Текст книги "Дневник дембеля"

* * *

Под конец моего лечения стало поступать больше больных. Мне запомнились двое. Один – седой пацан. Что очень странно, ему было всего двадцать пять лет, а он выглядел так, как будто ему сорок, это так себе. Он был тихий, лежал, слушал музыку в наушниках, запомнился только седостью. А второй был, так сказать, типа, дембель. Ему было вообще все пофиг, после каждого отбоя лежал под одеялом с телефоном. Он дагестанец. Строил из себя охуенного солдата. Такое сложилось о нем впечатление.

Помню случай, когда мне пришлось дать ответ. Одним вечером пацаны смотрели сериал на телефоне, у меня взяли тройник, я его купил в медроте, и его отобрала та самая Шапокляк. Суть самого конфликта я не помню, но помню окончание. Тут мне говорит один (назовем его Иванов, он был холериком маленького роста, где-то сто шестьдесят пять – сто семьдесят сантиметров, с карими глазами), чтобы я съебался из палаты.

Я посчитал, что они охуели так поступать со мной. Типа, я дал тройник, а в итоге посылают на хуй. Я забрал тройник, тем самым показав, что вот так нельзя поступать. Недолго я обижался, однако успокоился, и конфликт был исчерпан. Вот такой я человек, не могу долго держать зло на человека. Да и вообще, неправильно копить в себе негативную энергию, а надо излучать позитив.

* * *

В первый день февраля меня и троих пацанов попросили помочь, отнести документы в архив. Мы оделись и поехали по Нижнему Новгороду.

Сначала поехали в больницу, с помощью каталки перетащили несколько десятков коробок с документами в «газель». Затем поехали в архив, вытащили их из машины и перетаскали на третий этаж, именно там хранилище находится. Мы вспотели, пришлось снять бушлаты, и в кителях да в шапках таскали.

Закончив с документами, мы взяли пустые коробки для новой документации и унесли в «газель». Затем снова приехали в больницу и отнесли коробки для новой документации из «газели».

Когда мы катались, то смотрели город. Дороги широкие, есть как и старинные здания, так и современная архитектура. Иногда может показаться, что Нижний Новгород похож на Москву или Питер. Как будто это большой город. Больше всего меня впечатлил строящийся футбольный стадион для Чемпионата мира по футболу 2018 года.

Огромная чаша, вокруг нее плывут волны – это знак того, что город находится на реке Волге. Поскольку я люблю футбол, то пообещал себе, что побываю на матче Чемпионата мира и прогуляюсь по городу. Очень красивый город, стоит его посетить.

Я считаю, что Нижний Новгород – туристический город после Москвы, Питера и Сочи. Поездка напомнила мне о гражданке, к которой придется вернуться через десять месяцев.

Нас покормили в столовой борщом со сметаной, макаронами с курицей, компотом. Нам дали по банке сметаны, и мы втихую их унесли. Мы пошли в магазин, купили там кофе, булочки, шоколад и много других вкусняшек. Это была отличная поездка, я пообещал себе, что посещу этот замечательный русский город.

* * *

Спустя день после экскурсии по городу за мной приехали из воинской части. Я себя чувствовал хорошо, но не хотелось возвращаться так же, как и после отпуска на работу. Но понимал, что надо служить. Но кто-то от службы калится специально, а кому-то не везет со здоровьем. Таких солдат в армии, как и каличей, не любят. Потому что, по стереотипу, каличи – самые главные лентяи в армии.

Я собрал свои вещи, свои гостинцы со вчерашней поездки, тройник, который отобрала Шапокляк, переоделся в офисную форму и отправился в автобус. Хорошо, что не «газель». Со мной в часть ехали человек пятнадцать, поэтому пришлось сесть на неудобное место возле прохода. Поездка была четырехчасовой, и когда мы приехали в медроту в Ковров, уже стемнело, было около девяти вечера.

Когда мы ждали свои машины из воинских частей, одного чувака отчитывали за то, что свои руки порезал лезвием. По-моему, он был из восьмой части. Она в Мулине находится, и говорят, что так себе часть по уровню строгости. Но своему командиру, капитану, который в очках походил на интеллектуала, сумасшедший говорил, что будет продолжать резать. Чем все закончилось в части, я не знаю. Меньше знаешь – крепче спишь.

В одиннадцать часов вечера я со своими вещами оказался в своей роте. Мне показалось все таким знакомым, как будто я приехал в первый день, но в роте был от силы две с половиной недели. Где я раньше спал – уже спит другой, и мои вещи куда-то делись. Я переживал, что потерял две тетради и письмо от моей Любимой девушки. Это было первое письмо, которое я получил.

К слову, ни письмо, ни тетради мне не вернули. Я теперь обязал себя, что письма буду таскать с собой. Меня отправили на девяносто девятую койку, помог ее найти Миша Латвиев. Я разделся, вещи положил в тумбочку и лег спать, а дальше предстояло услышать очередное «Рота, подъем!»

Глава 4. В строй!

Спустя месяц с небольшим я стоял со всеми в строю!

За это время, пока я калился, пацаны успели познакомиться, подружиться и компашками небольшими быть вместе. По месту жительства, по интересам, по давней дружбе, по родству, но никто в своей роте не был чужим.

Мне же пришлось заново знакомиться. После калечки я был ноунеймом, даже когда я ложку хотел взять, ложкарь спрашивал: «А ты кто?»

Или, когда я хотел узнать кабинет, в котором я учусь, дежурный по учебному корпусу гнал, что, типа, прослужил полтора месяца и не знаешь, где учишься. Короче, меня знали как калича, но были каличи и похлеще меня.

Один чувак по фамилии Панин вообще провалялся три месяца. До моей болезни его искали, будили всех, спрашивали: «Ты Панин?» Мне пришлось снова обживаться в коллективе.

Пока я болел, в роте происходило много интересного. Во время отбоя внезапно разбудил старшина, и пацаны стали носить матрасы по роте. Конечно, за это старшина извинился перед ротой.

Спустя неделю состоятся стрельбы из автоматов. На неделе были две стрельбы. Одна была в понедельник, я от нее отмазался, типа, я приехал из госпиталя и было освобождение. Вторые стрельбы были в среду, и мой санинструктор старший сержант Мерзликина говорит, что закончилось освобождение. Для меня это были первые стрельбы, я не знал, что будет дальше. Перед походом я получил автомат, подсумок, четыре магазина под патроны. Плюс я надел бронежилет, он весит четыре килограмма, по одному килограмму на каждой пластине. Надели на ремни лопатки, и мы пошли на стрельбище.

* * *

Поскольку нас было до фига, мы пошли пешком. Нам предстояло пройти четыре километра по дороге, затем через лес, потом снова по дороге. На улице стоял сильный мороз. На мне был автомат, вернее, два автомата, один из них учебный, подсумок с двумя магазинами, штыковая лопатка, бронежилет тяжелый.

Спустя пять минут, как мы вышли с КПП, старший лейтенант Погребняк подал команду «Бегом!», и мы побежали. Пробежав примерно двести метров, я чувствую, что мне тяжело, я помогал таскать зеленый ящик для проведения стрельб. Хорошо, что мои товарищи взяли ящик.

Мы бежим, мне очень плохо, сказывается состояние, когда ты месяц в больнице лежал. Начинает ныть задняя поверхность бедра, пот льет градом в этой зимней одежде, еще мороз стоит, просто складывается ощущение, что у меня брови заледенели. Я зубами кусаю свое кашне, чтобы хоть как-то уменьшить свою боль. Я чувствую, что вот-вот сдохну, прошу Бога, чтобы этот ад прекратился.

У меня нет сил терпеть, и в этот момент начинает работать воля. Я бегу, несмотря ни на что, но мне очень тяжело! И вот мы оказываемся уже на стрельбище. Неужели?! Я не мог поверить, но этот марафон закончился. Я понял, что, если в такой ситуации я смог добежать и не упасть, я смогу дойти обратно.

В такой момент понимаешь, что для человека нет ничего невозможного, в подтверждение могу порекомендовать книгу Ника Вуйчича «Жизнь без границ». Ты сможешь все, если захочешь. Короче, для меня пробежка была похожа на десятикилометровый марш-бросок с полным обмундированием, по моим ощущениям. Кто не верит, пускай на себе проверит в такой ситуации. Мне в моей книге врать смысла нет, читатель не простит лжи.

* * *

Когда я вернулся в роту, то, разумеется, спрашивали, кто я такой, чем я занимаюсь. В свободное от службы время я писал в тетрадях. У меня их было три. В первой я писал все самое интересное за день. Поначалу я понял, что писать дневник каждый день не вариант, так как могла прийти проверка или какой-то офицер мог взять тетрадь, прочитать это и влепить тебе наряд вне очереди. От этой затеи я отказался.

Писал только действительно самое интересное за последнее время. Во второй я писал планы своей жизни. Когда меня собирались увозить в Ковров, то я взял две эти тетради, опасаясь, что остальные вещи пропадут (в принципе, так и вышло).

Во второй тетради я расписал целый календарь на 2018 год. Я разворачивал тетрадь, на целом тетрадном листе рисовал календарь месяца, проставлял числа, дни недели и расписывал, что я буду делать каждый день. После армии я предполагал уйти работать в «Роллтон», где работала моя девушка. График был у нее день-ночь-два выходных. И благодаря такому графику я сумел расписать все смены. В каждое свободное воскресенье я ставил игру «Мафия», потому что я люблю играть в нее. У меня было так много планов, что в маленьком квадрате еле-еле вмещались все планы, которые я планировал сделать.

Затем я расписывал, куда хочу поехать. Я хочу путешествовать. И на каждый год я расписывал два места. Одно в России, второе за границей. Если в страну, оказывается, путешествовать слишком дорого, то я оставлял ее единственной в году. Я так этим увлекся, что планировал в 2050 году посетить Антарктиду. Сейчас я не отказываюсь от туристических приключений, но уже смотрю трезво.

Я вам дам совет: не рассказывайте о своих планах и мечтах. В большинстве случаев вы встретите людей, которые будут смеяться над вашей мечтой и говорить, что вы круглый идиот. Когда я рассказывал о своих планах, то пацаны сначала удивлялись, затем начинали шутить. В первое время я понимал, что это все делается по-доброму.

Но затем я почувствовал, что они в меня не верят. Что хотят задавить меня, загнобить, унизить. Мне в душе стало не по себе. Я такое испытывал в школе.

* * *

В десять лет мы с родителями переехали в город. В четвертом классе я пошел в городскую школу. Поначалу все было нормально. Но затем все пошло по наклонной. Мне так надоели издевательства, что я перевелся в другой класс. В шестом классе мне было так плохо, что я прятался за сценой. Там стояли две парты. Для надежности я спрятался за ними. Мне тут реально было плохо, мне было тяжело.

Перевод в другой класс тоже особо не помог. Я встретил девочек, вернее, уличных девочек, чуть ли не гопниц. Сначала все было нормально, прикалывались на уроках, но потом я понял, что с ними неинтересно. Я хотел поменьше с ними общаться, но это было невозможно в одном классе. В итоге снова начался буллинг. Это еще и поддерживалось всем классом. У нас в школах, к сожалению, принято находить слабого и начинать травить его. С этим не могут справиться ни родители, ни педагоги. Некоторые не выдерживают и отправляются на тот свет раньше времени. Или берут винтовку и устраивают ГТА в школе.

Я помню еще случай. В классе мне нравилась девчонка Катерина. Внешне она была ничего. Я хотел предложить ей встречаться, но я очень сильно стеснялся. Я не знал, как это говорить и что делать. Я в основном знакомился по интернету. В большинстве случаев все заканчивалось ничем. Кроме одного случая…

Так вот. Ее подруга Надя, рыжая девочка, соседка по парте, предложила мне сказать Катерине о том, что я хочу начать встречаться. Я стеснялся. Но она меня подначивала. Я с трудом решился. Кое-как собрав свои мысли, я предлагаю Катерине встречаться. Она соглашается. Меня это и удивило, и порадовало одновременно.

Мы начали встречаться, и об этих отношениях знал весь класс. Я не понимал, зачем так все оглашать. Я приходил к ней. Я специально купил шоколадку «Кит Кат» и апельсиновый сок. Я пришел к ней в дом. Она пришла в футболке и легинсах. Она поблагодарила за угощение. Мы начали разговаривать. О школе, всякие подколы и т. д.

Единственное, за что мне было неловко, – я боялся поцеловать ее. Может, я и хотел поцеловать, но я боялся, что даст пощечину. То есть мы с ней, типа, встречались, но не целовались? Это очень странно.

Мы сидели около ее дома, и я понимаю, что мне с ней не о чем общаться. Вернее, мне так казалось. Но я решил, мало ли что мне кажется, пусть время рассудит.

И вот мы идем с ней гулять. В торговый центр, в кино или кафе? Нет, мы с ней пошли в подъезд. Там как раз были пацаны ее типажа. Один – это мой бывший одноклассник Ваня Тихонов, второй – это Рустам, чувак с наглой рожей и светлыми волосами. Я его запомнил, когда шли домой после уроков, это было зимой. Он прикалывался, что я, типа, твой телохранитель. Я понимал, что это шутка, потому что он сам мог вмазать. И вот я иду впереди, проходим пару десятков метров, и я получаю по лицу ногой. Я падаю в снег, мне очень больно, а они смеются и хохочут.

И вот мы находимся в одном подъезде. И я замечаю, что Катерина, «моя девушка», общается с Рустамом. Он обнимает ее за талию, а мне становилось все неуютней. И Рустам берет Катерину, и они идут ближе ко входу. Я начинаю понимать, что сейчас будет, говорю ему, чтобы он отстал.

Он идет на меня, я на него. Мне, как мужчине, это сильно не нравилось, и я говорил, чтобы он прекратил. В ответ он сказал, что если я пойду с ними, то я получу пизды. В тот момент я не испугался и шел дальше. Могла случиться стычка (вернее, избиение), но нас остановил Ваня.

Я был заведен, но вскоре я понял одно. Кате было пофиг на меня. Она хотела, чтобы я был ее игрушкой. Она мной пользовалась. Это меня очень сильно унизило. Я боковым зрением увидел, что она целовалась с Рустамом. Это переполнило чашу моего терпения, и я ушел. Назавтра я объявил, что мы расстаемся.

Но затем произошло нечто. После того как я сказал ей, что все покончено, ей стало обидно. Я не верил ее слезам, ведь они были показушными. Затем она сказала своим подружкам, что я ее кинул, и впятером они набросились на меня. Били портфелями, руками, щипали, царапали, завели в женский туалет. В итоге я оказался простым чмом в своем классе. Я никогда не ощущал себя так низко, как здесь.

И еще был случай. На уроке сольфеджио я сидел с девчонкой Алёной. Она оказалась прикольной, мы с ней на уроке ели чипсы. Мы сами не любили сольфеджио, потому что не понимали его. После уроков мы пошли к ее дому.

По пути нам попался тот самый Рустам. Он нас встретил, спросил, чего мы гуляем. Мы сказали, что мы, типа, встречаемся. И в итоге он нам сказал, чтобы мы поцеловались, иначе он меня изобьет. Я очень сильно волновался, боялся, смотрел на Алёну, и ей было неловко. В итоге мы поцеловались, и они от нас отстали. Я не знаю, но после этого мы больше не общались. Мне было стыдно за этот случай. Я поступил как трус. Я пообещал себе, что я не буду больше трусить.

Благодаря истории с Катей я понял, какая мне девушка нужна. Как бы парадоксально ни звучало, но для меня внешность не имела значения. А имели значение внутренние ценности, мечты, интеллект и т. д. Все остальное было второстепенно.

* * *

Я и еще десять человек пошли на рабочку на пищевой склад. Мы там разгружали грузовик, таскали продукты из хранилища в склад. Пока мы отдыхали, мы там же спали, кушали сосиски, вафли и пили сок. По окончании работы нам дали пачку печенья.

Вроде бы ничего, но во время вечерней поверки у меня поднялась температура. Это заметил сержант Арамян, он на тот момент был ответственным. Он спросил:

– Ты себя плохо чувствуешь?

Я сказал, что нет. Он рукой потрогал лоб, сказал, чтобы я сел, мне дали градусник, и он показал тридцать восемь градусов.

Мне сказали: ложись в МПП. Я пошел переодеваться в офисную форму, именно в ней кладут в медпункт, поэтому тех, кого видят в офиске, называют каличами. На самом деле, сержант позаботился о моем здоровье и сделал то, что должен. За это я ему говорю спасибо. Начало марта я встретил в МПП, но это недолго продолжалось. Вот это расскажу чуть позже.

* * *

Я сижу в учебном корпусе, вдруг к себе меня вызывает старшина. Я иду в каптерку, и он меня спрашивает:

– Почему ты не звонишь маме?

Я говорю:

– У меня нет телефона, так как телефон иногда не давали.

Старшина:

– Твой папа позвонил командиру роты, говорит, почему не звонит мой сын? Затем командир роты начал насиловать мозг мне, почему ты не звонишь папе.

Я стоял полностью обескураженный. Это была двойная ситуация. Когда тебе надо позвонить маме, но не можешь, так как не выдавали телефон. Меня к нему проводил рядовой Манукян, и старшина приказал ему позвонить через его телефон моему папе. Мы дозвонились, папа спрашивает: как дела, почему не звонишь и т. д.

Я говорю, что все хорошо, что некоторое время не получалось звонить. Затем мой папа спрашивает старшину насчет увольнительной, потому что они хотят приехать ко мне. Старшина говорит, пускай приезжают, мне дадут увольнительную. На этом разговор закончился.

В конце мне старшина сказал, что если я хоть один день не позвоню, то попаду в наряд вне очереди. Я в конце спросил, когда мне выдадут телефон. На что Манукян сказал, что выдадут по расписанию, с восьми до девяти вечера. Но у самого был на руках телефон, несмотря на то что он срочник. В общем, я обрадовался, что я снова побываю с родителями и что телефон неофициально будет у меня на руках. Однако меня ждал неприятный и болезненный сюрприз…

* * *

После подъема я, как всегда, пошел чистить зубы и бриться. Во время бритья я постучал бритвой об раковину. Я случайно порезался. Но спустя день на моем лице начали появляться желтые пятна вокруг рта. Появлялась боль, когда рот открывал. Но на это не обращал внимания и продолжал бриться. В итоге ситуация усугубилась, пятна стали больше, не уменьшалась боль.

Я пошел в МПП, и мне сказали, что у меня стрептодермия. Это когда после бритья микробы попадают в рану, вследствие чего порезы начинают гнить. Это неприятное ощущение, хуже может быть только стрепуха вокруг глаз. Мне запретили бриться. Сначала мазали мое лицо зеленкой, но особо не помогало.

Я даже стоял в первой шеренге в дежурном подразделении на разводе. Немного удивился помощник дежурного по части, на что командир ДП старший лейтенант Маслов сказал в шутку, что это новый вид маскировки. Меня продолжают лечить. Снимают всю гнильную шкурку, мне было очень больно. Меня обрабатывали перекисью, оттуда все микробы уходили, была белая пенка. Именно в этот момент попался мой первый увал.

* * *

После завтрака я пошел переодеваться в офисную форму. Я взял необходимые вещи (военник, телефон), мне дали увольнительную записку, довели до КПП. Я напомнил младшему сержанту Лисову, чтобы он подписал за командира роты и меня пустили к маме и папе. Было очень приятное удивление, но родители огорчились моему лицу со стрепухой.

– Что случилось? – спрашивают родители.

– Побрился неудачно, – отвечаю я. Я навсегда запомнил, что нельзя стучать лезвием по раковине, так как в нее харкают, плюют и т. д.

Мы отправились в пиццерию. Для меня это был праздник. Я снова почувствовал свободу, пусть даже и на время. Мы с мамой и папой заказали пиццу, салат, макароны, «колу». Ложка дегтя была в том, что надо было скорее все съесть, так как рана вокруг губ была сильной. Плюс добавился насморк. Но обед был вкусный, в Коврове это то место, которое стоит посетить. Тут нет «Макдака» и «Бургеркинга», а город очень скромный, даже мой Серпухов и то лучше. Он рассчитан на военнослужащих, поскольку недалеко от

города располагается несколько воинских частей.

Дальше мы отправились в гостиницу. Она похожа на двухэтажный дом кофейного цвета в стиле барокко. Персонал очень вежливый. Номер убран, там есть кровати с шерстяными одеялами, напротив кроватей располагается плазма диаметром пятьдесят сантиметров. В целом для эконома пойдет. Душ и туалет также были в хорошем состоянии. В общем, я сидел с родителями, кушал, спал, от такого армейского режима всегда хочется спать, лазил в телефоне спокойно – и вот так я отдыхал.

Когда ты возвращаешься из увольнения в часть, то понимаешь, что это мнимая свобода. Ты свободен, можешь делать все что хочешь, но у тебя ограничено время, и по окончании его тебе придется возвращаться в часть. Это похоже на то, как когда ты покурил сигарету и становишься спокойным.

Вообще в идеале – уйти в армию и уехать в часть подальше, за четыре-пять тысяч километров от дома. По моему опыту: я недалеко от дома служу, но когда ты в армии хоть на день оказался на гражданке, то она кажется медом, и тебе снова хочется туда, но понимаешь, что тебе до дома еще служить и служить. Нет, ты можешь уйти сам из части (СОЧ – самовольное оставление части), скрыться на некоторое время, но тебя вскоре найдут, и твой дембель отложится на некоторое время.

Просто я не понимаю, какой смысл служить, если ты рядом с домом или каждые выходные ездишь домой. Я считаю, что проще купить военный билет, и все. Армия – это когда ты остаешься один на один с проблемами, а близкие и родные поддерживают, но они далеко. Одних это закаливает, для вторых ничего не меняется, третьи крутятся как могут, а четвертые не выдерживают. Но все зависит от части и от солдата. В общем, такие чувства я испытал, когда вернулся в полк: разочарование, боль, грусть, тоску. Немножко поделился своими мыслями. Но в целом увольнительные – это хорошо, но самая хорошая увольнительная – это дембель.

* * *

Теперь поделюсь пятидневным лечением в МПП в марте. Туда я попал с высокой температурой. О том, как лечат, я уже написал. Расскажу, что происходило в это время.

Вам известно, что в армии мобильные телефоны запрещены. Один из больных спалился с телефоном, солдаты-срочники, которые работают в МПП, начали шмонать. Был тут один парень, младший сержант Эйбов, он маленького роста, дагестанец или ингуш, я не знаю. Он строил из себя сурового солдата, честно, я его боялся. Сначала телефон я спрятал в несессер, но их начали обыскивать, я его положил к себе в карман. Заметил Эйбов, обыскал все карманы и нашел мой телефон. Таким образом нашли телефонов штук восемь.

Нас построили в коридоре. Говорят: что делать с телефонами? Младший сержант Стенов – это хакер – принес доску и гвозди с молотком.

– Сейчас каждый берет телефон, вытаскивает аккумулятор, берет гвоздь и молоток и приколачивает телефон к доске, – говорит Эйбов.

Многие испугались. Но один из больных оказался смелым чуваком.

– Вколачивайте, я не боюсь, – сказал парень.

– Ты уверен? – удивленно спрашивает Эйбов.

– Да. Когда он перебирал телефоны, он взял в руки мой черный «самсунг».

– Чей?

– Мой, товарищ младший сержант, – отвечаю я, – Мне старшина приказал звонить каждый день…

– Да мне похуй на старшину и капитана!

Вообще он строил из себя крутого пацана, однако, если бы он так же вел себя на гражданке, ему кто-то явно лицо бы разукрасил. У некоторых, кто отслужил полгода, так ЧСВ вырастает, что оно выше Эйфелевой башни. Порой думаешь: а с какого они строят из себя крутых контрактников, если они обычные срочники, которые отслужили полгода? Только когда остается сорок дней до дома, ты об этом задумываешься. Я считаю, что так неправильно.

На тот момент, когда грозило телефону быть приколоченным к доске, я очень сильно испугался. Внутри себя чувствовал, что если это сделают, то мне будет так, как будто я завалил сессию, потерял работу, кошелек и т. д. Да, у меня есть телефон-тапик, но мой «самсунг» лучше в три раза, но интернет был хреновым. Без телефона в армии скучно будет. Мне стало страшно.

Я попросил этого не делать. Даже пацаны по мне заметили, что я волнуюсь.

– Вам даю последний шанс, – говорит Эйбов, чувствуя свое превосходство, – Сейчас вы идете сдавать телефоны дежурному фельдшеру, вы их получите в выходные. Если я еще раз найду телефон, то я его разобью.

Я успокоился, и в итоге все мобильные телефоны оказались в ящике около стола медсестры.

* * *

Еще один случай. В субботу у нас, как обычно, парко-хозяйственный день. Мы переоделись в офисную форму, взяли одеяла и пошли оттряхивать их от пыли. Я удивился, как давно не вытряхивали одеяла. Клубы пыли взлетали в облака. Чистые одеяла складывали в машину. Все вытряхнули и пошли в медпункт.

В понедельник меня выписали, отправили переодеваться, и оказывается, что у меня нет ремня под бушлат. Это не первый раз, когда я теряю вещи. В армии если ты вещь потерял, то ты ее проебал. Раньше я на умывальнике оставил зубную пасту и щетку. Чуть позже я в учебном корпусе оставил кашне, за это пришлось три сотки заплатить.

– Где ремень? – спрашивает санинструктор.

– У меня его нет, – отвечаю я. – Ты дурак?

– Никак нет, его каптеры потеряли.

Начали искать. В итоге оказалось, что виноваты я и каптер. Я – потому что, когда его не нашел, не сказал никому, а каптер в медпункте не сделал запись в журнале о приеме имущества. Короче, он мне не дал талон.

Мне родили ремень, и я ушел с МПП, куда я надеялся больше не возвращаться. Потому что там было очень скучно, плюс еще срочники-медики дрочили (в том числе и Эйбов). Это было то место, которое вряд ли бы мне захотелось еще посетить.

Чтобы не умереть от скуки, я решил, что подучу азбуку Морзе. Учусь на связиста, гражданская специальность – радиотехник (меня подкалывал капитан на распределении), а не знаю азбуку Морзе. Многие говорят: забей на нее, она не пригодится. Я был не согласен. Вдруг я попаду в ту часть, где будут спрашивать знания?

Ай-да, ба-ки-те-кут, ви-да-ла… Но теория без практики – как Россия без дураков. Не может такого быть. Придется самому закреплять знания, однако я этого не боюсь. Листок с азбукой Морзе дал мне парень среднего роста в очках, он очень любил болтать и ходил с телефоном. Но мы ему говорили, что он рано или поздно спалится. В итоге он, конечно же, спалился. Еще был один тип, назовем его Шариков, все лицо в прыщах у него было, да и голос сильно звонкий. Он лично меня раздражал. Вот и все.

Мог я, конечно, выписаться в субботу, как сделали двое срочников. Они пообещали купить нашему военному врачу лекарства, на что он с трудом, но согласился. Стоило бы выписаться? Вряд ли, денег не было, да еще трех дней без температуры не прошло, так что я ждал понедельника.

Если ты в воскресенье служишь в МПП, то для тебя это рассос. Ты можешь поиграть в «Сталкера», поесть, поспать. Никакого начальства тут нет. В принципе, если бы я здесь до конца службы остался, то я попросился бы в медпункт. Что-то я много говорю о медучреждениях, а о службе мало. Перейдем к моей службе.

* * *

Во времена учебы в батальоне нас учили одному правилу. Если в расположение заходит офицер – сержант, полковник и т. д, – то все должны встать. У нас старший лейтенант Погребняк, если он входил и не вставали, или кто-то один не встал, устраивает «Пожар!». Это значит, что на ЦП выносятся все кровати и тумбочки, все имущество и моется пол с пеной. Как только пену убрали, помыли пол чистой водой, высохло все, ставится все обратно. Но если в расположении есть военнослужащий такого же звания, то солдаты не встают.

Еще помню, что главной проблемой было и остается курение. Поскольку не всегда отпускают курить, то некоторые курили в туалете втихую. Но если спалили, то того, кто курил, одевали в ОЗК и заставляли мыть туалет с пеной. Если же никого не смогли поймать за руку, но чувствовался запах сигарет, то всю роту отправляли в туалет.

Поскольку я не курил, то мне это не грозило. А знаете, это похоже на небольшой challenge: не закурить в армии. Этот запах разных химикатов будет окружать тебя. Некоторые не сдерживаются и начинают курить. Мне самому курение не нравится. Максимум – это пассивное курение, в котором одну сигарету таким образом выкуриваешь в год. Если я не закурю, то я пойму, что у меня хорошая воля. Однако у меня есть свои вредные привычки.

Например, в армии я начал больше пить кофе. До армии я пил крепкий чай. Я не знаю, почему у меня так поменялся вкус, но факт остается фактом. Чрезмерное употребление кофеина вредит сердцу, к сожалению, я знаю. Бывает, что оно очень быстро стучит, и только с помощью глубокого дыхания оно сбавляется. Кто-то курит никотин, кто-то пьет кофеин. У каждого есть свой дьявол, вопрос в том, контролируешь ли ты его.

Из своей суровой армейской зимы я помню, как я и мои товарищи выходили на плац снег чистить рано утром. Вместо того чтобы встать умыться, ты сразу одеваешься, берешь лопату или скребок, спускаешься на плац, начинаешь чистить снег. Когда многие спят, ты чистишь. Снег идет, скребок собирает снежную кучу, пацаны потеют. Это надо на себе проверить, так трудно описать, однако такое я не забуду.

Когда мы приехали в роту, у нас было много еды. Старослужащие поняли фишку, стали подходить к молодым, брать еду, объясняя тем, что ее у них отберут.

Туалет в армии называется очком. Туда отправляют проводить ПХД накосячивших или тех, кому поставили задачу во время ПХД. Туалет очень плохо пахнет: не то что убираться, даже находиться там было неприятно. В моей роте там еще и капало, так что пацаны как могли защищали свои белоснежные головы от прекрасных капель с запахом фекалий.

Если ушли в армию зимой, вы будете снег чистить, летом – траву косить. Мне кажется, что зимой проще. Понятное дело, что первые полгода в армии будете втухать, однако зимой меньше рабочки, чем летом. Пошел себе чистить снег на плац, полигон, около столовой и т. д. А летом – иди коси траву, принеси бревна, вскопай рассадник и т. п. Я считаю, что зимой проще.

* * *

После увольнения с родителями мне захотелось еще сходить погулять, но уже одному. Родители не могли каждый раз приезжать, девушка тоже не могла. Придется гулять одному, что для меня страшным не было. Эта идея пришла в конце февраля.

Я решил поговорить с начальством. Мы договорились на середину месяца. Однако случилась моя болезнь, я думал, что я буду дольше болеть, вследствие чего пришлось бы отложить свой увал. Хорошо, что моя болезнь оказалась несерьезной и меня выписали. Но мой увал все равно отложился.

Выяснилось, что приехала в полк проверка прокуратуры и ФСБ из-за одного товарища в четвертой роте, которого командир роты Ютов отпустил на месяц.

– Где этот боец? – спрашивают сотрудники ФСБ

Ютов ничего ответить не смог, разоблачили махинации, которые прикрывал комбат, но он остался на своей должности. Теперь комбат обязан Ютову за то, что тот его не сдал. Таким образом, все увольнительные закрыли на неопределенное время. Мой увал перенесен на начало апреля.