Текст книги "Испытание для победителя"

– А нам еще Александрию штурмовать надо! Поэтому будем придерживаться плана! – высказался в ответ на речь Деметрия Александр Победитель.

– Согласен. Но они выглядят сейчас такими беззащитными, так хочется их атаковать, – вздохнул Деметрий, соглашаясь с аргументами своего царя.

– Вот и славно! А теперь будем ждать вражеской атаки и слонов! – поставил точку в этом споре правитель Селевкидов.

Наконец-то армия Скопаса выстроилась на другом конце долины и двинулась в атаку. Птолемей Пятый стоял рядом с царем Александром на холме и наблюдал за разворачивающейся битвой. Рядом стояли верный Аристомен и царская свита. Мальчик покосился на правителя Селевкидов, пытаясь сравнить его со своим покойным отцом. И тут отец проигрывал по всем статьям. Царь Александр выглядел настоящим воином. Такими изображают героев в греческих мифах. Высокий, мускулистый, с красивым мужественным лицом. Доспехи на царе Селевкидов сидели как влитые. Он вел себя очень уверенно, отдавая команды твердым, властным голосом. Такому голосу хотелось подчиняться, не задумываясь. А когда враги выстроились для битвы и стало ясно, что их численность превышает количество воинов Селевкидов, то даже тогда на лице царя Александра Победителя не дрогнул ни один мускул.

И даже восемь десятков вражеских боевых слонов не смогли вызвать на его лице гримасу страха. Увидев их, он всего лишь улыбнулся, как будто увидел своих хороших знакомых. Вот это храбрость! Так, наверное, вели себя триста спартанцев перед лицом многотысячной армии персов. Птолемей тихонько вздохнул. Ему самому боевые слоны внушали ужас. Он один раз видел, как взбесился обычный рабочий слон. Этот ревущий гигант убил более десяти человек, попросту втоптав их в землю. Зрелище было жуткое.

Своего отца он помнил плохо. Птолемей Четвертый когда-то был неплохим воином, но разгульная жизнь в роскоши царского дворца Александрии сделала из него толстого плешивого пьяницу и сибарита. В конце концов, кутежи и чрезмерное употребление вина его и доконали. В глубине души малолетний правитель Египта всегда хотел иметь такого отца, как стоявший сейчас рядом с ним владыка Селевкидов. Красивый, сильный, умный, храбрый и смелый. Блестящий полководец и разумный правитель. Вот таким хотел видеть своего отца Птолемей. Но тут Египту сильно не повезло. Отец, вопреки детским ожиданиям, оказался никчемным ничтожеством. Он слишком рано умер и покинул свою семью, оставив страну и их без своей защиты. Мать Птолемея была хорошей и доброй женщиной. Ее любил народ, но это не спасло ее от наемных убийц.

Потом он был заложником своего положения. Мальчик вроде бы и был царем, но на самом деле от него мало что зависело. Все решали регенты, и только когда Аристомен стал царским опекуном, то Птолемей почувствовал, что к нему начали относиться не как к бессловесной марионетке. Новый регент много времени уделял малолетнему царю, учил его управлению государством. Аристомен был хорошим учителем и добрым человеком, но он не был воином. И это-то их чуть было не погубило. К счастью повезло, что им удалось спастись во время переворота, устроенного проклятым Скопасом. А вот если бы у Птолемея был такой отец, как царь Александр, то никакой Скопас не посмел бы обидеть его.

Мальчик вздохнул и перевел взгляд на царских телохранителей. Они внушали трепет. Двухметровые длинноусые галлаты в своих позолоченных шлемах, блестящих кольчугах с большими овальными щитами и длинными прямыми мечами были похожи на сказочных героев древних мифов. Птолемей видел, с какой преданностью эти гиганты смотрят на царя Александра. В их взглядах и жестах была видна готовность исполнить любой приказ своего царя.

У Птолемеев тоже служили галлатские наемники, но такой безотчетной преданности малолетний правитель Египта не видел ни разу. В Египте галлаты смотрели на своих нанимателей довольно равнодушно. Но было в этом равнодушии нечто эдакое, неприятное. Так обычно смотрят на свою жертву хищники, когда они сыты и им, в общем-то, лень на нее нападать. Эти же тоже вроде бы служат Селевкидам за деньги, но в их глазах светилась преданность и готовность умереть, если царь Александр попросит их об этом. В общем, совсем не понятно!

А еще, рядом с царем Александром стояли великаны. Настоящие!! Те самые, из сказок и легенд. Тридцать исполинов в блестящих шлемах и чешуйчатой броне опирались одной рукой на большие щиты, поставленные нижним краем на землю. В другой руке у каждого великана была зажата огромная железная шипастая палица, небрежно уложенная на плечо. Мальчик прикинул, что великан ударом такой дубинки легко сможет убить даже боевого слона. Если галлатские телохранители царя выглядели как сверхлюди, то великаны казались настоящими сказочными чудовищами. Вдруг один из стоявших великанов обернулся и посмотрел прямо в глаза Птолемею Пятому, отчего сердце мальчика буквально ушло в пятки, и он испуганно отвел взгляд в сторону.

Внезапно раздавшийся трубный рев отвлек внимание Птолемея от великанов. Мальчик перевел взгляд на поле боя и невольно вздрогнул. Армия Скопаса медленно и размеренно надвигалась на них. Впереди, построившись в одну шеренгу, шли боевые слоны. Мальчик начал лихорадочно считать лопоухих гигантов.

– Восемьдесят два! – пробормотал он, закончив подсчет и невольно поежившись.

За слонами в центре двигалась египетская фаланга. По флангам ее прикрывали наемные гоплиты и пешие чернокожие нубийцы. За пехотой двигалась кавалерия. Долина, окруженная высокими песчаными холмами, была довольно узкой. Поэтому армия узурпатора не могла занять широкий фронт построения. Мальчик видел, как египетские всадники попытались залезть на холмы на правом фланге, но были вынуждены повернуть назад. Лошади проваливались в рыхлый песок чуть ли не по брюхо. Причем передвижение кавалеристов осуществлялось каким-то забавным черепашьим шагом. Вскоре лошади выбились из сил и просто отказывались двигаться дальше. В общем, обходной маневр у всадников Скопаса не получился.

Армия Селевкидов все это время стояла на месте, всем своим видом как бы приглашая Скопаса к атаке. Впереди выстроились в одну шеренгу повозки с баллистами. Пехота стояла за ними пятью прямоугольниками, состоящими из копейщиков и стрелков, вооруженных оружием, напоминающим греческие гастрафеты. Мальчик помнил, как учитель Диокрет рассказывал о таком оружии. Его изобрели греки, но вооружать им воинов почему-то никто не спешил. Дорогое и неудобное оружие. А тут большая часть пехоты Селевкидов вооружена чем-то подобным. Вот еще одна странность! Между прямоугольниками пехоты были видны промежутки, ширина которых позволяла разъехаться двум всадникам или проехать повозке. За пехотой располагалась конница Селевкидов, а позади нее стояли египетские ополченцы, верные Птолемею Пятому. Кстати, почему-то среди всадников Птолемей не увидел сарматов. Хотя тысячу этих грозных кочевников он видел раньше в составе царской армии. Трех тысяч пеших галлатов тоже не было видно. Да и конные лучники были тут не все.

Слоны мятежников подошли уже на триста шагов, когда царь Александр подал команду трубачам, стоящим рядом. Над полем боя понеслись звонкие звуки сигнальных труб, заслышав которые, карабаллисты начали стрелять зажигательными снарядами. Расчеты метательных машин явно целились по вражеским слонам. Однако первые залпы не попали в размеренно двигающихся гигантов. Перед шеренгой слонов взметнулась стена яркого пламени. Брызги жидкого огня опалили нескольких боевых слонов. Послышался испуганный рев огромных животных. Слоны в ужасе начали поворачивать прочь от огненного ада. Инстинкт гнал их подальше от бушующего пламени. Второй залп карабаллист придал им дополнительное ускорение, опалив еще нескольких гигантов.

Не слушая своих погонщиков, все боевые слоны развернулись и, испуганно трубя, с выпученными от ужаса глазами ринулись прямо на двигающуюся за ними армию египтян. Воины Скопаса поняли, что их ждет, но ничего сделать просто-напросто не успели. Слоны на полном ходу врезались в людскую массу, стараясь всеми силами проложить себе дорогу и убраться отсюда как можно дальше. Правда, шесть или семь слонов были убиты своими погонщиками. Именно для таких случаев все погонщики имели специальные длинные зубила с молотками для умерщвления своих вышедших из-под контроля слонов. Если слон впадал в бешенство и не слушался приказов погонщика, то необходимо было убить его ударом зубила, пробивая череп непокорного животного. Однако остальные погонщики или не смогли применить зубила, или запаниковали, и их слоны добрались до рядов пехоты, начав сеять хаос.

Вопли раздавливаемых заживо людей долетели даже до места, где стоял Птолемей Пятый. Мальчика передернуло от ужаса. Он на секунду представил, что происходит сейчас там, и ему стало дурно. Слоны тем временем рвались дальше, прокладывая через отряды египтян целые просеки. Многие воины мятежников, особенно нубийцы и наемные гоплиты, стали разбегаться в панике, бросая щиты и оружие. Однако были и те, кто понимал, что спастись от бегущего слона не удастся. Поэтому его необходимо убить, чтобы остаться в живых. Буйствующим слонам начали оказывать сопротивление. Больше всего таких понимающих воинов было в фаланге. Да и длинные пики фалангитов гораздо лучше подходили для убийства слона, чем короткие копья и мечи гоплитов и нубийцев. Правда, сопротивление только сильнее разозлило боевых гигантов. Получая ранения от своих же солдат, слоны впали в неконтролируемое боевое безумие. Если раньше они просто неслись прочь от яркого опаляющего пламени, то теперь начали целенаправленно убивать всех рядом с собой. Но людей все же было гораздо больше. И, получив множество ран, окровавленные гиганты начали то тут, то там валиться на землю.

Зрелище бойни заворожило мальчика-царя. Поэтому он не сразу заметил, что армия Селевкидов пришла в движение. Повозки с баллистами уже укатили в тыл, проехав по проходам между отрядами. А пехота двинулась вперед, соблюдая равнение в шеренгах. За пехотинцами медленным шагом ехали царские катафракты и конные лучники. Пройдя сто шагов, армия остановилась, а стрелки-пехотинцы начали стрелять в сторону воинов Скопаса. У Птолемея Пятого, наблюдавшего, как начали падать под обстрелом воины узурпатора, глаза полезли на лоб. Селевкидские пехотинцы стреляли из своего странного оружия примерно на триста шагов. Такого просто не могло быть. Даже легендарные парфянские луки били на дистанцию в двести пятьдесят шагов. Это же оружие напоминало по своей дальнобойности баллисту. Но то довольно габаритная метательная машина, а здесь ручное стрелковое оружие, которое пехотинец заряжает без особого труда.

Воины Александра стреляли практически непрерывно. При этом огонь вела только первая шеренга. Пехотинцы делали выстрел, затем передавали разряженное оружие назад. В ответ из задних рядов передавались заряженные арбалеты. Затем следовал новый залп, и так до бесконечности. Птолемей видел, как бойцы задних рядов отряда, получая разряженное оружие, быстро заряжают арбалеты и передают их воинам, стоящим впереди. Все эти действия производились быстро и умело. Было видно, что пехотинцы долго тренировались, доведя тем самым свои действия до автоматизма.

Железный ливень из арбалетных болтов, обрушившийся на пехотинцев Скопаса, посеял в их рядах панику. Кроме того, несколько слонов были еще живы и наводили дополнительный ужас на мятежников. Пехотинцы врага полностью утратили боевой дух и, неся большие потери, начали в панике разбегаться. Потрепанная слонами фаланга какое-то время являлась островком стабильности в бушующем море страха. Однако сопротивляться интенсивному обстрелу она смогла не долго. Вскоре и сариссофоры, побросав свои бесполезные в данной ситуации громоздкие длинные пики, стали разбегаться, поддавшись всеобщей панике. Паникующая пехота буквально захлестнула стоящую за ней кавалерию врага и увлекла ее за собой в бегство. При этом бегущие в ужасе люди практически превратились в испуганных животных. Некоторые беглецы даже нападали на своих соратников, убивая всех на своем пути, чтобы очистить себе путь для бегства. Кроме того, оставшиеся в живых боевые слоны добавляли жару к всеобщей панике. Покрытые множеством ран, они сеяли смерть в рядах бегущих мятежников.

Увидев, что враг сломлен и бежит, царь Александр отдал приказ трубачам. И конница Селевкидов, просочившись через строй пехоты по тем же проходам, по которым ушли в тыл карабаллисты, ринулась в атаку на дрогнувшего противника. К этому времени пламя от разбившихся огненных снарядов уже успело прогореть, и всадники смогли атаковать без особых проблем. Удар латной кавалерии был страшен и красив одновременно. Катафракты, железным тараном вломившись в толпу бегущих врагов, начали рубить и колоть разбегавшихся египтян, уже и не помышлявших ни о каком организованном отпоре. Рядом маневрировали конные лучники, отстреливая наиболее храбрых, а может быть, наиболее глупых египетских воинов, которые пытались хоть как-то сопротивляться.

Когда бегущая в панике и подгоняемая кавалеристами армия Скопаса достигла выхода из долины, то ее ждал еще один неприятный сюрприз. Из-за холмов слева от входа в долину раздались грозные боевые кличи, а потом на полном скаку вылетела тысяча сарматских всадников в блестящей ламеллярной броне. За ними мчались две тысячи конных селевкидских лучников. Затем из-за холмов справа от входа в долину зазвучал многоголосый рев, и взорам испуганных египетских мятежников предстали три тысячи галлатских пехотинцев, облаченных в добротные кольчуги, вооруженных длинными мечами и большими овальными щитами. Они неслись на людей Скопаса, ревя, как дикие звери. Ловушка захлопнулась! Сарматы и галлаты с двух сторон ударили по бегущим египтянам и начали рубить их направо и налево. Конные лучники вились неподалеку, выбивая стрелами всех, кто смог прорваться через сарматско-галлатский заслон. Это стало последней каплей для мятежников. Группами и поодиночке они начали сдаваться. Если катафракты и конные лучники Селевкидов щадили сдающихся врагов, то сарматы и галлаты в горячке боя сначала рубили всех подряд. Однако потом Лиск, командовавший ими, сумел все же навести порядок и остановить резню.

– Ну, вот мы и победили, союзник! Считай, что скоро ты уже въедешь в Александрию, а народ будет приветствовать тебя как своего законного правителя! Теперь осталось дело за малым! Надо только взять штурмом столицу Египта. Не думаю, что у Скопаса останутся серьезные силы для борьбы после сегодняшнего поражения! – произнес подошедший царь Александр, положив свою руку на плечо Птолемея Пятого.

Мальчик счастливо улыбнулся и украдкой взглянул на залитое кровью поле боя. Там воины Селевкидов деловито добивали немногочисленные очаги сопротивления, вязали пленных и собирали трофеи. Недобитых слонов пехотинцы Селевкидов уже постреляли издалека, не подходя к ним на расстояние удара. Ветер принес запах гари, крови, пота и дерьма.

«Так вот он какой, запах победы!» – подумал Птолемей Пятый, вслушиваясь в крики умирающих и стоны раненых.

– Чистая победа! – прошептал стоящий рядом правитель Селевкидов.

«Чистая!» – мысленно согласился маленький Птолемей и еще раз улыбнулся.

* * *

Столица царства Птолемеев поражала взор своим величием и красотой. Высокая каменная городская стена внушала уважение и заставляла задуматься. Такие укрепления с наскока не взять. Но даже она не мешала увидеть великолепный царский дворец и храмовый комплекс. А высоченная башня Александрийского маяка вызывала восторг. Это было самое высокое строение, которое Громов видел в этом мире. Это был своего рода небоскреб античного мира. Единственный и неповторимый. Чудо света, но вот какое по счету – Саня не мог вспомнить. Правда, он припомнил, что позднее, где-то в районе средних веков, этот шедевр античной архитектуры будет разрушен землетрясением. Но до этого события еще очень далеко, а вот сейчас Александрийский маяк просто поражал взор.

«Только ради этого зрелища стоило тащиться в Египет! Правда, еще есть и великие пирамиды! Ну, и до них тоже черед дойдет. Хорошо путешествовать по античному миру во главе собственной армии. Узнаешь много нового, видишь много разных мест, знакомишься с множеством людей, и если они тебе не нравятся, то просто убиваешь их! Ой, что-то меня куда-то не в ту сторону потянуло!» – думал царь Александр, с интересом осматривая столицу Египта.

Армия Селевкидов вышла к Александрии и теперь, повинуясь командам Деметрия, начала окружать город по периметру для планомерной осады. После сокрушительного поражения Скопасу удалось спастись и вырваться с поля боя с горсткой телохранителей. Это сильно огорчило Аристомена. Но Саня его успокоил, говоря, что узурпатор никуда от них не денется. Наверняка ведь побежит в Александрию. Там же находится царская сокровищница с казной царства. Деньги этот хитро-выделанный товарищ не бросит. Без них он никто. Если Скопас бросит царскую казну, то он потеряет все шансы на победу в гражданской войне. Солдатам же надо платить, а без денег никто за мятежником не пойдет. Теперь главное, чтобы он не успел смыться из Александрии с деньгами.

Поэтому армия Александра не стала задерживаться после одержанной победы на поле боя. Хотя по обычаю требовалось находиться на месте сражения еще два дня, чтобы боги подтвердили эту победу. Но Громов не мог столько ждать. На месте боя остались только трофейные команды, а вся остальная армия после небольшого отдыха двинулась к столице Египта. И вот теперь, по полученным данным от сторонников Птолемея Пятого из числа жителей Александрии, такая спешка, похоже, себя оправдала.

Скопас действительно примчался в город и лихорадочно стал готовить царскую казну к эвакуации на юг, но вот покинуть столицу до прихода сторонников Птолемея Пятого он все-таки не успел. Теперь его судьба была предрешена. Верных ему войск в Александрии осталось очень немного. Может, тысяч пять или шесть наемников он и сумел бы собрать. Плюс тысяч десять дало бы городское ополчение, но большинство жителей столицы не поддерживали Скопаса. Его власть держалась только на мечах наемников, которым было все равно кого резать, лишь бы платили. Для египтян Скопас был наглым выскочкой и безродным иноземцем, который не имел никаких прав на царский трон. Поэтому надежды на ополчение у узурпатора не было. Чтобы Скопас не смылся морем, гавань Александрии наглухо заблокировал флот Леона-тиса. При этом, чтобы у египетских морячков не возникло ненужных мыслей, Леонатис приказал кораблям, оснащенным огнеметами, пройти неподалеку от входа в гавань и пыхнуть несколько раз струями из огнеметов. Демонстрация огневого превосходства настолько впечатлила египетских мореходов, что они решили сидеть тихо, не делая никаких попыток прорвать морскую блокаду.

Для ускорения событий к западным воротам города выслали одного великана, который довольно громким голосом выкрикнул ультиматум жителям города и, провожаемый испуганными взорами горожан, величественно удалился. В него даже и не подумали стрелять. Парламентер, однако! В этом мире еще уважали традиции и не спешили делать подлости, оправдывая их эффективностью данного действия. Осадившая город армия тем временем начала демонстративно собирать стенобитные тараны, осадные башни и метательные машины. Это показало защитникам города, что ограничиваться полумерами союзники Птолемеев не намерены.

А через два дня, когда уже были собраны и установлены на свои позиции для стрельбы требюшеты, ворота Александрии отворились и из них вышли парламентеры. Возглавлял делегацию горожан грек в богатых одеждах с почти русским именем Прохор. И когда он начал говорить, то Александр особо и не был удивлен. Чего-то такого он примерно и ожидал. А рассказывал Прохор ну об очень радостных событиях. В Александрии произошел переворот, в ходе которого лояльные к Птолемею жители города смогли арестовать узурпатора Скопаса и его приближенных. И вот теперь городские власти выражают свою искреннюю преданность истинному владыке Египта. Короче, город сдается на милость Птолемея Пятого и его союзников и надеется на его милосердие. В общем, полный хеппи-энд!!

Услышав такие новости, Аристомен чуть было не подпрыгнул от радости, но все же сумел быстро взять себя в руки. Прежде всего, он был опытным царедворцем и хорошо понимал, кто в данной ситуации является тут главным. Поэтому он склонился к уху Птолемея Пятого и что-то зашептал.

– Я принимаю вашу преданность мне и хочу выразить благодарность нашему доброму союзнику и брату царю Селевкидов Александру. Он помог нам в самый трудный час, и сейчас я полностью доверяю его мнению. Я прошу его взять на себя честь вести дальнейшие переговоры о сдаче города. И надеюсь на его мудрость и милосердие к жителям города Александрия! – провозгласил Птолемей, внимательно выслушав своего регента и опекуна.

Дальше уже пошли чисто технические моменты. Армия Селевкидов вошла в гостеприимно распахнутые ворота. При этом солдаты вели себя довольно мирно и никого не грабили. Правда, Александр по совету Кимона, который был на время похода назначен армейским казначеем, выбил с Аристомена обещание выплатить выкуп за сохранность Александрии. Мол, солдаты ждали, что им дадут разграбить город, и если им не дать денег, то они могут быть очень недовольны. А уж как галлаты мечтали жечь и грабить! Ну уж очень они кровожадные, эти варвары! Проверять, так ли это, Аристомен не стал и без особого сопротивления согласился на выкуп. А Кимон тут проявил себя как истинный сын своего отца Гермия. Уже не один раз он давал своему царю неплохие советы по финансовым вопросам, чем значительно облегчал жизнь правителя Селевкидов.

«А неплохо Гермий своего сына воспитал, есть у старика смена», – думал Саня, глядя на то, как Кимон торгуется с Аристоменом по поводу размера выкупа, который Египет должен заплатить за сохранность своей столицы.

Жители города, молчаливо смотревшие на идущих по улице солдат, разразились радостными криками, когда увидели, что в город въехал Птолемей Пятый со своей свитой. Многие при этом упали на колени и склонились в глубоком поклоне. Было видно, что мальчика-царя любят и боготворят. Это проявление народного поклонения египтян своему царю поразило Громова. Он привык к довольно демократичным нравам своих подданных, которые относились к своим царям с уважением, но без особого раболепия. У Селевкидов царская власть была построена по македонскому образцу с большой примесью демократии. Хотя формально царь и являлся абсолютным монархом, но фактически от правителей провинций тоже зависело довольно много. Поэтому у правителя Селевкидов не было полного контроля над провинциями, а сила его власти во многом зависела от личных качеств самого царя.

Тут же в глазах простых горожан буквально светилось рабское поклонение Птолемею как божеству. Позднее Кимон разъяснил Александру эти странности в поведении аборигенов. Для египтян Птолемей был потомком богов. Да и сам он был практически богом. Тут Птолемеи пошли по проторенной ранее дороге. Еще фараоны Древнего Египта объявили себя богами. И теперь македонские завоеватели взяли на вооружение эту идею. Ведь если царь является богом, то его власть довольно крепка. Теперь стала понятна та неприязнь, которую местные жители чувствовали к иностранцу Скопасу.

– Однако, его божественное происхождение не смогло уберечь Птолемея Пятого от переворота! – хмыкнув, произнес Александр, слушая пояснения Кимона.

– Египтяне бы с тобой не согласились! Они бы сказали, что Птолемей спасся и получил твою помощь именно потому, что он бог! – возразил Кимон, улыбнувшись в ответ.

– Пожалуй, ты прав! Фанатики никогда не дружат с логикой! – сказал Саня, согласившись со своим казначеем.

Затем был устроен праздник в честь чудесного спасения Египта от ига узурпатора. Гуляли все, и селевкидские воины, и келесирийские добровольцы, и жители столицы. Кстати, Кимону удалось выторговать у Аристомена значительную сумму в качестве выкупа за Александрию. Из этих денег всем воинам Александра были выданы премии. Кроме того, все воины получили жалованье за два месяца. Это очень сильно подняло и без того высокий боевой дух войска.

После праздника Аристомен начал решительно укреплять власть Птолемея Пятого. Начала формироваться новая египетская армия. Были разосланы во все стороны света вербовщики, которые стали набирать наемников. Ведь в ходе этой смуты враги на границах Египта довольно активно зашевелились, рассчитывая оторвать кусок от ослабевшей страны. Кроме этого, было решено устроить образцово-показательный суд над Скопасом и его приспешниками. Выдающихся представителей греческих государств, которые находились в тот момент в Александрии, и в том числе этолийских послов, пригласили присутствовать на суде в роли заседателей, чтобы весь греческий мир увидел доказательство того, что Скопас осужден по закону. Скопас вместе с соучастниками и родственниками был приговорен к смерти и отравлен. При этом всячески подчеркивалась законность власти Птолемея Пятого.

Видимо, вскоре после этого Аристомен решил, что настало время отпраздновать совершеннолетие юного царя. Хотя ему было всего двенадцать лет, но, разумеется, Египту как можно скорее был нужен царь, обладающий персональной властью, пусть даже с некоторой натяжкой. В Александрии состоялась церемония вступления правителя на престол (по-гречески – анаклетерия). Придворные занялись приготовлениями к объявлению Птолемея полноправным царем. Ведь если люди будут думать, что царь стал совершеннолетним, то его власть укрепится. Церемония задумывалась с египетским размахом и небывалой пышностью. Для Птолемея Пятого выбрали прозвище Теос Эпифан («Явленный бог»), к которому иногда в официальных документах прибавлялось второе прозвище – Эвхарист («Благодатный»). После греческой анаклетерии последовала еще одна церемония. В древней столице Мемфисе египетские жрецы провели обряд венчания маленького царя на царствование, как приличествовало египетскому фараону. Это была очередная зрелищная мера, чтобы обеспечить верность египтян иноземным владыкам.

После всех коронационных торжеств Птолемей Пятый выполнил свое обещание перед царем Александром. В торжественной обстановке, сдобренной пышными церемониями, был заключен договор с царством Селевкидов. Ну, любят египтяне все эти поражающие воображение церемониалы. Лучше бы деньги на что-то полезное потратили! По договору державе Селевкидов передавались во владение все земли провинции Келесирия и Синайского полуострова в качестве дара. Кроме того, остров Кипр становился зоной влияния Селевкидов, которые могут собирать с него дань. В дополнение к вышеизложенному заключался вечный мир и союз Птолемеев и Селевкидов.

Теперь можно было возвращаться домой. Громов поймал себя на мысли, что думает об Антиохии как о своем родном городе. Он улыбнулся своим мыслям. Этот шумный город, построенный в землях Азии по греческому образцу, успел стать родным. И еще там его ждала любимая супруга и будущий ребенок.

– Пора домой, – прошептал царь Александр, правитель царства Селевкидов. – Война окончена!