Текст книги "Социальные проблемы современного спорта и олимпийского движения (гуманистический и диалектический анализ)"

Прийти к выводу о важной роли спорта для реформы системы воспитания Кубертену помогло посещение Англии. Он посещает школы в Хэрроу, Итоне и Регби, учебные заведения Веллингтона, Винчестера, Мальборо, Чартерхауза, Куперс-Хилла, Вестминстера, несколько католических школ, а также университеты Оксфорда и Кембриджа. К тому времени, когда Кубертен приехал в Англию, там в течение 14 лет, начиная с 1828 г., успешно осуществлял реформу образования педагог Томас Арнольд (1755–1842), автор идеи «мускулистого христианства» («Muscular Christians»). Т. Арнольд был директором закрытой школы для мальчиков в английском Регби (Rugby School) и работу этого педагогического учреждения строил исходя из глубокого убеждения в том, что главные ориентиры системы образования – инициатива личности, свобода выбора, максимум возможностей для индивидуального развития. Важное значение в достижении этой цели он придавал спорту. В соответствии с этим основными постулатами его педагогики были: психологическая подготовка, которая делает ученика ответственным за собственные возможности; моральное воспитание, позволяющее принимать правильные решения и осознавать их возможные последствия; физическое воспитание, в рамках которого спорт служит «мощным и одновременно тонким инструментом духовного и нравственного воспитания», а также подготовки к активной жизни [Coubertin, 1986а: 368].

Знакомство Кубертена с педагогической концепцией Т. Арнольда привело его к идее о важной роли спорта в воспитании гармонично развитой личности. А.В. Кыласов справедливо пишет по этому поводу, что в Англии Кубертен «наконец нашел, как ему казалось, совершенную модель воспитания молодого поколения высшего общества. Кубертен уверовал, что только спорт может стать универсальным педагогическим средством. Его тогда очень удручало, что весь круг его общения состоял из бездельничающих денди (dandy), среди которых трудно было найти подлинно благородных людей. И у него родилась концепция действенной педагогики и атлетического воспитания, которую, впрочем, он так и не опубликовал» [Кыласов, 2010а: 42].

С этим последним замечанием А.В. Кыласова нельзя согласиться. Кубертен не только разработал концепцию «спортивной педагогики», «педагогики спорта», «атлетического воспитания», но и изложил ее в ряде своих публикаций. Наиболее полно она изложена в его работах «Спортивная педагогика» [Coubertin, 1919] и «Уроки спортивной педагогики» [Coubertin, 1921].

Кубертен подчеркивал многостороннюю значимость спорта: «Народы должны осознать все возможности спорта, а не относиться к нему как к чему-то отвлекающему от повседневности, как приятному времяпровождению… Спорт должен занимать достойное место в социальной доктрине народов» [цит. по: Брендедж, 1991: 30].

Прежде всего он отмечал значение спорта для сохранения и укрепления здоровья. «Если греки занимались спортом для укрепления здоровья, – писал Кубертен, – он не повредит и нам, как не повредит и их огромная вера в спорт, и их желание достичь физического совершенства, которое воодушевляло их. Когда мы в свое время добьемся прекрасного здоровья, занятия спортом для его поддержания станут даже еще важнее, и мы не совершим ошибку, если отставим все остальные заботы на второй план» [см. Vialar, 1962b: 79].

Вместе с тем Кубертен подчеркивал, что включение спорта в систему воспитания позволит не только улучшить здоровье и физические качества людей, но также сделать их лучшими гражданами, более честными, оптимистичными и сильным духом.

Важное значение он придавал значению спорта для совершенствования интеллектуальных, нравственных и эстетических способностей человека. По мнению Кубертена, спорт – это средство, с помощью которого индивидуум может достичь «гармонизации двух видов силы» – мышечной и духовной, что дает ему возможность обрести физическое здоровье и духовную гармонию [см. Georgiadis, 1999: 49]. Он доказывал, что спорт способен формировать «характер и укреплять нравственные силы», а также «инициативность, стойкость, энергичность, стремление к самосовершенствованию и пренебрежению к возможным опасностям», а значит, содействовать не только физическому совершенствованию, но и «гармоничному развитию взрослого человека (equilibrium of the adult)» [Coubertin, 1966b: 57, 79, 108].

По мнению Кубертена, «изучение собственного сознания, анализ чувств и эмоций – единственный способ морального совершенствования – имеет в спорте неограниченное поле, неограниченные возможности для применения. И эта возможность для больших свершений в области педагогики обязательно должна быть использована ею» [Coubertin, 1919: 137–138].

Кубертен полагал, что спорт способен внести вклад в решение не только личного совершенствования, но и социальных отношений: он может вдохнуть в человечество дух свободы, мирного соревнования, способствовать укреплению дружбы и взаимопонимания между народами, их культурному сотрудничеству. Таким образом, спорт, спортивные соревнования и подготовку к ним Кубертен оценивал как наиболее эффективный путь совершенствования человека и человечества: «Среди всех сил, движущих современным миром и обогащающих человечество, нет, на мой взгляд, такой, на которую мы можем положиться больше, чем на спорт. Это сила, которая отвечает всем современным нуждам» [цит. по: Vialar, 1962а: 70].

Однако это – лишь один аспект оценки Кубертеном спортивной деятельности. Он фактически первый обратил внимание на возможность неоднозначного и даже противоречивого влияния спорта на личность и социальные отношения.

Высоко оценивая гуманистический потенциал спорта для воспитания совершенной личности и гуманных социальных отношений, Кубертен неоднократно подчеркивал, что спорт может – при определенных условиях – отрицательно влиять на здоровье человека, на его личностные качества, в том числе культуру, способен развивать в человеке жестокость, чувство мнимого превосходства над другими; он может использоваться как средство разжигания межнациональных конфликтов, решения узкокорыстных политических целей и т. д.

♦ Спорт «может вызывать к жизни как самые благородные страсти, так и самые низменные… может развивать бескорыстие и чувство достоинства, также как и любовь к наживе… может быть рыцарски благородным или развращенным, мужественным или брутально жестоким; наконец, его можно использовать как для укрепления мира, так и для подготовки к войне» [Кубертен, 2011: 22].

♦ «Мы знаем, – писал также Кубертен, – что спорт может привести к тяжелым злоупотреблениям, утонуть в меркантилизме и низменной грязи, и от такой судьбы нам необходимо его уберечь. Если этого не сделать, разрушатся все надежды, связанные со спортом, и он не будет играть никакой роли ни в школьном воспитании, ни в общественной жизни, а, напротив, поможет коррупции, дав ей дополнительный шанс» [Coubertin, 1986а: 369].

Положение Кубертена о возможности противоречивого влияния спортивной деятельности на личность и социальные отношения имеет важнейшее значение для понимания его идеи возродить Олимпийские игры, а также всей концепции современного олимпизма.

В отношении этой идеи нередко допускаются две неточности.

Во-первых, Кубертену ошибочно приписывают первенство в возрождении античных игр Олимпиад. По уточненным данным, современные Олимпийские игры проводятся без малого 400 лет. Полагают, что отсчет времени их проведения следует начинать с 1612 г., «когда от простого интереса к античным играм перешли к организации состязаний по их образу и подобию» [Кыласов, 2010а: 177].

Идею возрождения древних Олимпийских игр осуществил королевский прокурор Роберт Довер (Robert Dover, 1575–1652), который во времена правления Якова I организовал в городе Чиппинг Кэмпден (Chipping Campden) графства Глостер Олимпийские игры Котсуолда (Cotswold Olimpick Games). Эти игры с участием местного населения проводились ежегодно вплоть до 1852 г.

Особенно важное значение имели организованные в 1850 г. Олимпийские игры в Мач Венлоке графства Шропшир, которые основал пригласивший на них Кубертена доктор Вильям Пенни Брукс. Не случайно 7–й президент МОК Хуан Антонио Самаранч, прибыв в Мач Венлок, возложил венок на могилу Брукса и произнес речь: «Я приехал воздать дань уважения и почтить память доктора Брукса, который поистине был основателем современных Олимпийских игр» [цит. по: Кыласов, 2010а: 49].

Предпринимались и другие попытки возрождения античных Игр – в Германии, Канаде, Франции и Швеции – суммарно уже 341 раз в течение 280 лет.

Во-вторых, идею Кубертена возродить Олимпийские игры и на их основе развить олимпийское движение часто объясняют стремлением содействовать повышению интереса к спорту и развитию его в международном масштабе.

Такое желание действительно было у Кубертена. Для периода зарождения современного олимпийского движения (вторая половина XIX в.) характерна неразвитость спорта и спортивных отношений как в рамках отдельных стран, так и в международном масштабе. Международное спортивное движение еще только зарождалось. Встречи спортсменов разных стран были крайне редкими. Регулярное проведение Олимпийских игр, по мнению Кубертена, могло стимулировать интерес к спорту, способствовать развитию спортивных контактов, содействовать тому, чтобы «эти контакты стали периодическими и завоевали себе неоспоримый авторитет», приобрели международный статус, т. е. «интернационализировать» спорт.

И все же не в этом состоял основной смысл кубертеновской идеи возрождения Олимпийских игр и разработанной им концепции современного олимпизма. Подчеркивая важную роль спорта как средства формирования совершенной личности, Кубертен осознавал возможность его противоречивого влияния на личность и социальные отношения, использования не только в позитивных (с точки зрения гуманизма), но и негативных целях.

Поэтому на первый план для Кубертена вышла задача: каким образом максимально полно использовать огромный воспитательный потенциал спорта и предотвратить связанные с ним возможные негативные явления.

Он неоднократно указывал на то, что нужен не любой спорт, а спорт «воспитательный» («educatif»). Чтобы спорт мог выполнять свою воспитательную функцию, писал Кубертен, необходимо его «облагородить»: «именно потому что в новом, формирующемся ныне мире спорт может играть важнейшую роль для прогресса и восстановления дружеских связей между государствами, мы хотим, чтобы спорт был чище и благороднее» [см. Vialar, 1962b: 81, 85]. В 1896 г., касаясь роли спорта в борьбе за мир, Кубертен выразил надежду на то, что в рамках олимпийского движения «атлетизм будет возвеличен и облагорожен, и международная молодежь будет черпать в нем любовь к миру и уважение к жизни» [цит. по: Петров, 1980: 18].

Учитывая возможность негативного влияния спорта на личность и социальные отношения, использования его в антигуманных целях, Кубертен постоянно ставил и обсуждал вопрос о том, каким образом избежать этих негативных явлений.

Для этого он предлагал ряд мер:

✓ четкую дифференциацию спортивного воспитания посредством физических упражнений и на основе использования соревнований; недопущение чемпионатов, организуемых казино и гостиницами или по случаю выставок и общественных фестивалей;

✓ запрет на проведение боксерских поединков за денежные призы; отказ муниципалитетов от строительства крупных стадионов, предназначенных исключительно для спортивных «шоу», сооружение стадионов согласно модернизированному плану древнегреческих гимнасий;

✓ запрещение превращать в зрелища соревнования, в которых участвуют спортсмены моложе 16 лет;

✓ развитие спортивной медицины, поддерживающей хорошее состояние здоровья, в дополнение к медицине, ориентированной лишь на лечение заболеваний или травм;

✓ популяризацию занятий спортом среди взрослых людей и уменьшение интенсивности спортивных занятий для подростков и т. д. [Кубертен, 1997: 173–175].

Важные рекомендации по решению проблемы гуманизации спорта Кубертен формулирует и в «Спортивной педагогике»: «Во-первых, это сочетание спортивной деятельности с другими сферами жизни человека. Спортивные упражнения, причем не только в процессе обучения, но и в обычной жизни желательно сочетать с умственными, с постоянной работой мысли. Физическое упражнение не должно расцениваться как просто нечто противоположное умственной работе, а, наоборот, должно стать ее постоянным и почетным спутником. Во-вторых, это эффективное взаимодействие ученика и учителя, сына и отца, опытного спортсмена и новичка. Только такое тесное взаимодействие и сотрудничество может открыть глаза начинающему спортсмену на подстерегающие его трудности, на всю серьезность стоящей перед ним задачи и закалить его морально. С другой стороны, для более опытного спортсмена это сотрудничество не менее плодотворно, так как дает ему возможность оставаться всегда молодым» [Coubertin, 1919: 238–239].

В связи с отмеченным выше вызывает удивление такое положение, которое Эльк Франке приписывает Кубертену в ходе критики его философской концепции олимпизма: «…Кубертен исходил из того, что мужество, храбрость, взаимоуважение, терпимость и чувство локтя как бы автоматически возникают в ходе физических упражнений» [Франке, 2006: 74]. Это ошибочное, на наш взгляд, положение повторяет и А.В. Кыласов: «Путая причинно-следственные связи, вождь олимпизма исходил из того, что мужество, храбрость, взаимоуважение, терпимость и чувство локтя естественным образом возникают в ходе физических упражнений. Иными словами, муштра создает добропорядочных граждан. А под влиянием образов спорта жизнь улучшается. Здесь можно продолжить ряд силлогизмов: большая голова свидетельствует о широте мысли, красивое оперение птиц – об их прекрасном пении и т. д.» [Кыласов, 2010а: 276]. Если опираться на работы Кубертена и высказываемые в них положения, становится очевидно, что позиция Кубертена в данном вопросе прямо противоположна той, которую ему приписывают указанные авторы.

Указанные меры Кубертен рассматривал как частичные, не способные в полной мере решить проблему использования спорта в новой гуманистически ориентированной системе воспитания. Знакомство с античной культурой подсказало Кубертену более эффективное средство решения данной проблемы – возрождение Олимпийских игр. При этом он исходил из того, что древние греки культивировали эти Игры главным образом не для развития тела и не для создания спектаклей-праздников, а для воспитания человека. Культивируя тело в процессе соревнований и подготовке к ним, Игры развивали и оттачивали духовные качества, формировали человека, совершенного во всех отношениях – гармонично развитую личность. Именно для этой цели Кубертен и предлагал возродить Олимпийские игры.

♦ «Мы воссоздали их не из-за меркантильных интересов, не для того, чтобы они стали музейным экспонатом или реквизитом для кино, или же они стали объектом предвыборных интриг. Возрождая институт спорта, который насчитывает две с половиной тысячи лет, мы хотели, чтобы вы могли снова стать адептами религии спорта, в том виде, какой ее создали наши великие предки. В современном вырождающемся мире все еще много величайших возможностей, и олимпийское движение может стать школой благородства и моральной чистоты, «рыцарства», стойкости и физической энергии» [Кубертен, 2011: 144].

♦ «Почему я возродил Олимпийские игры? Чтобы облагородить и укрепить спорт, чтобы обеспечить его независимость и стабильность, и таким образом дать ему возможность лучше выполнять ту воспитательную роль, которая выпала ему в современном мире» [см. Anthony, 1994: 27].

♦ «Я хотел возродить не только форму, но и принцип этого тысячелетнего мероприятия, потому что именно в нем видел для своей страны и для всего человечества направление педагогического воспитания, которое вновь стало необходимым» [Кубертен, 2011: 59–60].

♦ «Важнее всего сохранить за спортом тот благородный и рыцарский характер, который отличал его в прошлом, чтобы спорт мог и далее играть ту блестящую роль в воспитании современных народов, какая была ему предназначена нашими учителями-греками» [цит. по: Адам, 1981: 58].

Значит, основная идея разработанной Кубертеном концепции современного олимпизма состояла в том, чтобы на основе возрождения Олимпийских игр, развития олимпийского движения содействовать повышению воспитательной роли спорта, решению связанных с ним педагогических задач.

Воспитательной роли Олимпийских игр специально посвящена одна из статей Кубертена [Coubertin, 1912].

Такая его позиция объясняет, почему, в частности, к числу «основных пунктов» концепции Олимпийских игр он относил «исключение лиц школьного возраста» из числа участников Олимпийских игр. В «Олимпийских мемуарах», обсуждая результаты Конгресса в Париже (23 июня 1894 г.), на котором обсуждалась данная концепция, Кубертен писал: «Викелас[7]7
  В тексте перевода фамилия Д. Викеласа искажена: вместо Виклас написано Бикелас.


[Закрыть] и швед Берг предлагали ввести состязания для детей, что мне представлялось непрактичным и опасным» [Кубертен, 2011: 19]. По той же причине он критически оценил II Олимпийские игры (Париж, 1900). По мнению Кубертена, опыт этих Игр, которые были включены в программу Всемирной выставки, проходившей в Париже, «подтвердил, что следовало остерегаться включения Игр в любые крупные ярмарки, на фоне которых философское значение Игр улетучивается, а их педагогическое воздействие становится неэффективным» [Кубертен, 2011: 47].

Главной воспитательной задачей олимпийского движения Кубертен считал воспитание посредством спорта целостной личности, для которой характерна гармония физических и духовных способностей.

Возрождение античных Олимпийских игр Кубертен рассматривал как важное средство повышения не только воспитательной роли спорта, но также как интереса к нему и развитию спорта в международном масштабе.

В реализации своей концепции Кубертен опирался на ряд теоретических положений и рассчитывал на комплекс форм и методов, связанных с Олимпийскими играми и олимпийском движением.

Ниже дается их краткая характеристика.

Задумывая олимпийское движение как средство повышения воспитательной роли спорта, Кубертен прежде всего, учитывал существенную зависимость социального значения спортивной деятельности от того, какие задачи ставят перед собой те, кто вовлечен в эту деятельность, каким образом и для каких целей она используется.

Об этом свидетельствует, в частности, следующий факт: обращая внимание на все возрастающее значение спорта, на то, что «его роль в современном мире станет еще более значительной и прочной в современном мире, так же как это было в Античности», Кубертен подчеркивал, что «сегодня, как и в былые времена, его влияние может оказаться благотворным или вредным, в зависимости от того, как его использовать, и от направления, в котором оно будет развиваться [Кубертен, 2011: 22].

Поэтому, рассматривая олимпийское движение как важнейшее средство повышения воспитательной ценности спорта, он рассчитывал на преимущественно педагогическую ориентацию руководящих деятелей этого движения. Кубертен полагал, что члены МОК (в отличие от руководителей других спортивных обществ) в первую очередь будут ориентированы во всей своей деятельности на решение не просто спортивных, а связанных со спортом педагогических задач, на использование спорта в целях воспитания.

Об этом Кубертен прямо пишет, давая оценку первых Олимпийских игр (Афины, 1896 г.): «В Афинах мы облачили в одежды истории, если можно так выразиться, голую спортивную технику: ни конгрессов, ни конференций, никаких видимых действий, направленных на укрепление морали и воспитания. Однако, чтобы обеспечить завтрашний день Игр, надо было вспомнить об интеллектуальном и философском смысле моего начинания. Я стремился изначально, чтобы МОК по своему значению и роли был гораздо выше и важнее обычных спортивных обществ» [Кубертен, 2011: 37].

Кубертен считал, что члены МОК не обязательно должны быть компетентными в вопросах организации соревнований, заменяя тем самым технических специалистов. В первую очередь члены МОК должны быть «доверенными лицами олимпийской идеи», и их задача заключается в том, «чтобы пропитать этой идеей все соревнования Игр» [Кубертен, 2011: 56].

Чтобы акцентировать внимание членов МОК и организаторов Олимпийских игр на проблемы использования спорта как средства воспитания, по инициативе Кубертена стали проводиться олимпийские конгрессы, в повестку которых он прежде всего включал спортивно-педагогические вопросы.

Организованный по его инициативе в 1894 г. в Париже конгресс, названный впоследствии I Олимпийским конгрессом, официально назывался Конгресс по возобновлению Олимпийских игр. Однако Кубертен постоянно подчеркивал на этом конгрессе, что в первую очередь речь идет о значении спорта для «обновления человечества через воспитание» [цит. по: Лотц, 1983: 17].

На последующих Олимпийских конгрессах по инициативе Кубертена также в первую очередь обсуждались не организационные, а социально-педагогические вопросы.

Так, на II Олимпийском конгрессе в Гавре (1897 г.), который проходил под девизом «Восстановление единства мышц, воли и мысли», предметом обсуждения были следующие спортивно-педагогические проблемы: «О различии между свободными играми и упражнениями под команду: преимущества и недостатки первых и вторых.

О моральном влиянии физических упражнений на детей, подростков: влияние физических усилий на формирование характера и развитие личности.

Об организации физических упражнений в лицеях и колледжах: могут ли их организовывать и руководить ими сами ученики и каким образом? Последствия самостоятельности, предоставленной ученикам» [Кубертен, 2011: 37].

В программу Олимпийского конгресса в Лозанне (1913 г.), который был посвящен спортивной психологии, Кубертен также внес ряд спортивно-педагогических проблем: «Может ли потребность в спорте формироваться физически посредством привычки, проистекающей либо из мускульного автоматизма, либо из жажды красоты, порожденной интенсивными упражнениями, а также в нравственном отношении – амбицией, независимо от того, возникает ли эта амбиция от желания получить аплодисменты или же ее цель более благородна, как, например, поиск красоты, здоровья или силы?

…Интеллектуальные и моральные качества, развиваемые и используемые каждым видом спорта. Различные условия занятия разными видами спорта: уединение и товарищеские отношения; взаимопомощь и соперничество; инициатива и дисциплина; формирование и развитие команды.

…Обычная тренировка может быть чисто физической и повышать только выносливость и силу, но она может способствовать духовному развитию посредством укрепления воли, храбрости и уверенности в своих силах, а также интеллектуальному росту, кроме того, что тренировка дает спокойствие и психическую устойчивость. Но в каких условиях? Наконец, какова взаимосвязь спортивной активности и практической философии жизни?» [Кубертен, 2011: 95]