Книга: Застава на Якорном Поле - Владислав Крапивин

Помню, мне три года, дед внезапно забирает меня из дома и везет в другой город, уже сумерки и дорога за окнами выглядит карикатурно. Он рассказывает сказку про ведьму с перевала, которая забирает к себе заблудившихся людей и съедает, просто потому что всегда рассказывал именно так. Во всех детских сказках кто-то умирает, я это знал с самого детства. Хорошо, если умирает тихо, а не как в историях про великанов, когда они растягивают людей на кроватях или отрубают им ноги. Или, если их не запекают в печи заживо. 

Потом, через месяц, может, мама подходит, садится на корточки, и говорит, что в тот день умерла прабабушка. А я: «Ей же хорошо там будет».

Однажды я спросил, почему люди не могут жить вечно, и отец сказал, что тогда на планете случится перенаселение, а мы еще не начали осваивать космос. 

Это звучало правильно, и больше мы к этому вопросу не возвращались. Из детства я вынес, что волшебство всегда тесно идет рядом со смертью, как в любой сказке. 

И что волшебники уходят первыми. 

Соль у Крапивина в том, что он, видимо, и пишет для таких детей.

Обычно говорят, что он прикрывается — мнимым светом, общими словами, хорошими воспоминаниям о детстве, которое было у каждого. Но никто, кроме Крапивина, не умеет так задавать вопросы, что от их света плакать хочется. Они простые и правильные. 

Маленький мальчик, потерявший маму, спрашивает у модели целой Вселенной:

— Яш... есть на свете Судьба?

А Вселенная запинается и говорит:

— Не знаю.

У меня в голове не укладывается, как одним диалогом можно передать несовершенство целого мира. 

Вся книга — это несовершенство целого мира. Крапивин строится на этих мелочах. На ощущении, что вокруг лето, пахнет травой, ты бежишь в ней по колено и хохочешь, как бешеный, тебе 12, у тебя разбиты колени и ты можешь все, потому что этот мир для тебя. А потом ступня задевает растяжку, которую оставили вчера здесь солдаты, и минный осколок решетит ногу. Тебе по-прежнему 12, но ты больше никогда не сможешь бежать по этой траве, потому что мир тебя раздавил. 

В каждой истории есть эта растяжка. 

У нас у каждого в жизни есть такая растяжка.

Ты, главное, не заплачь.

Потом осколок вынут, и рану заштопают. И ты будешь помнить, что осколок был, а теперь его нет, и снова так легко, что плакать хочется.

И тогда не заплачь тоже. 

Так пишет Крапивин. 

— Яш. Есть на свете Судьба?

А он не знает. Он простой и честный. Такой вот несовершенный мир, в котором растем все мы, когда-то бывшие детьми и, наверное, не до конца переставшие ими быть.

Первая повесть, "Выстрел с монитора", как будто подтвердила мои опасения. Настоящие и живые, узнаваемо крапивинские персонажи оказались втянуты в какую-то вялотекущую пространственно-временную аномалию. Предсказуемый сюжет не цеплял, а проявление сверхспособностей описывалось примерно так же, как это обычно подростки в фанфиках делают. Единственное, что заинтересовало - судьба города, предавшего одного из своих детей. Навело на мысли о том, что Крапивин вообще - защитник детства, горой на стороне своих беззащитных мальчишек. Он мог бы повторить слова Монтессори: "Если к нам когда-нибудь и придут помощь и спасение, то принести их могут только дети, ведь именно они вырастают в человечество".

В общем, поначалу я заскучала. Но потом! "Гуси-гуси, га-га-га" - это потрясение, честное слово. Это Крапивин с совершенно новой стороны. Во-первых, повесть от лица взрослого человека, который и в детстве был так себе мальчишкой, и вырос в так себе взрослого, скучного обывателя, никого не любящего, вылизывающего свой комфортный особнячок. Во-вторых, внезапно захватывающий фантастический мир (параллельная реальность, одна из граней "кристалла"), убедительный, обманчиво благостный. Он стремительно вырастает в целую антиутопию: представьте, мир, где за любое правонарушение, хоть за переход дороги не в том месте, наказание одно - смерть. Но смерть как бы в лотерею, с возможностью выиграть продолжение жизни. И чем серьёзнее нарушение, тем больше шансов умереть: один к миллиону, один к тысяче, один к одному... Легко догадаться, с чего начинается повесть - главный герой "выигрывает" смертную казнь и получает бумажку, обязывающую явиться туда-то во столько-то для "исполнения данной акции". Дальнейшее описано превосходно. Прямо экзистенциализм. Каждое чувство, каждый шаг обречённого, неумолимое приближение смерти, отчаянное цепляние за любую соломинку... И главное, сразу понимаешь, что герою нечего надеяться на волшебное спасение, всё будет совсем не так просто. И просто не оторваться от книги. Я не знала, что Крапивин так может, и снимаю свои претензии по поводу фантастики. Может, умеет, практикует.

Что интересно, и "Выстрел с монитора" в моих глазах подтянулся, потому что все три повести, входящие в этот сборник, очень умело и тонко перекликаются между собой. Находить связующие ниточки - особое удовольствие, и первая повесть становится необходимой составляющей целого.

А "Застава на Якорном поле" - и вовсе издевательство над людьми. Я проплакала полкниги. Тему сиротства и потери родителей я сейчас принимаю ОЧЕНЬ близко к сердцу, так что еле вынесла это произведение. Если бы Крапивин меня обманул, если бы он посмел меня обмануть и повернуть сюжет по-другому, оборвав все надежды, я бы его просто об стенку ударила. Ну, не его самого, а книгу. Эмоциональное, прямо-таки отчаянное повествование, стремительно развивающийся сюжет, и снова все фантастические элементы на своих местах и не вызывают никакого раздражения. И любопытная проблема в основе повести: другой взгляд на старое доброе мучение ради улучшения, жестокие практики избиения ученика, чтобы он превзошёл учителя. Отруби ему ноги и брось в лаву, он станет Дартом Вейдером и покорит далёкую-далёкую галактику. Пардон. Крапивин спрашивает, имеем ли мы право погружать ребёнка в бездну отчаяния, если он вынырнет из неё сверхчеловеком?

Непременно нужно дочитать весь цикл, постараюсь найти время. Век живи, век учись и не торопись делать выводы.

И чувствовал, как впечатывается в горячую ладонь командорский знак. Якорь — символ надежды, скрещенные шпаги — эмблема чести и встающее солнце — душа всего живого на нашей Планете.

Так вот общество командоров в этой книге выглядит прямо-таки полной противоположностью, абсолютным извращением идеи, которая чувствовалась раньше. Здесь Командор - Кантор, директор Супрелицея, прошедший через барьер силового поля. Он же - Консул, причастный к тому, что детей разделяют с родителями, выталкивая последних в некое Сопределье. Всё, ради Великой идеи, ради всеобщего счастья. Ради всеобщего счастья Галеон Тукк когда-то был изгнан из Реттерхальма, но тогда командор был на стороне мальчишки, рядом с ним. А теперь такие мальчишки - инструменты для достижения всеобщей гармонии. Хороший Кантор или плохой (в этом типично крапивинском мировоззрении) понять очень просто: он снова и снова врет Ежики в глаза, не забывая при этом делать сочувствующее лицо, вот и всё. Остается только надеяться, что эти, такие командоры - не последние и единственные.

А в целом Крапивин какой-то не тот. Нет привычного надрыва, порой на ровном месте. Не касаясь вопроса оправданности таких моментов, я всё же очень люблю его за то, что он может из любого, даже какого-нибудь банального эпизода бытовой несправедливости, мелкой обиды, выбить слезу. Нагнать эмоции и довести температуру до кипения. Такое не всем удается. Но даже без этого нерва бывает очень хорошо. Тот же город Инск чудесен совершенно по-своему. Но здесь как-то ничего такого не нашлось. Несмотря на то, что Ежики всю книгу страдает по маме. Несмотря на то, что есть Особый Суперлицей, что есть загадочное Кольцо, а нужной атмосферы нет. Умом всё понимаю, но не чувствую. А жаль.

Повествование заставляет разогнать эмоции читателя, заставить его думать нестандартно, чтоб получить хороший выплеск в конце. Финал получился очень изящный, светлый и скользящий. Тема "переходов" не первый раз поднимается автором и не только в этом цикле - путешествия во времени и пространствах были еще Голубятне на желтой поляне . Все-таки для меня эта тема лишь частично связана с смертью, хотя и объясняет её, потому что страх есть в любом переходе, будь то в жизни или в смерти - требуется очень много сил (физических или эмоциональных), чтоб преодолеть. И... начинается новый отсчет. Об этом реже говорят, чем боятся, поэтому, мне кажется, автор очень красиво и вдумчиво рассказал об этом. После этого стало еще больше интересно, каким именно переходом воспользовались, чтоб перенести Реттерхальм...

Отдельное удовольствие я получила от мелких деталей отроческой жизни - камушки, шарики, якорки, талисманы, испытания и красивые тайные места. Всё это завораживает, влюбляет в себя и заставляет улыбаться.

Главный герой - Ёжики - показался мне довольно типичным пареньком для своего возраста и характера: всклоченный, эмоционально-разболтанный, чувствительный и крайне целеустремленный и упертый. Койво в таком возрасте нестабильны, так что всё на своих местах. В повести описывается его сильная привязанность к матери - её голос будто свет маяка, который вселял ему надежду и указывал путь... в том числе и на Якорное поле. Сильный акцент в истории делается на том, как он переживает момент, что она уходит из его жизни. Справился ли Ёжики с ситуацией или нет - спорный вопрос и открытый. Но то, что многое изменилось после этого случая - это точно (особенно отношение к взрослым). Также мне кажется, что он хотел не только воссоединиться с мамой, но еще и прощения, что не смог уберечь. И тут всплывает в памяти игра Limbo... почему-то.

После этой книги Крапивина четко и окончательно сформировалось чувство принадлежности к "книжным детям", о которых пел Высотский. Пока это волшебное и ясное состояние появляется только с его книгами, однако, возможно и надеюсь, такое будет еще с кем-то еще.

Но, наверное, дело, как обычно, во мне. То есть в моей патологической нелюбви к фантастике. Ну, не понять мне интерес к выдуманным мирам, когда и в существующем-то все так сложно, насыщенно, разнообразно.

Возможно, дело еще в том, что это не первая книга цикла, о чем узнала, уже прочтя ее. Потому еще все казалось таким несвязным и запутанным.

Да и главный герой Ежики слишком уж себе на уме, без друзей, без интереса к жизни, то есть это явно не то, что я бы предлагала читать дочке.

Зато я задумалась о людях, чьи голоса говорят с нами в метро. Это ведь тоже интересно. Вот мы слышим их каждый раз, когда едем в вагонах, а они живут отдельно своей жизнью, не имея представления о нас...