Текст книги "Филимоновский всадник из пламени. Памяти Николая Денисова"

Возвращение

Н. В. Денисов

 
ФИЛИМОНОВСКАЯ ИГРУШКА
 
 
Ты откуда пришла к нам такая?
Вся простая, без хитрых затей.
С длинной шеей и расписная,
Для игры и забавы детей.
Я тебя полюбил в раннем детстве —
Мастерицею бабка была.
Ты ко мне перешла по наследству
От красивых людей из села.
Для тебя не страшны расстоянья.
Ты – от предков далёких времён.
Эти глиняные изваянья —
Колокольной Руси перезвон.
 
 
Николай Денисов
 

Между тем, 7 июля 1983 года в «Известиях» вышла моя первая заметка: «Филимоновская игрушка» о Николае Васильевиче и возрождении промысла. Была в ней опечатка. В подписи под фотографией с изображением Сергея Денисова за лепкой игрушки стояло: «Н. В. Денисов за работой». Но эта ошибка стала пророческой. В лице сына Сергея наш подвижник Николай Васильевич обрёл на всё остальное время творческого соратника и дельного помощника – толкача идей, как бы сейчас сказали, пробивного продюсера.

Дорога в Филимоново. 2018 г. Фото В. Дорофеева

Да и все причастные к древней традиции в Филимонове и Одоеве, Загорске и Москве, искренне радовались этому первому за многие десятилетия упоминанию филимоновской игрушки в центральной советской прессе.

Часто снилась ему деревня…

Особенно радовался Николай Васильевич, когда ехали всей семьей. Старший сын Сергей привозил на своей машине жену Татьяну, внучек. Оживал старый дом. Приятно было сознавать, что родные места так же дороги близким, как тебе. И вообще, много тут было радостного.

Дойдешь извилистыми тропками на вечерней заре до высокого берега Упы, остановишься, оглядишься, и дух захватывает! Бесконечная красота Синегорья…

Старики рассказывали Денисову, что погожим весенним днем собирались здесь в прежние времена всей деревней. Была она дворов сто двадцать, ещё на соседнем холме через овраг продолжалась, но уже под другим именем – Красёнки – Верхние и Нижние.

Бесконечная красота Синегорья. 2018 г. Фото В. Дорофеева

Со ста дворов сносили сюда глиняные поделки для обжига в вырытых в земле печах. В ночной темноте высоко поднимались столбы пламени и мерцающими звёздами отражались в спокойной речной глади. Рядом с печами, прикрываясь рукою от жара, сотни пар детских глаз напряженно наблюдали за рождением чуда. Засветло их отцы заложили в печи-горны десять сороков глиняных фигурок. Была тогда глина черная с синим отливом.

Филимоновская игрушка чёрная до обжига. 2018 г. Фото В. Дорофеева

Становилась она в огне алой, словно горящие угли. А поутру извлекали из печей белоснежные глиняные фигурки.

И белая игрушка после обжига. 2018 г. Фото В. Дорофеева

Дивились дети!

Вековые старцы обращали свой мысленный взор в лихое прошлое. Всю ночь вспоминали, как деды их дедов вставали на этом берегу стеной против большого войска. И как испугался их литовский князь Ягайло, и не пошёл на помощь союзнику своему Мамаю. Устрашился враг острых топоров в руках смелых русичей. Легче тогда пришлось дружине Дмитрия Донского на поле Куликовом.

Следы разрушенных печей – холмики. 2018 г. Фото В. Дорофеева

Слушали парни стариков – придёт и наше время! А пока, кто на кулачках не побоится? Кому не страшно через костер прыгнуть? Одобряюще кивали головами старушки. Молодицы пели, водили хороводы. По домам расходились после первых петухов – коров в стадо гнать.

Предки в незапамятные времена встречали здесь Бога Солнца – Ярилу пением глиняных дудок, отгоняя их пронзительным свистом, песнями и плясками злые силы от душ умерших. Так выгоняли злых духов и из жилища. Дудками вызывали хорошую погоду, их звуками разгоняя тучи.

Глиняные свистульки, разукрашенные магической росписью, вещали на шею детям, как поющий оберег. Игрушкой свистулька становилась для ребенка с его ростом, но никогда не утрачивала в понимании предков магической силы оберега.

Специалисты сегодня утверждают, что при раскопках Жемчужниковского и Снедковского курганов, городищ в Одоеве были обнаружены черепки гончарных изделий, относящиеся к IX – XI векам, с нанесёнными на них рисунками и знаками, которыми и поныне расписывают филимоновскую игрушку: разнонаправленными полосами, звездами, ромбами. Все они из сюжетов дохристианского славянского культа. На это указывают и сами фигурки – женщины с птицами или детьми в руках, кони, олени, коровы, петухи.

Традиционные узоры для филимоновской игрушки

В середине XIX века филимоновские игрушки-свистульки были популярны далеко за пределами Одоевского края. Две трети семей в Филимонове кормились гончарным производством и изготовлением потешек на продажу. Посуду, кирпичи и черепицу делали мужчины, а свистульки – это бабья дель – их лепили и расписывали женщины, за что окрестные соседи прозывали их «свистуличницами».

В 1871 году в газете «Тульские губернские ведомости» писали: «Жители подгородных селений казенного ведомства: Красёнок, Татьева, Филимонова, Нестерова, Апухтина, кроме хлебопашества, занимаются плотничеством и гончарством… Гончарные и щепные изделия сбываются в городе Одоеве».

В конце XIX столетия филимоновский игрушечный промысел начал угасать. Образцы той поры сегодня хранятся в музее «Поленово». Но бум фабричной игрушки не смог заменить незамысловатую свистульку, хранящую вековую память предков. Она сохранилась как носитель тысячелетнего культурного кода людей, населявших эту местность.

Рассказывал мне Николай Васильевич Денисов популярную в этих местах легенду. Как без малого шесть веков назад крестьянин по прозвищу Филимон отыскал здесь невиданную доселе глину. Скоро расцвел на тульской земле самобытный гончарный промысел. Худые были здешние земли – не пригодные для землепашества. Поэтому мужики с удовольствием стали делать на продажу глиняную посуду. Благо, было где её сбывать. Всевозможные крынки, миски, вазы, кружки, тарелки отвозили подводами в соседний город Одоев, для продажи на ярмарке. Так и кормилась столетиями вся деревня.

Будто тогда же бабы стали лепить из глины разнообразные свистульки на забаву детворе. Лепили в радость, вкладывая в каждую потешку столько душевного тепла, сколько хотели передать своему ребёнку. Из их рук появлялись на свет сказочные зверушки. Длинношеие «козлы», добрые «волки», забавные «коньки-горбунки». Лепили жеманных «барышень» с утками в руках, «кавалеров» с перьями в шляпах, лихих «всадников».

Старинная филимоновская барыня. 2018 г. Фото В. Дорофеева

Только делали игрушку из другой, специальной, глины, что узким пластом кое-где залегает в окрестностях. В народе прозвали её за цвет – «синикой». Удивительно податлива она в работе, пластична. Попадает в добрые руки – сразу оживает. А при обжиге становится белоснежной!

Может, правдива легенда об удачливом мастере Филимоне? Во всяком случае, документальные упоминания о деревне, наречённой его именем, относятся аж к шестнадцатому веку!

А что же ученые? Какова их точка зрения на происхождение промысла, породившего искусство филимоновской глиняной свистульки? Нет среди специалистов единства.

Скептики утверждают, что игрушка эта – более поздняя поделка. Другие находят ей аналогию в древнеримской терракоте, встречающейся в захоронениях. Есть смельчаки, увидевшие в потешке много общего с древнеиндийской народной глиняной пластикой. Но не будем так далеко путешествовать во времени и пространстве.

Историк М. Касторский писал в девятнадцатом веке: «У нас своя славянская природа, телесная, духовная, с особым развитием в действии и мысли; свой язык, носящий в материи и форме свою самобытность».

В этой связи есть ещё одна любопытная гипотеза.

В глубокой древности, со времён верхнего палеолита, в этих местах были поселения древних людей, которые использовали местную глину для создания ритуальных фигур, это подтверждают археологические находки.

Издавна населяли эти земли вятичи. И, как у каждого славянского племени, были у них свои обычаи, традиции, поверья. Во многом эти различия происходили от окружавшего древнего человека природного разнообразия. Вятичи жили среди холмов, густо поросших непроходимыми лесами. В этом ландшафте и формировался пластический образный мир филимоновской игрушки.

Современные филимоновские игрушки. 2018 г. Фото В. Дорофеева

Вспомним берегинь вятичей. Символ доброго начала жизни, праматери всего сущего на Земле, оберегавший племя от бед. Древних берегинь всегда отождествляли с птицами, вот и «барышни» из Филимонова обычно держат в руках утку. При желании, даже человеку несведущему, легко найти единые черты в пластике берегинь и филимоновских «барышень».

Глиняная свистулька несла в себе определенный смысловой образ и магическое действие. Женская фигурка представляла собой воплощение языческого божества плодородия, фигурка всадника или коня – символизировали божество солнца, оленя – богатства, уток – воды «земной и небесной».

Культура свободолюбивого славянского племени вятичей долгое время оставалась вне влияния соседей и церковной зависимости. Они одними из последних приняли христианские церемонии. Поэтому вполне возможно предположить прямую преемственность филимоновской свистульки от берегинь древних вятичей. Впрочем, почему только от берегинь? Среди потешек популярны образы «коня» – символа солнца, «волка» – собаки небесного воеводы, «петуха» – гонителя злых чар.

Хотя игрушку расписывать стали гораздо позднее, но цвета росписи имели старославянское магическо-символическое значение: красный – цвет солнца, зеленый – жизни, белый – гармонии, синий – небесный.

В мастерской Н. В. Денисова десятки образцов филимоновской игрушки. 2018 г. Фото В. Дорофеева

И ещё одно. Есть в свистульках из Филимонова природное изящество, так свойственное русской душе.

Так сколько лет существует на Земле филимоновская игрушка? Века или тысячелетия? По-моему, на эти вопросы можно дать чёткие ответы – они в удивительных свойствах глины. Оказывается, при обжиге она сохраняет память о магнитном поле планеты, по которому сегодня легко определить возраст поделки. Так что дело за магнитологами. Нам же, наверное, более важно знать другое. Главное, что филимоновский промысел подарил людям неповторимые по своей красоте и изяществу произведения. Их можно увидеть в экспозициях музеев мира, частных коллекциях, на выставках страны и за рубежом, где её охотно покупают.

Время меняло функциональное назначение потешки. Сначала из обрядовой стала она игрушкой детской. Помогала развиваться, учила понимать окружающую жизнь, давала творческий простор в игре, постепенно вводила в трудовую деятельность. Кстати, филимоновские девочки, едва перестав играть потешкой, начинали её лепить. Сегодня игрушка стала сувениром. Как форма малой скульптуры относится к предметам декоративно-прикладного искусства.

Ещё «Бабки» учили

Н. Денисов с мастерицей Евдокией Ильиничной Лукьяновой (из семейного архива Денисовых)

Брёл Денисов по деревне. Трудно поверить рассказам стариков. Опустела деревня. Разошлись, как он, по свету люди. Нынче три десятка дворов не насчитались. Заколоченные избы редко распахивают двери заезжим дачникам даже летом. Не дымят теперь печи. Два-три холмика напоминают о них – нечего стало обжигать в тех печах. Тихо в деревне. Вместе с песней уходит из деревни жизнь.

Остановился у знакомого дома. В тени веранды, за столом, две сгорбленные старушечьи фигуры. Вокруг десяток ребятишек внимательно наблюдают за тем, что делают слабые руки бабушек. Готова очередная потешка. Детвора, толкаясь, пробивается к столу. Свистулька досталась счастливчику. Он аккуратно берет её в руки. Ещё невысохшая чёрная глина отливает синевой. Знает ли мальчуган, что игрушка пока не готова? Увидит ли он когда-нибудь перевоплощение глиняной фигурки в огне? Когда засверкает потешка белизной. И потом, чтоб расписали её куриными перышками в три цвета.

Остановился Денисов в проулке: два осталось в деревне. И не знал он, надолго ли. Посмотрел на свои руки: крепкие, сильные. И может, подумалось ему тогда: «Видно быть по писанному – где родился, там и сгодился».

Начался у сложившегося зрелого художника новый период ученичества.

Филимоновские мастерицы (из семейного архива Денисовых)

Благо было кому подсказать – рядом оказались старые мастерицы Антонина Ильинична Карпова, Анна Иосифовна Дербенёва, Александра Фёдоровна Масленникова, Елена Ильинична Лукьянова и Елена Кузьминична Евдокимова, тетя Доня Лукьянова… И у каждой своего почерка пластика и раскраска игрушки.

Николай Васильевич учился у каждой её манеры лепки, приёмам раскраски, секретам обжига. А они ученику спуску не давали, при этом каждая считала свои игрушки верхом совершенства.

Тяжело поначалу приходилось Денисову. Не сразу смогли руки освоить веками оттачиваемые пластики и росписи. Час за часом, день за днём приходилось делать одну и ту же операцию только для того, чтобы привыкли пальцы, увидели глаза.

Н. Денисов с мастерицей Максимовной (из семейного архива Денисовых)

Многое нужно было узнать, заново вспомнить увиденное в детстве.

Прежде всего узнать, как искать и заготавливать глину. Оказывается, глины в округе много, но той самой «синики», пригодной для пластики лепки и обжига игрушки, просто так не сыскать. Залегает она в одном месте узким пластом на глубине полутора метров. Так, что надо там изрядно покорячиться, чтобы выкопать шурф, попасть на этот пласт и натаскать оттуда запасов сырья для работы долгой зимой. А потом ещё приволочь это сокровище в деревню и правильно хранить в подполе.

И так с игрушкой во всём. С виду незамысловатая свистулька, а за что не возьмёшься – везде свои выверенные веками правила в работе.

Денисов со временем понял, что в процессе лепки, скульптурку приходиться по нескольку раз сушить, а значит помещение должно быть тёплым. Несмотря на то, что «синика» необычайно вязкая и пластичная, фигурка из неё вытягивается с одного раза, однако в процессе сушки игрушка проседает, и приходиться её снова обновлять и вытягивать. И так по несколько раз.

Потом хорошо высушенную свистульку полсуток надо обжигать при температуре под 800 градусов. И правда – из печи выходит она белоснежная.

Вот и у росписи филимоновской игрушки свои секреты. Как правило её расписывают не кисточкой, а гусиным пером. Краски теперь используют анилиновые, разведённые на яйце. Оттого рисунки на ней такие сочные и яркие.

В росписи есть своя очередность. Оказывается, поначалу на фигурку наносят основные рисунки жёлтой краской, а потом их уже обводят каймой, сначала красного цвета, затем зелёным, синим или фиолетовым.

Филимоновская мастерица (из семейного архива Денисовых)

Не от бабок, а из книг, потом Денисов узнал смысл в узорах филимоновской потешки. В них выражается символика древних верований вятичей. Николай Васильевич зарисовал целый каталог рисунков, характерных для росписи только этой игрушки.

Со временем к ученичеству подключилась жена Денисова – Римма и старший сын Сергей. Они и домик в деревне Красёнки – это часть Большого Филимоново, рядом с родным сельцом Денисова, купили.

Вскоре предприимчивый сын даже стал сдавать готовую игрушку в художественный салон в Москве. И там брали её охотно, платили немного, но сразу.

Возрождение

Река Упа в районе деревни Филимоново. 2018 г. Фото В. Дорофеева

Денисов окончательно переехал в родную деревню. Многое увиделось и почувствовалось тогда острее, словно впервые. Воздух другой – чистый, наполненный забытым пением птиц. Холодная вода, до ломоты зубов, сладка и прозрачна. А закат!..

И поначалу новое познание деревенской жизни, приносившее много радости, казалось, заслонило собой боль за судьбу промысла. Но так только казалось. Просто Денисову было необходимо вновь ощутить себя в деревне своим человеком, а не заезжим городским дачником, как, бывало, прежде. Нащупать корни на этой земле, чтобы крепче стоять на ней.

И настало время – забил Денисов тревогу. Забегал по длинным коридорам учреждений, становился в очереди на приёмы, писал обстоятельные письма во всевозможные инстанции. То и дело ездил в Тулу, Москву. Где уговаривал, а где требовал, убеждал, стучал кулаком по столу, обещая чиновникам возмездие – чуть ли не от тех же самых берегинь. В таком ритме прожил Николай Васильевич год.

Чиновники после окрика из Москвы отреагировали по-своему. Взяли, и поставили игрушку… на конвейер! На щёкинском заводе с характерным названием – «Кислотоупор». Из тёплых человеческих рук перешла игрушка в металлические объятия бездушных механизмов. И послышались справедливые голоса, будто вместо произведения искусства подсунули людям базарную подделку.

Где же крылась ошибка?

На протяжении веков, из поколения в поколение долгими зимними вечерами «делали» мастерицы по избам глиняные фигурки. И был в этой работе свой особый ритуал. Лепили игрушку руками без каких-либо приспособлений, лепили под песню. Звучала она по-особому. Может быть плавно, с длинными паузами, или по-иному, только сегодня трудно даже представить, насколько сильно помогала песня в работе, оказала свое прямое влияние на пластику рождавшейся глиняной свистульки. Была у мастериц и цель. Лепили они потешки поначалу для своих детей, внуков. Особое, значит, было отношение к работе – делали фактически для себя, во благо своего будущего. Так вот, на мой взгляд, только владея мастерством, песенным ритуалом, особенным отношением, могли мастерицы создавать истинные произведения самобытного искусства. Может, в этом и заключается причина, по которой подчас не принимают и не понимают нынешние дети «продукцию» многих современных промыслов? Скорее это попахивает ширпотребом и спекуляцией на народных традициях. Вроде бы всё осталось по-прежнему, но нет главного – связей с жизнью, землёй. Слепое копирование старого не приносит удовлетворения ни мастерам, ни покупателю. И ставим мы ярко раскрашенные сувениры пылиться в сервант, обижаясь порой, на людей, подаривших нам безделицу.

Сувенир, безделица, ненужная бесполезная вещь… Так ли было всегда? Нет! Издавна ели удобными ложками, даже если они были из дерева, из красивых тарелок, пусть даже простых – глиняных, играли нарядными разборными матрёшками, пели добрые песни, жили в теплых, надежных домах. И не было это безделицей. Потому что другое, личностное отношение было к делу, и личная за это ответственность. Вот и получалось, если ложка, так чтоб удобная, если песня – обязательно душевная, если дом – на века. Только тогда любая вещь полезна, тогда она произведение искусства.

Половодье. Худ. Н. В. Денисов. 1978 год

Думал ли об этом Денисов в те дни? Знать – знал. И историю, и легенды, некоторые традиции, но думал-то он о делах более земных. Одно стало ясно ему точно – игрушку необходимо возрождать на земле, из которой она вышла. Там корни её пластики, остались ещё настоящие мастерицы, а уникальной глины хватит на столетия.

Наверное, это были самые трудные дни в жизни Денисова. Казалось, сохранить филимоновский промысел невозможно. И всё-таки откуда-то брались у него новые силы?! Опять заколесил он по стране в поисках единомышленников. В опустевшей деревне не на кого стало положиться. Теперь, помимо Тулы и Москвы, путь его лежал в Абрамцево и Киров. Туда, где можно было найти молодых художников, способных душой воспринять филимоновское искусство.

А проблем к тому времени только прибавилось. После громкого провала «производственного» спасения игрушки холодно встретили Николая Васильевича приемные учреждений. Вместо привычных обещаний помочь, стал он получать по почте лаконичные отписки на фирменных бланках.

В эти критические дни захотелось ему бросить всё. Уехать в свою уютную благоустроенную городскую квартиру, вернуться к интересной работе художника по игрушке, чтобы не мучить больше ни себя, ни семью. Да и денег не было. Не одна тысяча рублей ушла на многочисленные поездки, приобретение оборудования и перевозку его в деревню.

И он уехал… чтобы вскоре вернуться.

 
Лозины съежились у дома, у калитки.
Синица тинькает. Вот стая снегирей!
А солнце в снег бросает тени-слитки,
И пар клубится у входных дверей.
Шагаю по селу и слышу звуки скрипки.
Антенны на домах, как ястребы парят.
Идут друзья, на лицах их улыбки,
С любовью об игрушке говорят.
 

Одоев – решение всех проблем!

Одоевские Кузя и мама. Улыбнитесь!

Через пару лет я «пробил» уже большой материал о проблеме возрождения филимоновского промысла и людях, спасающих его, в «Литературной России», потом в «Советской России» и, наконец, в еженедельном приложении к «Труду» газете «Ветеран» вышла статья на целую полосу.

Николай Васильевич Денисов тоже не сидел сложа руки, ездил, собирал единомышленников. И тоже писал. В 1986 году в местной районной газете появилась его статья под оптимистическим заголовком «Игрушка будет жить!»

И дело сдвинулось!

Опять стали приезжать к Денисову комиссии областного и районного масштаба.

Почти одновременно с местными властями на мои публикации откликнулся тогдашний Председатель правления Союза художников России – С. П. Ткачев. Он поддержал новую идею Денисова своим письмом, отзывом на мою статью в «Литературную Россию»: «История не простила бы нам, если бы мы не создали промысла в Одоеве».

Нет, Ткачев не оговорился. Очаг возрождения промысла Денисов на самом деле предложил перенести за четыре километра от Филимонова. В древний город, а теперь районный центр Тульской области, посёлок Одоев. И был в этом свой резон.

Филимоново и Одоев – близкие географические соседи. Между ними меньше часа пешего пути. Они родственны в историческом, экономическом, культурном и этнографическом отношениях. Что называется, принадлежат к одному этнокультурному «кусту». Их объединяет общая река Упа, природа, единые гончарные традиции. Есть даже предположение, что потешку начали лепить в Одоеве, а потом искусство это переняли жители ближайших сёл. Вполне возможно, если учесть, что места здесь повсеместно глинистые. А укоренился промысел потом уже в Филимонове.

Преимущества возрождения промысла в административном районе налицо – значительная материальная база, население в несколько тысяч человек, школы, где можно факультативно обучать будущих мастеров. И, конечно, история.

Одоевская улица должна быть украшена статуей

Одоев – древний русский город, основанный князем Романом Семёновичем Новосильским в последней трети XIV века. В 1375 году князь Роман Семёнович Новосильский основал Одоевское княжество, укрываясь в этих местах от золотоордынцев, разгромивших соседнюю Новосиль. Тогда на слиянии реки Упы с полноводным ручьём, на высоком холме, теперь именуемым Соборной горой, насыпали оборонительный вал и поставили детинец.

В 1380 году крепость Одоев впервые упомянута в летописи в связи с тем, что литовский князь Ягайло так и не захватив её, здесь ждал вестей от Мамая с Куликова поля, и ни с чем ушёл отсюда восвояси.

В 1407 году его брат Витовт сжёг Одоев и заставил князей Одоевских признать власть Литвы. Лишь в 1494 году от Литвы под власть Москвы отошли владения князей Новосильского дома: Воротынских, Одоевских, Белёвских и Трубецких.

В 1422 году в городе был отражён набег золотордынского хана Барака, в 1423 году – хана Куйдадата.

В XVI и XVII столетиях крепость Одоев был важным опорным пунктом на Засечной черте Московского государства от набегов крымских татар.

В 1507 году крымские татары были разбиты под стенами Одоевской крепости, а в 1512 году они всё-таки сожгли город, и взяли большой полон. В 1546 году татары опять сожгли город, но не смогли этого сделать позже: ни в 1620-м, ни в 1622-м годах.

В 1535 году правительница Великая княгиня Елена Глинская отдала Одоев во владение князю Михаилу Воротынскому. В 1562 году Одоевское удельное княжество было упразднено, а город-крепость включён в Большую Засечную Черту.

В 1563 году Одоев посещал царь Иван Грозный.

В 1607 году, во время похода самозванца Петра Фёдоровича – «Илейки Муромца» на Тулу, оборонявший Одоев дворянин Никита Лумпович Колупаев «перед московским разорением убит с башни в Одоеве городе, что вором изменником украинским креста не целовал». При этом, «дом и животы воры все разорили и разграбили, и растащили наказы и жалованные грамоты, и письма всякие побрали».

В XVIII веке Одоев стал уездным городом, богатым центром торговли.

В XIX веке род Одоевских, по-прежнему проживавших в этих местах, подарил России двух крупных деятелей культуры – Александра Ивановича Одоевского, поэта-декабриста, автора «из искры возгорится пламя», и Владимира Федоровича Одоевского, изобретателя эксгармонического клавесина, автора знаменитой сказки «Городок в Табакерке» и менее известной публике, но чрезвычайно важной драмы «Русские ночи».

И, конечно, одоевские окрестности издревле славились своими гончарными традициями и филимоновской игрушкой.

В Одоеве появились у Николая Васильевича первые друзья-соратники. Среди них ещё один истинный подвижник, директор краеведческого музея – Иван Васильевич Папунен.