Текст книги "Клинок Судеб"

Владислав Глушков
Клинок Судеб

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Глава 1.

Огонь весело играл с угольками в горне, то облизывая их, то взвиваясь вверх и вновь падая. Угольки отвечали ему озорным перемигиванием, иногда они покрывались тёмной плёнкой и тогда старый Горазд брался за меха, поддувал в горн воздух, угольки вновь разгорались с новой силой.

Старым его называли не потому, что он был действительно стар и дряхл, нет, Горазд не смотря на свой возраст, был ещё очень крепок, но годы брали своё. Он давно уже жил в этой деревне, хотя и не был здесь коренным жителем. По крайней мере, так считали его односельчане. Как то давно забрёл в деревню человек, он искал работу, но в деревне работы не было, все были заняты в своих хозяйствах, обрабатывали землю, пасли скот, ходили на охоту. А по осени отправлялись на ярмарки в соседние, более крупные деревни и города. Семьи у сельчан были большими и люди вполне обходились без чужой помощи.

Деревенские, вообще не сразу поняли, как чужестранец смог к ним попасть. Деревня затерялась среди болот в верхнем полесье, так они называли свой край, и пройти к ней можно было, только лишь зная тропы в топях. Но здесь, вокруг деревни лес как бы расступался, болота отходили в сторону, образовывая своеобразный оазис с лугами и широкими полянами. Поляны издревле были расчищены и засеивались каждую весну хлебом. Возле каждого дома был огород, где росли овощи, а всё остальное, ягоды, грибы, мясо, рыбу, давали сельчанам лес да небольшой пруд на окраине села.

Поэтому и не понятно было людям, как незнакомец смог найти их и пройти через болота, но сельчанам стало жалко скитальца, вот они и предложили ему. Оставайся, мол, там, на краю села есть землянка, живи, удел земли мы тебе выделим, очистишь его от леса, засеешь, вот и будешь жить, а там, глядишь, жену подыщешь, детишки пойдут.

Человек согласился, но землю обрабатывать не стал, а наоборот, соорудил на окраине села небольшую кузнецу. Это был прадед Горазда, дело пошло, кузни в селе не было и многие лошади вообще не знали, что такое подковы, да и инструмент людям нужен был. Единственное, чего всегда не хватало, так это железа, но человек ходил в соседний город и покупал там заготовки. Так и прижился он в селе. Был чужестранец статен, красив, от местных жителей отличался высоким ростом, карими глазами и густыми чёрными волосами, которые стягивал на затылке тугим хвостом и завязывал кожаным ремешком. Местные девицы заглядывались на пришельца, многие ему оказывали всевозможные знаки внимания, но он обходил их стороной, занимался своим делом. А работы у него было много и летом и зимой. Но недолго ходил новый кузнец особняком, понравилась ему одна дивчина в селе, и он пришёлся ей по вкусу.

Так вскоре и свадьбу сыграли, хотя родители невесты и не одобряли этот выбор дочери. У молодых пошли детки, да вот одна беда, на взгляд односельчан, детки у него всё больше болезненные рождались и рано помирали, не прожив и года. Тут начали многие говорить, что проклят чужестранец. Хотя вслух в лицо молодым этого не высказывали, опасались, что покинет кузнец деревню, а с его помощью намного легче жизнь в селе стала.

Так прошло несколько лет, пока не родился у Беляны, так звали жену Кузнеца, его имени ни кто не знал, так Кузнецом и кликали, сын. Мальчик появился на свет на первый вид очень здоровеньким, с чёрными, как смоль, отцовскими волосами и голубыми, как у матери глазами. Это был последний и единственный ребёнок, оставшийся в семье, больше Бог им детей не давал.

Так появился на свет дед Горазда, которому его отец впоследствии и передал свой мастерство, потом был отец Горазда, а уж потом и сам Горазд, занял место в маленькой кузне на краю села. Да, вот видать проклятие так и весело над их родом. Не давал Господь ни кому детишек. Только лишь одного наследника, и все они были как две капли воды похожи на прадеда, пришедшего издалека в эту деревню. Но по одному ребёнку, мальчику всё-таки появлялось, и кузня не остывала ни на день.

Немного улыбнулась судьба самому Горазду. Семья у него была большая, все детишки рождались здоровыми, но у него было другое горе, ватага большая, а вот сына ни одного, всё дочери. Вырастил он их, а вот дело передать некому, пытался одного из зятьёв к кузнецкому делу приспособить, да ни как не получалось из них мастеров. Самые основы не схватывали. Только в подмастерьях и способны были ходить. Махал тогда Горазд на них рукой и отпускал к земле, к труду, привычному с издревле.

Начал было Горазд уже в деревне себе ученик, а присматривать. То одного мальчишку к кузне привадит, то второго, когда родила старшая дочь ему внука, да такого, что сразу понял Горазд, с этого толк будет. Малыш родился крепким черноволосым, ну точь-в-точь, как и сам Горазд.

И как только начал карапуз бегать, сам прибежал к деду на кухню, сел неподалёку от пылающего горна и заворожено так начал смотреть, как дед с огнём управляется, как искры летят из-под молотка, как шипит в бадье с водой металл, закаляясь. С тех пор не было и дня, что бы маленький Ядрей не прибежал к деду посмотреть, как железо горит. Набегается со сверстниками, вернётся домой возьмёт у матери краюху хлеба, да кружку молока и к деду в кузню, за работой смотреть, да сказы слушать.

А сказов тех, да присказок дед Горазд много знал, приносил он обычно их из своих походов. Ходил много, и заготовки покупать и свой товар продавать, искусным мастером был дед Горазд, не только коня подковать мог, да старый плуг направить. Из-под молотка его выходили всевозможные зверушки, цветы, а когда попадалась заготовка хорошая, то и меч получиться мог. Вот эти самые мечи и продавал он в городах, слух о мастере далеко разнёсся. В последнее время даже сюда в деревню к нему начали заказчики приезжать, хотя и было их немного. Мало кто мог проникнуть сквозь болота, обычно нанимали проводника, которого высылал им навстречу сам Горазд. Откуда он дознавался, что люди в болотах его ищут, ни кто из односельчан не знал, но нет, нет, да и вышлет кузнец кого-то из подростков за болота, а тот назад с заказчиком является. В походах и опыта, знаний набирался старый Горазд, а заказчики что приезжали, так больше не инструмент заказывали, а оружие, кольчуги, да другие доспехи. От них и деревне польза была, останавливались они обычно на несколько дней. А так как люди приезжали не бедные, то и сельчане могли на их постое заработать.

Огонь весло играл в горне с угольками, а старый Горазд никак не мог налюбоваться приемником. Вырос Ядрей, многому уже успел научиться, многое перенять у деда. Смотрел Горазд на него, и радовался.

«Справный, – думал, мастер будет. Ишь как лихо заготовку из горна выхватил, да молотком правильно работает, ласково с металлом обращается. Будет мне старому на кого деревню оставить, помру, не придётся сельчанам нового кузнеца искать, свой будет, да какой, такого не стыдно и людям показать. Да, скоро, совсем скоро парнишке пятнадцатый годок исполнится, нужно с родителями поговорить, как нарекать парня, имя настоящее должно быть, мастеровое».

– Ну, всё, внук, хватит молотком стучать, – прервал Горазд работу внука, – пойди, погуляй.

– Да, не хочу я, дед Горазд, мне здесь, у тебя в кузне нравится.

– Ну, нравится, не нравится, сердито произнёс дед, – а негоже молодому отроку денно и нощно в кузне пропадать, с девками-то, тоже погулять следует. Как, присмотрел, небось, уже невесту себе в деревне, или в соседнюю сватов засылать будем?

– Что ты такое дед говоришь? – Смутился парнишка.

– Ну, коль не присмотрел, так беги, присматривай, а мне делом надо заняться.

– А каким делом, дед Горазд?

– Это тебя покуда не касательно, мал ещё.

– Я не мал, мне вон по весне уже пятнадцать будет, я уже мужчина.

– Мужчина, мужчина, да только безымянный покуда.

– У меня есть имя.

– То имя ля людей, оно не настоящее.

– Дед Горазд, а у тебя есть настоящее имя?

– А как же, конечно есть.

– И какое?

– Тебе, что не ведомо, что истинное имя ни кому говорить нельзя?

– Ведомо, – с грустью ответил внук.

– Чего, тогда выспрашиваешь?

– Так, интересно же.

– Ишь, какой, интересующийся. Ну-ка, брысь отсюда, – прикрикнул дед на внука, – беги вон лучше со сверстниками поиграй.

– Что я мал совсем, в игры играть? – Обиженно ответил Ядрей. – Дед Горазд.

– Ну чего тебе ещё пострел?

– Ты мне обещал показать, как мечи ковать, настоящие.

– Коль я что обещаю, так завсегда исполняю.

– Так, может, я останусь?

– Нет, не сейчас, потом. Всё, беги.

Парнишка выскочил из кузни, а дед стал в дверях, присмотреть, куда он побежал. Осень переходила в зиму, этой ночью выпал первый снег, припорошил землю, и хотя морозов крепких ещё не было, но похоже он не собирался таять.

«Охота по первому снегу хороша, – подумал Горазд, – все следы видать, да и зверь ещё не осторожен, как зимой, к снегу не привык, но не время, нужно дело доделать».

К дверям кузни подошёл большой серый пёс, он, как и Горазд был уже не молод. Подошёл, поднял голову, глянул в глаза человеку, как бы спрашивая разрешения войти.

– Что, брат, не греет уже старая шкура? В тепло просишься? – Спросил Горазд у пса, тот в ответ кивнул хвостом, – Ну, заходи, укладывайся у горна, только гляди, не припали себе хвост, – пёс обрадовано вновь вильнул хвостом, и слегка оттолкнув хозяина, прошёл в кузню, – и одно условие, – остановил собаку Горазд, тот повернул голову, стараясь не упустить, что скажет хозяин. – Мне не мешать. Договорились? – Пёс согласно рыкнул, кивнул вдобавок головой и улёгся в стороне, так, что бы и тепло, шедшее от горна, до него доходило, но и жарко слишком не было.

Старый кузнец вернулся к горну, прошёл вглубь кузни, достал там заготовку, с которой работал очень давно и вернулся к наковальне. Эту заготовку, Горазд, купил года три назад, у какого-то мелкого купца. Металл ему сразу пришёлся по душе, он отличался от всего того, с чем приходилось работать, он даже звучал не так. Купец не знал настоящую цену этой заготовке, она валялась у него среди прочих, и валялась, видимо, очень давно, поэтому он несказанно обрадовался, увидев, что человек заинтересовался непонятной ему железякой. Назначил, совсем непонятную для Горазда цену и очень легко согласился с предложенной кузнецом. Так они, сторговавшись, остались вполне довольны друг другом. Торговец тем, что, наконец, избавился от непонятного куска металла, который вот уже, сколько лет лежал у него среди разного хлама и ни сколько за это время не поржавел. А Горазд, тем, что за совсем небольшую цену ему удалось купить диковинную заготовку, он чувствовал металл и сразу понял, что эта заготовка предназначена не просто для меча, каких он за свою жизнь изготовил немало, а для оружия достойного само высокого владельца.

Несколько лет пролежала заготовка у Горазда в дальнем углу кузни, он приглядывался к ней, всё раздумывал какой, и для кого меч из неё сделать. Он приглядывался к каждому заказчику, что приезжали к нему за оружием, но так и не выбрал того, кто, достоин, владеть, столь диковинным мечём. Он часто доставал заготовку, рассматривал её, примерялся, но вновь и вновь откладывал работу. Но прошлой осенью побывал в очередной раз на ярмарках, ездил и в соседние деревни, и в дальние края, там много узнал нового о работе с металлом, своим опытом поделился. Встретил одного старого кузнеца, который поведал ему о секретах работы с металлом, который плавился из песка, ещё в те времена, когда человек, только, только научился обрабатывать железо. И понял тогда Горазд, что речь идёт именно о таком металле, заготовка из которого лежит у него в кузне.

Сказал тогда этот старый кузнец, что к такому металлу особый подход нужен, что он несёт в себе магию людей нашедших его, и сумевших обработать, поэтому он никогда не ржавеет. А оружие из него особо прочное и особо острое, если конечно его правильно обработать, и сделать из него именно тот меч, для которого эта заготовка предназначена.

– А как понять, уважаемый, для какого меча предназначена такая заготовка? – Спросил тогда Горазд.

– Это ни кому не ведомо, утратили люди и навыки плавки такого металла, и секреты обработки, и тем более связь с ним. Только вот старые кузнецы сказывали, что меч сам должен явиться кузнецу.

– Это как?

– Не знаю, но так говорят.

Задумался тогда Горазд над словами старого кузнеца, и не давали они ему больше покоя. Этой осенью, сразу после сбора урожая отправился он в те места, где встретил старого кузнеца. Хотел вновь поговорить с ним, да не встретил больше, люди, с которыми разговаривал Горазд, сказали, что, мол, не местный он, так пришёл один раз неизвестно, откуда, товара особо с ним не было, распродал всё очень быстро и ушёл.

Вернулся Горазд домой ещё более озадаченный, достал заготовку и долго рассматривал её, так и заснул в кузне, за горном, на лавке. И приснился кузнецу сон, что, мол, пришёл к нему человек, хотя не совсем и человеком он был, веял от него холод какой-то. Так, что до самых костей пробирало, закутан он был в чёрный плащ, капюшон от плаща на глаза надвинут, так, что лицо совсем в тени скрыто, только глаза из-под него как два уголька светятся. Постоял этот человек над Гораздом, посмотрел на него, а потом сказал.

– Теперь ты знаешь, что делать, – развернулся и ушёл.

А вслед за ним пришёл другой, такой же, как и тот первый, отличался только тем, что плащ на нём был белоснежный, а глаза не красными угольками горели, а светились голубой бесконечностью. Он тоже постоял возле лавки, на которой спал кузнец, долго смотрел на него, потом молча, развернулся и пошёл.

– И, что ты мне ничего в напутствие не скажешь, странный человек? – Остановил его вопросом Горазд.

Человек в белом остановился в дверях кузни, повернулся. Посмотрел на кузнеца так, что тому показалось, будто он провалился в эту бесконечную синь его глаз, и стало ему так хорошо, так умиротворённо, и покойно, что и возвращаться, назад совсем не захотелось.

– Тебе решать, кузнец. Но помни, от твоего решения многие судьбы зависят. – Сказал и вышел прочь.

Горазд тряхнул головой, он сидел на лавке, не понимая, что это было, сон или явь. На улице уже светало, кузнец поднялся, вышел из кузни, небо на востоке серело, а земля вся была покрыта тонким слоем первого в этом году снега. Снег ещё шёл, лёгкий, пушистый. Крупные снежинки нехотя падали на землю, задерживались на ветвях елей, растущих неподалёку от кузни, укрывали мягким пушистым ковром крыши домов. Горазд глубоко вдохнул свежий, морозный воздух.

«Вот и зима пришла, – подумал он, – на охоту бы сходить, зверь не привычный ещё к снегу, не такой осторожный, как зимой, да и след хорошо виден по первому снегу. Но нет, не получится, работать нужно».

Он вернулся в кузню, достал заготовку, раздул горн, и принялся работать с диковинным металлом. Теперь он знал, какой должен быть меч. Отвлёк его от работы Ядрей, который принёс деду завтрак, да так и остался в кузне. Пришлось заготовку спрятать, а когда мальчуган побежал играть со сверстниками, вновь достать.

Глава 2.

Лес так и не начал расти на территории старого городища, вообще это место с испокон веков у местного населения считалось проклятым. Вокруг лес, болота, зачастую непроходимые чащобы, а здесь большая поляна и на ней ни одного деревца, ни одного пенька, ни одного кустика. Кто говаривал, что здесь в совсем древние времена деревня была, и жили самые первые люди, которые освоили эту лесную местность, они и охотились и землю пахали, но было это так давно, что ни кто и не помнит. Говорят, что тогда ещё и истории не было. А люди эти в согласии жили с природой и поэтому лес даже после их смерти, не смеет на их территорию заходить, мол, договорённость у людей с лесом была, уважали они друг, друга, не обижали, заботились.

Другие говорили, что ни какая это не деревня. А жил здесь колдун, много лет жил, а потом его убили, прямо в центре этой поляны, разрубили на куски, чтобы не воскрес, и раскидали по округе, вот с тех пор и оберегает колдун свою могилу, не даёт расти здесь ни деревьям, ни кустарнику. И что все части его тела потихоньку сползаются друг к другу, а когда сползутся, то колдун встанет из земли и будет мстить тем кто его убил, а не найдёт их, будет мстить детям, внукам, правнукам. Что, мол, перед самой смертью он поклялся извести весь их род. Много говорят, с тех пор воды утекло, и у тех, кто убил колдуна, не одно поколение родилось и умерло. Так, что если это, правда, теперь у колдуна работы много будет, всех потомков-то отыскать.

Третьи, не соглашались ни с одной версией. Да, говорили, люди здесь жили, и колдун в деревне был. А как ему не быть, в те далёкие времена в каждой деревне колдун был, или шаман, или просто бабка ведунья, иначе люди просто жить не могли. Но ничего, такого страшного в этих местах не происходило. Просто пришло время и деревни не стало, а место осталось. Да мало ли чего за многие годы не стало, вон говорят, Атлантида когда-то была, а теперь нет.

Семён Трошин, в кругу друзей Саймон, не знал, кому верить, а кому нет. Он просто по крупицам собирал всякие легенды, всякие интересные истории, вот и в эти лесные края он забрёл несколько лет назад, в поисках разных легенд. Здесь от старых людей и услышал три версии о поляне. Попросил показать ему её. Согласился только один старик, который придерживался третьей версии. Провёл Семёна туда, но на саму поляну идти не стал.

– Ты, хлопец, теперь иди прямо, вон на ту излучину, – указал он Саймону направление, – здесь недалеко будет, сходишь, посмотришь, а я тебя здесь подожду. Только смотри не заблудись.

– А что же ты дед не хочешь со мной пойти? Боишься колдуна, или как? – Насмешливо спросил Семён у проводника. – Сам ведь говорил, что нет там ничего тайного и страшного.

– Ты, иди, главное не сворачивай, здесь одна дорожка, а по сторонам болота и топи, иди, а я тебя здесь подожду, – не ответил старик на насмешливый вопрос парня, а просто сел на пенёк и начал сворачивать самокрутку.

– Как знаешь, – согласился Семён, – но коль меня до вечера не будет, то не бросай, если долго идти, то я лучше там, на поляне заночую, а утром вернусь.

– Ну, так я тогда шалаш себе сооружу, вдруг дождь ночью будет. – Согласился старик.

– Значит не так это и близко?

– Да, нет, не далеко, к вечеру обернёшься, а ночевать всё одно в лесу придётся, так, что смотри, или там ночуй, или вертайся ко мне.

– Ладно, дед, жди, – Семён развернулся и пошёл в лес, к той излучине, что указал проводник.

Его стройная, высокая фигура с широкими плечами ещё некоторое время мелькала среди подлеска, а чёрные как смоль волосы, стянутые на затылке в тугой хвостик тои дело, при каждом шаге выглядывали над невысоким кустарником. Дед Макар, следил за ним, до тех пор, пока фигура окончательно не скрылась в лесу.

«Иди, парень, иди, коль интересно тебе. Только вот, что ты там найти хочешь, на поляне-то, в старом городище? Многие туда ходили, да не многие вертались. Может тебе повезёт».

Макар часто водил в эти места народ. Приезжали искатели, историки, археологи. Кто-то искал партизанские лагеря, времён последней войны, кто-то собирал легенды, старинные песни, в общем, фольклор, а кто-то и, прослышав легенду об этих местах, шёл искать старое городище. Да вот только не все возвращались из этих походов, особенно те, что городищем интересовались. Те, что искали партизанские лагеря, чаще интересовались закопанным оружием, и после их ухода в лес, зачастую слышались взрывы. Старое железо не любило, когда его тревожат, сопротивлялось. Тогда в деревню если и возвращались такие искатели, то некоторых приносили на носилках, а кого и там прямо в лесу хоронили. Местный участковый уже привык к таким событиям, и даже не выезжал на место взрыва, оформлял протокол со слов вернувшихся.

Но хуже всего было с теми, кто искал городище. Те, чаще всего пропадали в лесу бесследно, а если кто и возвращался, то смотреть на него было страшно. Люди в основном появлялись с полностью расстроенной психикой, несли всякую околесицу и ни за что не соглашались возвращаться и показывать где, в каком месте болота, или леса пропали их товарищи. Такие случаи с новой силой утверждали в своей правоте тех, кто верил в легенду о колдуне. Дед Макар в неё не верил, но и ходить в городище опасался.

«Коль им там чего надо, то пускай идут, – рассуждал он, – а моё дело их до сих пор довести, показать направление на излучину и ждать пока вернутся. А не вернутся, то и Бог с ними, они сами избрали свою судьбу. Недаром ведь старики говорили, что даже немцы в войну в эти места не ходили, да и партизаны в городище тоже не селились, хотя место очень удобное, вокруг болота, и лес».

Саймон в тот раз вернулся на следующее утро, он был несколько взволнован, но никаких признаков нервного расстройства, и тем более психики, Макар в нём не заметил. Просто парень был немного возбуждён. Такое состояние Макар объяснил тем, что парню пришлось ночь провести в лесу, а он к такому, по всей видимости, не привычный. Сам же Семён ничего рассказывать не стал. На вопрос где ночевал, ответил коротко.

– Там, – и махнул рукой в сторону городища.

– Нашёл, что искал? – Поинтересовался тогда Макар.

– Нашёл, следующим летом приеду вновь.

На том разговор и закончился. Но следующим летом Трошин не приехал, не появился он и через лето. Макар уж подумал, что ничего такого стоящего парень там не нашёл, и вернувшись домой в город, решил сюда не возвращаться. Но ошибся старик, на третье лето в самом его начале вернулся Семён, и вернулся не один. Вместе с ним приехали ещё трое. Все они были в деревне как белые вороны среди своего чёрного братства. Мало того, что сам Семён отличался высоким ростом, статной фигурой, чёрными, как смоль волосами и карими, почти чёрными глазами, в то время как местное население, едва дотягивало до среднего роста, русоволосые, с голубыми глазами они резко отличались от Семёна.

Второй его товарищ, так тот вообще был чернокожим. Деревенские уж подумали, что его из Африки к ним занесло, но нет, парень разговаривал на русском языке без всякого акцента, и вворачивал такие выражения, какие ни одному африканцу не то что понять, но и произнести невозможно. Русский, наш, с облегчением вздохнули селяне. Ну и что с того, что такой чёрный? Всякие видать люди у нас живут.

Третий наоборот был уж очень белым, создавалось впечатление, что он не то, что не загорает, а и на улице никогда не появляется. Хотя на труженика архивов он не очень был похож. Крепкая, хорошо развитая фигура, говорила о том, что занятия спортом для него не просто хобби, а скорее профессия, а сломанный нос, напрямую указывал, каким спортом он увлекается. Гладко выбритый череп имел правильную форму, а глаза прямо горели ярким голубым светом. Только вот смотрел он на мир, как-то из-подо лба, и улыбки у него на лице селяне не заметили ни разу.

Зато вот четвёртый оказался ему полной противоположностью, невысокого роста, щуплый, очень подвижный, весь как юла, с длинными светлыми волосами, как и у Семёна затянутыми на затылке в тугой узел. Он был весь как на шарнирах, а улыбка просто не сходила с его губ.

Четвёрка приехала в деревню на большом пикапе. На другой машине в эти места и добраться было тяжело. Проезжие дороги заканчивались далеко от села, а дальше шли только просёлки, да лесные дороги. Остановились парни в доме у Макара и несколько дней жили там, собираясь в дальнейший путь, до места им нужно было добираться пешком. Кое-куда можно было добраться, конечно, лошадьми с подводой, но и то недалеко, а потом всё равно пешком. Поэтому перебирали снаряжение, решали, что безболезненно можно оставить здесь в деревне, а без чего ни как не обойтись. Остановились на двух палатках, котелке, лопатах, мелком шанцевом инструменте и продуктах, в общем, на самом необходимом в походе. Подвезти их взялся тот же Макар, он в свою очередь пообещал и продукты приносить, но только до того места, куда провожал в первый раз Семёна, раз в неделю. Продукты они все привезли с собой, из расчета на три месяца, только вот хлеб не взяли, надеялись, что в деревне можно купить, но магазина в селе не было, хлеб в каждом доме пекли свой.

– Ничего, насчёт хлеба не переживайте, – успокоил их Макар, – я попрошу бабку Федотью, она будет печь для вас хлеб. Только вот заплатить ей нужно.

– Не вопрос, конечно заплатим. – Согласился Семён, – вот я тебе денег оставлю, здесь и тебе за работу и бабке за хлеб, думаю, хватит, – он положил на стол перед Макаром несколько стодолларовых купюр.

– Ты бы мне наши, оставил, где я тебе их менять буду? – Не стал брать Макар иностранные деньги.

– Извини, не подумал, – согласился Трошин, собирая доллары и меняя их на российские рубли. Выложил все, что у него были. – Но здесь меньше немного. У меня просто при себе столько нет.

– Ничего, тех, по правде сказать, и много было. Да и вы здесь, я вижу не в последний раз, следующим летом приедете, учтите, наши особенности.

Заканчивался третий день пребывания четвёрки в деревне, девчата местные их вниманием не обходили, так и крутились возле дома Макара, интересно им было всё, кто таковы, откуда приехали. Чем занимаются, да и парни не сторонились местной молодёжи, с удовольствием вечерами ходили на посиделки, рассказывали о своей жизни. Особо активно окунулся в деревенскую жизнь самый маленький и самый весёлый из них. Затерянная в лесах деревня, жила совсем обособленной жизнью, здесь время как будто бы остановилось. Когда-то давно, в советские времена к ним из района и агитбригады приезжали и кино привозили, и даже несколько раз артисты побывали из областного театра, но вот с переходом на рыночные отношения, совсем про деревню забыли.

Колхоз в соседнем селе давно прекратил своё существование и люди перешли полностью на натуральное хозяйство. Растили хлеб овощи, держали скотину, а по осени, как и положено, собирались группами и отвозили урожай в город, там сдавали всё это оптовым перекупщикам, и, купив то, что невозможно было произвести в своём хозяйстве, возвращались домой. Странно было такое их существование, но деревня, в отличие от более близких к городу, не вымирала, а наоборот даже. Рождались детишки, росли. Вот только до школы далеко было и зимой, да в распутицу осеннее весеннюю не добраться, так сельчане и эту проблему решили. Нашли в городе учителей, да и пригласили к себе, собирались, платили им деньги, обеспечивали продуктами, а те детишек учили грамоте, а большего в селе и не требовали. Так же и с врачом решили.

Поэтому, новые, городские люди были здесь в диковинку, и парни с удовольствием поддерживали такой интерес, за исключением Семёна. Он не ходил на посиделки, всё больше занимался снаряжением своей экспедиции и читал, какие-то старые книги. Ещё в детстве Семён увлёкся историей, и не просто историей, а больше фольклором интересовался всевозможными старинными сказаниями, легендами, и так этим увлёкся. Что поступил в университет, на исторический факультет, но долго там не проучился. Не понравилась Саймону официальная наука. Ничего в ней не говорилось про старые миры. Которые, жили совсем не по тем правилам, по которым живёт нынешний.

Бросил он историю, заинтересовался оккультными науками, но и там ничего не нашёл для себя интересного. И только после этого начал собирать материалы, про всевозможные непознанные места, и легенды, что с этими местами связаны. Вот и по эти болотистые леса услышал он когда-то легенду. Решил проверить, приехал сюда, сходил на место. После этого похода потерял он покой, так и тянуло в эти места, как будто что-то он здесь забыл. Начал тогда собирать Трошин все упоминания, связанные с этими местами, на что и ушло три года, а когда собрал все сведения, какие, только можно было собрать, решил ехать. Позвал с собой троих друзей, которые не однократно сопровождали его в поисках, таких же авантюристов, каким, был сам, и отправился.

В предыдущие годы, с друзьями неоднократно они бродили по разным лесам, копали, часто находили очень занятные вещи. Связанные, как с давней историей, так и с событиями недалёкого прошлого. Всё это хорошо продавалось, и парни могли очень безбедно существовать. Но всю жизнь мечтал Семён найти, что-то совсем особенное, и вот, кажется, в этот раз он нащупал ту тропу, которая должна была привести его к самой необычной и самой ценной находке во всей его жизни.

На дворе послышался смех и голоса друзей, перебиваемые девичьим хохотом, Семён выглянул в окно, там. У калитки стояли его товарищи в окружении местной молодёжи. Вик, Витька Чёрный, балагур и весельчак, развлекал компанию. Почему ему светловолосому парню досталась такая фамилия, было загадкой, но он действительно был Чёрным. Семён немного постоял у окна, а потом окликнул парней.

– Вик, хватит там народ веселить, идите все сюда, надо поговорить, да и спать пора, завтра рано вставать.

– Саймон, да что ты прямо как старшина в армии, отбой устраиваешь? – Отозвался парень, – надо будет встать, встанем.

– Идите сюда, дело есть, – прикрикнул Семён.

– Ладно, идём, – отозвался тот вновь, – всё, девочки, пока. Видите, какой начальник у нас строгий, но расстраивайтесь, мы скоро вернёмся, и уж тогда я от вас не отстану.

– Ой, зарекался наш теляти волка съесть, – ответила ему одна из девушек, – ты сперва вернись оттуда, а уж потом и посмотрим, какой ты приставучий.

– А что так, вы что леса здесь боитесь?

– Мы-то не боимся, да вот только мало кого видели, что бы из тех мест вертались.

– Ну, не видели, так увидите. – Ответил Вик, но в голосе у него уверенности и веселья поубавилось.

– Саймон, а что это за шняга такая, – спросил Семёна его бритоголовый друг.

– Ты о чём Лось? – Кличка лось к нему приклеилась от того, что очень в своё время любил Сашка Гурьев разнообразить свою речь иностранными словами, и если не расслышал заданный ему вопрос, обязательно переспрашивал «Вас ист лось?» Именно так и звучала эта фраза в его произношении, на что однажды ему ответили: «Сам ты лось». Ответивший, конечно пожалел о сказанном, потому, что Сашка моментально обиделся, а так как обиду подолгу носить с собой не привык, то тут же выбил обидчику два зуба. Но кличка моментально приклеилась к парню, и уж после этого ни кто его иначе и не называл.

– Что это девки лопочут, что живыми мало кто оттуда возвращался?