Текст книги "Величайший позор Британии. От Дюнкерка до Крита. 1940-1941"

Владислав Гончаров, Дэвид Дивайн
Величайший позор Британии. От Дюнкерка до Крита. 1940-1941

©Гончаров В.Л., автор, составление, 2011

©ООО «Издательский дом «Вече», 2011

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Вместо предисловия

Настоящий сборник посвящен одному из наименее исследованных аспектов Второй мировой войны – эвакуации войск морем крупных войсковых группировок на примере Дюнкеркской, Греческой и Критской операций 1940–1941 годов. Все три операции даны в контексте сухопутных и морских действий, а подробное описание битвы за Крит (операция «Меркурий») сделано едва ли не впервые в отечественной военно-исторической литературе.

Книга Дэвида Дивайна «Девять дней Дюнкерка» вышла в Англии в 1959 году и с тех пор несколько раз переиздавалась (как минимум в 1964 и в 1976 годах), в настоящем издании публикуется по переводу, опубликованному «Воениздатом» в 1965 году. Работа «Двенадцать дней Крита» подготовлена специально для настоящего сборника.

Нетрудно заметить, что главная цель книги Дивайна – снять с британских военных любую ответственность за поражение союзных сил во Фландрии и целиком переложить ее на французскую сторону. Автор подробнейшим образом описывает события, приводит массу цифр и фактов – но в то же время подает дело так, будто под Дюнкерком британские экспедиционные войска не потерпели тяжелое поражение, потеряв четверть своего состава (70 тысяч человек убитыми, ранеными и пленными), а одержали победу над немцами. Автор рассыпает гневные инвективы по адресу французского командования – но при этом британские генералы и адмиралы у него едва ли не купаются в сиропе.

Впрочем, не все. Хорошо видно, что книга Дивайна является отражением противоречий, имевших место в британском военном и политическом руководстве уже в ходе войны. Местами она буквально превращается в панегирик командующему Британскими экспедиционными силами генералу Горту, и одновременно остро полемизирует с дневниками генерала Брука (в описанный период – командир 1-го корпуса в силах Горта), опубликованными в 1950-х годах под редакцией и в обработке сэра Артура Брайанта.

Стремясь снять с британской армии ответственность за поражение, Дивайн постоянно подчеркивает неорганизованность французских войск и плохое управление ими со стороны французского командования. Не отрицая организационных слабостей и провалов у французов, все же заметим, что основная часть кампании легла в первую очередь на них, а не на англичан, и последние просто не имели возможности совершить столько ошибок. Черед ошибок британского военного руководства придет в следующей кампании – на Балканах весной 1941 года, и вот там винить уже будет некого…

Также нельзя не заметить (даже из описаний Дивайна), что французское командование в первую очередь было озабочено обороной страны от германского нашествия, в то время как британское – спасением своих войск. Для коалиционной войны такое положение является губительным; еще более усугублялось оно постоянным стремлением англичан оставить союзников в арьергарде и заботиться об их эвакуации по остаточному принципу. Вновь такую политику мы увидим следующей весной в Греции и на Крите.

Дэвид Дивайн. Девять дней Дюнкерка

Глава первая. Исторические параллели

Ранним утром 4 июня английский корабль «Олбери» стоял на якоре у мыса Норт-Форленд, подбирая оставшихся в живых с французского тральщика «Эмиль Дешан». В Рамсгете быстроходные моторные лодки пробирались между пирсами гавани, завершая свой последний рейс через Ла-Манш. В Дувре адмирал Рамсей приветствовал адмирала Абриаля, и это означало, что эвакуация войск из Дюнкерка успешно завершилась. 338 226 человек из состава армий союзников были благополучно доставлены к английским берегам, и в тот же день в палате общин на трибуну поднялся Черчилль, чтобы произнести свою вторую знаменательную речь о Дюнкерке.

«Когда неделю назад я просил палату общин предоставить мне сегодняшний день для заявления, – сказал он, – я боялся, что мне выпадет горькая доля объявить с этой трибуны о величайшем военном поражении за всю нашу долгую историю».

В сдержанных выражениях он кратко рассказал о чуде, совершившемся в течение прошлой недели, а затем скромно заявил: «Ни в коем случае не следует приписывать этому событию значения победы. Войну не выиграешь эвакуацией».

Никто не станет оспаривать это утверждение. Войны не выигрывают путем эвакуации – и все же в многочисленных кампаниях многовековой военной истории Англии эвакуации морем играли важную роль. Не нужно далеко ходить за фактами. Эвакуация войск морем – это проявление способности государства использовать свою морскую мощь, а вся история Англии основана на морской мощи. Крупные сухопутные кампании, проводившиеся в прошлом английскими армиями, в конечном счете зависели от мощи военно-морского флота. Признав этот факт, мы логически приходим к выводу о взаимозависимости видов вооруженных сил: в критические моменты английские сухопутные войска, вполне естественно, отступали к морю в расчете на поддержку флота или на спасение с помощью кораблей.

Как ни странно, важная роль эвакуации не получила официального признания. Ни в Гринвиче, ни в Камберли не было такого курса наук, который рассматривал бы методы эвакуации. А ведь это необходимо: если путем эвакуации нельзя выиграть войну, то можно выиграть время. История знает немало случаев, когда хорошо продуманная эвакуация войск обеспечивала английской стратегии такую гибкость, какая совершенно недоступна для континентальных государств. Дело здесь не только в спасении армии от тяжелых потерь или даже от поражения. Правильное использование методов эвакуации дает возможность войскам снова вступить в бой, выбрав для этого время и место по своему усмотрению.

В этом и состоит истинное значение Дюнкерка. Несомненным успехом операции является то, что в первых числах июня удалось спасти от гибели или от немецкого плена четверть миллиона человек из состава английских экспедиционных сил. Возвращение в Англию ядра кадровой армии было ее подлинным триумфом.

Усталость от войны, наступившая после 1918 года, финансовые кризисы и шаги, предпринятые в межвоенный период с целью сокращения армии, привели к тому, что английская армия оказалась небоеспособной. Поспешное и слишком запоздалое решение направить во Францию экспедиционные силы оттянуло из Англии почти все имевшиеся в наличии обученные и оснащенные соединения. Вооружение было оставлено во Фландрии, но люди вернулись, и это повлекло за собой два последствия. Во-первых, когда Англия оказалась перед угрозой вторжения, народ имел все основания рассчитывать на то, что даже при острейшем недостатке вооружения остались обученные кадры, способные его использовать. Второе последствие несравненно важнее. Без командиров, без подготовленных сержантов, без закаленных в бою солдат, вернувшихся из Дюнкерка, задачу строительства будущих армий пришлось бы отложить на неопределенное время, и весьма вероятно, что решить ее было бы вообще невозможно. Большинство старших командиров – участников прошлой войны – воевали во Фландрии и во Франции. Из эвакуированных английских экспедиционных сил вышли кадры для созданных впоследствии победоносных армий. Возможность вторжения во Францию в июне 1944 года решилась за девять дней Дюнкеркской операции[1]1
  Это утверждение Дивайна вызывает естественный вопрос: если успех вторжения 1944 года действительно так тесно зависел от эвакуации английских сухопутных войск из Дюнкерка, то зачем англичанам понадобилось четыре года для подготовки высадки в Нормандии? (Прим. ред. 1965 года.)


[Закрыть].

Трудно найти другую операцию, равную ей по масштабам и последствиям[2]2
  Ни по масштабам, ни тем более по последствиям Дюнкеркская операция не идет в сравнение с решающими операциями советско-германского фронта Второй мировой войны. Здесь, как и в ряде других мест книги, Дивайн непомерно преувеличивает значение Дюнкеркской операции и ее влияние на дальнейший ход войны. В этом проявляется одна из наиболее характерных черт буржуазной историографии Второй мировой войны. (Прим. ред. 1965 года.)


[Закрыть]. Впрочем, эвакуации имеют долгую историю: они начали осуществляться еще в период войн с Францией[3]3
  Англо-французские войны (конец XVII – н ачало XVIII века) велись за торговое и колониальное преобладание и закончились победой Англии. Завершающим актом этой длительной борьбы была Война за испанское наследство, в которой Англия сумела максимально использовать выгоды своей морской мощи. (Прим. ред. 1965 года.)


[Закрыть]. Эвакуации проводились бесчисленное множество раз в ходе колониальных кампаний. Только во время наполеоновских войн из разных пунктов побережья континента было эвакуировано 19 групп английских войск. Самое большое значение в этих эвакуациях имела эвакуация армии Джона Мура из Ла-Коруньи, в течение более 100 лет служившая образцом маневра с целью выхода из-под удара.

Следует напомнить, что Мур смелым броском на Бургос сорвал экспедицию Наполеона против Лиссабона. Под ударами армии, в три раза превосходящей его собственную, Мур с боями отошел к Ла-Корунье. Когда после исключительно тяжелого семнадцатидневного марша он наконец вышел к порту, оказалось, что обещанный ему флот не прибыл. Мур организовал оборону на рубеже хребта Монте-Меро. 16 января 1808 года Сульт атаковал этот рубеж, но благодаря умелым оборонительным действиям Мур удержал позицию. Смертельно раненный, он не дожил до конца боя. А когда наконец пришли корабли, обессиленным французам оставалось только наблюдать, как эвакуируется английская армия. Двадцать тысяч человек выбрались из Ла-Коруньи и нашли безопасное убежище в море.

До Галлиполи эта операция не имела себе равных. В свою очередь, эвакуация из Галлиполи в течение двадцати лет считалась шедевром военной хитрости, вершиной военно-морского искусства. Она служит мерилом для определения значения операции «Динамо», позволяющим в какой-то мере судить о величии и поразительных масштабах девятидневной битвы у Дюнкерка.

В Галлиполи задача состояла в том, чтобы эвакуировать две группы войск: первую – численностью в 83 тысячи человек и вторую – численностью около 42 тысяч человек. Эти войска прочно удерживали оборонительные рубежи, прекрасно оборудованные системой траншей и проволочных заграждений и прикрываемые артиллерийским огнем. Эти рубежи выдержали испытание жестоких восьмимесячных боев. На побережье были причалы, хотя и примитивные, но в течение всей долгой кампании успешно служившие для высадки и снабжения войск. Перед всем фронтом обороны противник был в пределах досягаемости корабельной артиллерии, которая могла вести – и действительно вела – сильнейший заградительный огонь. После принятия решения в распоряжении генерала Монро оставалось два месяца для подготовки операции. У него было достаточно кораблей, и ему нечего было опасаться примитивной авиации того времени.

И все же лорд Китчинер писал о Галлиполи в телеграмме генералу Бёрдвуду: «Я категорически отказываюсь подписать приказ об эвакуации, которая, по моему мнению, была бы величайшим бедствием и обрекла бы большую часть наших войск на гибель или плен».

Здесь нет необходимости рассматривать печальную историю о решении оставить Галлиполи. Эвакуация его была вызвана не военной необходимостью, а политическими соображениями. Монро сам выбрал время для эвакуации. Перед тем у него было достаточно времени, чтобы использовать всякие хитрости, всякие средства, чтобы ввести противника в заблуждение.

Эвакуация войск из района АНЗАК и из Сувлы была назначена на ночь 19 декабря 1915 года. К середине дня 18 декабря было погружено на суда 44 тысячи человек, 130 орудий и несколько тысяч лошадей. На берегу оставалось около 40 тысяч человек. Считалось невозможным погрузить за одну ночь больше 20 тысяч. Вечером 18-го были погружены на суда первые 20 тысяч. В ночь на 19-е без всяких помех со стороны противника последние люди покинули берег, были сожжены склады и взорваны мины. Посадка прошла без потерь.

Военный корреспондент немецкой газеты «Фоссише цейтунг» писал: «Пока будут существовать войны, все стратеги будут рассматривать эвакуацию из Сувлы и Анзака как доселе непревзойденный образец военного искусства».

Три недели спустя этот «непревзойденный образец» был превзойден в Хеллесе. Еще раз была успешно проведена тщательно подготовленная операция – несмотря на противодействие, оказанное на этот раз турками. В ночь на 8 января были вывезены последние 17 тысяч человек.

Эвакуации проводились и после Дюнкерка. Норвегия[4]4
  Заметим, что эвакуация Норвегии была подготовлена и начала осуществляться еще до эвакуации Дюнкерка. Центральную Норвегию было решено эвакуировать еще 27 апреля, Ондальснес был оставлен 1 мая, Намсус – 2 мая 1940 года. Приказ на разработку плана эвакуации британский Военный кабинет дал 22 мая, а окончательно утвердил этот план 25 мая, хотя французы дали на него согласие лишь 31 мая. Сам Нарвик был взят союзниками утром 28 мая, целью его захвата было обеспечение эвакуации и разрушение портовых сооружений. 8 июня город был оставлен. Оставленные союзниками, норвежские войска капитулировали: 3 мая в Центральной, 10 июня – в Северной Норвегии. (Прим. ред.)


[Закрыть], Греция, Крит имеют свою героическую историю. Корейская война дала поразительный пример эвакуации из Хыннама, когда перед лицом численно превосходящих китайских и северокорейских войск, при мощном прикрытии морской авиации флотилия крупных кораблей вывезла 105 тысяч человек из состава американской армии, английской морской пехоты и южнокорейской армии, а также 100 тысяч гражданских лиц[5]5
  К началу декабря 1950 года в районе Хыннама и Хамхына сосредоточились 1-й армейский корпус южнокорейской армии, лишь 29 ноября прекративший наступление вдоль побережья на северо-восток, и 10-й американский армейский корпус, 1-я и 7-я дивизии которого только что вырвались из окружения в районе Хагарури. Блокированные здесь 26-й и 27-й китайскими армиями, оба корпуса с 10 по 24 декабря были эвакуированы морем в Южную Корею. (Прим. ред.)


[Закрыть].

Наряду с этим после Дюнкерка были и неудачные операции. Не было возможности эвакуировать войска из Сингапура; не хватило времени для эвакуации Тобрука; не было намерения эвакуировать Гонконг. Что касается противника, то немцам и итальянцам не удалось эвакуировать хотя бы часть войск из Туниса, и капитуляция армий фон Арнима и Роммеля чрезвычайно поучительна для исследования альтернатив, которые открывались под Дюнкерком[6]6
  Большинство перечисленных операций не имеют ничего общего с Дюнкерком – во всех этих случаях (кроме, быть может, Тобрука) флот противника обладал полным господством на море, и организованная эвакуация на транспортных судах оказывалась невозможной. В Сингапуре к этому прибавилась деморализация британского командования, не ожидавшего столь быстрого падения крепости. Поэтому дальнейшие рассуждения автора о том, что «итальянцы и немцы имели гораздо больше времени на планирование и подготовку» вывоза войск из Туниса лишены какого-либо смысла – силы «Оси» могли иметь сколь угодно времени на подготовку эвакуации, но не имели физической возможности ее осуществить. (Прим. ред.)


[Закрыть]. Начать с того, что пространство, отделяющее североафриканское побережье от Сицилии, едва ли шире, чем пролив на участке между Дувром и пляжами Дё-Панна, где проходил маршрут, получивший название «Y»[7]7
  На самом деле расстояние от Дюнкерка до Дувра и Рамсгета по фарватеру составляет 72 км, в то время как от мыса Бон до Сицилии по прямой 120 км, а от портов Туниса и Бизерты до ближайшего порта на Сицилии (Марсала) – 200 км. (Прим. ред.)


[Закрыть]. Кроме того, итальянцы и немцы имели гораздо больше времени на планирование и подготовку практических мероприятий для эвакуации, необходимость которой представлялась очевидной. Тем не менее в Тунисе капитулировало четверть миллиона человек; лишь менее 200 человек достигли Сицилии морским путем. Это объясняется морской мощью союзников и превосходством союзной авиации. Когда 8 мая 1943 года адмирал Каннингхем отдал приказ «топить, жечь и уничтожать, не давать никому спуску», послуживший сигналом к началу операции «Ретрибьюшн», – уничтожение североафриканских сил противника было предопределено. Капитуляция в Тунисе – это образец поражения. Дюнкерк является – и в свете развития современного военного искусства, может быть, останется навсегда – образцом конечного успеха.

Великие военные события рождают легенды. Дюнкеркская операция вследствие своего масштаба, а возможно и благодаря своему успешному завершению, породила больше легенд, чем положено на ее долю. Многие все еще верят, что ее провели флотилии малых судов, неорганизованные и никем не руководимые, стихийно направившиеся из портов Англии на спасение экспедиционной армии. Большинство немецких генералов по-прежнему считает, что английским экспедиционным силам удалось спастись потому, что Гитлер остановил танковые дивизии на рубеже канала Аа. Значительная часть французского общества все еще верит утверждениям вишистов о «дезертирстве». Многие англичане даже сейчас считают, что Леопольд предал английскую армию. Военно-воздушные силы Англии все еще утверждают, что им удалось завоевать качественное превосходство над германскими «люфтваффе» на побережье.

Ходит еще бесконечное множество менее значительных домыслов. Недооценивается значение французского флота в эвакуации войск. Недостаточное значение придается некоторым сторонам боевой деятельности французской армии. Слишком большое значение придают боевым действиям на левом фланге, пытаясь изобразить генерала Брука «человеком, который спас английскую армию под Дюнкерком»[8]8
  Алан Фрэнсис Брук (1883–1963) – один из самых выдающихся британских военачальников Второй мировой войны, баронет. Получил известность еще во время Первой мировой как талантливый артиллерист; был помощником начальника штаба 1‑го Канадского корпуса и главным артиллерийтом штаба 1‑й армии. После войны был начальником штаба 50‑й дивизии, началником штаба Сил обороны Метрополии. С 1923 по 1934 год – на преподавательской работе, затем командир 8‑й пехотной бригнады, директор управления боевой подготовки военного министерства, командир Мобильной дивизии и корпуса ПВО. С марта 1939 года – командующий ПВО Метрополии, с июля – главнокомандующий Южного командования, с начала войны – командир 2-го армейского корпуса на континенте. С июля 1940 года – командующий войсками Метрополии, с дкабря 1941 года – начальник Имперского Генерального штаба. Проявил себя как хороший администратор и стратег, а также как человек, не стесняющийся в выражении своего мнения, чем нажил себе множество врагов. Не скрывал, что считает Черчилля хорошим политиком, но отвратительным стратегом, постоянно спорил с премьером – тем не менее адекватной замены ему не нашлось, и Брук оставался на своем посту до конца войны. Был сторонником наступления на Европу через Северную Африку и противником «Балканской стратегии» Черчилля. 1 января 1944 года произведен в фельдмаршалы, с 1946 года – виконт Аланбрук, в этом же году вышел в отставку. В своих скандальных мемуарах (опубликованных в 1957–1959 годах под редакцией Артура Брайанта) подробно описал конфликты внутри британского военного руководства, нелицеприятно отозвался о Черчилле и большинстве союзных военачальников (в том числе Горте, Александере, Маршалле и Эйзенхауэре), чем вызвал к себе острую неприязнь среди военно-политического истеблишмента Великобритании. Прямым отражением этого конфликта являются многие пассажи данной работы. (Прим. ред.)


[Закрыть].

Дюнкеркская операция имеет две стороны. При отступлении к побережью лорд Горт вел исключительно сложную операцию с крайне ограниченными средствами. Стоящее над ним французское верховное командование обнаружило полное свое бессилие. Правее английских войск была прорвана французская оборона, и танковым дивизиям Рундштедта открылся путь вглубь Франции. Левее отходила бельгийская армия, которая потом была вынуждена капитулировать, открыв пехоте Бока путь к побережью. Находясь между этими соседями, Горт сумел в целости отвести английские экспедиционные силы к берегам Дюнкерка. Здесь его встретила импровизированная армада самого фантастического вида. 848 кораблей и судов, руководимых адмиралом Рамсеем из Дуврского замка, приступили к выполнению блестяще задуманного плана и довели его до успешного осуществления.

Глава вторая. Направление главного удара

Около 1.30 10 мая 1940 года 64 солдата немецкой армии, одетые в голландскую военную форму или в рабочие комбинезоны, под покровом темноты перешли границу на участке между Рурмондом и Маастрихтом, имея задачу захватить мосты через Маас. 25 дней спустя в такой же предрассветной темноте эскадренный миноносец «Шикари» в последний раз отошел от восточного мола Дюнкерка, а адмирал Рамсей в своем штабе, в подземном сооружении под Дуврским замком, отдал распоряжение, ознаменовавшее конец операции «Динамо».

Для того чтобы понять «чудо девяти дней Дюнкерка», надо иметь хотя бы общее представление о ходе предшествующего шестнадцатидневного сражения, которое сломило Голландию, потрясло Бельгию и подобно урагану пронеслось по полям Франции.

Первый этап немецкой кампании против западных держав с военной точки зрения является образцом. И в прошлом применение нового оружия и новых методов обеспечивало достижение победы в войне. Но редко случалось, чтобы одна страна за другой подвергались такому быстрому и полному разгрому в результате решительного применения новой боевой техники.

Немцы испытали метод «блицкрига» в Испании, а потом применили его в Польше. В течение девяти месяцев, пока Англия и Франция старательно наращивали вооруженные силы старого типа, немцы совершенствовали свой метод ведения войны. В течение девяти месяцев французское верховное командование совершенствовало свою традиционную стратегию, а шутники острили, что «блицкриг» – это «молниеносная война, а молния никогда дважды не ударяет в одно и то же место».

10 мая молния ударила. К 14 мая была сокрушена Голландия. К 20 мая немецкие танки достигли побережья Ла-Манша у Абвиля. К 27 мая капитулировали бельгийские войска, сражавшиеся до полного изнеможения левее английской армии. Английские экспедиционные силы, 1-я французская армия и остатки 7-й французской армии оказались в образовавшемся «мешке», и для Франции настали черные дни.

Это была победа динамики над статикой, победа принципа подвижности над оборонительными принципами, породившими линию Мажино.

* * *

Переброска английских экспедиционных сил во Францию началась 4 сентября 1939 года. К концу месяца 160 тысяч человек, 25 тысяч машин и 100 тысяч тонн горючего, боеприпасов и других военных грузов были благополучно доставлены во Францию. По-видимому, не все полностью представляют себе, какое это было достижение. Еще в апреле 1938 года английское правительство намеревалось в случае войны с Германией ограничить свою помощь союзникам военно-морскими и военно-воздушными силами. Вплоть до марта 1939 года не было принято решения, предусматривающего нечто большее, чем отправку лишь символического контингента войск[9]9
  Это лишь первый, но не единственный случай, когда английским руководителям в ходе Второй мировой войны не удавалось, как прежде, загребать жар руками своих союзников, а самим ограничиваться «символическим» вкладом. (Прим. ред. 1965 года.)


[Закрыть] для совместных действий с французской армией. Годы разоружения неизбежно должны были ограничить численность этого контингента. В число 160 тысяч человек входили не только боевые части, но также и личный состав баз коммуникационных органов, аэродромов и технический персонал.

Франция по мобилизации призвала 2 миллиона человек. Совершенно очевидно, что удельный вес английской армии на полях сражений был незначителен. Роль, которую играло английское командование в военных советах, соответствовала численности его полевых войск. Таким образом, важнейшие стратегические решения принимались французским командованием. Вообще говоря, намерения французов сводились к тому, чтобы организовать эффективную оборону границ Франции и удерживать ее, пока не будут сколочены силы союзников, достаточно мощные для перехода в наступление. Англия согласилась с такой установкой, и ее экспедиционные силы были связаны французским стратегическим планом.

Линия Мажино – это одна из величайших в истории иллюзий. Задолго до того, как Андре Мажино, будучи военным министром, добился первого ассигнования в 2900 миллионов франков на ее строительство, она стала символом веры французского верховного командования.

Опыт войны 1914–1918 годов с затяжными действиями на стабильном фронте считался непреложным и в период между войнами. Во время Первой мировой войны появился на свет танк. Однако самый характер войны не давал возможности полностью проявиться всем его возможностям. В Англии, Франции, а потом и в Германии некоторые дальновидные люди сумели понять возможности танка – но только в Германии[10]10
  В Советской Армии в тридцатых годах идея маневренных, глубоких операций с применением крупных сил бронетанковых войск, воздушных десантов и поддерживающей авиации получила претворение в строительстве вооруженных сил и в подготовке командных кадров штабов и войск. «Приоритет» немецкой армии в этой области заключался лишь в том, что она первая получила опыт в проведении таких операций в реальных условиях войны. (Прим. ред. 1965 года.)


[Закрыть], во вновь созданной армии, нашлись люди, способные реализовать то, что предвидели их предшественники. Но даже и там им пришлось без конца бороться с консерватизмом высшего командования. Однако их борьба увенчалась успехом.

В 1939 году в немецкой армии считали, что танки способны совершать стремительные и глубокие прорывы в глубь территории противника, что авиация может их поддерживать, а если потребуется, и снабжать, что механизированная артиллерия может двигаться вместе станками и что моторизованная пехота может взаимодействовать с ними и удерживать захваченное ими пространство.

Сегодня это представляется азбучной истиной, но тогда это была новая идея.

Французы считали, что линия укреплений, построенных в соответствии с принципами современного инженерного искусства, с личным составом, укрытым глубоко под землей, с орудиями, прикрывающими все подступы, может преграждать путь противнику на довольно длительное время. Между прочим, Андре Мажино во время Первой мировой войны был сержантом французской армии, и, несомненно, этот опыт пригодился ему в дальнейшем.

Линия Мажино была действительно чрезвычайно прочной. В сражении, приведшем к разгрому Франции, она так и не была прорвана. Но произошло это именно по той причине, которая превращала ее в иллюзию: фланг линии Мажино был оголен. На протяжении 320 километров, от Лонгюйона, где кончалась линия Мажино, до побережья Северного моря, не имелось прочных оборонительных сооружений. А ведь на памяти того поколения людей, представители которого определяли политику Франции, нейтралитет Бельгии уже был однажды нарушен.

* * *

Фландрская низменность – естественные ворота во Францию. Кроме пересекающих ее каналов и рек, ни одна из которых не является непреодолимой для современных армий, она не имеет сильных оборонительных рубежей. Использование Фландрской низменности лежало в основе плана Шлиффена.

Граф Альфред фон Шлиффен, начальник германского генерального штаба с 1891 по 1906 год, являлся автором плана, который в общих чертах был осуществлен в 1914 году. Сущность этого плана заключалась в том, что немецкая армия должна, игнорируя укрепленную восточную границу Франции и оставаясь в обороне на рубеже Рейна, двинуться через Бельгию и нанести удар по неукрепленной франко-бельгийской границе. Если бы осуществление плана Шлиффена было тогда доведено до логического конца, он принес бы успех. Четверть века спустя этой идеи Шлиффена предстояло стать важной частью первого плана удара на Западе. Кроме всего прочего, преимущество этого плана заключалось в том, что с самого начала военных действий он создавал угрозу для промышленных районов Северной Франции, включавших большую часть военно-экономического потенциала страны.

Несмотря на наличие линии Мажино, французский генеральный штаб не мог закрывать глаза на возможность нападения через Фландрскую низменность, как и на то, что военные действия в глубоком выступе линии фронта, где сосредоточены такие города, как Лилль, Рубе, Туркуэн, Аллюэн, Турне и Армантьер, могут привести к утрате значительной части французской военной промышленности уже в первые недели войны. Если бы даже штаб и не видел этого, то ни один политический деятель не мог бы остаться глухим к требованиям представителей военной промышленности[11]11
  Военно-промышленное значение Северного района Франции определяется сосредоточением здесь машиностроительной, металлургической, химической, угольной и текстильной промышленности. Промышленные магнаты этого района оказывали сильное влияние на военную политику Франции. (Прим. ред. 1965 года.)


[Закрыть].

Чтобы предотвратить такую возможность, на границе были размещены сильные войска. Вдоль границы стояло пять армий.2-я французская армия – от северного фланга линии Мажино примерно до Седана, 9-я французская армия – от Седана до долины Уазы, 1-я французская армия – от этого пункта до Мольда, английская экспедиционная армия – от Мольда до Байёля и 7-я французская армия – от Байёля до моря.

Хотя на линии границы были проведены некоторые фортификационные работы, французский генеральный штаб никогда по-настоящему не намеревался вести на ней операции. Его план заключался в том, чтобы двинуть войска вперед, на территорию Бельгии, и навязать сражение наступающему противнику. Осуществление этого плана зависело, во-первых, от прочности бельгийской пограничной линии обороны, которую в то время называли продолжением линии Мажино, во-вторых, от способности четырех армий, которых это главным образом касалось, вовремя занять намеченные оборонительные рубежи.

Фактически было подготовлено два плана. Первый план предусматривал ограниченное продвижение на рубеж реки Шельды и именовался планом «Е». Второй предусматривал выдвижение на рубеж реки Диль с целью прикрытия Брюсселя и Антверпена – он назывался планом «Д».

Важнейшим моментом во всей этой идее был Schwerpunkt – направление, на котором немцы будут наносить главный удар. В октябре 1939 года начальник имперского генерального штаба генерал Эдмунд Айронсайд посетил верховного главнокомандующего вооруженными силами союзников генерала Гамелена. Генерал Гамелен заявил, что он ожидает сковывающего удара по линии Мажино, сопровождаемого ударом через западную границу Люксембурга на Арденны южнее реки Маас. Но когда в начале 1940 года принималось окончательное решение по планированию операции, генерал Гамелен изменил свое мнение. Теперь он объявил, что удар крупными силами через Арденны практически неосуществим.

Именно на основе его пересмотренного мнения и было установлено окончательное расположение армий. Требования быстроты и маневренности диктовали расположение трех армий – 7-й французской, английской экспедиционной и 1-й французской – ближе к морю. Эти три армии обладали достаточной подвижностью и без труда могли покрыть расстояние, необходимое для выполнения плана «Д». Их связывали с линией Мажино, во-первых, 9-я французская армия генерала Корапа, которой предстояло совершить сравнительно короткий поворот фронта в сторону дефиле реки Маас, обращенного к Арденнам, и, во-вторых, 2-я французская армия, занимавшая рубеж полевых укреплений в районе Седана[12]12
  2-й ф, 1-, 7-.? 1-, (21). ранцузской армией командовал генерал Хюнтцигер, 1-й армией – генерал Бланшар, английской экспедиционной армией – генерал Горт, 7-й французской армией – генерал Жиро. Эти французские армии входили в состав 1-й группы армий, которой командовал генерал Бийот (после 21 мая – генерал Бланшар). (Прим. ред. 1965 года.)


[Закрыть]. Эти две армии числились среди самых слабых в группировке французских войск. Определение генералом Гамеленом направления главного удара противника было одной из величайших ошибок в истории стратегической мысли.

10 мая, сразу же после рассвета, авиация противника нанесла мощный удар по Аррасу, где размещался штаб английских экспедиционных сил, а также по аэродромам, железным дорогам и базам снабжения этого района. В 5.30 командующий английскими экспедиционными силами генерал Горт получил распоряжение о «готовности 1, 2 и 3». Это распоряжение означало приведение английских экспедиционных сил в готовность к немедленному переходу границы Бельгии. В 6.15 лорд Горт получил приказ приступить к выполнению плана «Д». В 13.00 12-й уланский полк[13]13
  Уланский полк – традиционное название легкого механизированного полка, предназначенного для разведывательных и прикрывающих действий. (Прим. ред. 1965 года.)


[Закрыть] пересек границу Бельгии.

* * *

К 22.30 того же дня 12-й уланский полк, не встречая сопротивления, вышел на рубеж реки Диль. Продвижение в Бельгию проходило вполне успешно. Немецкая авиация практически этому не препятствовала. Единственной реальной трудностью была дорожная сеть Бельгии. На левом крыле 7-я французская армия под командованием генерала Жиро продвинулась через равнину к устью Шельды и далее на территорию Голландии. На правом крыле 1-я французская армия под командованием генерала Бланшара двигалась к намеченному ей рубежу через Жамблу по возвышенной местности между реками Диль и Маас, причем ее кавалерия заняла свои позиции в назначенный срок, тогда как главные силы продвигались медленнее и не столь уверенно. Южнее 9-я французская армия не сумела уложиться в свой график движения.

9-я армия состояла из так называемых дивизий серии «Б»[14]14
  Это не так – в 9-й армии только две дивизии (53-я и 61-я пехотные) относились ко второй линии. Подробнее см. Приложение I. (Прим ред.)


[Закрыть]. Ей не хватало транспорта и вооружения, она почти не имела кадровых офицеров и, в сущности, не была подготовлена к войне. Ей было приказано оборонять 80-километровый фронт семью пехотными и двумя легкими кавалерийскими дивизиями, которые все еще оставались конными и имели для поддержки лишь небольшое количество легких танков.

К 12 мая план «Д» был в основном завершен (схема 1), только 9-я армия не вышла на свой рубеж[15]15
  На этот момент в полосе группы армий «Б» (на север от Шарлеруа) действовали 22 бельгийские, 10 британских и 17 французских дивизий – всего 49 дивизий (в том числе 10 танковых и моторизованных) и 2 моторизованные бригады. Группа армий «Б» к 13 мая имела 26 дивизий (в том числе 3 танковых) и две моторизованных бригады (усиленных полка). Таким образом, силы союзников боле чем в полтора раза превышали немецкие, по танкам (особенно с учетом 6 французских танковых батальонов – 270 машин) превосходство было как минимум двукратным.
  Однако южнее, от Шарлеруа до Лонгви и границы с Люксебургом, все обстояло совершенно иначе. Здесь 2-я и 9-я французские армии имели всего 19 дивизий (из которых лишь одна была моторизованной), а также одну кавалерийскую бригаду (спаги). Им противостояли 4-я, 12-я и 16-я немецкие армии, а также танковая группа Клейста – 44 дивизии, в том числе 10 танковых и моторизованных; причем добрая половина этих сил была сосредоточена на узком 40-километровом участке 9-й армии от Фюме до Седана. Таким образом, при общем равенстве сил (69 расчетных дивизий у союзников, не считая сил из Генерального резерва, против 71 дивизии у немцев, также не считая резервов) германскому командованию удалось сосредоточить мощную ударную группировку против наиболее слабого участка противника. (Прим ред.)


[Закрыть]. В этот день генерал Горт писал в своем донесении:

^{Схема 1. Выдвижение четырех армий на рубеж рек Маас и Диль}

«Поступили тревожные известия из Арденн, где, как сообщают, немцы наносят удар на фронте 9-й армии силами по меньшей мере двух танковых дивизий».

* * *

К детальной разработке плана наступления на западе немцы приступили еще 27 сентября. Пала Варшава; триумф новой немецкой боевой техники не вызывал сомнений. Гитлер считал, что назрел момент для удара. Весь германский генеральный штаб возражал против этого, но 9 октября была издана директива о подготовке наступления на Западе, а 19 октября разработка плана «Гельб» была завершена.

План «Гельб» во всем, кроме названия, соответствовал плану Шлиффена (схема 2). 37 дивизий, в том числе 8 танковых и 2 моторизованные, должны были нанести удар через Голландию и Бельгийскую низменность, сокрушить оборону в районе Брюсселя и прорвать франко-бельгийскую границу на равнинах Фландрии. Вспомогательный удар должен был наноситься через Люксембург главным образом с целью сковать французские резервы и создать угрозу линии Мажино. В ходе детализации плана была усилена группа армий «Б» – северная группировка немецких войск, которой командовал генерал-полковник Бок. В то время когда Гамелен пребывал в уверенности, что немцы нанесут удар через Арденны, 43 дивизии, в том числе 9 танковых и 4 моторизованные, сосредоточились для удара через Бельгийскую низменность.

Сравнение планов воюющих сторон во всякой войне – весьма плодотворная и увлекательная работа, а в этой последней войне – в особенности. Когда генерал Гамелен изменил свое мнение относительно вероятного направления главного удара противника и послушался совета специалистов, утверждавших, что массированный танковый удар в такой местности, как Арденны, невозможен и что наступление неизбежно развернется через открытую Фландрскую низменность, в это самое время немцы отказались от первоначального варианта плана «Гельб».

^{Схема 2. План «Гельб» – первый вариант. Главный удар наносится правым крылом – через Фландрию, вспомогательный – в районе Седана}

История этих изменений берет начало еще с 31 октября, когда командующий группой армий «А» (южной группировкой) генерал-полковник Рундштедт обратился с письмом к главнокомандующему сухопутными войсками генерал-полковнику Браухичу, предлагая сосредоточить главные усилия в предстоящей операции на левом крыле. Невозможно точно распределить заслуги в этом деле между Рундштедтом и его начальником штаба генерал-лейтенантом Манштейном, несмотря на подрбное описание, данное последним в его книге «Утраченные победы», так же как невозможно проследить все длительные перипетии пересмотра плана.