Текст книги "Кремль 2222. Транспортное кольцо"

Семинарист поглядел туда и увидел темную громаду, прущую на запад по боковой улице. Судя по силуэту, это был «маунтин». Мощный ударный робот, один из тех, что в Последнюю войну штурмовали Московские рубежи, пер куда-то, не обращая внимания на препятствия в виде руин и завалов. С грохотом рушились на его пути стены, разлетались обломки. Биоробот был упорен в своих намерениях и не особо экономил драгоценную энергию.

– Мне кажется, или все они идут на запад? – произнес Книжник.

– Похоже на то, – задумчиво согласился Зигфрид.

– Пойдем посмотрим?

Книжник кивнул. Что-то внутри подсказывало: происходящее как-то связано с призывом о помощи, полученным от Лого. В конце концов, он тоже отчасти био, и вся эта активность может быть частью чего-то большего. В этой ситуации лучшим решением было двигаться по следам громадного биоробота, одним своим видом расчищавшего путь.

Они не ошиблись в своих предположениях. Вскоре в пределах видимости появилась еще одна биомеханическая машина – обслуживающий биоробот типа «рекс». По его виду и не скажешь, что обслуживающий – настолько страшен звериный оскал мощных победитовых челюстей, придававших «рексу» сходство с ископаемым ящером. В боевой обстановке эти роботы использовались для обслуживания и прикрытия больших ударных роботов. Теперь же, когда каждый был сам за себя, «рексы» стали одними из самых жизнеспособных биомеханических тварей.

Этот тоже двигался на запад – неторопливо, в раскачку, неуклюже-угрожающей походкой хищного динозавра. Люди же двинулись вслед за «маунтином», продвигавшимся к одному ему известной цели в западном направлении. Точнее – в северо-западном, что, впрочем, не имело особого значения. Пришлось ускориться, чтобы поспеть за мощной машиной. Уже в открытую они бежали по расчищенной железным монстром улице, словно присутствие этой громады уберегало от опасностей коварных руин.

– Осторожнее! – покрикивал Зигфрид. – По сторонам поглядывай, не зевай!

Это было дельное замечание. Разогнавшись, Книжник едва не влетел в подозрительное мокрое пятно на асфальте. Лишь внутреннее чутье в последний момент остановило занесенную над пятном ногу, заставив нелепо отпрыгнуть в сторону. И тут же шмыгнувшая наперерез шестилапая крыса коснулась лапкой пятна, истошно взвизгнула – и завалилась во вскипевшую вдруг поверхность, медленно погружаясь в ее глубину. Последним мелькнул содрогающийся хвост, обломился и канул в кипящую массу. Мгновение – и на поверхности асфальта снова осталось гладкое, чуть влажное пятно. Похоже на «гнойник», только более компактный, агрессивный и еще менее заметный.

– Это еще что такое? – пробормотал Книжник, но Хельга молча потащила его дальше. Целой жизни не хватит, чтобы разобраться во всех странностях и опасностях, встречающихся на просторах мертвого города. Так что остается только запомнить: никогда и ни при каких обстоятельствах не стоит вступать во влажные пятна непонятного происхождения на асфальте.

Тем временем вечерело. Двигаясь ускоренным темпом, путники забрались далеко в незнакомые земли. Книжник мог сориентироваться лишь примерно. В мозг была намертво впечатана старинная схема города, которую зубрил несколько лет. За последнее время уже не раз пришлось убедиться, что схема эта далека от реальности – той, что сложилась в городе после Последней войны. И тем не менее она позволяла более-менее сносно определять местонахождение. Когда четверка окончательно выбилась из сил и остановилась, чтобы перевести дух, Книжник, задыхаясь, проговорил:

– Так скоро… и до Кольца… доберемся.

– Еще одно Кольцо? – вскинула брови Хельга. – Вроде же, было одно.

– Так уж Москва устроена, – усмехнулся Книжник, наконец немного выровнив дыхание. – Сектанты, называющие себя Властелинами Колец, считают, что Кремль – как камень, брошенный в мутную воду, от которого кругами расходятся Кольца. Где-то и МКАД быть должна, за ней, говорят, Большое кольцо ПВО… А перед нами – Третье транспортное.

– И чем оно нам грозит? – нахмурилась Хельга.

Книжник пожал плечами:

– Не знаю. В древних книгах про него мало написано. Известно только про Лефортовский туннель, что через него идет.

– Это в котором Большая резня была? – поинтересовался Зигфрид.

– Этого я не слышал, – покачал головой Книжник.

– Что за резня такая? – с любопытством спросила Молния, и Книжник в который раз испытал странное чувство от соседства с ребенком-убийцей.

– Да было дело… – воин вдруг помрачнел, насупился. Отвернулся и стал возиться с амуницией. Ему явно не хотелось продолжать.

– Ну, говори уж, раз начал! – потребовал Книжник.

Зигфрид нарочито медленно возился в нише, глубоко вдававшейся в стену. Остальные расположились по соседству. По привычке – так, чтобы просматривались все подходы и оружие чтоб под рукой было.

Вест заговорил нехотя:

– Вы же знаете, что в Последней войне на Москву в основном боевые роботы шли. Но были, естественно, и людские подразделения…

Он замолчал, и Книжник вдруг понял, отчего воину тяжело говорить на эту тему. Ведь он был потомком врагов – выходцев из западных стран, членов блока НАТО, решивших стереть с лица земли древний город. И хоть вражда русов и вестов давно миновала, тяжесть старых потерь нет-нет да и давала о себе знать.

– Уже никто толком не помнит, чем там дело закончилось, – продолжал Зигфрид. – Просто массированное наступление сошло на нет, несмотря на то, что действующих био, как мы видим, вокруг предостаточно…

– Есть разные версии, – вставил Книжник. – Считается, что была разрушена связь, объединявшая биороботов в единую боевую сеть. Пропала согласованность, и наступление захлебнулось. Может, электромагнитным импульсом ударили, может, программный вирус сработал…

– Или шарахнуло излучением Последнего Рубежа, – глухо сказал Зигфрид. – Но я не о био говорю. А о человеческих подразделениях.

– Подразделениях НАТО, – уточнил Книжник.

– Да. Они прикрывали наступающих, осуществляли разведку и специальные операции, недоступные машинам. Или целесообразность которых в человеческом исполнении виделась большей.

– Про эти подразделения в Кремле вообще записей нет, – признал Книжник. – И никто даже легенд никаких не помнит.

– Потому что они были для вас врагами, – сухо сказал Зигфрид.

– Да, но… – Книжник пожал плечами. Ему не хотелось втягиваться в бессмысленный спор.

– Куда же они все делись? – тихонько спросила Хельга.

Вест ответил не сразу. Он нахмурился и продолжил, глядя в сторону заходящего за развалины солнца:

– В общем, когда наступление захлебнулось и био, потеряв мотивацию и контроль, стали разбредаться, единственной ударной силой наступающих остались люди. В основном это были морпехи и части специального назначения. Разумеется, этих подразделений не хватило бы для захвата Кремля и окончательной победы. Более того, небольшим группировкам войск грозило полное уничтожение – ведь у русских были еще танки и установки залпового огня…

– И Последний Рубеж все еще оборонялся, – тихо сказал Книжник. – Защитников в нем не осталось, но он действовал в автоматическом режиме…

Зигфрид кивнул:

– Все верно. Тогда и встал вопрос об эвакуации. Чтобы избежать уничтожения, оставшиеся подразделения должны были укрыться в Большом Лефортовском тоннеле…

– Они, наверное, не знали, что тоннель Третьего транспортного кольца тоже часть оборонительной системы?

– Наверняка знали. Но к тому времени укрепления Третьего транспортного были полностью подавлены…

Книжник пытался представить себе картину происходившего здесь две сотни лет назад. Лефортовский тоннель к тому времени из трехкилометрового отрезка на востоке города был преобразован в Большой кольцевой со множеством развязок и ответвлений. С гражданской точки зрения – это должно было разгрузить Москву, задыхавшуюся в транспортных потоках. С оборонной же стороны – ТТК было стратегическим рубежом. В надежно укрытых подземных путепроводах быстро перемещались большие массивы военной техники и стратегических грузов. И конечно же, подавление сопротивления Третьего транспортного означало для столицы смертный приговор.

Оставался только Последний Рубеж на Садовом. Но это уже другая история.

– …И вот, командование передовых подразделений доложило о том, что уцелевшие части укрылись в подземельях ТТК. Для их эвакуации был отправлен транспорт – несколько десантных биороботов типа «титан».

– Здоровенные «дуры» с технологией «стеллс», – не сдержался Книжник. – «Дом-Ходун» – так он у вестов назывался?

– «Дом-Шатун», – уточнила Хельга. – По-моему, довольно точное название.

Семинарист кивнул: это не просто дом – небоскреб. Не зря же на таком удалось протащить сквозь Поле Смерти остатки целого народа – вестов. Иногда даже тоска брала: как люди, построившие такие чудо-машины, создавшие удивительные технологии, могли так запросто перечеркнуть все – бросить мир в хаос разрушения и смерти? Это не поддавалось здравому смыслу, было вне какой-либо логики. Не будь он приверженцем науки, мысли, как его наставник суеверный отец Никодим, то решил бы, что несчастное человечество просто прокляли.

– …В общем, когда транспорты прибыли к условленным точкам, к ним никто не вышел, – продолжил Зигфрид. – Разведчики спустились в тоннель и увидели сотни и тысячи мертвых бойцов…

– Они от кого-то защищались? – предположила Молния. – И их всех убили?

– Они сами себя убили, – холодно отрезал воин. – Расстреляли друг друга. Никто не ушел живым.

– Но как же так? – пробормотала Хельга. – Почему они сделали это?

– Никто не знает, – Зигфрид пожал плечами. – Может, поняли, что вся кровь пролита напрасно и победы не будет. А может, враг применил какое-то психотронное оружие. В любом случае, нам никогда не узнать правду. Теперь это просто предание. Может, все было не совсем так или совсем не так, но сага о Большой резне передается вестами из поколения в поколение.

– Почему же я ее не слышала? – спросила Хельга.

– Она не для женских ушей.

– Скажите пожалуйста, – усмехнулась девушка, поднимаясь на ноги. – Тогда нечего и рассказывать, крутые воины. Скоро, вон, солнце сядет. До этого нужно укрытие отыскать.

– А мы не будем искать укрытие, – сказал Зигфрид. – Напротив, дождемся темноты – и двинемся дальше.

– Почему? – не поняла Хельга.

Зигфрид кивнул в сторону Книжника.

– Потому что мы уже пришли, – прикрыв глаза, произнес семинарист.

Он обхватил голову, пытаясь справиться с нахлынувшим на него потоком образов. Накатило внезапно – похоже, Лого был близко и пытался пробиться в его сознание сквозь плотную завесу помех.

Что-то с ним было не так. Чувствовался страх, несвойственный шаму, помещенному в холодное металлическое тело. Этот страх передавался Книжнику, заражая его и грозя повредить психику.

– Не надо… – прошептал Книжник. – Прекрати, Лого!

Очнулся он от звонкой пощечины. Моргнул, поднял глаза на склонившуюся над ним Хельгу, пробормотал:

– Что такое?

– Ты чего истерику закатил? – сердито поинтересовалась девушка.

– Я? – Книжник удивленно посмотрел на Зигфрида.

Тот равнодушно отвел взгляд.

– Чего кричишь? – продолжила Хельга. – Хочешь, чтобы нас враги заметили?

– Да я не кричал вроде… А какие враги?

– Да мало ли какие? Места-то незнакомые, чужие.

Да, Книжник никогда еще не забирался так далеко от Кремля. Непродолжительные вылазки за пределы Садового кольца ощущались как дальние экспедиции. По сути, так оно и было. Расстояния в этом мире измеряются не верстами и пройденными днями, а шагами, помноженными на ежеминутную смертельную угрозу. Для него, «книжного червя», едва закончившего кремлевскую семинарию, каждое такое путешествие было как полет в космос.

Летали ведь люди когда-то в космос. Вокруг света на кораблях ходили. Даже не верится, что такое было. Мир человека сжался до предела. Для его народа – это крохотное пространство внутри кремлевских стен, которые они только-только начали расширять после почти двухсотлетней изоляции в подземных убежищах. Говорят, далеко за пределами Москвы люди не прятались столь глубоко и надолго. Но ведь там не было применено столько убийственного, изощренного оружия, повлекшего за собой страшные последствия. Там не произошло колоссального всплеска мутаций, там не образовывались убийственные «гнойники» и «Поля Смерти».

Теперь приходится передвигаться, пугаясь собственной тени, жаться к стенам, не будучи уверенным, что из пустого окна не вылезет хищный плющ, ядовитая лиана или еще какая мерзкая голодная дрянь. Впрочем, когда все это входит в привычку, пугаться начинаешь только самых опасных и убийственных вещей, прочее становится просто неприятным фоном, мелочами, от которых отмахиваешься и отстреливаешься почти машинально.

Книжник помассировал виски, приводя себя в норму, сказал:

– Он тут. Он пытался говорить со мной.

– Кто? – не сразу поняла Хельга.

Зигфрид же понял сразу и бросил:

– Где он?

– Я не совсем понял, – Книжник растерянно поглядел на Хельгу, на Молнию. Он пытался вспомнить странное слово. – Это такое место. Там бегают. Точнее, бегали. Раньше.

– Бегали? – удивилась Хельга. – Зачем?

– Стадион? – предположил Зигфрид. – На стадионах вроде бегали.

– Не совсем… – Книжник щелкнул пальцами, поморщился от бессилия. – Не люди там бегали…

– Муты? – с любопытством спросила Молния. – Наперегонки? Испытания проходили? У дампов есть испытания. Только там не бегают, там убивают.

– Да нет же! – Книжник успел разозлиться на самого себя. Слово вертелось на языке, но никак не желало оформиться во что-то внятное. – Животные там бегали. Лошади, вот!

– Лошади? Бегали? – Зигфрид недоуменно пожал плечами. – Зачем?

– На них ставки делали, – буркнул Книжник.

– Ставки – мне знакомо, – кивнул Зигфрид. – У нас в Бункере иногда пленных нео приводили – заставляли драться насмерть. Тогда и ставки делали. Не очень достойное занятие, но веселое.

– Вспомнил, – прервал его Книжник. – Ипподром. Вот как это называется.

– Дурацкое слово, – заявила Молния.

– Может быть, – не стал спорить семинарист. – Но это место где-то рядом. И Лого должен быть там.

– И где его искать, этот иппо… дром? – запинаясь, спросила Хельга.

– Тихо! – Зигфрид приложил палец к губам.

Мимо в наступившем сумраке, скрежеща стертыми сочленениями, прошел крупный био. Сжавшихся в каменной нише людей обдало жаром от барахлящего биореактора и смрадом разложившейся плоти из разгерметизировавшегося бункера. Железные твари питались органикой, высасывая из нее энергию, преобразуя в электричество и накапливая его в емких конденсаторах. Гибрид машины и живого существа всегда отвратителен.

Био остановился, принюхался. Неужто почуял присутствие живых? И чего ему не хватает – вон, органическая жижа из всех щелей лезет. Небось болен или паразиты одолели. В подтверждение последнего Книжник с омерзением увидал, как из щелей на стыках броневых плит металлического монстра полезли, извиваясь, белесые черви. Жирные, с руку толщиной, не меньше. Что-то глухо забулькало в глубине корпуса, и тяжелая, протяжная отрыжка разорвала тишину ночи. Потянуло удушливой вонью. Один из червей-паразитов шлепнулся на асфальт и яростно заизвивался в собственной слизи. Хельга прикрыла рот обеими ладонями – еще немного, и ее вырвет. Книжник держался – пока не увидел, как вынырнувший из развалин крупный жук-падальщик схватил паразита за тонкий юркий конец – и втянул в себя со свистом и хлюпанием, как макаронину. Тут уж его самого едва не вывернуло наизнанку. Жук между тем весьма довольный скрылся в развалинах. И тут большой вопрос, кто кого сожрал на самом деле – жук паразита или паразит жука – изнутри. Размышлять на эти темы было отвратительно, но, как известно, отвратительные мысли – самые навязчивые.

Био тем временем обнюхивал округу. Разумеется, ноздрей в привычном понимании у него не было, но были датчики запахов, с помощью которых он обнаруживал органику. Рука Зигфрида медленно потянулась к револьверу на правом бедре. Редкий случай – обычно Зигфрид предпочитал действовать мечом даже в крайне тяжелой ситуации. Он никогда не надеялся на огнестрельное оружие, считая его оружием слабых, тем более что меч веста, закаленный в глубине Поля Смерти, способен вспороть самую крепкую броню. Преимущество мощной бронебойной пули – возможность поразить цель дистанционно, что для Зигфрида было равносильно признанию собственной слабости. И раз уж он берет в руки револьвер, значит, дело серьезное.

Впрочем, все объяснимо: вест считает себя в ответе за двух женщин и друга, не искушенного в битвах. Ведь сколько семинарист ни доказывал воину свою храбрость, для него он всегда останется слабаком и рохлей.

До стрельбы, однако, не дошло. Био вдруг замер – и, словно нехотя, продолжил свой путь вслед за остальными машинами, шедшими на запад.

– Черт возьми, – выдохнул Книжник, когда био скрылся за поворотом, – куда же так влечет эту дохлятину?

– Ты говорил про ипподром, – заметил Зигфрид. – Похоже, они все туда идут.

– Думаешь, Лого – он вот так же?.. – проговорил Книжник.

И вдруг все для него встало на свои места. Ну конечно же! Лого – такой же био, как и остальные, – механическая машина с мозгами человека, заменяющими управляющие процессоры, с «расходным материалом», как говорят некоторые шутники. Когда-то биороботам пересаживали мозги убитых бойцов, заранее подписавших специальную бумагу, разрешавшую посмертное использование органов. Мертвый мозг – он действительно всего лишь расходник, биокомпьютер, управляющий боевой машиной. Единственное отличие Лого в том, что его особый мозг, мозг шама, помещенный в голову боевого робота типа «раптор», сохранил остатки разума и свободы воли. Видимо, потому, что создатели биороботов двести лет назад даже представить себе не могли, что на Земле появится подобная раса.

Но в данном случае, видимо, свобода воли бывшего шама тоже оказалась под вопросом.

* * *

Им предстояло пересечь заброшенные железнодорожные пути. Книжник никогда не видел железных дорог, а старые фотографии, гравюры и книжные иллюстрации создали в его воображении исключительно романтические картины. Что-то удивительное было в поездах, в отличие от автомобилей и уж тем более – от привычных гужевых повозок. Поезд, составленный из множества отдельных вагонов, представлялся семинаристу настоящим городом на колесах, способным сорваться с места и умчаться по рельсам в другие края, сохраняя при этом привычный уют домов-вагонов. Еще это напоминало сухопутный корабль, величественно идущий сквозь сушу и не обращающий внимания на меняющийся рельеф. Наверное, эти образы были наивны, так как не имели никакой связи с реальностью.

И точно: первым встреченным на путях средством передвижения была прогнившая насквозь, да еще и простреленная, как решето, дрезина. Ни капли романтики в ней не было, как не было ее и в опрокинутом на бок дизельном локомотиве. Этот, похоже, в свое время получил в бок снаряд из танковой пушки. Почему из танковой? Наверное, потому, что перед путями в свете появившейся луны застыло несколько искореженных остовов броневых машин. То ли Т-72, то ли Т-90 – в этих ржавых грудах металла уже не разобраться. Здесь, видимо, шел нешуточный бой. Танковая колонна пыталась прорваться к Третьему транспортному, но наткнулась на контратаку боевых роботов – один из них, расстрелянный и развороченный внутренним взрывом, до сих пор покоился по другую сторону путей.

Там, на другой стороне, вообще была густая мешанина из бетонных и каменных обломков, кусков ржавого металла и клубов гнилой колючей проволоки. В некоторых местах рельсы торчали из земли почти вертикально, разорванные и искореженные взрывами, огромные воронки прерывали пути, вырванные из земли и разбросанные повсюду бетонные шпалы служили дополнением к огромной «полосе препятствий». Воображение рисовало картины яростных боев, когда-то гремевших в этих местах. В наступившей темноте этот хаос представлял непреодолимую преграду.

– Давайте я дорогу разведаю? – как обычно, предложила Молния.

Зигфрид оглядел темное пространство, покачал головой:

– Туда лучше не соваться. Если не переломаем в темноте ноги, можем нарваться на какую-нибудь древнюю ловушку, залежавшийся сюрприз для противника. Лучше обойдем.

Так и двинулись – на северо-восток, вдоль рельсов, в сторону Белорусского вокзала. Разумеется, на вокзал соваться не собирались. Там если на мутов не нарвешься, то с маркитантами повстречаешься, что не намного лучше, зная их с Зигфридом непростые отношения. Всего-то и нужно было – пройти по рельсам несколько сот метров и обогнуть развалины. Какое-то время шли вдоль железнодорожной насыпи из грубого щебня, пока впереди не показался замерший на рельсах поезд.

Обыкновенный пассажирский поезд. Впереди – мощный электровоз, покрытый облупившейся красной краской, за ним – почтовый вагон, следом – череда пассажирских…

Даже Книжник с ходу почувствовал: что-то здесь не так. Что уж говорить о Зигфриде, который напрягся, как пружина, в каждую секунду ожидая подвоха.

У электровоза горели фары. Тускло, но, черт возьми, они горели – несмотря на то, что провод над путями давно сгнил и токоприемники торчали в ночное небо.

Поезд выглядел как новенький. В окнах вагонов горел свет, за окнами с аккуратными занавесочками пассажиры отдыхали, курили в тамбуре, читали газеты, пили чай из граненых стаканов в неизменных подстаканниках. Ничего этого не могло быть, как не могли жить эти люди из давно сгинувшего мира.

– Что это такое? – завороженно разглядывая людей за окнами, спросила Хельга.

– Стой, – сквозь зубы проговорил Зигфрид.

Что-то он увидел там, впереди. Теперь это разглядел и семинарист.

– Поле Смерти! – проговорил он. – Знакомые штучки.

Только теперь стало видно, что хвостовые вагоны странного ночного экспресса теряются в зыбком мареве, шагах в двадцати отсюда. Можно было даже подумать, что поезд вынырнул из глубин этого марева – и застыл, пораженный открывшейся ему действительностью.

Им повезло – они вовремя заметили ловушку. Есть такие Поля, что завлекают жертв привлекательными картинками, играя на подсознательных предпочтениях жертвы. Никто не знает, как это работает, как Полю Смерти удается сканировать ментальные образы из мозга добычи. Также неизвестно, зачем Полю эта добыча, да и что такое, наконец, само по себе Поле Смерти. Ясно было одно – попасть в это марево значит погибнуть.

Интересно только – как выглядит этот поезд без воздействия Поля? К черту эти мысли – любопытство, вот на чем полегло уже множество легкомысленных людей, и еще больше поляжет.

– Назад! – тихо приказал Зигфрид.

Все послушно попятились – кроме Молнии, которая куда-то исчезла. Оставалось надеяться, что ее невероятное чутье не подведет и в этот раз и девочка не попадется в коварную ловушку.

– Отходим вдоль состава, – сказал Зигфрид. – Огибаем электровоз – и за мной, на ту сторону. Там попытаемся перелезть через руины…

Этому плану не суждено было сбыться. Хельга тихо вскрикнула, указывая туда, где в свете луны появились темные силуэты. Стремительные, легкие, тощие.

– Дампы! – сдавленно произнес Книжник.

Зигфрид потянулся к рукояти меча за спиной, но, быстро оглядевшись, убрал руку.

Темных фигур было слишком много. Они окружали, неспешно приближались, прижимая путников к призрачному поезду. Дампы не торопились, словно заранее все просчитали, не сомневаясь в исходе этой встречи. А исход мог быть только один.

Смерть. Дампы не знают жалости, им неведомы страх и желание жить. Они не видят разницы между болью и наслаждением. Пожираемые заживо страшной болезнью, они живут стремительно и яростно, стремясь только к одному – побольше убить, сожрать, насладиться своим кратким существованием и обратиться в гниющий, распадающийся прах.

Арбалет сам впрыгнул в руки Книжника. Рядом вскинула трофейный пистолет Хельга. И возникла, словно ниоткуда, Молния с двумя короткими острыми клинками. Воспитанная дампами, девочка ненавидела их больше прочих. Ведь они убили ее родителей и сделали из нее самой безжалостную убийцу.

Только Зигфрид почему-то медлил, не спеша браться за меч.

Дампам надоело ждать, и они бросились в атаку. Первой открыла огонь Хельга. Три гулких выстрела из уродливого оружия шамов – и два тощих тела, замотанных в ветхое тряпье, дернувшись, повалились навзничь. Третья пуля с непривычки прошла мимо, но, пока девушка перезаряжала оружие, в дело включился Книжник. Короткими очередями, по паре болтов в каждой, он уложил двоих нападавших – тех, что приблизились на опасное расстояние с алебардой и топором в руках. Враг не замедлил с ответом: с упругим звоном в металл вагона прямо над головой Книжника врезался арбалетный болт.

И у семинариста словно лампочка в голове зажглась: врагов же в разы больше! Их всех перебьют, трупами завалят!

– Зиг! – заорал Книжник. – Ну что же ты – стреляй!

Зигфрид и не думал этого делать.

– Давай внутрь! – рявкнул он, и Книжник не сразу понял, что вест имеет в виду.

Воин указывал на подножку вагона, где на площадке открытого тамбура приветливо улыбалась проводница. Времени изумляться не было. Книжник просто обхватил и потащил к подножке Хельгу, успевшую при этом выпустить в сторону дампов еще пару зарядов картечи. Затолкал девушку в вагон, полез сам. Взлетел на площадку Зигфрид. Проводница нелепо улыбалась – этот мир не существовал для нее, ведь призракам плевать на реальность.

Молния вновь куда-то подевалась, и мужчинам ничего не оставалось, как, навалившись вдвоем, не без труда захлопнуть скрипучую дверь. За призрачным лоском проступала застарелая ржавчина.

– Вперед! – прорычал Зигфрид. – Быстро!

Они понеслись по узкому проходу мимо длинного ряда купейных дверей. Какой-то пузатый мужчина в обвисшей майке-«алкоголичке» проводил их ленивым взглядом и вернулся к созерцанию несуществующего пейзажа за окном. Отъехала в сторону дверь, из купе высунулась и тут же испуганно нырнула назад какая-то женщина в легкомысленном халатике. В тамбуре Зигфрид грубо убрал с пути очкастого зеваку с сигаретой в зубах. Книжник закашлялся от сигаретного дыма, смешавшегося с туалетной вонью, и поспешил преодолеть переход между вагонами. Проклятые призраки были на удивление достоверны.

А по крышам вагонов уже грохотали дампы – враги и не думали отпускать добычу. Что они сделают с ними? Сразу убьют? Вряд ли. Для дампов нет ничего слаще, чем насладиться болью умирающей жертвы.

– Куда мы бежим? – задыхаясь, крикнул Книжник.

Зигфрид не отвечал. Лишь когда воин выхватил меч и прорубил проход в глухую стенку почтового вагона, Книжник начал догадываться. Они полезли в кромешной тьме по завалам мешков, тюков и коробок, словно без этого мало было препятствий на пути к спасению. Когда Зиг коротким взмахом меча пробил противоположную стенку вагона и показались слепые окна электровоза, Книжник все понял.

– Думаешь локомотив запустить? – спросил Книжник, наблюдая за тем, как воин вышибает стекла. – Но как?

– Это уже твоя задача! – отрезал Зигфрид. – Придумай что-нибудь. Или ты зря у нас слывешь умником?

Обалдевший семинарист помог Хельге перебраться внутрь электровоза, следом полез сам. Обернулся на Зигфрида. Тот рыкнул:

– Запускай машину! Я прикрою!

И тут же, увернувшись от злобно звякнувшей стрелы, разрубил надвое спрыгнувшего сверху дампа с копьем. Завязалась драка из тех, что называют «кровавое месиво». Зиг не испытывал ни малейшей жалости к дампам, считая их отбросами человечества, дампы платили той же монетой. Но опытный воин знает свое дело и какое-то время сможет продержаться. Не удержавшись, Книжник вскинул арбалет и снял с крыши вагона какого-то урода с двусторонним топором на длинной рукояти. И, более не тратя драгоценных секунд, поспешил в переднюю кабину. Протискиваясь вместе с Хельгой сквозь узкий коридор между агрегатами, он старательно гнал от себя самую очевидную мысль: а что, если электровоз не поедет? Вот тупо не заработает, не сдвинется с места? Более того, иное было бы просто чудом. С чего бы ему поехать, если токоприемники торчат в воздух, а не касаются провода высокого напряжения, как полагается? С другой стороны – отчего тогда так шумят вокруг все эти агрегаты, отчего греется оборудование и гуляет разгоняемый вентиляторами воздух? Может, и это – всего лишь часть общей галлюцинации, как все эти несуществующие пассажиры, проводники, звякающие ложечки в подстаканниках?..

Ладно, время покажет, а сейчас главное – добраться до кабины. Вот она, дверь…

– Долго же вас ждать приходится! – прозвучал недовольный голос.

Книжник и Хельга остолбенели. Перед ними на панели управления, в свете мутного плафона, с самым скучающим видом сидела Молния. Девчонка поигрывала коротким острым мечом, качала в воздухе тощей ногой в легком кожаном мокасине и с напускным равнодушием смотрела в окно. Переведя взгляд на вошедших, Молния нехотя сползла с панели, демонстративно освобождая проход к креслу машиниста.

– Покатаешь на этой штуке? – последнее было обращено к Книжнику.

– Посмотрим на твое поведение, – проворчал парень, усаживаясь в кресло. Положил на пол арбалет, бросил туда же рюкзак, быстро оглядел пульт. – Так, тут разобраться надо…

В эту секунду откуда-то сверху в лобовое стекло заглянула жуткая морда, замотанная грязными бинтами, с рваными щелями для глаз. Хельга вскрикнула – и всадила в нее последний патрон из трофейного пистолета. Попала или нет – непонятно, но в стекле образовалась здоровенная дыра с сетью трещин вокруг, а морда исчезла.

– Времени нет разбираться! – крикнула Хельга. – Давай, жми! Давай же!

– Так нельзя… – бормотал парень, вглядываясь в непонятные подписи под кнопками и выключателями. – Людей для такой работы годами учили…

За боковым окном с его стороны показалась ужасающая, покрытая кроваво-гнойными бинтами рожа – и принялась колотиться лбом в стекло, норовя пробить его и оставляя на стекле грязные разводы.

– А-а! – Книжник что есть силы налег на большую блестящую рукоять на панели.

Та поддалась, и ровный гул, царивший в кабине, усилился, металлический пол и стены задрожали. С низким грохотом содрогнулся локомотив – и следом, один за другим грохнули сочленения вагонов будто гигантская железная собака отряхнулась с головы до самого хвоста. Сжав зубы от напряжения, Книжник поднажал еще.

Снова дернуло – так, что стоявших Хельгу и Молнию швырнуло на заднюю стенку кабины. С истошным скрежетом и скрипом электровоз двинулся вперед. С резким выдохом семинарист довел рычаг до предела – и локомотив стал медленно набирать ход. Рядом, за стеклом, бесновался дамп, тупо стараясь пробить стекло прогнившим лбом. Но Книжник уже не обращал на него никакого внимания – он был увлечен чудом.

– Едет! – с детским восторгом кричал он. – Едет!