Текст книги "Бунтарский род Вадковских. «Истории русской провинции» №86"

Бунтарский род Вадковских
«Истории русской провинции» №89
Владлен Дорофеев

© Владлен Дорофеев, 2022

ISBN 978-5-4483-3005-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«При воспоминании о Вадковском, прочь от моего пера всякое осуждение его неосторожных действий. Я храню в памяти… глубокое уважение, как к одному из замечательных людей по уму, по теплоте его чувств и сердца и по неизменности его убеждений».

С. Г. ВОЛКОНСКИЙ

Арест

Восстание 14 декабря 1825 г. на Сенатской площади (фрагмент). 1853 г. Художник В. Ф. Тимм.

Его грубо втолкнули в тёмный каземат. За спиной с грохотом захлопнулась кованая дверь. От тошнотворного запаха гниющей соломы и крысиного помёта, сырого спёртого воздуха, помутилось в голове. Постепенно глаза привыкли к темноте, восстановилось дыхание, яснее заработала мысль.

Вот и свершилось! Да, он был готов к аресту, но не верил, что его, дворянина, могут бросить в каменный мешок, стены которого кишат мокрицами, и под ногами снуют крысы. Бросили, как последнего колодника! Нет воды, чтобы умыться. Платье пропахло потом, изодрано и помято, а в нём приходится спать! Он не брит. Кормят отвратительно.

Неужто им не хватило бы взять с него слово и посадить под домашний арест? Слово Чести! Что может быть крепче?!

Узник, кусая губы, проглотил стоящий в горле горький колючий ком.

Почему дело, которому он отдал силы, молодость, ради которого пошёл на жертвы, потерпело неудачу? Рок?! Злосчастная судьба! Но ему всегда везло. И в игре, и в дружбе… Природа не обделила его внешностью, талантом, умом, богатством. Так что же? Почему Общество открыто, а он под арестом? Где допущена оплошность? Ведь было всё так ладно, и будущее рисовалось совсем иным.

«Вспомнишь ли ты, Русь святая, наша мать, иль тебе, родимая, не велят и вспоминать…» Вспомнят ли? Да, он подписал свой смертный приговор, ибо всё содеяное ставило его в разряд особо опасных государственных преступников. Но заслужил ли он забвения?! Бросить свет, гвардию, поместья, ради освобождения народа от рабства, и кануть в лету… Нет! Поймут ли когда-нибудь его или сочтут умалишенным?

И умирать, право, не хочется совсем! Жить, чтобы бороться, вот идеал!

Вопросы, теснившиеся в голове, не давали покоя. Он долго, нервно мерил шагами камеру. Наконец сел, упершись взглядом в отсыревший угол потолка. Там медленно скапливалась тёмная тягучая жидкость, вытягивалась и зависала в воздухе. Вот оторвалась капля, за ней вторая.

Кап, кап, кап…

– Фамилия?

– Вадковский.

– Имя, отчество?

– Фёдор Фёдорович.

– Возраст?

– Двадцать пять… Православного… Из дворян… Прапорщик Нежинского конно-егерского полка… Намерение Общества состояло в даровании государству конституции. Исполнение оного должно быть произведено вооруженною силою, и в случае несогласия на сие царствующей фамилии, отдалить оную от престола и водворить временное правительство, для приготовления конституционного положения…

«Надо просить за брата. Это моя вина, что Александр в Обществе», – стучало в висках. Но этот, первый в его жизни допрос, был уже окончен…

Род Вадковских

Фамильный герб дворянского рода Вадковских

Вадковские… Старинный род из прусского города Магдебурга. В 1622 году Михаил Вадковский перешёл на службу в Польшу и в благодарность от Сейма получил дворянство. А его внук Иван Юрьевич в 1695 году был принят на русскую воинскую службу, участвовал в Северной войне против шведов. Иван, выдвинулся ратными подвигами в армии Петра Первого, к 1727 году имел чин полковника и ведал Кригскомиссарской конторой Адмиралтейской коллегии.

Его сын Фёдор Иванович, капитан лейб-гвардии Семёновского полка, стал «первым пособником» при захвате трона Екатериной Второй, за что 9 июня 1762 года был награждён орденом Святого Александра Невского.

В 1766 году в звании генерал-аншефа, в должности командира Семёновского полка, Ф. И. Вадковский вышел в отставку и поселился в своём поместье в селе Пятницкое Елецкой провинции Воронежской губернии (после межевой реформы с начала XIX века – Елецкий уезд Орловской губернии – прим. автора).

Фёдор Иванович Вадковский, неизвестный художник

В «Экономических камеральных описаниях» Извальской волости Елецкого уезда сохранилось описание поместья Вадковских: «Село оврага прудового, и двух безумянных отвершков по обе стороны оврага Пятницкого, на правом берегу церковь каменная Великомученицы Параскевии, нарицаемая Пятницы; дом господский деревянный и при нём сад нерегулярный с плодовитыми деревьями, деревья оврага прудового на левом берегу дачею простирается большой дороги, ведущей в г. Задонск по обе стороны, земли грунт чернозёмный; крестьян на пашне в посредственном зажитке».

Матушка-Императрица Екатерина щедро отблагодарила своего любимца землями и крестьянами. Только в Елецком провинции Вадковский владел сёлами Покровским (Красная Поляна), Пятницким (Большие Извалы), Богословским, деревнями Черницово, Братки, Богословское (Лопуховка), Суханино, Плоское, Екатериновка. За ним было записано около двух тысяч крепостных душ. Сегодня надо понимать, что за «души» тогда считали только мужиков.

Усадьба в селе Комлево Московской губернии была куплена отцом будущих декабристов Ф.Ф. Вадковским.  Церковь иконы Божьей Матери «Знамение» 

В Московском уезде Вадковские владели более двумястами душ крестьян. По соседству, в Коломенском уезде Московской губернии, на Москве-реке село Рыбаково с деревней и более семьюстами крестьянских душ принадлежало полковнице Елизавете Васильевне Вадковской.

В почестях и любви Фёдорович Иванович Вадковский принял свою кончину и был похоронен на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры в Петербурге.

После смерти Фёдора Ивановича, большинство родовых имений унаследовал его младший сын Фёдор Фёдорович. Хотя от брака с Ириной Андреевной Чириковой, урождённой Воейковой, покойный имел пятерых детей: Николая Фёдоровича (1744—1765 гг.) – офицера лейб-гвардии Семёновского полка; Егора Фёдоровича (1745—1791 гг.) – офицера лейб-гвардии Семёновского полка (отец Якова Вадковского); Илью Фёдоровича (1750—?) – офицера лейб-гвардии Семеновского полка; Марию Фёдоровну (1751—1786 гг.), бывшую замужем за Александром Ивановичем Одоевским (1738—1797гг.); и, наконец, Фёдора Фёдоровича (1756—1806 гг.). Наверное, в окончательном решении отца о наследстве сказалась близость к младшему сыну, которому после отставки он мог уделить больше внимания, чем к остальным детям.

Парный портрет Фёдора Фёдоровича и Екатерины Ивановны Вадковских. Портреты написаны по поводу их бракосочетания

художником Е. Д. Камеженковым в 1789 году

Наследник Фёдор Вадковский родился 21 декабря 1756 года. Конечно, он получил блестящее домашнее образование. Но ещё по тогдашним порядкам от отца он унаследовал право уже с рождения быть записанным солдатом в лейб-гвардии Семёновский полк. На своё десятилетие мальчик получил звание сержанта. А когда в январе 1771 года заступил на действительную службу, уже имел звание прапорщика.

Впрочем, главное, что с детства Фёдор дружил с наследником престола великим князем Павлом Петровичем.

В сентябре 1781 года юный Вадковский сопровождал Павла в путешествии по Европе, где, будучи в Вене на аудиенции русской делегации у австрийского императора, он заслужил такой лестный отзыв императора Иосифа Второго: «Месье Вадковский симпатичный молодой человек».

Восшествие на престол Павла Первого счастливо повлияло на судьбу Вадковского. 21 ноября 1796 года он был пожалован в генерал-поручики, назначен командиром Павловского полка, а также присутствующим в Военной коллегии и мариентальским комендантом.

Но, несмотря на то, что карьера явно удалась, и в апреле 1797 года он был награждён орденом Святого Александра Невского, любая служба явно тяготила Фёдора Фёдоровича.

Ф. Ф. Вадковский с сыновьями Иваном и Павлом. Репродукция миниатюры работы неизвестного художника. Конец 1790-х гг.

По словам графа Е. Ф. Комаровского, Ф. Ф. Вадковский целыми днями сидел перед камином в вольтеровском кресле и не ездил ко двору, а по поводу своего назначения говорил: «Я должен был принять то, что мне предложили; я его (Павла Первого – прим. автора) давно знаю, он шутить не любит, хотя уже 20 лет, как я военную службу оставил». И поэтому, думается, Вадковский не сильно переживал свою опалу и отставку в октябре 1798 года, с чином действительного тайного советника и назначением в Сенат.

Красивая и весёлая супруга Ф. Ф. Вадковского, графиня Екатерина Ивановна Чернышёва, принадлежала к одному из самых влиятельных и богатых дворянских родов России. К тому же она была умна и энергична, прекрасно музицировала и пела.

Екатерина Ивановна Чернышёва-Вадковская. Репродукция миниатюры работы неизвестного художника. Конец 1790-х гг.

В юности Екатерина Ивановна, в качестве фрейлины Екатерины Второй, сопровождала императрицу в путешествии по России. В дороге юная фрейлина даже умудрилась вести дневник на французском языке. Сегодня он хранится в Государственном Историческом музее в Москве.

В её родительском петербургском доме на Фонтанке (сегодня под №20 – прим. автора) собирался великосветский салон, представители блестящих аристократических фамилий.

Множество знатных женихов добивались руки очаровательной Екатерины Ивановны. Из-за неё известный щёголь, красавец, изысканный танцор, князь Б. В. Голицын едва не вызвал на дуэль друга дома графа Е. Ф. Комаровского. В 1782 году в неё был пламенно влюблён князь А. Б. Куракин, но сватовство его окончилось неудачей.

И. Г. Чернышёв, генерал-фельдмаршал по флоту, фактический глава Адмиралтейств-коллегии в президентство Павла Петровича, владелец дворца на Мойке, Чернышёвой дачи, Аннинского и Юговских медеплавильных заводов

Отец Екатерины, фельдмаршал граф Иван Григорьевич Чернышёв, посчитал невыгодным породниться с Куракиными, бывшими в опале у Екатерины Второй за дружбу с её внуком великим князем Павлом Петровичем. Куракин не простил оскорбительного отказа, и впоследствии в переписке с братом стал именовать Екатерину Ивановну (с годами располневшую – прим. автора) «Кадушкой», хотя в былые времена именовал не иначе как «Ma belle» (милая – прим. автора).

И, тем не менее, несмотря на все ухаживания множества блистательных женихов, 2 сентября 1789 года Екатерина Ивановна вышла «по большой любви» замуж за Фёдора Фёдоровича Вадковского. А в приданое она принесла и без того состоятельному мужу – 3000 душ крепостных в Тамбовской губернии!

По словам современника, Ф. Ф. Вадковский был человеком просвещённым и гуманным, с природным умом он соединял доброе сердце; был сибарит и дорого ценил комфорт, которым умел пользоваться. Оказывается, вот какой человек был нужен великосветской умнице и красавице!

Могила Ф. Ф. Вадковского на Лазаревском кладбище в Петербурге

И семи лет счастливого брака не прошло, как Ф. Ф. Вадковский умер 27 августа 1806 года. С большой семейной печалью он был похоронен рядом с родителями на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры в Петербурге.

Рано овдовев, Екатерина Ивановна Вадковская занялась воспитанием своих детей: четырёх сыновей и двух дочерей, которым дала прекрасное воспитание и блестящее образование.

Екатерина Ивановна Чернышёва – Вадковская с матерью Анной Александровной Чернышёвой, (ур. Исленьевой). Худ. Ангелика Кауфман. 1793 г. Государственный Исторический музей, Москва

Последние годы жизни она провела в своём имении Пальна Орловской губернии. В 1826 году её сын, Фёдор, под арестом писал в своём прошении, что мать его в параличе и слабого здоровья.

Пётр Вяземский, побывав в Москве на похоронах Е. П. Чернышёвой, четыре члена семьи которой находились в сибирском изгнании по делу декабристов, писал жене 20 февраля 1828 года: «Старуха Самарина, которая потеряла в дочери настоящую мать, старуха Вадковская, полуумершая, полуживая, Катерина Фёдоровна Муравьёва: союз смерти, болезней, бедствий и Сибири, которая предстала тут невидимо, – всё это составило зрелище раздирающее…»

Екатерина Ивановна Вадковская скончалась 7 августа 1829 года в имении Любичи, будучи в гостях у дочери Екатерины Фёдоровны Вадковской-Кривцовой, так и не увидев своих ссыльных сыновей.

Анна Александровна Чернышёва, (ур. Исленьева).

Своё упокоение Екатерина Ивановна Вадковская нашла в крипте Спасо-Преображенского собора села Зубриловка, Балашовского уезда Саратовской губернии (сегодня село Зубрилово в Пензенской области – прим. автора).

Её прекрасно воспитанные и образованные сыновья Иван, Фёдор, Александр, три блистательных офицера, три богача аристократа, в это время будут отбывать наказание за то, что восстали против несправедливости рабства – за свободу и равенство русского народа! Понять ли нам их сегодня? Умом уж точно не понять…

«Семёновскоё дело». Иван Фёдорович Вадковский

Театральная площадь в Санкт Петербурге. 1820 г. Художник К. И. Кольман

Первым на эту дорогу, пожалуй, я бы даже сказал – прибило против его воли, старшего отпрыска семьи – полковника лейб-гвардии Семёновского полка Ивана Фёдоровича Вадковского. Героя Отечественной войны 1812 года, отличившегося в битве под Кульмом, где он принял на себя командование «государевой» ротой, за что получил «высочайшее благоволение».

На войне Иван Вадковский доблестно сражался, но не гусарствовал, и в быту чрезвычайно скромно обходился.

Битва под Кульмом. 1820-е г. Неизвестный художник

В той же битве под Кульмом, был смертельно ранен его однополчанин, поручик 9-той роты Лейб-гвардейского Семёновского полка, Александр Васильевич Чичерин. В своём дневнике он вспоминал, как ещё под Малоярославцем уступил палатку дня ночлега Кутузову, а сам перебрался к Вадковскому: «Прощайте покой и сибаритское существование; усталый, грязный, полуголодный, без постели, я всё-таки готов благословлять небо, лишь бы успехи наши продолжались. Теперь у меня нет даже палатки. Сегодня утром светлейший в весьма учтивых выражениях попросил её у меня, а я не так дурно воспитан, чтобы отказать. И вот я перебрался к Вадковскому, где очень неудобно; а в моей палатке укрыты судьбы Европы».

В европейских походах русские офицеры заразились либеральными идеями. И вот в этот момент начальник штаба гвардейского корпуса генерал П. М. Сипягин принял И. Ф. Вадковского в члены одной из масонских лож. Но почти сразу Иван Фёдорович отошёл от масонства. Позднее он признавался: «Слишком мало любопытен, чтобы проникать в тайны ложи (в существовании которых, впрочем, сомневаюсь), будучи весёлого и беспечного нрава, я не мог не смеяться над зрелищем, которое доставляли мне мои товарищи по обществу».

Знаменитый лейб-гвардии Семёновский полк, в котором по семейной традиции служил Вадковский, был на особенном положении в русской армии. Ещё бы, ведь шефом полка, тоже по традиции династии Романовых, был сам император Александр Первый!

Семёновский полк. Неизвестный художник

Воодушевлённые европейским либерализмом командиры-семёновцы отменили у себя в полку телесные наказания рядовых, с согласия всех ротных начальников и полкового командира генерала Я. А. Потемкина. Запретили грубое обращение к солдатам, в частности, даже на «ты», улучшили их бытовые условия. Всячески поощряли грамотность среди них, создав для этого полковую библиотеку.

Все эти меры приняли под давлением членов «Семёновской артели», офицерской организации, ставшей одним из прообразов декабристских обществ. В рядах артели были и будущие декабристы: Сергей и Матвей Муравьевы-Апостолы, Трубецкой, Чаадаев, Якушкин, Бестужев-Рюмин, Шаховской.

Мемуарист Филипп Филиппович Вигель вспоминал об атмосфере воцарившей в полку: «При поведении совершенно неукоризненном, общество офицеров этого полка почитало себя образцовым для всей гвардии. Оно составлено было из благовоспитанных молодых людей, принадлежащих к лучшим, известнейшим дворянским фамилиям. Строго соблюдая законы чести, в товарище не терпели бы они ни малейшего пятна на ней. Сего мало: они не курили табаку, даже между собою не позволяли себе тех отвратительных, непристойных слов, которые сделались принадлежностию военного языка. Если которого из них увидят в Шустерклубе, на балах Крестовского острова или в каком-нибудь другом месте, из полку общим приговором был он исторгнут. Они составляли из себя какой-то рыцарский орден, и всё это в подражание венчанному своему шефу. Их пример подействовал и на нижние чины: и простые рядовые возымели высокое мнение о звании телохранителей государевых. Семёновец в обращении с знакомыми из простонародья был несколько надменен и всегда учтив. С такими людьми телесные наказания скоро сделались ненужными, изъявление неудовольствия, сердитое слово были достаточными исправительными мерами. Всё было облагорожено так, что, право, со стороны было любо-дорого смотреть».

Семёновцы. Неизвестный художник

Либеральные нововведения семёновцев не пришлись по вкусу могущественному царедворцу, государственному и военному деятелю, графу Алексею Андреевичу Аракчееву. Человек он был выдающийся, но своеобразный, с иронией именовал себя «необразованным новгородским дворянином», хотя собрал одну из лучших библиотек в государстве, и видевший дальнейшее развитие России в укреплении порядка и дисциплины. К этому времени он фактически подчинил себе Государственный совет, Комитет министров, собственную Его Императорского Величества канцелярию, и обладал огромным влиянием на императора Александра Первого.

И вот, весной 1820 года, Аракчеев добивается смещения с поста командира Семёновского полка генерала Потёмкина, назначив на его место боевого вояку и жёсткого педанта полковника Григория Ефимовича Шварца.

Полковник Г. Е. Шварц. Неизвестный художник

Приложил руку к новому, и как окажется впоследствии, глубоко ошибочному назначению и младший брат царя, Великий князь Михаил Павлович, особенно настаивавший на назначении Шварца, и утверждавший, что именно этот командир: «беспрестанно содержа семёновцев в труде и поте, выбьет из них дурь».

Чем уж семёновцы насолили этим господам, мы теперь не узнаем!

А между тем обстановка в полку резко изменилась. Началась бесконечная муштра, вернулись палочные наказания провинившихся солдат. Беспрерывные учения, неизменно заканчивавшиеся экзекуциями, производились даже в праздники.

Но полковник на этом не успокаивался! Видно серьёзно его «накачали» высокопоставленные начальники! А скорее всего, характер у него был такой, дурная кровь тевтонских предков не давала покоя. И ежедневно на квартиру к Шварцу направлялся очередной десяток рядовых, которых он лично муштровал в своей гостиной, заставляя часами стоять без движения с поднятой ногой. И эти издевательства не миновали никого в полку, а ведь большинство солдат были славными героями Отечественной войны 1812 года!

Весной 1820 года вернувшись в полк из отпуска, Вадковский ужаснулся. Вот что он напишет: «В мае месяце заметив, что грубое обхождение господина полковника Шварца отяготительно для подчиненных, принял я намерение идти к нему для предоставления моих замечаний». К сожалению, тогда Ивана Фёдоровича отговорили товарищи!

Армейская муштра. 1820-е г. Неизвестный художник

С каждым днём атмосфера в полку накалялась. Только с 1 мая по 3 октября, по указанию Шварца, были наказаны 44 человека, которым во время экзекуции нанесли более 14 тысяч ударов палками!

Солдаты в полку небезосновательно зароптали.

Офицеры были растеряны, понимая незыблемость позиций командира Шварца.

Назревало восстание…

И оно вспыхнуло. В батальоне… Вадковского!

16 октября первая рота, самовольно собравшись на вечернюю поверку, объявила протест командиру полка. Ротный начальник капитан Кашкаров донес о случившемся Ивану Фёдоровичу. Вадковский бросился вразумить Шварца. Но тот сделал ему выговор за потачку солдатам и пожаловался на него Великому князю Михаилу Павловичу.

Бунт!

Поступила команда арестовать роту. Иван Вадковский, ещё надеясь уладить дело и спасти солдат, мечется между начальством и подчиненными, отстаивая справедливость. Но поздно – арестованная рота отправлена в Петропавловскую крепость!

Узнав об этом, взбунтовался весь батальон. Шварц трусливо бежал из расположения части. Умиротворять солдат отправили авторитетного у них Вадковского. Тот попросил час на освобождение их товарищей. Но командир гвардейского корпуса проигнорировал ходатайство Ивана Фёдоровича и солдат не отпустили из крепости.

И тогда вспыхнул весь полк…

Бунт безжалостно подавили силами Павловского полка.

Следственная комиссия по делу семёновцев, под руководством генерал-адъютанта князя Алексея Фёдоровича Орлова, работала в Витебске полтора года!

Иван Фёдорович Вадковский. 1820-годы. Неизвестный художник

Вадковский на допросах опровергал предположения о подстрекании офицерами солдат к бунту. 2 ноября он писал Аракчееву: «Никто на свете меня не убедит, чтобы сие происшествие было вымышлено солдатами или происходило единственно, как показывают, от жестокого обращения с оными полковника Шварца. Он был всегда известен за хорошего и исправного офицера и командовал с честию полком. Отчего же сделаться ему варваром? По моему убеждению тут кроются другие причины. Внушение, кажется, было не военное, ибо военный умел бы их заставить взяться за ружьё, чего никто из них не сделал, даже тесака не взял… Признаюсь, что я его приписываю тайным обществам».

Иван Фёдорович написал об этих событиях «Оправдательную статью», которую его сестра Софья Фёдоровна Вадковская передала Александру Первому. Но это не помогло!

По приказу императора полк расформировали, полностью сменили списочный состав. Царь приказал прогнать девять солдат «зачинщиков волнения» сквозь строй в 1000 человек по шесть раз каждого и отослать в рудники! Около 450 человек были переведены в Оренбургский и Сибирский отдельные корпуса, 35 военнослужащих направили на Кавказ, в действующую армию.

22 апреля 1822 года суд признал вину и вынес Ивану Фёдоровичу Вадковскому смертный приговор, после лишения чинов и имения! Ведь его палачи вырвали признание «…слабым и несообразным с долгом службы поведением, дал усилиться беспорядкам».

До казни его перевели в Витебскую тюрьму, где содержали под караулом аж до воцарения Николая Первого. Четыре года Вадковского держали в тюрьме, по словам его жены потому, что он являлся «опасным свидетелем минувшего».

В застенках он напишет: «Я гоним беспрестанно по делу Семёновского полка».

Оказалось, что честность и высокие моральные принципы должны быть чужды русскому офицеру! За обладание этими человеческими качествами, невзирая на большие заслуги перед Отечеством, человек должен понести жестокое наказание – вплоть до смертной казни! Вот до такого абсурда была доведена русская армия накануне восстания декабристов.

7 июня 1825 года Иван Фёдорович в письме на имя царя указывал, что возмущение Семёновского полка не может быть «…приписано политическим видам или подстрекательству».

В 1826 году в Витебскую тюрьму пришло высочайшее повеление уже нового императора Николая Первого: «И. Ф. Вадковского заключить в крепость на два с половиной года, а затем тем же чином перевести на Кавказ». Поистине «царское прощение»!

Но на следующий год Николай «смилуется» и прикажет отправить Вадковского в неспокойный Отдельный Кавказский корпус.

В мае 1827 года Иван Фёдорович добьётся отставки. «Причиною отставки Тифлисского пехотного полка полковника Вадковского было полученное Государем Императором достоверное сведение, что сей штаб-офицер нимало не переменил своего вредного образа мыслей», – докладывал генерал Потапов цесаревичу Константину.

Уже в конце октября орловский гражданский губернатор Сонцов в рапорте на имя императора уведомлял о своём предписании елецкому исправнику: «…иметь за Вадковским негласное наблюдение и ежемесячно доносить о его поведении». К сожалению, рапорты мне разыскать не удалось.

В отставке Иван Фёдорович проживал в своём елецком имении Петровское (Большая Поляна). Летом 1837 года сюда к нему приезжал поэт В. А. Жуковский, записавший в дневнике: «8 июля, четверг. Переезд из Ельца в Тулу. В семи верстах от станции Бродки деревня Большая Поляна И. Ф. Вадковского. Дом у самой дороги».

Иван Фёдорович, женатый на Е. А. Молчановой, имел от неё сына – Фёдора (24.3.1824 – 1880 гг.), впоследствии штаб-ротмистра, кавалера орденов Св. Владимира 4-й степени с бантом и Железной короны 3-й степени; и дочь – Варвару (1821—1863 гг.), она была замужем за А. А. Катениным, оренбургским и самарским генерал-губернатором.

И. Ф. Вадковский опекунствовал над несовершеннолетним сыном покойного брата Павла Фёдоровича.

Вёл обширное хозяйство, писал «Записки о событиях в Семеновском полку» и постоянно ходатайствовал об изменении участи братьев Фёдора и Александра.

Иван Фёдорович Вадковский умер в 1849 году на пятьдесят девятом году жизни в своём имении Петровское, Елецкого уезда Орловской губернии.

А тогда, в 1826 году, когда решилась его судьба по «Семёновскому делу», в казематах Петропавловской крепости ожидали своей участи его братья Фёдор и Александр, за участие в противоправительственном заговоре декабристов.