Текст книги "Свалка ненужных людей"

Владислав Выставной
Свалка ненужных людей

Академик грелся в теплых лучах рукотворного светила. Какая разница – настоящее ли солнце, искусственное ли? Лишь бы выполняло возложенную на него функцию. А именно: освещать ход Эксперимента.

Справа по-прежнему высилась Стена, слева синел бесконечный провал. Странно, но людям до сих пор ни о чем так и не сказали эти простые символы. На редкость черствые существа…

Он запустил мохнатую длинную руку в груду мусора прямо под собой. И вытащил первый попавшийся предмет. Именно первый попавшийся – это важно для чистоты Эксперимента.

Предметом оказалась пузатая коньячная бутылка с обрывками этикетки. Академик глубоко задумался, собрав в складки кожу на мудром морщинистом лбу.

Бутылка, стекло, коньяк… Какие выводы можно сделать из этого сочетания? Ну, кажем, так…

Во-первых, Эксперимент по-прежнему идет своим чередом. Люди последовательно выполняют свою главную задачу: планомерно и безостановочно перерабатывают среду своего обитания в мусор. Грузовики-мусоровозы бесперебойно снабжают городскую свалку материалом для исследований. И материалы прибывают, надо отметить, прелюбопытнейшие…

Во-вторых, коньяк… Это, в общем-то, некоторое излишество для Эксперимента, так сказать, предмет роскоши. Следовательно, люди живут неплохо.

В-третьих, люди по-прежнему пьют. А употребление алкоголя у людей обычно связано с желанием уйти от действительности. Неужели они, все-таки, живут не так хорошо, как хотелось бы? Это явное противоречие с предыдущим выводом…

Люди.

Какие странные существа. Считают себя царями природы, а в действительности созданы лишь для того, чтобы производить мусор.

Академик повертел в руках бутылку и отбросил в сторону.

Со стороны раздался восторженный крик. К Академику на трех лапах спешил всклокоченный Доцент с каким-то тряпьем под мышкой.

– Пойдемте, Академик! – закричал Доцент. – Пойдемте за мной! Кто-то из людей выкинул на свалку такое… Такое…

Он подпрыгивал на месте, размахивал хвостом, сверкал красным статусным наростом.

– Ведите себя прилично, коллега, – нахмурился Академик. – Говорите внятно: что там случилось?

Ученый Совет, как обычно, собрался на вершине главной экспериментальной кучи. Была ночь – самое время для серьезных размышлений.

Здесь были все: солидные Доктора, шустрые Доценты и многообещающие Аспиранты. Шумная ватага студентов и студенток далеко в стороне азартно копалась в мусоре, в надежде откопать что-то ценное для науки.

Ученые исподлобья смотрели на Академика, опасаясь встретиться с ним взглядом: прямой взгляд глаза в глаза мог закончиться вызовом на суровый научный диспут. Один из Докторов до сих сидел в сторонке с огромным шрамом через всю морду: если вы собираетесь выдвинуть новые научные идеи, потрудитесь-ка их хорошенько обосновать.

– Итак, коллеги, мы собрались по довольно важному поводу… – произнес Академик. – Кстати, можете сесть.

Ученые аккуратно расселись в кружок вокруг привнесенного на свалку нового удивительного артефакта.

– Что ж, – сказал Академик, солидно почесывая бок. – Доктор, доложите Ученому Совету о новом открытии…

– Коллеги, – произнес Доктор, грузный, с шерстью, уже тронутой сединой. – Это случилось сегодня утром. Мусоровозы, как обычно, доставили очередную партию образцов, и мои студенты принялись за изучение материала. Не было, в общем-то, ничего принципиально нового. Но через некоторое время, от подножья свежей кучи раздался крик…

Словно в подтверждение слов Доктора из центра Ученого Совета раздался исполненный слез и тоски звук.

Там, на груди мусора, лежал небольшой сверток, из которого торчала маленькая розовая голова младенца.

– Ребенок человека! – торжественно провозгласил Доктор.

– Это мы видим, – мрачно проговорил Академик. – Я, надеюсь, Секретарши догадались его покормить?

– Конечно же, первым делом, – томно произнесла одна из сидевших рядом с Академиком Секретарш. – Я лично проследила…

– Мы все проследили, – ревниво произнесла другая, склоняясь над маленьким детским личиком.

В среде Секретарш началась тихая возня.

– Тишина! – скомандовал Академик. – Покормили – и ладно. Хм… И как же вы истолковываете этот новый факт, коллеги?

Наступила тревожная тишина. Каждый из ученых одновременно ужасно хотел высказаться и получить научные дивиденды. Но, в то же время, все опасались оскандалиться с необоснованно выдвигаемыми гипотезами.

Наконец один молодой, но уже очень амбициозный Аспирант выглянул из-за плеча своего научного руководителя и произнес:

– У меня есть версия, коллеги…

Его руководитель злобно оскалился на него: где это видано, чтобы молодняк лез вперед заслуженных научных работников!

Но Академик жестом остановил препирательства. Все-таки, с чего-то надо было начинать.

Аспирант, ловя на себе недоброжелательные взгляды, бочком-бочком протиснулся сквозь плотные ряды коллег к центру. Он облизал засохшие от волнения губы, пару раз взволнованно подпрыгнул на месте на всех четырех конечностях. После чего сбивчиво заговорил:

– Уважаемые коллеги! Глубокоуважаемый Академик! Мне кажется, что сегодняшний необычный случай может пролить свет на все наши многолетние исследования…

– Так… – спокойно произнес Академик.

Сколько раз он уже слышал такие вот победные высказывания! Но все эти слова вызывали лишь кратковременный ажиотаж в научной среде. Дешевые сенсации.

Не может здесь быть простых решений. Все знают: Эксперимент есть Эксперимент. И третьего не дано.

– Итак, что мы имеем? – уже более уверенно заговорил Аспирант. – Это – человеческий детеныш!

– Это мы видим! – сварливо крикнул его научный руководитель. – Только какие отсюда следуют выводы?

– В Городе никогда не было детей! – воскликнул Аспирант. – Это научно доказанный факт! И этот ребенок – первый!

– Так… Интересно… – произнес Академик.

И все учены ту же призадумались. Ведь если эта мысль показалась интересной Самому – значит, над ней непременно стоит задуматься…

– Я подумал и пришел к следующему заключению, – торжественно произнес Аспирант. – Мы, наконец, нашли то, что искали!

– А что мы искали? – глупо ляпнул какой-то старый Профессор.

Академик мрачно взглянул на него. Давно пора провести чистку в научных рядах. Хватит уже дураков кормить и поддерживать высосанные из пальца диссертации…

– Мы искали и ищем Основной Мусор Человечества, – произнес Академик. – То есть, смысл существования людей во Вселенной и необходимость его дальнейшего содержания за счет более высокоразвитых существ…

– То есть, нас! – тупо сказал все тот же Профессор.

Вот ведь, старый маразматик!

– Именно, – сказал Академик и повернулся к Аспиранту. – И что же, по-вашему, есть Основной Мусор?

– Вот!

Аспирант ткнул худым пальцем в хныкающий сверток.

Секретарши испуганно переглянулись.

Наступила мертвая тишина.

Аспирант произнес совершенно святотатственные слова. Все знают, что люди – далеко не идеальные существа. Куда им, не имеющим даже хвостов, до понимания высоких истин!

Но считать мусором детенышей…

– Чего вы так на меня смотрите? – оскалился вдруг Аспирант, и шерсть на нем стала дыбом. – Да, я считаю, что Основным Мусором Человечества являются его собственные дети! И понять этого мы не могли так долго только из-за изначально неправильной установки Эксперимента! Его так называемая чистота обернулась профанацией! Если бы мы сразу разрешили людям Города рожать детей – все давно стало бы на свои места! Свалка была бы просто забита детьми до отказа!

Совет поднял невообразимый вой.

Ученые мужи оскалились друг на друга и сошлись в стихии необузданного научного спора. Со всех сторон в коллег полетел мусор и даже моментально появившийся как бы неоткуда свежий, пахучий профессорско-преподавательский помет.

Спор – великая штука. Ведь только в споре рождается истина…

Только Академик громадной седой глыбой сидел неподвижно посреди всего этого хаоса.

Он размышлял.

А ведь не так уж и не прав этот сопливый Аспирант! Какому члену его научного стада придет в голову выбросить вот так, как ненужную вещь, беспомощного младенца? Нет, это просто немыслимо. Такого никак нельзя ожидать от нормальных вменяемых особей.

А вот люди…

Люди способны на всякое.

Академик нахмурился. Теперь он начал соотносить в голове факты, которые раньше считал лишь незначительными случайностями.

Тела, упавшие со стены. Да, да, те самые, которые вначале были сброшены с Обрыва, и лишь потом вернулись сверху – по хитроумной логике Эксперимента.

Другие тела – закопанные в мусор ворами и убийцами. Никто так до сих пор и не понял: почему люди убивают друг друга из-за мусора? Из-за предметов, которым они придают какое-то немыслимое, совершенно неадекватное значение? Почему люди живут в грудах мертвого мусора и постоянно завидуют друг другу – вдруг у кого-то мусор роскошнее?

Да… А ведь этот странный культ мусора должен иметь какой-то логический выход! И тот, что предлагает Аспирант – вполне достоин рассмотрения.

– Коллеги! – низко и зычно произнес Академик. – Прошу тишины!

Вопли и ругань мгновенно прекратились. Только витали еще некоторое время в воздухе клочки грязной бумаги и вырванной из ученых голов шерсти.

– Мне кажется, нам недостаточно фактов, чтобы делать столь серьезные выводы, – произнес Академик. – Надо вызвать Лаборантов.

Члены Ученого Совета не возражали.

…Лаборанты были посредниками между учеными и людьми. Это было просто необходимо для чистоты Эксперимента – чтобы с людьми контактировал кто-то, кто выглядит так же, как и они.

Ведь примитивные существа о двух руках и ногах, голокожие и бесхвостые, люди считали себя царями Природы!

О, смех, смех… Они даже считали себя вправе убивать тех, кто не похож на них – только за одну эту самую непохожесть. Сколько отважных экспериментаторов погибло от пуль и другого смертоносного человеческого мусора…

Нет, для того, чтобы управлять этими самовлюбленными существами, стоило играть на их собственных предрассудках!

Возьми существо, внешне напоминающее человека, добавь ему внешней значительности и достоинства, заставь его говорить загадками и назови, скажем… Наставником!

Все – человек будет смотреть в рот этому болвану Лаборанту-Наставнику и почитать его за божество.

Эх, люди-люди…

…Лаборанты предстали перед Ученым Советом, боязливо глядя себе под ноги. Это были трусливые существа, и только люди могли увидеть в них что-то сверхъестественное.

Они были трусливы, как и та функция, которую должны были выполнять в среде бесхвостых.

Отражения их трусливой и подлой совести.

Академик критически осмотрел Лаборантов и властно произнес:

– Ученый Совет просит вас привести факты, свидетельствующие о том, что люди, возможно, иногда, хотя бы изредка, относятся друг к другу, как к мусору. То есть хламу. Ненужным и брошенным вещам. Вы понимаете, о чем я говорю?

Лаборанты переглянулись. На лицах некоторых появились грустные улыбки.

– Уважаемый Ученый Совет, – заговорил один из Лаборантов, самый грустный и старый. – Я несколько удивлен и даже ошарашен…

– Чем, таким простым вопросом?! – воскликнул все тот же, уже порядком разгорячившийся Аспирант.

– Нет, – усмехнулся Лаборант. – Как раз напротив: тем, что именно этот вопрос вы нам так до сих пор и не задали.

Члены Ученого Совета недовольно заерзали на своих местах. Еще не хватало, чтобы какие-то бесхвостые Лаборанты учили их правильно ставить научные задачи!

– Продолжайте! – велел Академик.

– Дело в том, – сказал все тот же Лаборант, – что нам давным-давно уже ясно, что люди самым главным, самых ничтожным из всех своих отходов считают именно самих людей…

Остальные Лаборанты невесело закивали головами в знак согласия с коллегой.

– Человеческая жизнь в их понятиях вообще стоит ничтожно мало, – продолжал старый и грустный. – Представьте себе: многие из них готовы с легкостью променять большую часть своей собственной жизни на кучу всякого бесполезного хлама, который в конце концов попадает сюда…

Лаборант обвел руками Свалку.

– Это называется у них «работой». И самое страшное – так поступают практически все люди.

– Да, мы знаем это, – задумчиво произнес Академик. – Мы долго думали над феноменом «работы». Получалось просто бессмысленное ежедневное времяпровождение. Причем безо всякого удовольствия. Но никогда никто не подходил к этой проблеме, как к медленному убийству собственной жизни.

– Гениально!… – ахнул какой-то Профессор и схватился за голову.

– Попахивает открытием, – сказал какой-то облезлый Доцент.

А Лаборант продолжал:

– А некоторые, те, кто не хочет работать…

– Ну, конечно! – воскликнул Аспирант. – Сначала считалось, что это – наиболее высокоразвитые особи! Но потом мы поняли, что заблуждались…

– Да, – кивнул Лаборант. – Эти особи вовсе не достигли вершин понимания истины. Они просто стремятся к наиболее легкому получению необходимого им количества мусора. И некоторые из них ради этого мусора идут на убийство себе подобных.

– Вот! – поднял указательный палец Академик. – Я как раз и говорил о этом!

– Так вы тоже считаете, что Основной Мусор Человечества – это сам человек? – спросил у Лаборанта один из Профессоров.

Лаборант задумался.

– Видите ли, – произнес он. – Все не так просто…

– Выводы полагается делать Ученому Совету, а не Лаборантам! – заявил Академик. – Ступайте, занимайтесь своими обязанностями!

Лаборанты тихо растворились в дымке, поднимающейся над кучами мусора.

– Я полагаю, что мы на верном пути, – решительно сказал Академик. – И этот выброшенный на Свалку ребенок – важный шаг на пути к понимаю сущности человечества…

Издалека раздался шум: это бежали дозорные из числа студентов.

– Едут! – кричали они. – Грузовики едут!

Академик поднялся во весь свой громадный рост и оскалился страшными белыми клыками.

– Предлагаю перенести рассмотрение данного вопроса на следующее заседание Ученого Совета, – провозгласил он. – А сейчас нам предстоит вступить в активную фазу Эксперимента – в прямое взаимодействие с людьми…

Члены Ученого совета нахмурились.

Еще бы. Вольготная жизнь заканчивалась.

Но Эксперимент есть Эксперимент. И настоящие ученые должны бесстрашно идти навстречу истине. Точнее – броситься на нее, не страшась ничего, даже самой смерти!

– Вы знаете, люди жестоки, – говорил Академик. – Но нет другого способа познать их, кроме как встретившись лицом к лицу!

– Да! Да! Мы готовы! – воскликнули молодые.

– А что еще остается… – проворчали старые.

Академик упруго, опираясь на кулаки, подскочил к секретаршам.

– Берегите детеныша! – строго сказал он. – Его надо воспитать достойным существом. Какое счастье, что мы его нашли…

И в глазах старого, видавшего виды Академика мелькнули слезы.

Внизу, у подножия свалочных гор уже ревели моторы грузовиков. Мелькал призрачный свет фар, чуть рассеивая непроглядную мглу ночи.

Люди везли сюда свой мусор.

Пора было поделиться с людьми и своим собственным мусором…

– Вперед! – скомандовал Академик, и все научное стадо ринулось черед завалы вниз, к грузовикам.

Снизу раздались полные ужаса вопли. Послышались выстрелы.

– Проходите грузовики и, не останавливаясь, на Город! – командовал Академик. – Ни какого снисхождения к людям! Полная чистота Эксперимента!…

Оглашая душераздирающими воплями округу, стадо помчалось в сторону Города.

Академик, успокаиваясь покрутился на месте, перебежал на несколько шагов назад и устроился на своем командном пункте – самой высокой куче мусора в округе.

Секретарши охотно возились с детенышем, который, почему-то, был не очень доволен уходом. Сначала он просто пищал и издавал тихие звуки недовольства, но в один момент вдруг разразился диким, режущим уши воплем.

Секретарши носились взад и вперед, выхватывая друг у друга ребенка, но все это отнюдь его не успокаивало.

Академик на своем холме морщился: младенческие крики мешали ему думать. А поразмыслить было над чем.

Сейчас коллеги проводят важную часть Эксперимента: они пробуют этот мусорный человеческий Город на прочность. Опыт опасный, но совершенно необходимый…

И тут до Академика донесся новый звук.

Он настороженно прислушался.

Это было похоже на плач. Только совсем не на плач младенца, а на… всхлипывания женщины!

Человеческой женщины.

И Академик увидел, как в темноте, на ощупь, спотыкаясь и падая, вновь вставая, движется тонкая женская фигурка.

…Люди совершенно не приспособлены видеть в темноте. Что говорить, примитивные существа… Впрочем, сколько можно об очевидном?

Женщина явно что-то искала. Она шарила руками по сторонам и сквозь рыдания бормотала бессвязные фразы:

– Где… Где ты, маленький мой… Куда же ты подевался… Прости… Прости меня… Нет, нет мне прощения… О, господи…

Едва в стороне раздавался детский плач, как женщина неловко бросалась вперед – и тут же падала, запутавшись в невидимом для нее лабиринте из мусорных куч.

– Я не хотела бросать тебя! Бес попутал… Ну, пожалуйста… Пожалуйста, найдись… Я иду к тебе… Ты слышишь? Ну, скажи еще что-нибудь! Я же не вижу тебя… Ну, заплачь…

Секретарши испуганно посмотрели на Академика.

Он сделал им знак.

Ребенка положили на ровную поверхность. И отошли в сторону. Малыш тут же затих, очевидно уснув от усталости. И Академик понял, что эта женщина не найдет своего ребенка в темноте.

Эх, люди, люди… Опять из-за вас ломается очередная стройная теория… Все-таки, если бы вы были совершенно безнадежны, то и не стоило бы проводить Эксперимент…

Женщина стояла, пошатываясь, совершенно обессиленная, исполненная тоски и горькой безнадежности. И не даже видела своего малыша, который, тихо заснув, лежал прямо перед ней…

И тогда Академик протяжно вздохнул и покачал головой.

После чего решительно протянул вперед длинную косматую руку.

И включил солнце.

Краснодар, 2007