Текст книги "Однажды не в Америке: краткое пособие по завоеванию мира подручными средствами"

Глава 5. «Ты не местный»

Узбекский бизнес – вещь весьма специфическая. В способе ведения дел едва ли не лучшим образом раскрывается исторический опыт и менталитет этого древнего народа.

Подобно купцам, которые загружали на верблюдов самые разные товары и караваном отправляли все это по Шелковому пути, узбекские предприниматели не особо любят заниматься каким-то одним направлением и продают все, что можно продать. До сих пор многие ташкентские друзья Барно и Шерзода с трудом объясняют, чем они занимаются: поставка картона идет под руку с выращиванием фасоли, производство карандашей – с торговлей рубероидом. Интуитивно узбеки максимально диверсифицируют бизнес. Похоже, это такой национальный инструмент минимизации рисков, вышитый таинственным узором где-то на подкорке. Шерзод и сам постоянно занимался совершенно разным бизнесом – мебелью, машинами, мукой и всем на свете. При этом его всегда тянуло к чему-то одному, чтобы наконец сконцентрироваться на своем деле и стать в нем лидером. Но в условиях Узбекистана 90-х годов для человека без серьезных связей это было весьма проблематично. Главное препятствие заключалось в том, что, как только ты преуспевал в чем-то одном и твоя компания становилась заметной, риски критически возрастали – слишком много появлялось желающих этот бизнес отобрать. Поэтому приходилось развиваться по горизонтали.

– Какой-то он не местный, – смеялся Шухрат Маруфович, кивая на своего сына. Сначала он так шутил, а потом все серьезнее и серьезнее стал повторять: – Нет, ты все-таки не местный.

О договороспособности узбекских бизнесменов ходят легенды. Чтобы расти не только по горизонтали, но и по вертикали, нужно уметь договариваться, правильно выстраивать отношения, постепенно переходить в новую весовую категорию, наращивать политическое влияние, работать над этим постоянно. Даже с гаишником нужно общаться по-особому: выйти из машины, поздороваться, выбрать правильную интонацию, назвать ласковым словом. А Шерзод, когда его останавливали, вел себя как прирожденный европеец – просто сидел в салоне и ждал, когда гаишник сам к нему подойдет. Шухрат ака понимал, что у сына не вполне восточный менталитет: он воспринимал окружающую жизнь через логику и законы, а не при помощи таинственных ритуалов. У Барно с этими важными для выживания навыками все было значительно лучше. Но в Узбекистане с женщинами не заключали серьезных сделок и не разговаривали о бизнесе.

Со временем у Шухрата Маруфовича появилась гипотеза, что сыну нужно переехать в другую страну, чтобы состояться в жизни. Он был убежден, что среди тех, у кого такой же прямой характер, у Шерзода все непременно получится лучше. Нельзя сказать, что на тот момент Турсунов-младший был каким-то отщепенцем или неудачником. По формальным показателям у него все было значительно лучше, чем у друзей, – дом, машина, бизнес. Но Шухрат Маруфович хотел для своего сына большего, да и сам Шерзод не собирался провести свою жизнь в среднем регистре возможностей. У него уже давно зрели собственные амбиции, и с каждым месяцем эти амбиции все настойчивей превращались в обстоятельство непреодолимой силы.

Турсунов-младший никогда не любил читать, но, разменяв третий десяток, он вдруг все чаще стал притормаживать возле книжного магазина. Чтение деловой и экономической литературы стало для него отдушиной и главным фактором личностного роста. Особенно хорошо шли всевозможные рецепты настоящего успеха и истории о великих предпринимателях – в основном американских. Однажды он купил книгу «Думай и богатей» Наполеона Хилла и провалился в нее с головой. После этого у Шерзода не оставалось сомнений, куда нужно уезжать. Разумеется, туда, где каждый может стать миллионером, если будет долго и упорно работать. Закрыв последнюю страницу и пережив небольшой инкубационный период, он понял, что насмерть заражен американской мечтой и в Ташкенте ему больше делать нечего.

Шел 1998 год. Каждый день Шерзод брал в видеопрокате кассеты с американскими фильмами, и каждый вечер они с Барно укреплялись в мысли переселиться за океан. Герои этих фильмов были похожи на них один в один – выходцы из не самых передовых стран этого мира, переехавшие в Америку без гроша за душой и ставшие богатыми, знаменитыми, счастливыми. Когда кассеты в видеопрокате закончились, начались бесконечные походы к репетиторам по английскому. Шерзод, Барно и их старшая дочь усиленно штудировали Past Perfect и психологически готовились к тому, как будет круто в новой стране. У Шерзода говорить на английском получалось лучше всех, он сдал TOEFL и заочно поступил в американский университет. Разумеется, он и в этот раз не собирался учиться. Ему просто нужна была виза, а для обычного человека стопроцентный способ попасть в США был только один – поехать туда на обучение.

Затея Турсуновых не была такой уж безумной. В те времена российская экономика продолжала биться в конвульсиях – и еще было не понятно, это конвульсии родовые или предсмертные. Поэтому основными направлениями для тех, кто хотел уехать из Узбекистана на заработки или навсегда, были США и Южная Корея. Переправка людей в эти страны представляла собой целую индустрию. Специальная команда консультантов готовила очередную группу соотечественников к эмиграции. И все эти консультанты в один голос говорили, что уж Шерзоду точно не смогут отказать в визе. У него была жена, недвижимость, дети, бизнес, вполне западная внешность, а главное – мозги.

Возможно, именно этот фактор и не понравился консульскому чиновнику, который смекнул, что с такими мозгами обратно не возвращаются. Шерзод оказался единственным из всей группы, кого зарубили на подступах к новой жизни. Консультанты были в шоке – они только округляли глаза и причитали, какая несправедливость. Вместо того чтобы годик отсидеться в окопе до следующего похода в консульство, Шерзод упрямо подает на визу второй раз и снова нарывается на отказ. Консультанты еще сильнее закачали головами, расспрашивали, что он такого наговорил, раз его уже второй раз разворачивают. По законам сказочного нарратива, в третий раз герой должен непременно пройти сложное испытание. Но бог американской логики почему-то не любит троицу, поэтому Шерзода снова отправили домой – на этот раз окончательно и бесповоротно.

– Ну что, опять? – спросил Шухрат Маруфович едва переступившего порог сына, словно тот опять получил двойку.

– Ага.

– Ну что делать… Езжай тогда в Москву.

Глава 6. 100 долларов

Шерзод как будто торопился сжечь мосты. Он закрыл все свои многочисленные ООО-шки. Он их не продавал, а просто ликвидировал – время было для Шерзода дороже денег. Он избавлялся от своего маленького успешного прошлого ради большого успешного будущего. Его здесь больше ничего не держало: отец давно работал в другом городе, лучший друг погиб в автокатастрофе, развиваться вверх не получалось, а по горизонтали – теперь, после отравления сладким ядом американской мечты – это было просто неинтересно. Новое качество амбиций, почерпнутое из американских книг, уже не укладывалось в местный мир – древний, красивый, но исчерпанный.

В сентябре 2000 года Шерзод сбросил последний балласт, купил билет в Москву и улетел на разведку. Знакомые его отца держали в то время небольшой ресторан на ВДНХ. Шерзод прилетел в «Шереметьево» и оттуда поехал сразу к ним. Хозяйка ресторана предложила ему пожить на съемной квартире вместе с официантами-земляками, пока что-нибудь не подвернется. Он согласился.

Шерзод привез с собой 15 тысяч долларов семейных запасов. Он взял оттуда 100 долларов на текущие расходы, остальное положил в сейф еще одного знакомого отца, который держал фирму на Белорусской. В те времена недвижимость в столице стоила дешево и этих денег вполне хватило бы на скромную однушку где-нибудь в Мытищах. Но Шерзод не торопился. У него было два варианта: первый – снять квартиру и остальное вложить в бизнес, второй – купить квартиру, но тогда бизнес пришлось бы делать с нуля. Вариант первый был предпочтительней.

Каждый день рано утром Шерзод выходил из скромного убежища семи официантов, покупал газету с объявлениями об аренде и искал подходящее съемное жилье. Но оказалось, что это не так-то просто. Несколько раз ему отказывали, потому что «только для славян». Несколько раз он нарывался на мошенников – простодушному провинциалу продавали базу данных с адресами квартир, он ехал на место, но там, разумеется, никто ничего не сдавал.

Довольно быстро Шерзод разуверился в столичном рынке аренды и решил перейти к варианту № 2 – купить собственное жилье и начать бизнес с нуля, чтоб уж совсем как в американских фильмах. Он нашел подходящий вариант, взял из дружеского сейфа 500 долларов для задатка и на следующий день должен был встретиться с владельцем своего будущего жилья для подписания договора. Но иногда бывает так, что нехорошие люди привносят в нашу судьбу хорошие поправки. Утром никаких пятисот долларов в кармане не оказалось – кто-то из живущих в квартире официантов их украл.

Сейчас Шерзод вспоминает эту историю с улыбкой и говорит, что непременно пожал бы руку тому человеку, потому что благодаря ему он добился успеха значительно быстрей, чем мог бы. Но в тот злополучный день гастарбайтер Турсунов был на грани отчаяния. Опять у него ничего не получается! Может, и здесь он не местный? Нет, Шерзод не стал обращаться к хозяину ресторана за справедливостью, не возбудил против соседей по квартире товарищеское расследование, он даже словом не обмолвился с ними о произошедшем. Он просто позвонил отцу, рассказал о своих злоключениях и услышал на обратном конце провода короткое «Возвращайся».

Шерзод собрал вещи и полетел. Он никогда не спорил с отцом, но теперь – не тот случай! Время быть послушным закончилось. Он точно знал, что ни за что не останется в Узбекистане, а просто возьмет Барно и тут же вернется в этот огромный и неуютный город больших возможностей.

Жил да был в Ташкенте один пожилой узбек, и была у него пустая квартира в Москве. Нет, на этот раз это не сказка, а продолжение реальной истории. Пожилой узбек тоже был человеком невезучим и все никак не мог сдать свою недвижимость в аренду. Он постоянно давал объявление в ташкентскую газету, но хотел слишком многого – оплаты за год вперед. Это было очень специфическое предложение, и вряд ли он нашел бы себе арендаторов. Но на его счастье объявились Турсуновы. Они подумали и решили, что им это подходит.

20 декабря 2000 года самолет из Ташкента мягко приземлился в «Шереметьево». Барно и Шерзод оставили на родине детей, комфортную жизнь и хоть какую-то определенность. Они ехали в полную неизвестность большого холодного города, который никогда не был рад приезжим. Особенно если они хотели во что бы то ни стало его завоевать.

Квартира пожилого узбека находилась на окраине – метро «Бабушкинская». Ее хозяин вдохновенно рассказывал о замечательном паркетном поле, протекающей чуть ли не под окном речке Яузе и прочих радостях столичной жизни. Барно и Шерзод представляли, что будут жить в прекрасной высотке наподобие МГУ. Каково же было их изумление, когда они увидели унылую обшарпанную девятиэтажку, хмурый подъезд с ароматным лифтом и квартиру из фильма ужасов. Там не было ничего, кроме толстого слоя пыли и армии пауков, которые четыре года строили оборонительные сооружения на случай, если кто-нибудь все-таки сюда заявится. Из кранов едва сочилась ржавая вода, старые красные обои давили на психику, хваленый паркетный пол на деле оказался куском гнилой древесины, а сама квартира – удивительным островком ранней хрущевской эпохи, затерянным во времени и пространстве. После ташкентского дома с бассейном на крыше это было не просто унизительно, это было страшно.

Шерзод и Барно уже давно отвыкли строго контролировать издержки. Там, в Узбекистане, это казалось совершенно излишней аскезой: как-то это странно – жить в отличном доме, зарабатывать приличные деньги и при этом постоянно себя ограничивать, маниакально отвечать за каждую копейку. Но, переехав в Москву, Шерзоду пришлось вспоминать детские уроки оптимизации, когда-то преподанные отцом.

В Москве деньги всегда разлетаются непозволительно быстро и в неизвестном направлении. Турсунов-младший быстро это понял и завел серую тетрадку – это был бортовой журнал на пути к успеху. Туда он записывал все без исключения траты: билет на автобус – пять рублей, газета «Из рук в руки» – два с половиной рубля. Чтобы не вернуться с позором в Ташкент, Шерзод поставил верхнюю границу трат – сто долларов на двоих в месяц. Пятнадцать тысяч медленно, но верно таяли, а у них еще не было не только своего бизнеса, но даже идеи – на чем именно делать этот бизнес.

Барно плакала едва ли не каждый день. Ее тошнило от Москвы, она скучала по детям и искренне надеялась, что скоро это все закончится, они воспользуются обратными билетами на открытую дату и вернутся в Ташкент. Но Шерзод был непреклонен.

Раз в неделю Турсуновы отправлялись на Белорусскую к другу Шухрата Маруфовича, хранителя дружеского сейфа. Он бесплатно разрешал звонить им по межгороду. Сами они такой роскоши позволить себе не могли, потому что еще ничего не зарабатывали. Барно постоянно просилась назад, хотела повидать детей, но Шерзод отвечал, что он никуда не вернется, пока не добьется успеха. Ей оставалось только уезжать одной или держаться.

Однажды вечером в этом большом и сером городе было особенно холодно. Супруги Турсуновы шли за продуктами. Они вычислили, что дешевле всего еду покупать на рынке, и морозными зимними вечерами прогуливались за едой пешком. После раскаленного Ташкента продрогшая серая столица казалась настоящей пыткой, безжизненной лунной поверхностью. У Барно и Шерзода были одни перчатки на двоих, каждый надевал по одной, а вторую руку засовывал в карман. Так они шли несколько километров до рынка и обратно.

Порог своей квартиры они называли таможней. Дальше него проносить сумки с продуктами запрещалось, пока Шерзод не достанет серый бортовой журнал и скрупулезно не опишет каждую позицию. Если цифра сходилась с оставшейся в кармане суммой, товары могли пересекать таможню. Благодаря этому ритуалу Шерзод вычислял самые крупные статьи расходов, сокращал их и прикидывал, получится ли дожить до следующего месяца. В графе доходов постоянно зиял предательский ноль.

Спустя шестнадцать лет этот ноль в графе месячных доходов превратился во внушительную цифру с большим количеством таких нолей. Бортовой журнал закончился и лег на почетное место в семейном архиве. Но на смену серой тетрадке пришло мобильное приложение – в нем Шерзод до сих пор тщательно фиксирует каждую копейку и знает, на что потратил 120 рублей три года назад. Почему эта привычка никуда не уходит? Потому что если бы не она, то эту историю пришлось бы закончить прямо сейчас. А еще лучше – не начинать вовсе.

В узбекском эпосе редко встретишь приторные голливудские сюжетные повороты. Но свой специфический хеппи-энд тут все-таки есть. Он наступает, когда герои «достигают своих желаний». Пусть пока Барно и Шерзод переживают интоксикацию Москвой, а мы послушаем сказку про упертого комара, который доказал, что если долбить в одну точку очень долго, то все непременно получится.

Сказка про хитрого комара

Комар сел на колючку и уколол себе нос. Обозлился он и полетел к козлу.

– Братец козел, – сказал он, – а братец козел, съешь колючку.

Козел ответил:

– Убирайся! Что ты мне говоришь о какой-то колючке, когда есть клевер и молодая травка.

Комар сказал:

– Ну погоди же, я тебе это припомню! Пойду к братцу волку и скажу ему, где ты. Я не я, если он не слопает тебя.

Прилетел комар к волку и сказал ему:

– Братец волк, а братец волк, слопай козла! Говорю ему, съешь колючку, а он не ест.

Волк рассердился:

– Отстань! У меня есть сколько угодно баранины, стану я есть мясо старого козла-шайтана!

Комар сказал:

– Ну погоди же! Скажу охотнику, чтобы он пристрелил тебя!

И прямо полетел к охотнику.

– Братец охотник, а братец охотник, – сказал комар. – Застрели волка. Говорю ему, съешь козла, он не ест!

Охотник рассердился:

– Отстань. Буду я стрелять волка, когда у меня сколько угодно дичи.

Комар сказал:

– Погоди же! Скажу я сестрице мышке. Не буду я комаром, если не заставлю ее прогрызть у тебя мешок, чтобы вся дробь рассыпалась.

Прилетел комар к мыши и сказал:

– Сестрица мышь! Прогрызи охотнику мешок, чтобы вся дробь у него просыпалась. Много этот охотник бед причиняет всем зверям.

Мышь возмутилась:

– Сколько есть у меня пшеницы, ячменя. Буду я еще грызть мешок какой-то у охотника.

Комар заволновался:

– Погоди же! Скажу братцу коту. Не буду я комар, если тебя кот не слопает.

Полетел комар к коту и закричал:

– Братец кот, а братец кот, съешь, пожалуйста, мышь!

Кот даже обиделся:

– Отстань! Я найду сколько угодно мяса и сала. Стану я ловить какую-то еще мышь?

Комар сказал:

– Погоди же! Скажу я братцу псу про тебя. Не буду я комаром, если он тебя не загрызет!

Полетел к собаке и сказал:

– Братец пес, а братец пес, загрызи вон того кота! Я ему говорю, чтобы он съел мышь, а он не ест.

Пес сказал:

– Почему это ни за что ни про что я должен загрызть кота? Отстань!

Комар совсем разозлился:

– Погоди же! Скажу мальчишкам, они тебя изобьют, в твоей собственной крови тебя искупают. Не буду я комаром, если так не сделаю!

Полетел он по дороге и повстречал ребят.

– Эй, ребятишки, – закричал комар. – Пойдите и поколотите собаку. Я ей сказал «загрызи кота!», а она не хочет.

Ребята засмеялись:

– Не кружи нам голову, комар. Не видишь, мы играем. Что же, бросим игру и пойдем ловить какую-то собаку?

– Погодите же! – закричал комар. – Скажу вашим матерям, не буду я комар, если они вас не высекут.

Прилетел комар к женщине, которая из хлопкового волокна пряла нитки.

– Эй, мамаша, поучила бы ты своих ребят палкой!

Мать ответила:

– У меня работы выше головы! Что же я теперь должна бросить все дела и бегать за ребятами?

Комар сказал:

– Погоди же! Я пойду и скажу братцу ветру, чтобы он растрепал и развеял все твое волокно. Не буду я комар, если так не сделаю!

Только он так сказал, как поднялась сильная буря. Ветер растрепал и разнес по воздуху волокно. Женщина взяла в руки палку и погналась за ребятами, ребята побили собаку, собака погналась за котом, мышь начала грызть мешок с дробью, охотник выстрелил в волка, волк погнался за козлом, а козел съел колючку.

Так комар достиг своих желаний.

Глава 7. Битва за Москву

Однажды, в очередной раз отправляясь на рынок, Турсуновы заметили первые признаки очередного новогоднего безумия. Россия потихоньку приходила в себя после дефолта 1998 года, маховик потребления раскручивался, начиналось десятилетие большой жратвы. Люди тащили на себе огромные пакеты с едой, самозабвенно катали тележки в первых настоящих супермаркетах и готовились отчаянно праздновать Новый год две недели подряд, подаренные народу только что избранным президентом Путиным. Для Барно и Шерзода это был культурный шок. В Ташкенте единственным выходным было первое января, остальные дни оставались вполне обычными и рабочими.

– Смотри, как много они покупают еды, сколько пакетов с продуктами! Мы просто обязаны открыть продуктовый магазин, – говорил удивленный Шерзод. – Никогда не видел, чтобы люди столько тратили на еду!

Вскоре он в очередной раз пришел к другу своего отца, у которого на Белорусской хранились остатки пятнадцати тысяч долларов. Тот поинтересовался, определился ли сын его друга с нишей для бизнеса.

– Наверное, продуктовый магазин? – Шерзод еще сам толком не понимал, что делать, и рассматривал разные варианты, но первое впечатление было очень заманчивым. Мудрый друг Шухрата Маруфовича сказал, что один знакомый как раз держит большой продуктовый на Садовом кольце, и настоятельно рекомендовал с ним посоветоваться прежде, чем предпринимать конкретные действия.

Они отправились к знакомому. Тот без лишних объяснений спросил:

– Сколько у тебя денег?

– Пятнадцать тысяч, – робко ответил Шерзод, уже понимая, что говорит что-то не то.

Приятель улыбнулся и сказал:

– Не смеши меня, пожалуйста. Ты на эти деньги можешь точку на рынке где-нибудь снять и открыть мясной отдел. Знаешь, сколько сюда вложить нужно?

Шерзод и сам постоянно присматривался к рынкам, узнавал, что сколько стоит и как открыть там свой бизнес. Попутно он пытался устроиться хоть на какую-нибудь работу, чтобы наконец перестать видеть этот унизительный ноль в графе доходов. Его приглашали на собеседования, обещали перезвонить и благополучно забывали. Тогда Турсуновы решили, что если у мужа не получается устроиться на работу, значит, пойдет жена.

Когда Барно пришла на собеседование в отдел спиртных напитков продуктового магазина, ей задали всего один вопрос.

– Вы пьете?

– Нет, – честно ответила Барно. Ей поверили, но, видимо, у будущих работодателей был большой печальный опыт с ее предшественниками, поэтому новую сотрудницу все-таки попросили написать официальную расписку о том, что на рабочем месте она употреблять алкоголь не будет, и только после этого приняли и назначили зарплату в сто долларов.

Барно ничего не понимала в алкоголе, путалась в марках сигарет и российской валюте. Периодически ей приходилось таскать тяжелые ящики с бутылками. Шерзод попросил хозяев магазина разрешить ему бесплатно помогать жене. Так они вдвоем нашли первую работу в Москве.

В отделе алкогольной продукции дела шли с переменным успехом. У него был мощный пул лояльных клиентов, которые приходили завернутыми в халаты, со следами бессонных ночей и героических сражений с собственным здоровьем. Лояльные клиенты почему-то видели в трезвой Барно личного врага. Грозные тетки кричали, что выселят ее из страны. Красноносые носители вытянутых маек хамили и ругали за нерасторопность. Хмурые представители люмпен-интеллигенции просто напряженно молчали. Но особенности воздействия этилового спирта на человеческий мозг интересовали Турсуновых меньше всего. Их даже не очень волновала собственная зарплата. Они устроились сюда не для заработка, а для обучения. Они наблюдали, как устроен типичный московский торговый бизнес. И вечерами, за семейным столом приходили к выводу, что устроен он крайне примитивно. Кроме постоянной аудитории, лояльной не столько магазину, сколько крепким напиткам, похвастаться этому бизнесу было решительно нечем. Хозяева попросту не знали, чего и сколько у них лежит, когда нужно привезти новый товар, сколько они заработали за день. Это был странный дрейф в море больших возможностей, которые эти люди упорно не желали замечать. Чем-то они были похожи на собственных покупателей в растянутых майках и обвисших трениках. И те и другие и не думали поддаваться эволюции. Впрочем, нет. Алкаши – они хоть как-то совершенствовались, постоянно развивая норму потребления алкоголя на единицу своего веса. Хозяева же этой скорбной алкашки намертво застыли в своем развитии. Они были вполне удовлетворены тем, что имели ежемесячный фиксированный доход, который благополучно проедали.

Раз в два-три дня в магазине проходила глобальная инвентаризация. Поздно вечером после закрытия продавцы садились считать товар. Это занимало около шести часов. У них не было никаких дополнительных приспособлений, кроме листочка и ручки. Шел XXI век.

Первые два раза Барно и Шерзод делали все ровно так, как просили хозяева – с ручкой и листочком шесть часов подряд. Но на третий раз Шерзод сказал, что сделает все по-своему. Компьютер, Exсel, немного магии, и инвентаризация закончилась, не успев начаться, – за два часа. Хозяева магазина недоуменно смотрели на происходящее и пытались найти подвох. Но когда им на стол лег внятный, адекватный и читабельный отчет, они предложили Шерзоду должность управляющего и зарплату 500 долларов в месяц.

Следующим шоком для хозяев алкогольного магазина стал отказ Шерзода от этого заманчивого предложения. Несмотря на то что они с Барно жили в режиме чрезвычайного финансового положения, магазин был нужен прежде всего для разведки, а все, что они хотели разведать, уже было разведано: алкогольный бизнес им тоже не подходит, денег на первоначальные вложения попросту не хватит, надо искать что-то другое. Над этим вопросом супруги ломали голову целыми днями, как бригада охранников над кроссвордом. Они обсуждали и даже пробовали разные варианты. Хотели открыть ресторан, цветочный магазин, отдел канцтоваров. Но едва что-то наклевывалось, как сделка магическим образом срывалась.

Как известно, последний оплот независимости любого мужчины – это домашний туалет. Здесь, за надежной завесой грубой человеческой физиологии, он надежно спрятан от постоянных семейных треволнений и забот. Здесь он огражден от чрезмерного женского внимания, потому что даже женская логика бессильна перед очевидным фактом: отсюда не сбежишь. Чем старше становится семейный мужчина, тем больше в этом помещении скапливается журналов, книг и прочих предметов первой необходимости для решения важнейших экзистенциальных вопросов. Не удивительно, что именно здесь, в домашнем туалете, истерзанный мужской рассудок посещают самые важные мысли и удачные идеи. Так случилось и с Шерзодом. Однажды он выскочил из уборной с горящими глазами и изрек:

– Я вспомнил! Когда я продавал в Ташкенте машины, ко мне приезжал один русский парень. Он хотел купить микровэн Damas. Через месяц он приехал и снова купил машину, на этот раз легковую – для жены. Еще через два месяца он уже хотел Daewoo Nexia – для себя. Я однажды не удержался и спросил его, чем он таким занимается, раз может позволить себе три автомобиля за полгода купить. Он ответил, что торгует обоями на рынке.

– И что? – не сразу поняла Барно, которая уже изрядно запуталась в бизнес-идеях.

– А то! Раз он так быстро поднялся на обоях, значит, и мы сможем!