Текст книги "Штука"

– Матвеич! – крикнул я. – А сколько ждать?

Ответа не последовало. Вместо этого я с изумлением увидел, как уползает наверх веревочная лестница.

– Э-э! Куда?! Стойте! Что это значит?

Ответом было лишь эхо.

Так я остался в одиночестве на дне идиотского «кафельного мешка».

Вначале я подумал, что это что-то вроде розыгрыша. Потом решил, что Обитель, как бы она ни выглядела, не то место, где устраивают розыгрыши.

Мне стало немного не по себе. Я прошелся по периметру бетонного ящика, пытаясь сообразить, как выбраться. Бортик был слишком высоко, а все лестницы – срезаны.

Подумав, подтащил к стенке, под остатки лестницы, столик, влез на него. Слишком высоко – не допрыгнуть и со стола. Тут посетила горячечная идея: поставить на столик еще и стул. Снова влез на стол, глянул наверх. Высоко! Стол дико шатался, стул был не менее хлипкий. К тому же поставить его можно было только по центру – иначе конструкция грозила перевернуться. Диким акробатическим усилием вполз на стул. С огромным трудом выпрямился – все под ногами ходило ходуном, к тому же, меня, наверное, самого начинало трясти. С опаской поднял глаза.

Теоретически, если изо всех сил подпрыгнуть, то можно дотянуться до единственной ступеньки лестницы. Правда, остается еще около метра до самой стены – стул-то в центре стола…

Законы физики не дали мне совершить задуманное: даже не попытавшись прыгнуть, я ощутил, что дергающийся стул окончательно вышел из-под контроля. Еще успел сгруппироваться, когда вся конструкция сложилась, как картонный домик.

Стол несколько смягчил падение, но, я, все-таки, достиг жесткого кафеля.

Было очень больно. Хорошо, что ничего не сломал.

На этом мои попытки выбраться закончились. Я сдался. И, сидя на полу, не мог сдержать слез. Все-таки, я слабак – что бы там ни думали иерархи Клана…

Не знаю, сколько времени я провел оцепенении. Но вдруг меня окатила волна страха.

Никогда не замечал за собой склонность к клаустрофобии, но тут с ужасом понял: в этом тесном колодце мне не хватает воздуха! Раскрыв рот, будто рыба, я пополз по холодному полу. На какое-то время все человеческое покинуло меня – остался лишь этот необъяснимый, животный страх. Я скулил, бормотал какие-то бессвязные фразы, и казалось, будто это не я, будто сам я с удивлением и брезгливостью наблюдаю со стороны за этим отвратительным, воющим существом. Вроде бы, даже стошнило где-то у стенки с выбитыми керамическими квадратиками…

Из этого ужаса меня выдернул спокойный, слегка надменный голос:

– Смотри-ка, а ты действительно, один из нас… Полное ничтожество…

Я поднял ошалелый взгляд кверху.

Под вышкой, над кафельной пропастью, самом краешке трамплина стоял незнакомый человек. Отсюда толком не разобрать, как он выглядит. Понятно только, что в темной одежде и темных же очках. Нет, совсем не разобрать…

– Возьми стул. Сядь! – приказал человек.

Я не столько понял, сколько ощутил: надо повиноваться. Спотыкаясь, добрался до середины бассейна, подтащил к себе ближайший стул, сел. Отсюда, из центра, незнакомец был виден лучше – не слишком далеко, но и голову не так задирать.

– Вы… Владыка? – запинаясь, спросил я. – И мне нельзя вас видеть вблизи?

Возможно, мне и не следовало заговаривать первым. Но я боялся снова остаться в одиночестве в этом жутком месте.

– Ты догадлив, – отозвался человек, и в голосе проскочили нотки иронии. – Зачем тебе забивать память образами, которые тебе никогда не пригодятся? У тебе другая роль в нашем Клане, особенная.

– Спасибо! – зачем-то брякнул я

– То, что у тебя специальная роль – не является твоей собственной заслугой. Такова твоя природа. Надеюсь, ты понимаешь это?

– Понимаю, – покорно ответил я.

Все-таки, мне уже гораздо лучше. Даже непростой разговор с высшим иерархом Клана стал для меня наградой после кошмара одиночества и беспомощности…

– Наш брат, иерарх первого уровня по прозвищу Хиляк, спас тебя от неизбежной гибели. И теперь жизнь твоя целиком и полностью принадлежит Клану. Ты ведь не будешь спорить с этим?

– Не буду, – я покачал головой.

Хотя, по совести, у меня до сих пор не проходили сомнения: действительно ли я шагнул бы с той крыши, не останови меня Хиляк? Вопрос кажется чисто философским, но с позиции субординации имеет вполне конкретный смысл. Я рассуждал так: если я не в силах противиться воле старших иерархов, значит, главное условие приобщения соблюдено. Они просто сильнее меня.

Впрочем, сейчас эти мысли несущественны. Важно лишь то, что хочет сказать Владыка.

Я смотрел на него снизу вверх и пытался понять – какой он? Что он из себя представляет? Каков его характер, каковы привычки, сильные стороны и недостатки? Ведь у всех слабаков свои, особенные слабости…

Здравый смысл медленно возвращался в мою больную голову. И я стал догадываться: видимо, весь цирк с бассейном для того и придуман – чтобы мне было плохо видно этого человека, а эхо искажало голос. И то, что он буквально висит в воздухе, а я сижу в кошмарной яме, по идее, должно способствовать ощущению разницы в статусе и вызывать почтение.

Как говорится, эффект налицо – и никакой электроники.

– Что ж, – сказал Владыка. – Тогда поговорим по существу…

«Небожитель» перестал соблюдать каменную неподвижность, что была в чести у египетских фараонов, и легко присел на край трамплина. Тот тихонько закачался вместе с Владыкой. Однако, очень круто для слабака: он не боится ни высоты, ни качки! Если это должно производить впечатление на новичков, то своего Владыка добился.

– Итак, ты особенный, – сказал Владыка. – Хиляк рассказывал о тебе, а теперь я и сам вижу. Как ты прошел инициацию?

Я поежился, вспоминая.

Первое испытание – чтобы слабаки приняли тебя в свой замкнутый мирок, допустили к тайной кулисе, откуда дергают за невидимые ниточки. Инициация, превращение слабака в члены Клана, довольно проста. Но противоестественна, как и сам Клан.

Чтобы стать подлинным слабаком, нужно пройти через три круга Унижения.

Первый круг – это боль. Это проще всего. Как сейчас помню: темная улица, группа крепких, бритоголовых парней. И я, робко приближаюсь на ватных ногах. На меня смотрят равнодушно, с насмешкой. Мой облик не выдает во мне слабака, потому мне приходится сделать первый ход. «Вы – сборище придурков, – говорю. – Банда фашистов…» Не успеваю закончить фразы – я уже на асфальте, и меня месят ногами. Не слишком усердно, а потому я кричу: «Козлы! Ублюдки!» Вскоре понимаю, что с меня хватит, но парни уже вошли во вкус. И спасает только подоспевший наряд милиции – это страхует Хиляк. Что ж, боль я прошел…

Второй круг – стыд и отвращение. Как ни странно, это мне далось тяжелее. Извалявшись в какой-то мерзости, по указке Хиляка, три дня стоял на коленях в подземном переходе и просил милостыню. Самым кошмарным было то, что ходить можно только под себя. Так что отвращение я получил по полной программе – и от прохожих, и от себя самого.

По окончанию каждого испытания, Хиляк совершал странный ритуал: он заставлял меня плакать. Долго умолять меня не приходилось, я легко срываюсь на слезы. Вот их-то он и собирал маленьким устройством со стеклянной трубкой. Как он сказал – это мой первый взнос в главный фонд Клана – фонд Жалости.

Теперь я ждал третьего круга – страха. Но при этом уже работал Ловцом. Это, наверное, не очень правильно. О чем и сказал робко Владыке.

– Время, проведенное тобой в ожидании, засчитываю в счет третьего круга, – твердо сказал Владыка. – Теперь ты полноправный член Клана.

Так и хотелось крикнуть: «Служу Советскому Союзу!» Что, вообще, принято говорить в таких случаях? И я просто сказал:

– Спасибо…

– Не стоит. Свою благодарность покажешь в поступках. Вот мы и подошли к делам…

Странно было говорить о делах с человеком, качающимся над пропастью на скрипучей доске. Хотя, конечно, мир слабаков в принципе странен – как все уродливое и болезненное в этом цветущем жизнелюбивом мире. Владыка говорил, обхватив одну ногу и покачивая в воздухе свесившейся. Наверное, это должно означать доверительность.

– У Клана возникли определенные проблемы, – сказал Владыка. – Конечно, проблемы существовали всегда, поскольку мы сами по себе – проблема для сильных. Но долгое время нам удавалось оставаться незаметными. Как мыши, мы подбирали упавшие зерна – и сильные этого не замечали. Или просто не хотели замечать. Но теперь что-то изменилось. Нас заметили…

Владыка замолчал.

От неудобного ракурса у меня начала затекать шея. Не до театральных пауз – я ждал продолжения. И человек, зависший между потолком и кафельным полом, продолжил:

– В наших рядах появился чужак.

– Предатель? – осторожно спросил я.

– Он оказался бы предателем, если бы был слабаком. Такое бывало и раньше. У нас есть те, кто занимается чисткой рядов. Сейчас все гораздо хуже. Среди нас прячется анимал.

– В смысле – сильный?

– В смысле – убежденный, яростный, прирожденный сильный. Враг.

Это был повод поерзать на стуле. Отчего-то меня посетило чувство тоскливой неизбежности – как необходимость плестись в военкомат по повестке. Хотелось возмутиться: «Причем здесь я?!» Но возражать Владыке было еще страшнее.

Тут Владыка несколько вышел из образа: он вздохнул. И это было видно даже со дна моего пересохшего колодца.

– Мы – слабы, – сказал Владыка. – Слишком слабы. Мы нерешительны. У нас плохо развита интуиция. Мы не можем на равных соперничать с сильными, даже если их мало, а нас – тысячи. Мы сила, пока мы вне мира сильных. Впрочем, ты знаешь…

– Да… – эхом отозвался я.

– Нашему Клану может придти конец, – тихо сказал Владыка. – Едва только сильные всерьез воспримут нас как угрозу своему укладу – укладу сильных – нам крышка. Сначала развалят Контур, а потом человечество медленно скатится к тому, с чего начало: к праву сильного и пожиранию себе подобных…

– По-моему, вы сгущаете краски… – пробормотал я. Мне очень не понравилась нарисованная Владыкой картинка.

– Это худший сценарий, – признал Владыка. – Мы не знаем, кто этот чужак. А главное – один ли он, и что он про нас знает.

– А что…

Владыка легко поднялся, отчего трамплин опасно заиграл под ним, и небрежно ткнул в меня пальцем:

– А все остальное должен выяснить ты!

Вот те раз! Я аж вскочил со стула.

– Но почему именно я?! У вас же есть эти… специалисты!

– Они все слабаки.

– Но ведь и я слабак! И у меня никакого опыта! Я ничего не знаю! Я боюсь, в конце-концов!

– У тебя одно преимущество: тебя легко принимают за анимала.

– Только на короткое время!

– Вот и используй это время правильно.

Я чуть не задохнулся от возмущения и растерянности. Владыка сложил руки на груди и заговорил быстро и четко, словно отдавая приказ. Наверное, так оно и было.

– У тебя будут опытные помощники. Им я доверяю. Больше никто не должен знать о нашем разговоре.

– Даже Держатели, даже Большой Круг?

– Они – тем более. Именно поэтому я беседую с тобой здесь. Больше никаких вопросов. Приступай.

И ушел.

Пару минут я стоял в оцепенении, не в силах ни шевелиться, ни думать. Есть такое выражение: «гора свалилась с плеч». Со мной же произошло обратное – я похоронен рухнувшей на голову скалой…

Я вздрогнул.

Это, все-таки, не скала. Это сверху упала, раскручиваясь, веревочная лестница.

5

Бывали у вас в жизни моменты, когда совершенно непонятно – что делать и как себя вести? Так и я стоял тогда и смотрел перед собой, выпучив глаза, не зная, с чего начать, за что зацепиться. Я еще не говорил, что жутко комплексую перед большой аудиторией? Я из-за этого долго диплом защитить не мог.

А тут все еще хуже.

Сидят, смотрят на меня выжидающе, с интересом.

Маленькие вампиры.

Нет, я, в общем-то, люблю детей. Но на расстоянии и не в таких количествах.

– Дядя Леша, а что мы будем сегодня делать?

– Дядь Леш, а вы, правда, в спецназе воевали?

– А в футбол вы играете?

– Да ну – футбол! Лучше стритбол!

– Иди ты со своим стриболом!..

– А какую вы музыку любите?

– А девушка у вас есть?..

Дядя Леша – это я. Помимо прозвища у меня есть еще и настоящее имя. Не станешь же представляться детям: «дядя Близнец».

Это идея руководства – назначить меня вожатым третьего отряда. В качестве прикрытия, чтобы оправдать появление в Обители. Никто, мол, не может справиться с этими третьим отрядом, давайте Близнеца привлечем. И привлекли, чтоб их…

Я думал, что самым сложным окажется для меня данное Владыкой задание. Кто бы мог подумать, что таким тяжким испытанием станет само прикрытие?

Слава богу, мне не надо с ними быть круглосуточно: дети еще посещают местную школу. Все-таки учебный год давно наступил.

– Просто соблюсти видимость, – хлопал меня по плечу Крот. – Это не так сложно – тебе даже понравится общение с ними!

Крот – вожатый второго отряда. На деле – тайный Блюститель Клана, мой проводник и наставник в деле контрразведки. В моей секретной команде есть еще один персонаж – некто по кличке Клоун. Я его еще не видел, но говорят, он медиум. По правде, ни разу еще не видел живых медиумов и не очень-то в них верю.

Обеспечением операции занимается завхоз Матвеич, непосредственно руководит Хиляк.

Больше о наших истинных планах не знает никто. Даже физрук думает, что меня пригласили исключительно для того, чтобы приструнить проблемный третий отряд…

– О чем вы думаете, дядь Леш? – застенчиво спросила девочка с «африканскими» косичками пшеничного цвета.

Девочки смотрят на меня с неподдельным интересом. Мальчишки с некоторой ревностью. Я готов провалиться под землю. Ей-богу, вожатское дело мне не по силам.

– Да, так… – сбивчиво произнес я, – о делах задумался. Так что, пойдем в футбол играть?

Надо сказать, поначалу дети действительно поверили в то, что я «крутой вожатый». Что им будет со мной интересно и весело. Я честно пытался играть в футбол, закидывать мяч в кольцо, организовывал какие-то нелепые конкурсы, которые подсказал мне Крот.

Но уже к вечеру на лицах моих подопечных появилось разочарование. Детей не обманешь – я, все-таки, слабак, слюнтяй. И совершенно не в состоянии увлечь за собой эту шумную компанию.

Ведь эти подростки – пусть не столь сильные, как их «обычные» сверстники, сбившись в стайку себе подобных, из «гадких утят» превращаются в активных и жизнерадостных – спасибо Клану и его гениальным создателям.

Пока же я просто не вписываюсь в эту схему.

Железные створки ворот сомкнулись с жалобным скрипом. Ржавый альбатрос качался над ними, словно пытался поймать восходящий поток и унестись прочь из этого скучного места…

Надсадно заскрежетала коробка передач, и старенький ПАЗик, желтый, с треугольными знаками «Осторожно дети!», принялся неспешно набирать обороты.

Вообще-то, надпись «Школьный автобус» по борту сделана, чтобы закрасить длинную черную полосу – это бывший катафалк. И сиденья в нем соответствующие – на всю длину бортов, обращенные друг к другу. Вообще-то, даже удобно – ведь вместо гроба по центру длинный складной стол. И траурные занавесочки на окнах.

– Куда едем? – уныло поинтересовался водитель и нервно поправил выцветшую кепку.

– Сейчас решим, – важно говорю я. – Пока – прямо!

Да, да – теперь у меня свой персональный водитель! Его мне, нехотя, выделил из своего подчинения завхоз Матвеич.

Зовем мы нашего водилу Баян. Потому что он, действительно, не расстается с древним, почти развалившимся музыкальным инструментом. В Обители, а точнее – в детском лагере «Буревестник» – он по совместительству работает аккомпаниатором. Сопровождает сомнительными звуками культурно-массовые мероприятия.

Как я успел убедиться, играет он так себе. Водит – тоже. Хотя, если бы и то, и другое он делал, как надо – вряд ли бы оказался, как и мы, за бортом жизни.

Впрочем, Клану все равно, какие у него баянисты и водители. Он работает по старому доброму принципу: и из плохих деталей можно собрать вполне действенный механизм. Тем более, что любую деталь всегда можно заменить.

Сами мы – детали тайного звена Блюстителей, и я его главная козырная карта. Это и почетно, и немного обидно: своими неожиданным взлетом я обязан исключительно природным данным. Которые сам считаю не столько достоинством, сколько, своего рода, уродством. Как иначе можно назвать полное несоответствие моего внутреннего мира и физиономии?

Стараюсь не думать об этом. Тем более, чем дальше наш экипаж удаляется от Обители, тем лучше я себя чувствую! Черт возьми – да я впервые в жизни, что называется, на коне! Пусть раздолбанном, желтом, со значком «Осторожно дети!» Но именно от меня зависит судьба тысяч и тысяч людей! Пусть слабаков, слизняков, продуктов несварения общества – но все-таки!

Главное – не думать об ответственности, иначе может стать дурно…

– Как там третий отряд? – добродушно поинтересовался Крот. – Совсем замучили?

Крот он потому, что близорук и все время щурится, пытаясь разглядеть собеседника. У него есть очки – только он стесняется их носить. Честно говоря – Крот совсем не поход на Блюстителя, как я их себе представлял.

Вот он залез с ногами на длинное сиденье и с удовольствием щурится на проползающий за окошком пейзаж. Что он только там видит?

– Даже не знаю, – промямлил я. – Сложно мне с детьми управляться. Какой из меня вожатый?

– Ну-ну, ничего! – похлопал меня по плечу Крот. – Здесь главное – зацепиться, показать, что ты свой!

– Да ну, – вяло отмахнулся я. – Какой я им свой? Не для меня это…

– Слушай, что я тебе скажу, – доверительно поведал Крот. – Когда работаешь с детьми, перестаешь чувствовать себя слабаком! А это многого стоит, поверь!

– Может быть, – я не стал спорить. – Но давай лучше по нашей проблеме…

Крот молча слез со своего места, сделал мне знак подвинуться. Я поерзал по жесткому дерматину.

– Как мы будем искать нашего шпиона? – поинтересовался я. – Среди кого? Где?

– Близнец, ты, это – не паникуй! – хлопнув меня по плечу, бодро сказал Крот. – Тут главное начать!

Видимо его снова подвело зрение – паниковать я пока и не думал. Просто сидел и ждал продолжения. Крот крутил головой и блаженно улыбался. Продолжения не последовало.

– Это все, что ты хотел сказать? – поинтересовался я.

– А? – отозвался Крот. – Ну, да. В смысле, нет. Мы ведь куда сейчас едем?

– А куда мы едем?

– Мы за Клоуном едем! – доверительно сообщил Крот. – Без Клоуна у нас ничего не выйдет.

– А с Клоуном, значит, выйдет? Он что, особенный, по запаху искать будет?

– А ну, погоди-ка…

Я вздрогнул: Крот уставился на меня широко раскрытыми глазами. Это было так неожиданно, что я потерял дар речи: таким я его еще не видел. Он пожирал меня взглядом, и раздувал ноздри, как разъяренный кот. И вдруг обмякнув, вернулся к прежнему состоянию.

– Извини, – сказал он. – Показалось.

– Ну, ты… Чтоб тебя… – пробормотал я. – Показалось ему! Что показалось? Что я и есть этот… засланный казачок?!

– А кто вас знает… – Крот окончательно скис, сложил руки на груди и как-то жалобно сжался.

Вот так. На слабака никогда нельзя положиться. Будь он даже опытным Блюстителем, хоть самим Владыкой. Он, может, и хороший человек, и не желает подвести товарищей. Да только в один прекрасный момент что-то в нем может вдруг выключится, перегореть, как предохранитель. И ничего с этим не поделаешь. Еще одна причина, отчего нам никогда не быть на равных с анималами.

Так и ехали молча до самого города. Только у Московской Кольцевой Крот зашевелился и крикнул водиле:

– Эй, Баян! Въезжаешь на МКАД – и направо поворачивай!

– А? – донеслось с водительского места.

Автобус натужно влезал вверх по эстакаде.

– На МКАДе, говорю, сразу направо!

– А раньше нельзя, что ли, было сказать?! – огрызнулся Баян, и автобус нервно задергался. – Все, проскочили поворот!

– И когда же ты проскочить успел, Шумахер?! Мы ж сорок километров час едем!

– А ты сам порули этим корытом, я на тебя посмотрю…

Баян продолжал что-то ворчать, время от времени раздраженно вскрикивая.

– Правда, Крот, чего до этого ты молчал? – спросил я.

– Да, думал, может, «хвост» какой увязался. Так, чтобы оторваться порезче… – совершенно серьезно сказал Крот.

Это после я узнал, что мой приятель Крот не так прост, как предпочитает казаться. Во-первых, он всерьез воображает себя великим сыщиком. Во-вторых, действительно, не был лишен определенных способностей. Правда, есть у него и серьезный недостаток: чрезмерная подозрительность. За какой из недостатков его в свое время уволили из уголовного розыска – даже гадать боюсь…

– Ладно, раз проскочили «развязку», лучше не крутиться, – решил я. – Поехали, сначала Хиляка подберем…

– Нет, – помотал головой Крот. – Театр закроется, надо Клоуна забрать.

– Театр? – удивился я. – Он актер?

Крот покосился на меня, и сказал загадочно:

– Что-то в этом роде…

Загадочные рожи Крот корчил не зря.

Театр оказался кукольным.

Зашли мы не с центрального входа, а с проходной для персонала. Мой коллега о чем-то пошептался с хмурой вахтершей – и нас пропустили через вращающийся турникет. Вахтерша проводила Крота подозрительным взглядом, но мне отчего-то улыбнулась. Я улыбнулся в ответ – кто его знает, что там наболтал ей Крот.

Разбирало любопытство: что же это за Клоун? Работник сцены, осветитель? Известный кукловод? Хотя слабак по определению не может быть известным. Тем более, если он состоит в Клане.

Крот повел меня не в фойе и даже не за кулисы. Мы пробирались через узкие коридоры мимо многочисленных дверей, за которыми, наверное, находились «гримерки». Хотя кто может гримироваться в театре кукольном – совершенно не ясно. Спустились куда-то по узкой крутой лестнице, снова поднялись. И очутились перед дверью с табличкой «Мастерская».

– Ты только веди себя спокойно, – сказал зачем-то Крот. – Он не любит, когда психуют или проявляют слишком много внимания.

Я только пожал плечами. Подумаешь – какой нервный Клоун!

Крот открыл дверь и поманил меня за собой. Мы вошли.

Первое, что ощутил – это запах. Я помнил его – такой исходил от сундука с древними бабушкиными нарядами: затхлость, к которой примешивалась какая-то химия. А потом в глаза ударило фантасмагорическое буйство форм и красок.

Здесь, как в гардеробе какого-нибудь сумасшедшего дома, висело на длинных вешалках, чудовищное множество кукол: люди, животные, принцы, нищие, львы, зайцы, птицы, старухи, царевны, щуки, медведи, коньки-горбунки… Огромные стеклянные глаза смотрели во все стороны – но мне сразу почудилось, что они просто делают вид – что в сторону, на деле же вся эта орава тайком наблюдает за моей реакцией…

– Здравствуйте, – из-за повешенных непонятно, за какие преступления, Трех богатырей донесся голос Крота. – Ну, как, готово?

Кроту что-то невнятно ответили. А я стоял и заворожено смотрел, как покачивают сафьяновыми сапогами несчастные богатыри…

В сопровождении какой-то женщины появился Крот.

– Вот, – сказал он. – Знакомься. Это Клоун. Клоун, это Близнец…

Снова стою с выпученными глазами, не зная, как себя вести. И в голове только тупой вопрос: почему эту миловидную полную женщину называют Клоуном?!

– Здравствуйте, – говорю и протягиваю руку. – Очень приятно…

– Близнец! – укоризненно произнес Крот. – Вот Клоун!

Действительно, в руках у женщины небольшая кукла. И вправду – клоун. Если точнее – шут – на голове колпак с бубенчиками, размалеванный рот. Маленькие ручки врастопырку…

Клоун смотрит на меня, медленно склоняет голову на бок. Вроде бы даже прищуривается. И холодок пробегает между лопатками: я чувствую, что он видит меня насквозь…

– Все готово, – говорит женщина. – Латку вот здесь поставила, глазик пришила. Смотрите – как новенький!

Клоун закривлялся, замахал ручками, и я понял, что он сидит верхом на правой руке женщины, а она ловко управляет игрушкой…

– Привет! – сказал Клоун искаженным голосом женщины. – Ну, чего язык проглотил? Клоунов не видел, что ли?

Крот толкнул меня локтем в бок.

– Здравствуй, Клоун… – сказал я деревянным голосом.

– Спасибо, удостоил вниманием! – сварливо сказал Клоун, но в следующий момент соскользнул с руки женщины, смялся, сник, будто жизнь вдруг покинула его. Теперь он простой тряпкой болтался в руках Крота.

Это чудесное превращение ошеломило меня. Наверное, я так и стоял бы столбом, если б Крот не окликнул меня:

– Пойдем, пойдем! Хиляк нас ждет.