– А что мы с удовольствием, нам-то какая разница, где жить. Коль условия приличные, то и мы хозяйку не обидим, заплатим по совести, говори, отец куда ехать.

– Да, так и едь, милок прямо, до самого кремля, а там, в Слободе я укажу её дом, он под самым валом стоит.

Старик, время от времени подсказывал куда сворачивать, и уже в скорости машина остановилась у ворот, за которыми виднелся деревянный дом старой постройки, украшенный резными наличниками и утопающий в не молодом уже саду.

– Авдотья. – позвал старик от самой калитки, – выходи скорее, встречай гостей. Я тебе постояльцев привёз.

– Это кого такого, ты ещё с собою приволок, – послышался с крыльца ворчливый голос, и на пороге показалась старушка. Лет восьмидесяти – восьмидесяти пяти. Невысокого росточка, сухонькая. Бабуська живо сбежала по невысокой лесенке навстречу гостям.

– Вы не смущайтесь, – обратился старик к Алексею, с Вероникой, – это она поначалу такая строгая. А вообще добрейшей души человек, и гостям завсегда рада.

– Что ты там болтаешь людям про меня ирод? Ну, кого ты здесь привёл? – Она подошла ближе и внимательно осмотрела гостей. Алексею вновь показалось, что время замедлило свой ход, и старушка как рентгеном просветила его насквозь, заглянув в самые сокровенные уголки его души. – Хорошо, заходите, добрые люди, – уже более мягко сказала она, – величать меня Авдотья Лукинична. Можно просто бабка Авдотья, а ты ирод, открой людям ворота, пущай машинищу-то свою во двор загонят, нечего народ пугать. Ты, милая, пойдём со мной, я тебе вашу комнатку покажу, да порасскажу всё, а мужики пущай своими мужицкими делами занимаются, – Авдотья взяла Веронику под руку и повела в дом. – Как звать-то тебя?

– Ольга, а мужа Павел, мы с ним только поженились, и вот решили в свадебное путешествие поехать.

– А к нам надолго?

– Да нет, не несколько деньков, осмотрим всё, да и дальше, мы хотим по всему Золотому Кольцу проехать.

– Так уж и по всему? – Удивилась старуха.

– Ну, на сколько сил да времени хватит. От работы тоже надолго отрываться нельзя, за людьми глаз да глаз нужен.

– Это ты, верно, заметила, народ, сейчас пошёл ох какой не обязательный, как начальства нет, смотреть некому, так сразу и работа вся становится. Ну, вот смотри, это ваша комната будет, здесь и поселяйтесь, туалет, правда у меня на улице будет, тут уж не осерчайте, вон в окошко смотри тропинка, вглубь сада пошла. Душ тоже летний, но погоды нынче стоят жаркие, вода сильно нагревается за день, и хватает её всем помыться. Живу-то я одна, вот иногда Сильвестр заходит, так мы с ним чаёвничаем по вечерам. Дети давно уже в Москву перебрались, приезжают редко, раньше хоть внучат на лето привозили, так теперь и те выросли, не интересно им у нас. Теперяча осталось только правнуков дождаться, а там и помирать можно.

– А что постояльцы часто у вас останавливаются?

– Да нет, не часто, еже ли кого Сильвестр опять же приведёт, так и останавливаются, я-то сама за народом не гоняюсь. Ну, хорошо, обсматривайся здесь, располагайся. А я пойду, ужин готовить, вы-то у меня столоваться будете, или где по ресторанам?

– У Вас, если можно, конечно.

– Отчего нельзя, всё можно, только в этом случае, я вас нагружу, завтра поутру меня на базар свозите, продуктов купить. Овощи то у меня свои все, с грядки, а вот всё остальное прикупить нужно.

– Конечно свозим не переживайте, Паша у меня любит по рынку ходить, и выбирать умеет.

Авдотья вышла, а Вероника начала осматриваться. Комнатка была небольшая, но уютная, у внутренней стены стояла двуспальная кровать, накрытая цветным покрывалом с большой пирамидой подушек в головах. Под окошком стоял небольшой круглый стол и два стула. У другой стены примостился внушительных размеров комод с трюмо покрытый кружевной салфеткой. Шифоньер, стоявший в стороне, оказался пустым. Вот и всё убранство комнаты, если не считать висевшей в углу иконы скромно, но со вкусом. Пока Мещеряков занимался парковкой автомобиля, и переносом багажа, Вероника решила более внимательно осмотреть комнату. Пустым оказался не только шифоньер, ящики комода тоже были девственно пусты. Внутри не оказалось даже пыли, не говоря уже о вещах. Сама мебель выглядела добротно, не смотря на то, что возраста, насчитывала, по разумению Виктории не менее пары сотен лет, икона же по первым прикидкам казалась на много старше мебели.

Девушка пододвинула стул в угол, в котором висела икона, и, забравшись на него, стала внимательно рассматривать её. Странно, это был не новодел, каких нынче много, икона действительно старая, писанная по всем канонам, как минимум шестнадцатого века. Но выглядела она достаточно свежо.

– Вот сколько живу, а ни разу не видела, что бы люди молиться на стул взбирались. – Бабка Авдотья стояла в дверях, сложив на груди руки. – Что милая иконка заинтересовала.

– Да, заинтересовала, – не стала отпираться Виктория, – интересное письмо, я такого ещё не видела в современной иконописи.

– А с чего ты взяла, что это современная икона?

– Так краски совсем свежие, не выцветшие, а стиль письма, как будто старинный.

– Икона действительно старинная. Она мне от моей бабки досталась, а той, от её, но вот то, что краски свежие, в этом ты права. У нас тут в Кремле есть мастерская. Реставрационная, так я её недавно туда носила, что бы освежили лики.

– Тогда понятно, что меня так смутило в ней, – ответила девушка, спускаясь на пол. – Интересный у Вас дом, Авдотья Лукинична.

– Чем это он так интересен тебе, милая?

– Вот и мебель смотрю старинная, а выглядит совсем ново.

– Я же тебе говорю, мастерская у нас в Кремле, реставрационная. Там мне и помогают всё в надлежащем виде содержать. Они, понимаешь, иногда экскурсии в мой дом водят, показывают быт давних времён. Он ведь один такой у нас в Александрове сохранился.

– Какой, такой?

– Постройки старой. Этому дому лет-то, поди, четыре сотни, а может и больше, в нём весь мой род жил, от самого его начала. А начало рода моего древнее, говаривают, ещё со времён первого царя идёт. Жаль, только вот дети да внуки не хочут тут жить, им бы в столицу. А что там, в столице делать? Нет, человек должён жить там, где корни его.

– Ну, коль так рассуждать, то и Сибирь бы мы никогда не освоили, и Америку бы в своё время не открыли.

– Сибирь-то, оно конечно верно, Сибирь нам нужна, – согласилась старуха, – а вот Америка, так лучше бы её и не открывали никогда. Сколько народу там понапрасну погубили, а сколько ещё от неё народу погублено будет так и не сосчитать.

– Это как?

– Да вот так, – ответила Авдотья и вышла из комнаты.

«Странно, чего приходила? – Подумала Вероника. – Следит, что ли за мной? Хотя при таком богатстве в доме, как эта икона, за постояльцами конечно нужен глаз да глаз».

Мещеряков тем временем пристроил машину в глубине двора, так, чтобы и выехать можно было легко, и с улицы она не шибко просматривалась, после чего взялся за багаж. Взвалив на себя все три сумки, он направился в дом.

– Я смотрю машинка, то у тебя хороша, – остановил его на крыльце Сильвестр.

– Да, ничего так, не жалуюсь. Не новая конечно, потрёпана слегка, но у меня в Москве мастерская своя. Так, что её ребята постоянно в отличном состоянии поддерживают.

– То-то я смотрю, она какая-то необычная. Тяжелее кажется, обычного «Прадо», да и двигатель, кажется мощнее обычного.

Такая осведомлённость старика в марках и особенно характеристиках автомобилей, немного удивила Алексея, нужно было, как то выходить из создавшейся ситуации.

– Это верно. Я же говорю, мастерская у меня своя. Вот и поколдовали немного над машиной, подвеску усилили, двигатель от «Паджеро» поставили, а так ничего особенного.

– Так это же не выгодно, сколько горючки жрать будет.

– Зато на трассе, да и в лесу никаких проблем не возникает. А что касается прожорливости, так пока проблем с этим нет, хватает средств и её прокормить, и самим не голодать.

– Это понятно, всяк выбирает лошадку по своим возможностям. А что по лесам частенько ездить приходится?

– Да нет, не очень. Работа часто не пускает. Но примерно раз в год выбираюсь. Люблю, знаете, порыбачить, а сейчас для этого нужно больно далеко забираться.

– Да, в подмосковье, рыба совсем перевелась, – согласился Сильвестр. – Помню, в детстве такие лещи водились у нас в Серой, что и удочки ломались, а сейчас даже жаб редко встретишь.

– Я сам в Приамурье вырос, может, слыхали, город такой есть Биробиджан, так вот там рыбалка пока ещё не перевелась, а здесь, так и говорить не о чем.

– Вот если задержитесь у нас, то я вас могу свозить на рыбалку, остались ещё и у нас озёра, в которых рыба водится, правда далеченько от города, но с твоей техникой это не проблема. Людно иди уже разгружайся. Чай нелегко стоять с такой поклажей, – отпустил Алексея старик.

Алексей занё с сумки и Виктория взялась их разбирать. Она аккуратно развесила и разложила всю одежду, на это ушло около получаса, Алексей делал вид, что помогает ей, а сам тем временем тоже вслед за напарницей осмотрел всю комнату. Ему она тоже показалась какой-то подозрительной.

«Слишком чистая, что ли? – Подумал он. – Такое впечатление, что нас здесь ждали и убрали перед самым приездом, как в пятизвёздочном отеле прямо. Странно это, и старики, какие-то странные. Ну, ничего, разберёмся».

Тем временем Авдотья уже накрыла ужин в саду в уютной беседке и позвала молодых к столу.

Ужин был не хитрый. Как и обещала хозяйка, но и он наводил на мысль, что их ждали. На столе красовались два больших пирога, только, только из печи. Один как выяснилось с рыбой, второй с грибами. Так одинокие люди для себя не готовят, даже если это рассчитано на приход друга, на традиционное вечернее чаепитие. Кроме пирогов, тут же присутствовали плюшки с корицей и большой самовар. Свежие, только что с грядки овощи и зелень, вазочки с вареньем дополняли картину. У Алексея от одного вида засосало в животе, и он, наконец, понял, что действительно пора подкрепиться.

– Проходите, гости дорогие, присаживайтесь, угощайтесь, чем Бог послал.

Ужин за самоваром затянулся, старики расспрашивали молодёжь о жизни в столице, о том, чем они занимаются, откуда родом, что привело в эти края, причём старались выяснить всё настолько подробно, что Алексею порой казалось, будто он не в садовой беседке, за ужином, а в кабинете у следователя. Ему постоянно приходилось контролировать свой рассказ, мысленно возвращаться к прошлым вопросам и ответам на них, чтобы не сбиться с легенды, не выдать своё действительное положение. Он украдкой наблюдал за Вероникой, видел насколько ей тяжело. Всё-таки она была кабинетным работником, и к такой ситуации не подготовлена. Несколько раз он поймал на себе пристальный взгляд Сильвестра, который тот моментально отводил.

«Да, – в который раз подумал Мещеряков, – очень похоже на допрос. Не простые, всё-таки старики».

– Ладно, поздно уже, наконец, сказала Авдотья, вы с дороги, уставшие, небось, а завтра рано вставать. Не забыли ещё, что обещали меня на рынок свозить?

– А почему рано?

– Потому милок, что у нас здеся не столица, люди выносят на рынок то, что сами вырастили, и кабанчика колют ещё затемно, дабы мясо свежее было, парное. Это у вас там, в Москве его, то замораживают, то размораживают, а то и вообще кошек вместо кроликов продают. У нас пока, Бог миловал, такого нет. Поэтому встать нужно часиков эдак в шесть, что бы позавтракать и на рынок поспеть.

– Я что, я не против, – согласился Алексей. – Только вот зачем вставать всем? Мы с Вами Авдотья Лукинична вполне можем вдвоём съездить, а Олюшка пускай отдыхает. Что ей на рынке делать.

– Нет, – возразила Вероника, предупредив бабку Авдотью, – я тоже хочу на рынок, мне тоже интересно, там ведь можно всё пробовать и торговаться, а это так увлекательно.

– Вот и решили, тогда идите спать, завтра подниму ровно в шесть.

– Спокойной ночи, – попрощались Алексей с Катериной и отправились к себе в комнату.