Текст книги "Белая субмарина: Белая субмарина. Днепровский вал. Северный гамбит (сборник)"

Переход до предписанного места прошел без проблем. Если не считать за такую уклонение противолодочным зигзагом от обнаруженного перископа, приведение его за корму и самый полный. В точно указанное время приняли передачу на КВ и, как было указано, не ответили, даже «квитанцией», в тексте, повторенном дважды, было кодом, место рандеву, координаты, время. Непонятно, против кого дело, раз такая тайна, нет здесь немцев, кроме одиночных подлодок, значит, какая-то игра «за интересы СССР»?

«Лейтенант» лишь усмехнулся и сказал, что все узнаю в свое время. А за несколько часов до встречи наконец рассказал, что нам предстоит принять груз некоего минерала, очень важного для военной промышленности СССР, который наши союзники категорически нам не продают, поскольку капиталисты. Но зарубежным друзьям нашей страны удалось втайне достать какое-то количество, которое мы должны будем перегрузить прямо в море, сейчас, и доставить в советский порт, с соблюдением всех мер секретности. И вы никогда не будете спрашивать, кто эти наши поставщики, равно как и о любых других обстоятельствах этого дела. Это как раз случай, когда меньше знаешь – крепче спишь. И добавил:

– Мужики, если вы доставите этот груз, то для фронта и победы сделаете больше, чем если бы вы все с сорок первого в окопах. Не подведите, Родина просит!

– Мать-перемать, понимаю, что секретно, но хоть бы раньше ты мне это сказал? Надо же место в трюмах подготовить! Что хоть за груз, по массогабариту? Двухсотлитровые бочки, пятьсот штук, каждая по полтонны? Уже легче, что не насыпью. Как грузить будем?

– Да по вашему усмотрению, товарищ капитан, вы же моряк!

– Так ночь же скоро, как работать?

– Так и задумано, чтоб не разглядеть. Но не беспокойтесь, включите свет по-полному, затемнение соблюдать совсем необязательно.

– То есть как?

– Не знаю, но сказано, что от подлодок вас надежно прикроют, и о приближении патрульного самолета заранее предупредят, успеете погасить.

– Так у наших «заграничных товарищей» тут еще и военная сила есть?

– А вот это не ваши проблемы, товарищ капитан, просто вам сказано, субмарин не бояться, и все.

Остаток времени в диком аврале. Вызвал второго помощника, поставил задачу. И все свободные от вахты, как наскипидаренные, ворочали грузы в трюмах, так как «лейтенант» еще заявил:

– Надо сделать так, чтобы забить «левый» груз подальше, чтобы его трудно было обнаружить и досмотреть.

– Слушай, ну никак тогда не успеем – давай сейчас в твиндеки запихнем, а уже после, днем, в свободном плавании, распихаем в дальние углы.

– Ну под вашу ответственность, товарищ капитан, знаете ведь, что нет ничего более постоянного, чем временное? Учтите, что этот груз будет стоить дороже, чем всё на борту, включая само судно, так что о сохранности прочего товара в трюме можете не думать.

– Да что же это мы повезем? Золото – так вроде у нас его добывают, в Сибири. И разве его в военной промышленности используют? А что еще здесь, в Африке, такое редкое и ценное есть, чего у нас нет? Неужели алмазы, триста тонн? Или алмазная руда, кимберлит, ну не помню я, из чего алмазы добывают? Зато знаю, что из алмазов делают сверхтвердые резцы, это же на много лет вперед всем нашим заводам хватит – пятьсот бочек алмазов!

Лейтенант лишь усмехнулся. И сказал об этом не думать. Груз стратегически важный – и это вам знать довольно.

Еще интересно, что, приближаясь к указанному месту, мы дважды получали по радио кодированное предписание изменить курс. Притом что мы не отвечали и не сообщали своих координат. И не видели никого – а нас, выходит, как-то видели и выводили в точку встречи.

«Либертос», очень похожий на наш – пожалуй, издали можно и перепутать. И световой сигнал ратьером, ясно видный даже при заходящем солнце, – опознавательные и готовность передать груз. Погода и состояние моря идеальные, почти штиль – оттого решаю швартоваться борт о борт и грузить стрелами прямо из трюма в трюм. При волнении пришлось бы налаживать канатную дорогу, это и медленнее, и неизбежный процент потерь. Хотя немецкие рейдеры еще в ту войну успевали вот так перебросить себе с борта захваченных судов до пятисот тонн груза за сутки.

Сигнал, заходите и швартуетесь вы. Там что, совсем не моряк управляет? Маневренные качества своего судна надо все же лучше знать! Они легли в дрейф, и их сразу начало разворачивать нам поперек курса, тут и на якорь не встать, глубоко. Со второй попытки все же ошвартовались, хоть сумели правильно кранцы вывалить, концы принять и закрепить, как положено. Подали сходни, лейтенант наш едва не прыгает от нетерпения, первым перебежал на тот борт, вижу, разговаривает с их старшим. А вот отчего их так мало, даже если считать, что кто-то в машинном, на мостике, в радиорубке? И двух десятков людей не вижу, это против полусотни готовых к работе у меня!

У лейтенанта ГБ такое же мнение. Решаем временно перебросить в помощь часть своих, конечно же, из военной команды. А вот на том судне (названия на борту не вижу, занавешено брезентом, флага нет), похоже, лишь они, переодетые солдаты, а не моряки. Куда же вы экипаж дели? Что-то мне вон та свежая краска подозрительна, будто пулевые следы маскирует. Их старший по-русски говорит, а вот остальные лишь улыбаются дружелюбно, но отчего-то с оружием все. Откуда вы такие взялись?

Нет, проще выбросить из головы. Приказ понятен, за работу. Бочки кантовать талями, в грузовые сетки, и стрелами прямо в наш трюм. И работа при ярком электрическом свете – процесс пошел.

Еще предупредили нас, что пыль этого минерала вдыхать категорически нельзя. Оттого на том судне в трюмах все в тряпичных масках работали, причем и нашим тоже приготовили заранее, выдали всем. Значит, не алмазы? Или алмазная пыль тоже легкие режет?

А разговаривали они между собой, я сам слышал и другие наши тоже, по-английски, по-испански и даже по-немецки. Живет, значит, дело пролетарского интернационализма? Что же они против Гитлера не выступили, когда он на нас напал? Или это еще со времен испанской войны у наших там связи остались?

Лазарев Михаил Петрович.

Подводная лодка «Воронеж»

Процесс пошел, ну а мы бдим. Глубина перископная, нарезаем круги вокруг двух судов, лежащих в дрейфе. Оба объекта освещены, как новогодняя елка, так что не дай бог подкрадется фриц. И антенна РЛС поднята, контроль за воздухом, если появится самолет, успеем сообщить нашим по УКВ, чтоб свет гасили.

Что будет, если появится англичанин или нейтрал? Простите, джентльмены, но вы оказались не в то время и не в том месте, здесь охотится U-181 под командой самого Вольфганга Люта, второго по результативности немецкого подводного аса после Отто Кречмера (сидящего сейчас в британском плену). Мы не стали бы тратить торпеды, но наши суда сейчас скованы в маневре и не могут уйти. Ну а если все пройдет гладко, утром «Краснодон» продолжит путь как ни в чем не бывало, а «Чарльз», как только окажется вне его видимости, будет потоплен все той же U-181, о чем вскоре последует депеша в Берлин (и паническое радиосообщение с самого транспорта). Хотя в действительности даже не придется тратить торпеду – большаковцы перед уходом зарядят бомбу в трюме, откроют кингстоны и все двери и люки.

И начнется последний этап – сопровождение «Краснодона» в Мурманск.

– Акустический контакт, пеленг двести десять, предположительно подводная лодка под дизелем.

Ну, накаркал, полундра! Выдал пеленг акустик. Вот только мы сейчас ее именно догоним и утопим. Скорости у нас хватит, как и дальности обнаружения, да и вряд ли тут их много. Даже если эта субмарина заметила свет на горизонте, ее радиодонесение другим лодкам «стаи» мы пока не перехватили. Но если таковое и последует, никак не успеет стая подтянуться к месту раньше, чем мы разделаемся с этим конкретным фрицем.

Боевая тревога. Курс 180. Ныряем на двести пятьдесят и разгоняемся до двадцати узлов. В отличие от эсминцев, мы на таком ходу контакт не теряем, если на глубине. Штурмана колдуют над планшетом, по изменению пеленга определяют дистанцию. Поворот на курс 270 – нельзя слишком отдаляться от наших. Наконец определили дистанцию в десять миль. Надеюсь, это не японец с «длинными мечами», они по дальности могли бы уже достать. Ложимся на курс перехвата. Сколько помню тактику фрицев, их лодки ночью атаковали одиночные транспорты (а конвоев тут нет) исключительно с надводного положения. Впрочем, если и нырнет, наши ЭТ-80СН даже в режиме «поверхность» на перископной глубине достанут, радиус сработки неконтактного взрывателя десять метров, и если задать глубину хода пять…

Нет, фриц попался наглый и тупой. Чешет над водой напрямую, как муха на лампу, ну точно, увидел свет. Впрочем, в отличие от Северной Атлантики, ПЛО тут пока еще чисто символическая, есть повод наглеть. Оценив скорость цели в семнадцать узлов, решаю стрелять не акустическими, а с наведением на кильватер. БИУС принимает данные, Бурый докладывает о готовности. Условия как на полигоне, дистанция две мили, курс цели почти перпендикулярный. Залп двумя торпедами. Цель даже не дернулась, что там, акустики спят? Два попадания, ну все, не лечится категорически. Но все же дожидаюсь доклада о погружении объекта и звуке разрушения корпуса на глубине.

Возвращаемся на позицию. То есть снова крутим круги до рассвета. В обычной «готовности два», зачем экипаж переутомлять?

И только утром узнали о той комедии, что была наверху – когда уцелевшие с той лодки, пять рыл в одной резиновой шлюпке, догребли все-таки до «Краснодона» с «Чарльзом» и пытались взять их на абордаж.

У Леонида Соболева, кажется, в «Капитальном ремонте» был такой персонаж, которого матросы звали Тое-Мое Зюйд-Вест и Каменные Пули, не в силах правильно выговорить «Его Высокоблагородие господин капитан первого ранга Монройо Ферайо ди Квесто де Монтекуоли», дальний потомок итальянских моряков, пошедших на службу еще Петру Первому. Лично я подобное тоже не выговорю – но вот этот человеческий экземпляр сумел без запинки, представляясь, граф такой-то, командир итальянской подводной лодки «Архимед».

Смотрел он на нас с почти животным ужасом. Чем живо напомнил нам штурмана с U-215, бывшего самым первым нашим пленным (Атлантика, июль сорок второго). Точно так же, наверное, ждал, что сейчас эти ужасные русские будут его пытать, резать на куски и в завершение съедят заживо. Имел при этом вид самый неаристократический из-за несимметричной морды лица (попросту огромного фингала, в который превратилась вся левая половина).

– Ну, Рябой! Ты прям как гоголевский Держиморда. Тебе что, персональный приказ нужен «не давать воли кулакам своим» без надобности? Вот этот что, сопротивлялся?

– Пытался бежать, тащ командир! Как только красную звезду увидел и понял, что мы советские, так прямо хотел в воду сигануть. Ну а мне привычнее сначала оглушить, а после уже руки за спину.

– Это ты не мне, а Князю скажи. Ему свое время тратить, если этому графу сотрясение мозга лечить потребуется.

– Так нет у него мозгов, тащ командир! Уж если они такое с собой тащили. Вы только гляньте!

– Ну ни фига се!

Баульчик, отдаленно похожий на наш «сидор». В нем какие-то бумаги, так, это точно корабельный журнал, все к нему сопутствующее, даже ведомость выдачи жалованья, и это! Кодовая книга, шифроблокнот, таблицы, в общем, весь полный комплект корабельной шифрдокументации! Какого… они тащили ее с собой, обязаны ведь были уничтожить после гибели лодки! Ну точно, мозгов нет!

Подстава? Не верю, что это было реально, вот так подсунуть нам «жертвенного барашка». Да и смысл?

А вот нам это очень кстати. Точно, был вы верующим, свечку поставил бы. Дело в том, что играть в эфире роль U-181 мы могли, лишь пока не сменят кодовые ключи «Энигмы» – причем в кригсмарине для связи с берегом и с другими лодками в море использовались разные ключи, и если восстановить вторые мы могли, перехватив и расколов переговоры других субмарин, то ключ для дальней связи со штабом у каждой лодки был уникальным, то есть получить его конкретно для U-181, случись смена кодов, мы не могли никак. Возможен, конечно, был вариант, «по халатности такого-то утрачен экземпляр кодовой книги», вряд ли, получив такую радиограмму, лодку отозвали бы с позиции, скорее разрешили бы ей до конца похода работать со старыми настройками шифрмашины, но это уже была бы не совсем чистая игра, наводящая на подозрения. А тут такой подарок.

Вот только поверят ли союзники, что итальянская лодка будет способна на такое? Вообще в знакомой нам истории итальянские подводники показывали результат не хуже немцев, с одним лишь дополнением: на удаленных морских театрах. То есть там, где не было сильной ПЛО (если вообще была какая-то), не требовалось ни прорываться через охранение к конвою, ни преодолевать противолодочные рубежи. А так итальянцы драться не умели совершенно, на подвиги диверсов князя Боргезе и еще успехи торпедных катеров прошу не ссылаться, в легкие силы флота всегда идут люди особого склада, отпетые сорвиголовы, в любой стране. Кому интересно, прочтите историю войны за Средиземноморье и уделите внимание действию итальянского флота – линкоров, крейсеров, эсминцев, да и подлодок. Про разгром англичанами конвоя «Дуйсбург» я, кажется, уже рассказывал – так вот, это был бой чрезвычайно показательный для потомков римлян в эту войну.

Наглости, однако, им было не занимать. Представьте картину – наверху погрузочно-разгрузочные работы в разгаре, как вдруг вахтенный докладывает: «Надувная шлюпка с левого борта!» С «Воронежа» – не похоже, все четыре лодки, с которых высаживались, на борту, а собственный бот атомарины заметно большего размера. Шлюпка подваливает к борту, с нее по-английски громко требуют спустить трап, на палубе появляются эти пятеро клоунов и, не смущаясь наведенных на них стволов, объявляют, что наши суда захвачены доблестным и непобедимым итальянским ВМФ. Причем этот граф говорил по-итальянски, а один из его подчиненных громко переводил, ничуть не сомневаясь, что высочайшее повеление будет исполнено. На пятерых был один карабин и два пистолета (против десятка автоматов, взявших их всех на прицел), а еще, как заявил этот граф, итальянская подводная лодка рядом в море, готовая к торпедной атаке.

Вот только Большаков и все наши очень хорошо представляли, что такое «Воронеж». И не могли допустить и мысли, что какой-то итальянец сумел бы проскочить незамеченным. И где же тогда сама лодка, что же она не подкрепляет требования выстрелом из палубного орудия под нос жертве? А с чего это командир лодки (так и представился – вот идиот!) во главе абордажной партии? Так что делаем вывод, господа, что вашу лодку только что потопили. И лучше бы вам быстро бросить на палубу то, что там у вас в руках, а то мы вас сейчас немножко поубиваем, без всяких шуток.

Граф в ответ процедил сквозь зубы тем же тоном. Его помощник перевел: знаем ли мы, что такое воинская честь? Готовы ли вы дать гарантии, что с ним, графом, и его подчиненными будут обращаться так, как подобает, согласно их достоинству и статусу военнопленных? В ответ наши, едва сдерживая смех, заявляют, что гарантии – это то, что вы пока еще живы. И вообще, нам некогда – так что или вы сдаетесь, или вас сейчас изрешетят.

А когда макаронников уже заперли в какой-то кладовой, Юрке Брюсу пришло в голову заглянуть в мешок, который так и валялся на палубе возле трапа (лодку уже втянули наверх). Итогом же стало избавление итальянцев от участи утонуть вместе с судном при наступлении рассвета. Тем более что среди спасенных оказался шифровальщик-радист. А шифрмашинами в итальянском флоте были все те же «Энигмы».

– Кстати, а отчего вы не уничтожили документацию, как положено по уставу? (признаюсь, что не читал итальянский устав, но полагаю, такое требование там быть обязано). Не понимаешь ни по-нашему, ни по-английски, графская морда? Кто там у них переводил?

Приводят переводчика (оказалось, офицер-механик, если по-нашему, сам «бычок-пятый», или комдив, непонятно). Граф слушает вопрос и ответом вводит нас в ступор: да, требование такое есть, но также был прецедент, когда какой-то их командир за личное спасение секретной документации при гибели его корабля был награжден. Он же, граф, хотел надеяться…

– С этим понятно, а теперь объясните, как это среди вас пятерых четверо оказались офицерами и как вы вообще успели подготовить и спустить шлюпку?

– Экстренное оставление корабля экипажем – это необходимый элемент боевой подготовки, который неоднократно отрабатывался и в базе, и в походе (в последнем случае, естественно, ограничивались имитацией спуска шлюпки).

– Какое на хрен оставление экипажем, в шлюпке сколько мест?!

– По уставу супермарины, в критической ситуации положено спасать самые ценные, подготовленные кадры.

– То есть в вашем флоте регулярно проводятся учения, когда офицеры бросают свои боевые посты и бегут к шлюпке, они одни, чтобы первыми за борт?!

Хотя что можно ждать от флота, где даже на субмаринах офицеры имеют отдельную кухню от нижних чинов и отдельные каюты (такого не было больше ни у кого). Читал про их армию в эту войну, что она в общем была вышколена неплохо и даже могла храбро идти в атаку, пока был порыв, но вот при неуспехе строй чрезвычайно легко ломался и солдаты впадали в панику, совершенно не могли «держать удар». Не столько храбрость, столько наглость. Они в самом деле рассчитывали вот так, на блефе, захватить наши транспорта? А что нам оставалось делать: до берега далеко, а так хоть какой-то шанс был, стоило попытаться. С такими, как вы, шанс может, и был.

– Ладно, вопрос последний, с чего это вы так русских боитесь, вроде у нас к вам особых счетов нет? Что?! Ну, морды макаронные…

– Русские – это не европейцы, а дикие азиатские варвары. Им не знакомы ни воинские традиции, ни воинская честь. И нельзя рассчитывать на соблюдение правил, сдаваясь столь нецивилизованному противнику.

А какие воинские традиции имеют на своем веку победоносная итальянская армия и флот? Мы, русские, гордимся памятью о многих наших победах. А вот вы не выиграли ни единого сражения и ни одной войны! Ах да, благополучно отняли у турок Ливию и еще сумели сквитаться с эфиопами за свой разгром при первой встрече – в этот раз сумели победить лишь тем, что травили эфиопов газами. Вы умудрились быть дважды битыми в сороковом, уже капитулировавшими французами и какими-то албанцами, спасибо Адольфу, что он вас спас. Все ваши воинские традиции – это то ли церемониал, то ли ритуал торжественной сдачи в плен с музыкой и шампанским (как в 1943-м перед немцами в Северной Италии).

– Увести, они нам больше неинтересны. Может, нашей разведке и сгодятся после на что-то.

Вот будет юмор, если в этом времени военно-морской легендой Италии станет субмарина «Архимед» (в нашей реальности, как успел узнать Сан Саныч, потопленная у берегов Бразилии как раз в апреле сорок третьего), лодка, донесшая об утоплении какого-нибудь британского или американского линкора или авианосца и погибшая на пути к дому.

«Краснодон» успеет войти во Фритаун до двадцатого. И когда он будет уже там, с моря придет сигнал «SOS – атакован субмариной», с позывными «Чарльза» и координатами, где это случилось. Надеюсь, там еще плавают обломки, по которым погибшее судно можно будет опознать, и еще больше надеюсь, что за двое суток там не пройдет никто другой, а то выйдет неудобно. Хотя мало ли при каких обстоятельствах мог оказаться за бортом, например, спасательный круг с именем судна? Затем с моря будет передан доклад от подводной лодки, чью маску выбрать – U-181 или «Архимеда». Наше представительство во Фритауне наготове, должно обеспечить дозаправку «Краснодона» предельно быстро, ведь наш транспорт должен успеть в Рейкьявик, к отправке очередного конвоя PQ.

Кому я сейчас искренне завидую, так это Большакову и его команде, которые сейчас отдыхают у нас на борту. Они-то уже полностью «отстрелялись» и сделали это отлично.

Получил шифровку из штаба СФ. «Шарнхорст» и «Цеппелин» вышли из Нарвика, предположительно в Атлантику. С одной стороны, это нам еще одна помеха. С другой же, надеюсь, союзникам будет не до какого-то транспорта, пробирающегося на север.

От Советского Информбюро, альтернативно-историческое сообщение от 20 апреля 1943 года

В течение 20 апреля наши войска вели бои с противником западнее Днепропетровска и в районе Перекопского перешейка. На других фронтах существенных изменений не произошло.

Западнее Днепропетровска крупные силы противника при поддержке танков атаковали позиции, которые обороняет Н-ская стрелковая часть. Наши бойцы отбили атаку гитлеровцев. Огнем нашей противотанковой артиллерии подбито и сожжено десять немецких танков, уничтожено до батальона немецкой пехоты. На другом участке в результате успешной разведки боем уничтожено до четырехсот немецких солдат и офицеров.

Москва, Кремль

– …таким образом, товарищ Сталин, есть возможность параллельно провести операцию «Сахара», поскольку события развиваются точно по плану, исключительно для нас благоприятно. Транспорт потоплен после перегрузки, причем его сигнал бедствия послан в тот час, когда «Краснодон» брал топливо в порту Фритаун. Также штатно ушло донесение от U-181. И нет оснований полагать, что союзники что-то заподозрили. В настоящий момент «Краснодон» под охраной К-25 в море, следует предписанным курсом.

– Смысл операции? Клин между США и Англией, так они и так после сорок пятого были в раздоре. Еще один ложный след по «Полыни-3»? А не выйдет ли, что, напротив, в своем расследовании британцы выйдут на истинное положение дел? Отомстить испанцам за тридцать девятый? А что с того будет иметь СССР?

– По первому. Еще один клин не помешает. Именно потому, что сейчас сорок третий, а не сорок пятый. И «Манхеттен» оказался приторможен. А если еще из него англичан совсем убрать? Не участие их спецов, которых и так в сорок пятом к делу не подпускали, а именно передачу данных, обработку информации? Ну а у генерала Гровса и иже с ним случится обострение паранойи к англичанам, что точно не поможет делу. По второму – мы оттого и не беремся играть с британскими спецами на их поле. А изначально создаем ситуацию, поиск черной кошки в темной комнате, где кошки нет. Пусть после хоть весь Скотленд-Ярд изучает «испанские» дела и связи этого человека через микроскоп, создавая и проверяя версии, в которых сами запутаются. Ведь кошки в комнате нет – но британцы этого знать не могут. И в-третьих, вступление Испании в войну чрезвычайно выгодно СССР, поскольку лишает рейх важного для него канала связи с внешним миром. Сколько сырья и готовых изделий так попало в Германию в истории потомков и, смею предположить, в нашей? Франко сам в войну не вступит, не идиот. Но что он будет делать, если войну объявят ему? Ведь союзники такого не простят и никаким объяснениям не поверят.

– Лаврентий, а ты учел, что история могла измениться? И легенда не пройдет?

– Тут, товарищ Сталин, мы провели большую работу, как мои сотрудники, «проверяя» соответствие фактов данным, полученным из неуказанного источника, так и команда товарищей ученых, пытающаяся совпадения или расхождения объяснить. Подробный доклад у вас на столе – а если коротко, наши «параллельные» миры действительно притягиваются. И тут имеет значение величина исходного отклонения – к примеру, действия К-25 свернули историю на другой путь, и не возникло корректирующего момента в виде гибели подлодки от случайной причины, но вот события без причинно-следственной связи с возмущением истории будут повторяться и у нас. Как, например, появление U-181 в том же месте и времени и даже факт разрыва пушки, от которого погибли и были ранены те же члены экипажа. Случай чрезвычайно показательный, как раз тем, что тяжелораненых было не один, а двое. Вторым оказался кригс-комиссар, в той истории отсутствующий. Так что большая вероятность, что английский фигурант и здесь причастен к сомнительным делам, касаемо торговли с врагом в военное время.

– А если в Лондоне будет провал?

– Тогда К-25 придется задержаться на полсуток. И какой-то испанец, следующий из Виго в Англию, будет потоплен «немецкой» лодкой. Ста килограммов золота ради такого не жаль.

– В самой Испании сумеют все обеспечить? Принять груз и отправить точно в срок?

– Люди надежные, с тридцать седьмого. Все – от Долорес. Тем более они и не будут знать, что передают.

– Однако же К-25 придется оставить «Краснодон» без охраны. На двое или даже трое суток.

– Мы рассчитали, что риск встречи с немецкой лодкой невелик. Притом что К-25 сумеет все же осуществить дальнее прикрытие. В худшем же для нас случае захвата транспорта союзниками К-25, безусловно, успеет вмешаться раньше, чем судно доведут до ближайшего британского, а тем более американского порта.

– Ну, Лаврентий, тебе за все отвечать…

Капитан Юрий Смоленцев Брюс.

Где-то у испанского берега, вблизи Виго, 26 апреля 1943 года

Так и не попал я на Канары – ни в той жизни, ни в этой. А мог бы, поскольку наш кэп Большаков рассказывал, что прорабатывались разные варианты. В том числе с высадкой на берег – на какой-то Канарский остров или прямо на испанскую землю. Но решили работать так, как сочли наиболее надежным. Поскольку в нашей стихии, то есть под водой, даже «люди-лягушки» князя Боргезе для нас не противники, за полвека опыт накопился, и учили нас более качественно, снаряжение у нас лучше, совершеннее средства связи, навигации, обнаружения. Ну а про оружие вообще молчу – кроме ножей, ничего у итальянских лягух нет, что можно на глубине из автомата садить очередями, тут и не слышали. То есть работаем, не выходя на сушу, – и попробуй нас достань, если что пойдет не так.

Хотя Канары сейчас – это не туристический рай для богатых буратин, а пока что самые нищие задворки самой бедной европейской страны. Климат и пляжи в наличии, а вот модные курорты появятся лет через тридцать. И связь с метрополией даже в мирное довоенное время крайне ненадежна, а уж в войну… Оттого от этого варианта и отказались – надо было сделать быстро и с гарантией.

Атомарина всплывает в видимости берега! Но уже стемнело, и нас не различить. На палубе беготня – хотя радаром и акустикой проверено, никого рядом нет, но может ведь появиться? А видеть «Моржиху» в Атлантике не должен никто, если же такие неудачники объявятся, придется их убивать, без вариантов. Матросики в темпе спускают на воду две «миноги» и немецкую надувную лодку, одну из тех, на которых мы шли на абордаж, загружают в нее пару ящиков с золотом (но по упаковке не видно, тара на боеприпасы похожа). Я, Валька, Влад, Андрей-первый, надев снаряжение и вооружившись еще кой-какими полезными вещами, грузимся в лодку, она поднимает шестерых, но два места заняли ящики. «Воронеж» погружается – и море чисто, как десять минут назад. Но мы знаем, что корабль ждет нас на глубине, и даже без «миног» мы могли бы доплыть, нас примут внутрь через торпедные аппараты. Пока ждем.

С «Воронежа» по УКВ корректируют наше место. Не хватало еще, чтобы снесло течением и волнами черт-те куда. Гребем, отдыхаем. Ждем.

Время рандеву – полночь. За полчаса с атомарины передали, цель на радаре, пеленг 110, дистанция четыре мили. Проходит время, сначала слышу далекий шум мотора, затем в ПНВ различаю силуэт, что-то вроде малого сейнера или мотобота, на похожем мы из Киркенеса уходили, только этот чуть крупнее. Значит, команды там может быть до десятка человек, максимум пятнадцать, если подстава-ловушка. И пара пулеметов, причем, возможно, крупнокалиберных.

Хотя если бы это была засада, лоханка была бы не одна. А в отдалении держались бы еще две-три, вооруженных и с морпехами на борту. Или, если бы предположили подлодку, выпустили бы свою субмарину, подстеречь и потопить. Ведь не могут же там рассчитывать на локаторы и акустику двадцать первого века? И мы бы ушли благополучно, да еще хлопнув дверью, вот прибавилось бы покойничков у враждебной стороны, только золота жалко, пришлось бы топить. Точно так же, если это окажутся не те, кого мы ждем, а совершенно посторонние рыбаки или контрабандисты – простите, но вы оказались не в том месте и не в то время.

Быстро седлаем «миног», прихватив всякие полезные (для нас, а для кое-кого так очень опасные) вещи. Гости уже близко, так еще мимо пройдут. Валька и Влад ныряют по направлению к цели, а вторая «минога» со мной и Андреем пока остается возле нашей «посылки». Я достаю фонарь и сигналю в направлении судна: короткий, короткий, длинный, длинный, короткий. И еще раз. Мотобот поворачивает, и я вижу с него ответ: длинный, длинный, короткий, короткий, длинный, как зеркальное отражение моего сигнала. Все правильно, вот только знакомиться с испанскими товарищами в мои планы не входит. Перегибаюсь через борт лодки, зажигаю заранее припасенный немецкий фонарик, бросаю на дно. И ныряем тоже.

Суденышко подплывает к резиновой лодке. Я выныриваю у самого борта и слушаю. Говорят по-испански. Груз взяли, теперь скорее назад, и чтобы не заметили, да что эта портовая стража может? Не англичане, и совершенно не озабочены найти отправителя: не видно на палубе ни солдат, ни пулеметов, никто не орет в рацию, не обшаривает море прожектором. И не удивлены неожиданной находкой, не пытаются тотчас же вскрыть ящики, как это непременно сделали бы посторонние, случайно оказавшиеся тут. Да ведь они и на сигнал ответили правильно? Значит, считаем, что это те самые товарищи и есть. Тогда плывите, и удачи!

Ну а если бы? Нет, мы не стали бы устраивать Голливуд с захватом (хотя могли бы). Просто в этом случае к днищу гостей была бы прицеплена другая посылочка. И через полчаса рвануло бы так, что свидетелей б не осталось.

Дело сделано, без шума и подвигов. Как и должно было быть. Связь с «Воронежем» – мы возвращаемся, примите.

Лазарев Михаил Петрович.

Подводная лодка «Воронеж», Атлантика, к северо-западу от Канарских островов (примерно 36° северной широты, 25° западной долготы), 28 апреля 1943 года

Японский городовой! Истинно говорят, что все неприятности в мире – от золота. Интересно, а где его брали в Европе до того, как конкистадоры индейцев ограбили? Калифорния, Аляска, Австралия, Южная Африка, да и наша Якутия – это все открытия относительно недавние, ну а в темное европейское Средневековье монеты чеканили из чего, если ни в Европе, ни в Египте с Вавилоном золотых рудников не было и нет? А золотые монеты еще до Колумба были. Надо будет после у Саныча спросить…

Но приказ однозначный. И отдан явно не комфлотом, тут за морскую милю политикой тянет. А кто у нас в СССР самый главный политик, без санкции которого о таких делах даже думать вредно? Вот именно. Так что не выполнить приказ нельзя – но ведь он прежнего не отменяет! Как мы обеспечим сопровождение «Краснодона» и этот рейд к испанским берегам? На наше предложение о Канарах, тоже ведь испанская территория, а дальше пусть самовывозом занимаются, Москва ответила решительным отказом.